Бесстыжие

От лица Саши…

       — Ты скучала по мне? — Максим шёпотом задаёт тот самый вопрос, который я задавала себе на протяжении года. Я скучала по нему? Мы виделись почти каждый день, но в этих словах был скрыт совершенно иной смысл. Ощущаю, как Вербицкий мучительно медленно вводит в меня один палец. Приоткрываю рот, чтобы выдохнуть, но не могу. Вижу его отражение в зеркале и понимаю, что скучала. Взгляд опьяненных похотью ртутных глаз смотрит в самое сердце. Неправильно. Но я не впервые сталкиваюсь с этим чувством. Тяжело признать собственное поражение. У судьбы свои причуды. Сколько бы я не сопротивлялась, она всё равно привела меня к этому моменту.       — Ты и сам знаешь, — на выдохе отпускаю слова на волю. Мне не стыдно смотреть в наше отражение. Такие пошлые и безумные. Вот что происходит, когда ты сдерживаешь свои эмоции. Это приводит к саморазрушению. Поворачиваю голову влево и наши губы соприкасаются в поцелуе ненависти к самим себе. Я проигрываю собственному искушению не впервые. Он это знает. Понимаю, что ему больно… Мне не плевать. Что-то внутри меня питается этой болью. Макс вводит во влагалище второй палец, растягивая упругие стеночки. Идеально. Сжимаю пальцы на руках и задыхаюсь от недостатка кислорода. Погибаю от бессилия и нежелания сопротивляться. Я скучала. Я скучала по эмоциям, что трудно назвать нормальными. Сладкий яд на твоих губах доводит меня до отчаяния. Толкаюсь бёдрами навстречу пальцам, чтобы ощутить их глубже. Жадно сминаю дрожащие уста. Не могу насытиться и наполнить всю пустоту внутри. Мои глаза закрыты, а душа давно умерла. Подушечкой большого пальца он ласкает горячий комочек нервов. Мы безумны. Мы мечтаем о жизни, полной ярких эмоций и цветов. Так было раньше, так происходит и сейчас…       Макс кусает мои губы, и я слышу его неровное дыхание. Его сердце пробивает грудную клетку, чтобы добраться до моего. Не существует родственных душ, всю эту чушь придумали люди, чтобы оправдать свои глупые поступки. Есть только химия. Она и толкает нас к желанию кем-то обладать. Мы ищем ту самую вторую половинку и ошибаемся. Ошибаемся даже не в выборе, а в том, что он единственный. Держимся за человека из страха одиночества. Жаждем внимания и радуемся коротким минутам счастья. Я бы хотела почувствовать себя снова живой.       Стенки влагалища жадно принимают длинные холодные пальцы. Они сжимаются. Наш поцелуй с привкусом боли и отчаянья становится глубже. Максим сводит меня с ума. Я скучала. Скучала по нашему блядскому квадратику. По дням, когда играла в игры, познавая себя. От перенапряжения прикусываю его влажный язык. Вербицкий безжалостно толкается в меня пальцами, вырывая стоны из моих губ. Разряд электричества зарождается где-то внизу живота. Спазм, такой сладкий и болезненный спазм, заставляет меня содрогнуться всем телом. Я хочу ещё. Хочу больше и глубже. Голод опьяняет мой больной рассудок.       Слышу звук открывающейся двери и замираю. Открываю глаза, не разрывая поцелуя. Макс моргает. Содрогаюсь ещё раз, сжимая стеночками влагалища ненасытные пальцы. Поворачиваю голову и вижу Ярика. Он стоит по центру коридора и качает головой. Дьявольская улыбка украшает мои уста. В сердце не осталось места для стыда. Пусть смотрит. Сам же сказал, что я вольна делать, что захочу.       — Вы закончили, или мне попозже зайти? — язвительным тоном брюнет задаёт вопрос, а затем поджимает губы. Его челюсть скрипит от напряжения. Он определенно зол, и мне нравится его реакция. Эмоции, вместо пренебрежительного спокойствия.       — Не строй из себя жертву, Ярик, — усмехаюсь, наслаждаясь моментом мести. Мои колени разведены в сторону, а во влагалище до сих пор пальцы Максима. Он не спешит их вынимать. Яр снова качает головой, нахмурив брови. Ну, же! Я хочу, чтобы ты кричал на меня. Требовал объяснений. Покалечил брата в конце концов. Хоть что-то сделал…       Орлов тянется к сумке, что оставил на полу и достает из неё два листа формата А4. Макс наконец-то вынимает из меня пальцы. Странно, что он молчит. Язык проглотил, не иначе. Ярослав подходит к нам и, присев на корточки, кладёт те самый листы на пол между моих разведенных ног.       — Что это? — интересуется Вербицкий. Я чувствую, как его сердце барабанит в груди. Мы оба испытываем похожие ощущения. От переизбытка адреналина трудно справиться с дыханием.       — Заявление на расторжение брака, — будничным тоном отвечает Ярослав. Не могу сдержать истеричный смешок. Заявление на расторжение брака. Размечтался. Я не собираюсь отпускать тебя так просто. Нет.       — Я не подпишу его, не надейся, — прочистив горло, проговариваю слова, растягивая гласные. Теперь уже Макс качает головой. Он со мной не согласен. Меня же не интересует его мнение по этому поводу. Блондин сам начал эту игру. У каждого действия есть последствия, и он должен это понимать.       — И почему же? — Ярик шумно выдыхает, а затем чуть наклоняет голову в бок. Почему же? Может потому, что я мечтаю причинить тебе как можно больше боли. Растоптать тебя, разорвать зубами твою плоть. Ты ничего не сказал мне о своей интрижке с Ариной. Моя душа умерла, когда Максим показал мне то ужасное видео.       — Причин много, — сквозь зубы отвечаю, а затем запрокидываю голову назад, и касаюсь затылком плеча блондина, — Например, я не знаю, как на самом деле начались наши отношения, — договорив, закусываю нижнюю губу.       Вербицкий прав, это не могло быть совпадением. Не мог обиженный мальчик переключиться на другую девочку в одно мгновение. У меня было немного времени, чтобы подумать об этом. Но выводы, к которым я пришла, убили мою уже мёртвую душу. Осталось только пустота и желание мести.       — Хорошо. Я расскажу, — брюнет кивает, — только сначала приготовлю себе чаю.       Он выпрямляется и проходит на кухню. Свожу бедра, поправляя подол домашнего платья. От ощущения влаги между ног усмехаюсь. Даже забавно, что стоило мне поддаться искушению, как судьба привела ко мне совесть в лице супруга. Только вот у меня уже выработался иммунитет на совесть.       Максим помогает мне подняться, и на дрожащих ногах я иду на кухню. Блондин следует за мной. Как же ему хреново. Странно, не замечала за ним в период маниакальной стадии такого поведения. Обычно ему безразлично мнение окружающих.       Ярослав стоит у плиты и дожидается, когда закипит чайник. В моей мёртвой душе скребутся кошки. Они напоминают мне о том, как я его люблю и ненавижу. Эти чувства больше не причиняют мне боль. Они лишь вопят в пустоте.        — Ярик, только не тяни резину, — Вербицкий присаживается на стул и вытягивает ноги перед собой, я же прохожу к окну, чтобы открыть форточку. Ловлю себя на мысли, что Максиму так же необходимы ответы на вопросы, как и мне. Но почему?       Орлов снова шумно выдыхает, а затем разворачивается, и смотрит в мою сторону. В его глазах цвета черного крепкого кофе столько печали. Но мне его не жаль. Я устала его жалеть. Устала сидеть рядом и ждать, когда он очнётся и будет прежним. Год выдался тяжёлым. Нас сожрал быт и финансовые проблемы. Мы не ругались часто, но всегда мирились очень шумно.       — Я познакомился с Ариной летом позапрошлого года, ещё до нашего знакомства, — Ярослав начинает свой рассказ, и моё сердце застывает в грудной клетке, будто знает, что не готово к откровениям.       — Мы в курсе, продолжай, — усмехается Максим, а затем он скрещивает руки на груди, будто сам не готов к правде. Присаживаюсь на подоконник, чтобы ощутить опору под собой. Коленки всё ещё дрожат от бурного оргазма. Или проблема в другом. Скоро я узнаю правду и боюсь, что она меня раздавит.       — Мы договорились не называть имён. Решили сыграть в игру двух незнакомцев. На третье утро она сбежала, не оставив даже номера телефона, — продолжает Ярик, а затем делает паузу, чтобы прочистить горло. Он не нервничает, нет. Просто слова даются ему с большим трудом. Мой хмурый мальчик не привык изливать душу, я знаю. Или же не знаю его совсем.       — Я искал её. Спрашивал у каждого, кто ездил тогда со мной на соревнования. Без имени отыскать Арину было проблематично. Одна из моих знакомых сказала мне, что девушка, которую я ищу, скорее всего, учится на юрфаке.       — И ты обратился к Диме, и мы знаем, что он тебе сказал, — Максим перебивает брата. Ярик сжимает челюсть и кивает. Злится, он не любит, когда его перебивают. Сдерживаю усмешку, что щекочет горло.       — Арина ничего не говорила мне о помолвке. Поэтому я решил, что моя знакомая ошиблась, а Харламова не училась на юрфаке, — пока Ярик проговаривает слова, замечаю лицо Максима. Его глаза широко распахнуты, а рот слегка приоткрыт. Он выглядит так, словно что-то понял. Осознал в эту минуту. С тобой, белобрысый гремлин, я разберусь чуть позже. Ты опять заигрался и снова перевернул мою жизнь вверх тормашками.       — Ты продолжил поиски, но зашёл в тупик, — Вербицкий на выдохе озвучивает своё предположение. Брюнет ловит взгляд брата, и кивает в ответ. — Надо было попросить Ковалёва, чтобы он скинул тебе ссылку на её социальные сети, — язвительно добавляет Макс.       — Я вообще не поверил в то, что Арина могла быть помолвлена, — Яр качает головой. Нахмурив брови, внимательно наблюдаю за поведением супруга. Он стоит у плиты, сжимая пальцами левой руки правое предплечье, — Решил искать дальше, даже не думал о том, что нашёл её, — договорив, мой муж оборачивается назад и снимает закипающий чайник с плиты. Мне хреново. Я слишком долго жду ответа на свой вопрос. Моё терпение на исходе.       — Давай ближе к делу, меня не интересуют подробности твоих поисков, — несдержанно выпаливаю, а затем закусываю губы. Что это со мной? Опять тревога? Хотя, плевать. Не хочу слышать длинные речи о том, как он страдал. Страдал по другой девушке. Ревную? Конечно.       — Хорошо, — кивает Орлов, возвращая свой взор к моему лицу. Только Максим хмурит брови. Для него почему-то важны подробности поисков его же мании. Они стоят друг друга. — Максимка прав, я испортил ваш блядский треугольник, чтобы отомстить Ковалёву, — сглотнув слюну, он произносит слова, а они повисают в воздухе. Время замирает на секунды, чтобы я смогла ощутить фантомный приступ боли в мёртвой душонке. Делаю глубокий вдох и задыхаюсь от недостатка кислорода. Не плачь! Не смей плакать… Он не стоит того, чтобы снова рыдать по нему.       — И женился ты на мне из чувства мести, — усмехаюсь, чтобы скрыть истинные эмоции. Последние полтора года проносятся перед глазами. Какой же глупой и наивной я была. Смотрела на Ярика сквозь розовые очки, боготворила каждый его поступок. Наши отношения казались мне идеальными. Правда так было, пока не наступили первые финансовые проблемы. После он ушёл в работу, отправив мои эмоциональные прихоти на второе место.       — Нет, — брюнет качает головой, — Просто не нашёл другого способа, чтобы исправить всё то, что натворил, — Ярослав смотрит на меня, но я никак не могу понять его взгляда и принять его слов. Максим издаёт истеричный смешок.       — Тридцать первого декабря я сделал выбор. Решил для себя, что выбираю тебя. Не думай, что у меня не появились к тому времени чувства к тебе. — Чтобы он не говорил, мне всё равно плохо. Улыбаюсь, испытывая тупую боль в районе солнечного сплетения. Обманута с самого начала. Я повелась на его спокойствие и уверенность. Считала себя в начале отношений недостаточно зрелой для него. На самом деле, Ярослав даже не понимал, нужна ли я ему.       —Я тебе не верю, — отвечаю тихо, почти не слышно. Орлов достаёт из кармана телефон, а Максим шумно выдыхает. Он молчит, задумался, наверное. Ярик протягивает мне свой смартфон, на экране я вижу сообщения отправленные пользователю, который удалил свою страницу. Мне нужна минута, чтобы настроиться на чтение. Сложно совладать с собой, когда рушится твоя семья. Беру в руки телефон, и обращаю внимание на дату. Шестнадцатое октября позапрошлого года. Сглатываю вязкую слюну и снова задыхаюсь.       «Привет. Не знаю, помнишь ли ты меня. Я тебя помню и не могу выбросить из головы твой образ. Мы договорились не называть имён. Ты не оставила номера, сбежала. Я не очень хотел верить в то, что для тебя те три дня были лишь забавным приключением. Мне хреново без тебя…»       Листаю ниже, чтобы прочесть второе сообщение. Оно датировано тридцатым декабря того же года. «Пишу тебе очередное сообщение и охуеваю. Спасибо, что заблокировала меня. Ты разбила мне сердце. Я тебя искал. И пока искал натворил такого, из-за чего, по словам моей бабушки, должен буду гореть в аду. Я практически увёл девушку у собственного брата. В этом нет твоей вины, только моя. У меня теперь два выхода. Ждать, когда ты мне ответишь, или попытаться исправить всё, что натворил…»        Тридцатого декабря я ещё лежала в больнице. К тому моменту, мы оба признались друг другу в любви. И если мои чувства были настоящими, то его всего лишь ложью. Пустота.        — Забавно, ты выбрал меня только потому, что Арина добавила тебя в чёрный список, — протягиваю телефон брюнету дрожащей рукой. Всхлипываю и ненавижу себя за слабость.       — Читай дальше, — Ярик не просит, а требует. Из моих глаза уже текут слёзы. Я умираю от боли, что вырывается наружу. До этого момента меня контролировало желание мести, но теперь, я понимаю, что вся моя жизнь была лишь иллюзией нормальности.       — Не могу, — качаю головой. Мысленно умоляю его забрать телефон и сказать, что это всё злая шутка. Розыгрыш.       — Читай, — сквозь зубы, он повторяет свой жестокий приказ.       «Я знаю, что ты не прочтешь мои сообщения. Но мне не с кем поделиться. Сегодня я принял решение жениться на девушке, которую обидел. Она не знает о тебе и, надеюсь, что не узнает никогда. Мать вышвырнула её из дома. И я вспомнил о твоей маме. Ты говорила, что простила её за всю ту боль, что она причинила тебе. Я помню каждое твоё слово. Мы не выбираем родителей, и нам остаётся только смириться с их душевными травмами, чтобы жить дальше…»       — Ты написал ей за неделю до нашей свадьбы? — мне не нужен ответ, сообщения не врут. Я не думала, что он может причинить мне больше боли, чем уже смог. Сама виновата, захотела откровений. Понимала, насколько болезненными они окажутся, но рискнула. Идиотка!       Собираю в себе остаток сил, чтобы прочитать следующее сообщение, оно датировано днём нашей свадьбы: «Сегодня я случайно узнал от Максима, что твоя бабушка умерла. Мне жаль… Не могу представить себе твою боль. Я бы хотел быть сейчас с тобой, но ты сделала выбор не в мою пользу. Не могу злиться на тебя. Прости…»       Закрываю глаза, чтобы дать себе передышку. Слышу, как громко думает Максим. Я сомневаюсь, что он понимает мои чувства. Моё сердце разбито навсегда. Как же больно!       Открываю глаза, чтобы прочесть последнее сообщение от первого сентября прошлого года: «Я уже почти забыл тебя, но ты продолжаешь навещать меня во снах. Теперь понимаю брата, когда он рассказывает о своих маниях. Пишу тебе и понимаю, что тоже болен. Уже год я страдаю от депрессии, но никто этого не замечает. Все мои друзья вернулись к учёбе, но не я. Зимой бросил мед и теперь снимаю долбанные лав стори… Ты бы разочаровалась во мне…»       — Ты любил меня? — задаю вопрос, на который не готова услышать ответ. Ярослав поджимает губы. Горько усмехаюсь. Хреново, как же мне хреново осознавать, что я полная дура. Идиотка, что пряталась за стопками книг по психологии, и даже не разглядела лжеца, что делил со мной постель.       — Скорее, был влюблён, — Орлов качает головой, смотрю на него глазами, полными ненависти и боли. Был влюблен… Хочу, чтобы он умер. Немедленно. Схватился за сердце и умер от инфаркта.       — Не смотри на меня так. Я думал, что полюбил тебя. Насрал на свои мечты только для того, чтобы ты была счастлива, — ответ Ярослава, вызывает во мне лишь новый приступ ненависти. В этот момент даю себе обещание, что он никогда не будет счастлив. Я уничтожу его и девушку, что раньше считала идеалом. Арина Харламова реально стала для меня подобием идеала. Мне казалось, что никто не мог с ней сравниться. И была права. Никто в этой комнате не знает, как я впервые в жизни нашла человека, на которого стоило равняться. Смешно. Теперь только горько и смешно.       — Спасибо, — дрожащим голосом произношу, — Но после всего, я уж точно не подпишу заявление на развод, — облизываю губы, чтобы затем улыбнуться и насладиться болью в его глазах. За эти минуты мы стали врагами. Печально осознавать факт, с которым трудно спорить.       — Саш, не строй из себя невинную жертву. Ярик хотя бы тебе не изменял, — с усмешкой заявляет Вербицкий. Не могу с ним согласиться. Моральная измена куда хуже, чем физическая. Обманывать не только себя, но и окружающих — самый худший поступок, на который способен только жестокий человек. Я даже рада, что Арина заблокировала Яра, прочитав только первое сообщение. Он мог поступить иначе, но сам выбрал свой путь.       Поворачиваю голову, чтобы взглянуть на блондина и произнести следующие слова: «Мне кажется, или тебя раздражает сам факт того, что я изменила Ярославу без твоего участия».       — Мышонок, я минут двадцать назад трахнул тебя пальцами в коридоре, — блондин вновь усмехается, — Хочу заметить, что ты тогда не знала всей правды, — он добивает меня всего лишь одной фразой. Прекрасно. Только вот, есть одно «но». Спасибо тебе, Максим Вербицкий, за то, что ты сломал мою психику, познакомив меня с полиаморией.

***

      Мы все виноваты в том, что случилось. Моя мама бы сошла с ума, если бы узнала всю правду. Я поддалась искушению. Но больше не чувствую вины. Не стоит думать, что мой рассудок помутился. Нет. Всё было совсем не так. Ярик, мой любимый Ярик был несчастлив. Он много работал, чтобы приглушить ту боль, что заполняла его сердце. Я хотела ему помочь, но не могла. Ярослав бросил учёбу и мечтал вернуться в медицинскую академию. У меня обострились панические атаки, и он принял решение, что не сможет продолжить обучение, пока мне не станет лучше. Первого сентября прошлого года я впервые посетила психотерапевта. Это дорогое удовольствие, хотя сложно назвать мои сеансы удовольствием. Слёзы и истерики. Никакого облегчения, только всепоглощающая боль. Мне неловко было говорить об этом с мужем. Тем более я сама выбрала метод экспериментальной психотерапии, хотела поскорее решить свои проблемы. Ярослав не спал ночами, монтировал видео для заказчиков. Он думал только о том, как погасить все счета. Я же сходила с ума.       Моя мама ненавидела меня. Этот факт тяжело было принять. Но так бывает. Не все родители способны справиться с потерей близкого человека. Отец умер, и мама нашла неправильный выход, чтобы пережить утрату. Она искала причины своих проблем и нашла их во мне. Я поняла это на сеансах психотерапии.       В какой-то момент меня стали навещать дурные мысли, но в моей жизни появился человек, который протянул мне руку помощи. Вы можете осуждать меня сколько угодно, однако это ничего не изменит. Нельзя изменить прошлое.       В тот день я поспорила на практическом занятии с Алисой Кореневой. Алиса — моя одногруппница. Многие считают её самой умной девушкой на курсе. У меня же было другое мнение. Коренева — эгоистичная сучка, чей отец был деканом факультета международных отношений. Алиса собирала сплетни за спиной Арины Харламовой за то, что та отчислила её из волонтерского отряда за якобы невинный поступок. На самом же деле, моя одногруппница оскорбила женщину, которая собирала пожертвования приюту для бездомных животных. Помню их ссору в коридоре университета. Смотрю в окно и воспоминания уносят меня в прошлое.       — Не знала, что волонтера можно так просто выгнать из отряда, — Коренева смотрела на Арину с высока. Алиса была рослой блондинкой с широким тазом. Она попала в сборную по волейболу, стоило ей только появиться на первом занятии по физкультуре.       — Прикинь можно, — Арина усмехнулась. Я смотрела на неё с приоткрытым ртом. Похуистичная. Харламова не выбирала слов, а говорила первое, что приходило ей на ум.       — Интересно, как мой отец на это отреагирует, — Коренева улыбнулась, ядовито проговорив слова. Слишком высокомерная. Слишком. Она всегда запугивала своих врагов тем фактом, что они могли быть отчислены из университета благодаря её родственным связям. Даже некоторые преподаватели её побаивались. Мои одногруппники столпились рядом, чтобы понаблюдать за ссорой двух девушек.       — Ну, если ты решила помериться связями, то я тебя расстрою, — Арина снова усмехнулась, Алиса же нахмурила брови, — Да, ладно. Ты собираешь сплетни по всему университету и до сих пор не в курсе, что мой отец прокурор, — Харламова закатила глаза. У моих одногруппников отвисла челюсть.       — Он тот ещё гандон и мы не ладим, но мой папаша не упустит возможности устроить проверку на факультете международных отношений, чей декан частенько берёт взятки со студентов, — Арина говорила, растягивая гласные. Она напомнила мне в те секунды Максима. На самом деле, я услышала только боль. Никакой гордости и тщеславия. Она ненавидела своего отца, но не могла не воспользоваться его статусом, чтобы опустить Кореневу в глазах первокурсников.       — Ты назвала женщину, у которой погиб единственный сын, ебанутой кошатницей, — Харламова покачала головой, а затем резко развернулась и ушла, не дожидаясь ответа. Алиса что-то пробормотала себе под нос, но её никто не услышал. В коридоре повисла тишина. Каждый, кто стоял тогда там, понимал, что Коренева была не права.       Я вышла на улицу, чтобы помечтать. Представляла себя на месте Арины. Сейчас мне смешно об этом вспоминать. Смотреть в окно через цветные витражи на кухне, и думать о тех днях.       На дворе стоял сентябрь, и листья на деревьях приобретали желтоватые оттенки. Я смотрела вдаль. В моей жизни было полно проблем. Сеансы психотерапии не приносили положительных результатов.       — Если ты переживаешь за Сергея Геннадьевича, то зря, — помню, как впервые услышала его голос и обернулась. Тимур стоял у дверей, он достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, чтобы прикурить, — Аришка не будет звонить отцу, она даже не поздравила его с днём рождения, — усмехнувшись, добавил Макаров.       Мы не были знакомы. Но его печальная слава была известна каждой девушке в университете. Моя одногруппница по имени Ксюша называла его похотливым дементором. Она говорила, что он сначала трахает своих жертв, а уже потом высасывает из них души.       — Я не учусь на международных отношениях, мне плевать на Коренева, — рискнула и ответила ему, о чём до сих пор не жалею. Меня сложно запугать людьми, которым требуется помощь психотерапевта. Я не смотрела на него с приоткрытым ртом, как остальные. Внешне Тимур действительно был прекрасен. Кудрявые волосы тёмно-каштанового цвета. Зеленые почти кошачьи глаза. Его сложно было не заметить в толпе студентов. Макаров притягивал девичьи взгляды, словно магнит металлические предметы.       Тимур вальяжно вытянул руки перед собой, и перекрестил пальцы. Он держал зажжённую сигарету пухлыми губами. Шатен глубоко затянулся и уже через секунду выдохнул дым через нос. Я поморщилась, ощутив запах табака. Ярик лишь изредка курил кальян, когда хотел расслабиться. Максим же частенько приносил этот запах в нашу квартиру.       — Тогда почему не идёшь на занятия? — Макаров задал вопрос, после чего перехватил средним и указательным пальцами фильтр сигареты.       — Не хочу, — я ответила, пожав плечами. На самом деле, меня в тот момент накрыло желание вернуться в корпус университета. Мой ответ был лишь неприкрытой ложью.       — Тогда предлагаю прогулять последние пары в парке, — облизав нижнюю губу, промолвил парень бархатным и довольно приятным на слух голосом. Его безумное притяжение было подобно мороку. Я кивнула, а затем закусила щёку изнутри. Прогуливать занятия с Тимуром Макаровым — не входило в мои планы. Парень сделал несколько шагов, а затем остановился на первой верхней ступеньке крыльца. Он повернул голову в мою сторону и слегка прищурил глаза.       — Я замужем, — это единственное, что пришло мне на ум. Надо было сказать, что-то другое.       — А я не собираюсь трахать тебя в кустах сирени, — Макаров издал странный язвительный смешок, выпустив серо-голубые клубы дыма изо рта. Его рассмешил мой ответ. Я пыталась понять реальный мотив его поступков и, пока думала, не заметила, как искуситель приблизился ко мне на недопустимое расстояние. Застыла. Подняла напуганные глаза и задохнулась. Химия. И почему в школе мне не нравился именно этот предмет. Стоило уделить больше внимания биохимическим процессам в головном мозге.       — Идёшь? — он наклоняется, а затем задаёт вопрос. Качаю головой, несмотря на непреодолимое желание сказать: «Да!»       Я поймала себя на мысли, что уже давно ничего подобного не испытывала. Мне только исполнилось восемнадцать лет. И в то самое мгновение я осознала, что потеряла возможность вновь ощутить первые признаки притяжения. Тех самых бабочек, что порхают в животе, пока лёгкие готовы разорваться на части.       — Как тебя зовут? — Тимур спросил меня, лизнув кончиком языка по верхней губе. Я опустила свой взгляд чуть ниже и тут же пожалела об этом. Россыпь тёмных родинок украшали бледную кожу на его шее. Они были похожи на созвездие.       — Саша, — из моих дрожащих губ прозвучало собственное имя. Я моргнула, мечтая сбросить с себя эффект от проклятия, что окутывал моё сознание. Моя душа сжалась где-то глубоко внутри из-за страха быть оскорблённой его присутствием.       — Скажи мне, Саша, какова полиамория на вкус? — вопрос парня ввёл меня в ступор. Я приподняла подбородок, чтобы заглянуть в его глаза. В них плескалось восхищение. Мой мозг испытал перенапряжение. Все мыслительные процессы остановились по щелчку пальцев. Тимур улыбнулся, а затем зажал между губ фильтр сигареты, чтобы сделать очередную затяжку.       — Тебе Максим рассказал? — с обидой в голосе спросила я. Шатен рассмеялся и закачал головой. Я смотрела на него и ничего не понимала, совсем позабыв о том, что уже опоздала на занятие.       — Нет, ты только что сама подтвердила мои догадки, — его грудь задрожала от хохота. Не ожидала подобного. Он обвел меня вокруг своих длинных пальцев. Мне стало понятно, почему он так ловко заманивал девушек в свои паучьи сети. Тонкий манипулятор, источающий особый подвид харизмы, присущей только хищникам. Не тем, что выслеживают жертв. Нет. Скорее тем, кто привлекают своим сладким запахом и яркой раскраской.       — Ну, ты ответишь мне? Какова на вкус полиамория? — выдыхая клубы дыма, парень повторил свой вопрос. Я по уши завязла в эмоциях, из-за которых не смела сдвинуться с места. Было страшно, но хотелось почувствовать чужое внимание.       — У полиамории довольно яркий и экзотичный вкус, — ответила и снова закусила щеку изнутри. Ответ показался мне глупым. Тимур улыбнулся такой живой и завораживающей улыбкой. Его морок опьянил мой рассудок.       — Я бы хотел попробовать подобный тип отношений, — парень вновь наклонился ко мне, облизнув верхнюю губу. В меня словно ударила молния. Весь мир померк на его фоне, а голова закружилась. Я проклинала себя и хотела, чтобы он меня поцеловал. Глупая, знаю. Но он продолжал смотреть на меня из приоткрытых глаз. Время мучительно медленно отмеряло свой ход. Моё сердце билось в груди, то и дело замирая на мгновение. Затем Макаров выпрямил спину и подмигнул мне. Я ещё раз взглянула на его родинки, что украшали шею, и сглотнула вязкую слюну. Он усмехнулся, а затем ушёл. Оставил меня в полном смятении и непонимании происходящего. Судьба в очередной раз пошутила надо мной.

***

      Я не понимала тем сентябрьским днём, что искушение начнёт преследовать меня по пятам. Тимур провожал меня взглядом каждый раз, стоило мне только появиться рядом с ним в коридоре. Он улыбался только ему понятной хищной улыбкой. Я же поклялась себе, что никогда с ним не заговорю. Наивная.       Вспоминаю день посвящения и ощущаю как миллионы мурашек покрывают мою кожу. Кислород застревает в лёгких, а душа пытается возродиться из горького пепла.       Посвящением первокурсников занимался волонтёрский отряд. Я не хотела идти. Посвящение казалось мне глупым мероприятием, на котором старшекурсники всегда издевались над перваками. Ярослав сказал, что мне стоит пойти. Он хотел, чтобы я нашла новых друзей и заинтересовалась чем-то, кроме учёбы.       Посвящение проходило в главном корпусе университета. Ректор даже позволил волонтёрскому отряду занять актовый зал. По совету Максима я выбрала спортивную одежду, ту, что не было жалко. Обыкновенный белый топ, и серые джоггеры. Вначале посвящение не вызывало у меня эмоций, пока наша группа не добралась до последнего испытания.       Я вошла в тёмное помещение актового зала и на мои глаза тут же кто-то наложил повязку. Было тихо, но только вокруг. Моя душа заныла, словно знала, что будет дальше. Левого запястья кто-то коснулся. Это были горячие подушечки пальцев. Я вздрогнула и чуть не задохнулась от тревоги. Ничего не видела, но побоялась сделать шаг и упасть в темноте.       — Не бойся, я только разукрашу тебя в цвета твоего факультета, — голос во тьме показался мне знакомым. Бархатистый и приятный на слух. Вдохнув через зубы спёртый воздух, я ощутила лёгкое прикосновение на лбу. Это была мокрая шершавая кисть. Опять вздрогнула.       — Это всего лишь краска, — тон незнакомца показался мне расслабленным и немного скучающим. Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, кто со мной говорил. Страх захватил моё сознание, а затем вынул душу из тела и запер за семью замками в соседнем помещении. Обжигающее дыхание коснулось кожи на моей щеке. Вдоль позвоночника поползли мурашки. Рассудок требовал сделать шаг назад, чтобы не допустить искушения. Я думала о том, что дома меня ждал Ярик. Уставший, измотанный ночным монтажом очередного лав стори.       — Тебе не идёт желтый цвет, — парень усмехнулся, вычерчивая кисточкой линию вдоль спинки моего носа. Это был Тимур. Я знала. Повязка на глазах не помогала. Чувство стыда вытеснило все эмоции. Пискнула, стоило мокрой кисти коснуться участка кожи под левой ключицей. Макаров издал заразительный смешок.       — Мне идёт голубой цвет, — произнесла и вновь задохнулась. До сих пор не понимаю, почему посмела тогда раскрыть свой рот. В следующий момент я ощутила горячие пальцы на своём подбородке, они заставили меня приподнять голову. Лучше бы он использовал только кисть. Было щекотно. Шероховатые мокрые волоски коснулись шеи, капля краски растеклась по коже. Закусила губы, чтобы не издать очередной писк. Я решила сосредоточиться на узорах, которые наносил на меня парень, и попытаться представить их в своём воображении.       — Твой муж тоже предпочитает полиаморные отношения? — Тимур задал вопрос, который вышиб из моей грудной клетки обезумевшее от страха сердце. Закачала головой, закусив язык между зубами. Чей-то приглушенный смех зазвучал в стороне.       — Серьёзно? Ну, и сколько же у тебя любовников? — Он снова усмехнулся и своими словами обидел меня. Я сжала челюсть и шумно втянула воздух через ноздри. Его запах заполнил мои лёгкие.       — Только не говори мне, что ты променяла полиаморию на скучные моногамные отношения… — обжигающий шепот коснулся моего ушного завитка. Отступила назад и наткнулась на преграду. Позади меня стоял один из стульев. Я услышала его издевательский смешок и замерла. Мокрая шероховатая кисть снова настигла меня. Она резко мазнула по открытому участку груди. Я захотела сделать шаг в сторону, но он прижал меня к себе свободной рукой, продолжая выводить узоры там, где чуть ниже безумно билось моё сердце. Тимур сводил меня с ума. Парень каким-то образом отключил все инстинкты, оставив лишь один. Длинные пальцы спустились ниже по спине, и подцепили край моего топа. Мне стоило убежать, но я осталась. Поддалась порочному чувству вновь испытать всю остроту желания. Понравиться кому-то впервые. Не дышать в ожидании трепетного первого поцелуя.       — Нас никто не видит, здесь темно, — его слова прозвучали тихо и уверенно. Будто Макаров хотел меня успокоить. Но меня не нужно было успокаивать. Я поймала себя на мысли, что хочу оступиться. Неправильная. Мир исчез в кромешной темноте, что окружала нас. Тёплые пальцы забрались под топ и коснулись позвонков. Закрыла глаза, чтобы раствориться в ощущениях, таких сладких и приятных. Они застыли сладкой патокой у меня на губах. Рука сдвинулась ниже. Пальцы добрались до копчика, нырнув под шелковую ткань трусиков. Он испытывал меня, я должна была остановить его, но не смогла. Забыла то, как утром меня разбудил Ярослав. Предала его и не испытала стыда. Тимур Макаров стал для меня тёмным волшебником, искусно практикующим заклинание похоти. Мокрая кисть оказалась на моих губах. Я вдохнула воздух носом, не имея права пошевелить устами.       — Тебе идёт чёрный цвет, — сладких шепот приласкал мой слух. Чувствовала его дыхание на своём лице. Он обвел кисточкой мои губы. Страх отступил. Осталось только предвкушение.        Пальцы скользнули ниже, и замерли между складочек половых губ. Я позволила ему это и в очередной раз задохнулась от переизбытка эмоций. Он не двигался. Застыл. Ждал моей реакции. Искуситель. Прошла почти минута, перед тем как Тимур зажал между пальцев мой клитор. Я сглотнула вязкую слюну, одновременно со стоном. Моих губ коснулись его. Жаркие. Опаляющие своей похотью до глубины сознания. С закрытыми глазами в кромешной темноте не считается.       — Я закончил, — парень резко отстранился, вынув из моих трусиков свою руку. Вдох. Голова закружилась. Выдох, морок растворился в воздухе. Я пропала, умерла на несколько секунд. Поняла, что натворила. Тимур снял с меня повязку, но ничего не изменилось. Тьма снаружи, тьма внутри.       Я выбежала из актового зала, спотыкаясь, мысленно повторяя клятву верности, которую умудрилась нарушить. Проклинала себя, но не долго. Стоило мне вернуться домой, как вся забылось словно страшный сон.       Ярик пил чай на кухне. Он что-то читал и даже не заметил моего возвращения. Я посмотрела на него и пообещала себе, что больше не оступлюсь. Ошибалась. Не знала тогда, что спустя всего двенадцать часов предам свои клятвы, оставив совесть в гардеробе ночного клуба.       — Красиво, — мой муж поднял голову и улыбнулся. Он смотрел на меня уставшими глазами. Никакой искорки похоти, только усталость. Я жалела его. И мечтала сделать счастливым. Только меня никто не научил тому, что нужно делать во взрослой жизни. Я пыталась найти ответы в ярких эмоциях и шагнула не в ту сторону. Мне стали нравиться последствия наших ссор. Секс после них казался таким необузданным и жарким.       — Не поняла, — покачала головой и нахмурилась. Ярик улыбнулся одной только ему понятной улыбкой.       — Ты похожа на злодейку из фильма, — ответив, он отложил книгу в сторону. Я сделала несколько шагов назад, чтобы выйти в коридор и посмотреться в зеркало. В нём было отражения. Чёрные губы, желтые узоры. Но моё внимание привлекло изображение разбитого сердца на открытой части левой груди. Я замерла и покраснела. Хотела смыть с себя краску, чтобы больше не видеть себя такой. Яр подошел ко мне сзади и коснулся губами моей шеи. Странно, но мне показалось тогда, что я больше не испытывала к нему прежних чувств. Прикосновения Тимура прожигали мою кожу до костей.       — Саш, подпиши заявление, — голос супруга возвращает меня в печальную реальность. Я смотрю на цветные витражи кухонного окна. На улице идёт промозглый дождь. Его капли били рябью по цветным стеклышкам. У меня в руках его телефон. Кликаю по экрану и ввожу пароль. Раньше я думала, что у нас нет секретов друг от друга. Поочередно захожу в чаты и ищу переписки с Ариной.       — Не подпишу, — качаю головой. Замечаю, как Максим от раздражения закатывает глаза. Плевать я хотела на их мнение.       — Хорошо, тогда будем разводиться через суд, — Орлов горько усмехается, не хочу смотреть на него. Листаю переписку с Харламовой. Ничего интересного. Всё пресно, даже смайликов нет. Не похоже, что между ними был тайный роман.       — Отлично, я устрою тебе целое представление в суде, — отвечаю с улыбкой на губах. Вербицкий фыркает, даже смешно. Они пытаются уговорить меня. Бесполезно. Моя месть ещё не дождалась своего часа. Кликаю по экрану несколько раз.       — Саш, я заплачу юристу и он будет ходить на судебные заседания вместо меня, — боковым зрением замечаю, как Орлов качает головой. Хороший ход, но тебе не стоит расслабляться. Я ещё воткну в твою спину острый нож. Ненависть. Любовь и ненависть в одном флаконе.       — Мне всё равно, — едко усмехаюсь, а затем замолкаю. Перевожу взгляд на мужа, чтобы улыбнуться безумной улыбкой. — Не стоило тебе давать мне свой телефон. Я только что отправила в чат волонтерского отряда ваше с Ариной порно-видео, — договорив, нажимаю кнопку блокировки и выбрасываю телефон в форточку.       Яр моргает несколько раз. Он сжимает челюсть, так же как и свои кулаки до характерного хруста. Озлобленный. Его взгляд переполняет тьма. Между нами меньше двух метров. Я чувствую, как воздух вокруг электризуется.       — Она тебе этого никогда не простит, — облизываю губы, ощущая сладкий привкус мести во рту. — Кто знает, может Ариночка решит покончить жизнь самоубийством после всего, что ты натворил, — в моих словах только яд. Я никогда не пожалею о сказанном. Максим накрывает лицо руками. Он в шоке. Его брат в бешенстве. Я улыбаюсь, мне не больно.       Ярик разворачивается на девяносто градусов и выходит из кухни. Через несколько секунд мы слышим, как он громко хлопнул дверью, покинув квартиру. Ненавижу это место. Оно казалось мне таким родным.       — Зачем? Зачем? — Макс вторит один и тот же вопрос. Глупенький. Усмехаюсь, но молчу. Жду. Минуту, две, а может больше. Вижу, как Ярослав проходит вдоль двора. Он направляется к своей машине.       — Я соврала, — с горечью отвечаю на его вопрос. Вербицкий смотрит на меня недоумевающим взглядом. Блондин так и не узнал меня за все эти годы. Почему-то решил, что я серая мышь.       — Не понял, — он поднимается со стула и обходит стол. Останавливается в полуметре от меня. Поднимаю глаза, чтобы он видел, сколько в них безумия. Мы мало чем отличаемся. Мне нравится так же играть, а не спокойно проживать свою жизнь.       — Я ничего не отправляла в чат, — проговариваю слова с безумием на устах. Его подбородок дрогнул. Он так и не понял мотива моей лжи. Усмехаюсь, пока мои глаза наполняются слезами. Виновата, да. Не спорю. Но я хотела верить в то, что можно вернуть время. Решила, что полиамория может помочь мне найти себя снова.       — Я соврала, чтобы узнать, какие чувства испытывает Яр к Арине, — опять улыбаюсь. Странно, но мне не больно. Только пустота, которую нужно заполнить. Максим делает шаг вперёд, а затем наклоняется ко мне, и обхватывает пальцами моё лицо.       — Поцелуй меня, — не прошу, а умоляю. Вербицкий улыбается. Безумец. Его губы накрывают мои. Мы не оставили в прошлом то, что прятали друг от друга. Наши чувства не имеют ничего общего с любовью. Только страсть, построенная на осколках мёртвых душ.