Перенос

***

      Емицу увидел свой дом и, стиснув до скрипа зубы, горько усмехнулся, чувствуя витающее над ним ошеломляющее количество пламени всех атрибутов. Сегодня он оставил даже крохи своего дурачества где-то далеко — сегодня он не имел права даже на крохи расслабленности. Сегодня он каждым жестом, каждым вздохом отражал мощь своей должности, мощь Королевской Семьи. Мужчина сегодня не имел права любезничать со своей любимой женой, не имел права обнимать своего ребёнка, не мог даже назвать его Тунцом, если завяжется беседа.       Он нахмурился, вытянулся по струнке и тяжёлыми шагами направился к дому, всё ярче и ярче чувствуя чужой огонь, всё тяжелее и тяжелее дыша из-за жара силы, всё больше и больше морщась от острых уколов ауры убийцы, сконцентрированной почему-то именно в доме Савад. — Похоже впереди резиденция чертового неба, — усмехнулся Массимо и напуганно сглотнул, не выдерживая такого давления. — Ты знаешь, кто там живёт? — Скорее всего, — поморщился Внешний советник. — Это кто-то недавно переехавший. Потому что, когда я был здесь в последний раз, тут не было никакого неба. Он осмотрелся по сторонам и, нахмурившись, выпустил своё пламя, пытаясь обнаружить хотя бы от голосок присутствия кого-то, кроме небольшой групки людей, сосредоточившихся в его, между прочим, доме. — Меня больше волнует, почему вокруг никого нет. — Потому что я бы не хотел, чтобы кто-то пострадал, — протянул голос откуда-то сверху. — Очевидно же.       На крыше прямо перед ними сидел равнодушный парень, без единой капли страха осматривая стоящую перед ним толпу и пересчитывая их, словно иллюзия тумана для него была прозрачной, как стекло. На крыше прямо перед ними сидел красивый юноша. Он вальяжно развалился на кровле, оказавшись прямо под лучом яркого весеннего, почти летнего солнца. Его волосы казались золотыми, а его глаза, когда буквально светились изнутри — так много в нём было огня.       На крыше прямо перед ними сидел Тсунаёши — расслабленный, но явно готовый к сражению; всё тот же, но очевидно весьма изменившийся за прошедшие несколько месяцев. На крыше прямо перед ними сидел сын Емицу, от которого волнами исходила морозная аура убийцы, вокруг которого кружил раскалённый и разъярённый рыжий огонь, отражающийся янтарём в его глазах. — Хибари был прав, — кивнул подросток сам себе и прикоснулся к едва заметному наушнику в ухе. — Семьдесят три человека, — он легко, будто каждый день это делал, спрыгнул на землю и мягко улыбнулся. — Вы хотите ещё что-то мне сказать, Внешний советник Вонголы, или мы начнём?

***

      Наследник Королевской Фамилии недовольно хмыкнул, закатил глаза, оттолкнув с дороги Саваду, и выпустил своё пламя, пытаясь перекрыть практически удушающее ощущение чужого огня. — Ты же не можешь всерьёз думать, что сможешь победить всех собравшихся здесь людей, с помощью, — он замолчал на несколько секунд, пытаясь вычленить во всём ворохе отдельных людей. — Сколько вас там? — Семеро, включая меня, — улыбнувшись, ответил подросток, даже радушно показав, где именно находились остальные. — И я не думаю, Массимо Скайрини, — он провёл языком по зубам, превратив своё миленькое выражение лица в хищный оскал. — Я уверен в этом. Фас!       Точно ждавшие только этого сигнала трое атрибутов буквально ворвались, вспыхнув солнцем, дождём и облако, такими неожиданно яркими, что Наследник попросту опешил, оступившись. Трое школьников — слишком сильных для городка пенсионеров, слишком умелых для своего возраста, слишком неправильных — атаковали одновременно, начав слаженно истреблять членов CEDEF, никак не ожидавших такого приёма и даже не успевших снять с себя морок.       Осколки пожара шипели, отгоняя от своих хозяев слабаков; они рычали, становясь похожими на диких зверей; они плевались искрами во все стороны, так и норовя поджечь что-нибудь. — Почему они такие слабые? — разочарованно протянула девчонка, тоже вышедшая из укрытия после того, как её, по-видимому, друзья так недальновидно напали на членов Вонголы. — Я думала будет сложнее… Пламя трёх атрибутов бушевали, не смешиваясь, пока дети, лишь чуть-чуть напрягаясь, в рукопашную, с помощью тонфа или катаны продолжили биться с уже взрослыми мафиози, наконец-то отмеревшими и начавшими отвечать, перестав позволять подросткам безнаказанно побеждать.       Один тип постоянно кружил вокруг своего обладателя, ничего не уничтожая, только всё больше удлиняя оружие брюнетка-облака, который сражался, то ли не замечая этого, то ли просто так легко подстраиваясь. Другой — напротив, окутал собой всю небольшую площадь от края до края, замедляя вообще всё, даже пролетающих в вышине птиц. — Массимо Скайрини, — снова подал голос небо Намимори, отвлекая мужчину от наблюдения за резвернувшимся сражением. — Вам стоит сейчас думать о себе, а не о них, — он презрительно махнул в сторону битвы. — В конце концов и Вам скоро придётся драться. — Зачем? — рассеянно усмехнулся Наследник, толкнув всё ещё стоящего без движения Саваду, который никак не желал отмереть и начать принимать участие в сражении. — У меня есть хранители.

***

      Она глубоко дышала, старательно скрывая то, что вообще использует пламя, оперевшись на Ёши и будто бы не заинтересованно осматривая то, что происходит вокруг. Её морок держался неплохо: деревья шуршали и едва уловимо скрипели от легкого ветра; трава и листва колыхались, шелестя; солнце светило в вышине, ничем не скрытое. Эта иллюзия, конечно, была далеко не так идеальна, как море её отца, и наверняка не смогла бы так же хорошо минимизировать урон улице, скорее всего, оставив после себя разрушения, похожие на, как минимум, последствия шторма.       Наги, однако, не могла просто убрать морок, ведь тогда от улицы бы точно ничего не осталось, и пострадал бы вообще весь город, а разрушения смогли бы даже, возможно, добраться до жителей Намимори, находящихся сейчас под защитой Верде, Базиля, Спаннера, Тсуёши-сана и остальных. Поэтому Саито оставалась на месте, удерживая иллюзию, ставшую на пару часов реальностью, на должном уровне, не позволяя ей отсыпаться под тяжестью гравитации или вспениться и испариться.       Девушка снова огляделась, пользуясь длинной паузой, созданной задумавшимся о чём-то плохим парнем, и довольно ухмыльнулась, найдя тех, кто вообще не сражался, только рассеянно переступая с ноги на ногу. Она направила к ним часть тумана, покрывая их слоем пейзажа, захватив заодно и мило улыбнувшегося Фонга, ловко спрыгнувшего с крыши прямо в незаметный на фоне красочного сражения Кёи, Реохея и Такеши ворох синего пламени.       Ярко-красная дымка жара скрылась за стеной индиго, которая в свою очередь была укрыта голубыми, жёлтыми и фиолетовыми искрами и осколками, танцующими вокруг друг друга, постоянно бегающими между людьми, но никогда не смашивающимися. Оглушительный рёв дракона, заглушивщий собой, крики неожиданности, страха и боли, унёс с собой негромкий восточный ветер, улетевший, забрав с собой и металлический запах крови, замени его карамельными духами Савады. Сами же алые капли впитались в землю, удобряя её и позволяя множеству цветов тотчас же вырасти на ней, лучшая, конечно, пейзаж, но неумолимо изменяя площадь, а значит и ослабляя действие морока. — Массимо Скайрини, — протянул Тсуна раздражённо, когда Вонгола отвлёкся и слишком надолго замолчал, предоставляя Наги немного времени, чтобы придумать, как использовать вышедшую из-под её контроль иллюзию. — Вам стоит сейчас думать о себе, а не о них, — он презрительно махнул в сторону битвы. — В конце концов и Вам скоро придётся драться. — Зачем? — рассеянно усмехнулся Наследник, толкнув всё ещё стоящего без движения другого мужчину, который никак не желал отмереть и начать принимать участие в сражении. — У меня есть хранители.       Её пламя полупрозрачными волнами окатывало цветы, заставляя их мерцать и вновь меняться, словно за доли мгновения между набегами похожего на воду огня они переживали не одно тысячелетие. Они то удлиняли лепестки, то снова их укорачивали; то изменяли цвет, то становились полностью прозрачными, превращаясь в стекло, привлекая к себе внимание. — Эти-то? — спросила Саито, позволив, части пейзажа рухнуть, а бутонам разбиться и разлететься снежинками, возвращая себе контроль над происходящим. — Это было как-то даже слишком просто, — недовольно протянул ураган, протирая рукавом лицо от крови.       Массимо шокированно посмотрел в сторону голоса бывшего аркобалено и вздрогнул, посмотрев на лежащие посреди улицы тела так, словно или впервые видя этих людей, или впервые видя трупы. — Неужели ты тоже хочешь стать моим хранителем? — спросил Вонгола искренне, заставив её закашляться от удивления, а Фонга поморщиться. — Для этого ты убил их? — понимающе протянул он, кивнув сам себе. — Чтобы я мог принять тебя и твоего друга Реборна? — Фу, нет! — возмутился боевик Триады, скривившись от отвращения. — Серьёзно? Они ещё даже не умерли! — он недоверчиво покачал головой, сжав переносицу. — Твои хранители едва живы, и это то, что ты говоришь их практически убийце? — Теперь ты меня понимаешь? — спросил солнце, появившись буквально ниоткуда, неожиданно даже для тумана, которая буквально только и делала, что следила за окружением.

***

      Емицу словно очнулся, когда его сын неловко рассмеялся и сочувствующе погладил подошедшего Око Бури — свой ураган — по плечу и обнял Лучшего киллера — своё солнце — который не переставал причитать о том, что младший Скайрини отвратителен. — Ты не мой ребёнок, — проскрежетал Емицу, вырывая из ближайшего дома кусок стены. — Ты же никогда им не был, не так ли? Он задышал быстрее, быстро перейдя в Гипер-режим, и зарычал, бросив огромную глыбу бетона и арматуры в отвлёкшегося Тсунаёши, окружённого двумя бывшими аркобалено и какой-то девчонкой.       Подросток просто прыгнул вперёд, встретив обломок стены собственным кулаком и просто раскрошив тот, а затем, перейдя в точно такой же Гипер-режим и активировав перчатки и вовсе мгновенно, взлетел вверх, обрушив на него волну пламени. Огонь растекся широкой рекой, затрещала земля под ногами, начали плавиться стёкла ближайших домов, загорелись деревья, уставшие вмиг похожими на осенний рыжий лес.       Савада увернулся и ударил подлетевшего юношу со всей силы, выплескивая свою ярость, всё своё разочарование в неверной жене, которая явно ему изменила, раз из неё вылез именно этот парень, и в его сыне, который, видимо, никогда им и не был. Он ненавидел, он хотел уничтожить, хотел избавиться от напоминая о собственной глупости, хотел, чтобы весь этого глупый город просто исчез с лица земли, как и его чёртов хозяин. Внешний советник чувствовал, как скрипит, стонет его скелет, но вновь и вновь уворачивался от раскалённых волн, вновь и вновь наносил собственные удары.       Он едва заметил, что Реборн с лёгкостью ушедший с траектории одной из многочисленных бетонных глыб, за шкирку утащил с собой несопротивляющегося Массимо. Он пропустил тот момент, когда те трое, что начали сражаться первыми, уничтожили всех членов CEDEF, убили шестьдесять пять обученных человек.       Очнулся Емицу только тогда, когда вся площадь уже превратилась в обугленный и наполовину уже прератившийся в пепел ринг, ограниченный не каната и, а поваленными деревьями и полуразрушенными домами. Янтарные искры внезапно превратились в снежинки, и из его рта вырвался пар. Там, где раньше неистово плясал пожар, теперь воздвигнулись полупрозрачные неровные стены из переливающегося льда, загнавшие его в ловушку, словно дикого зверя. — Чего ты ждёшь?! — воскликнул мужчина яростно. — Просто убей! — Боюсь, я не могу, — мягко покачал головой подросток, медленно подойдя. — Ты же знаешь, что запечатывать пламя — против правил Омерты? — Это сделал не я! — Но ты предложил, — перебил Тсунаёши, поморщившись. — Но ты спокойно жил, зная, что твой ребёнок лишён своего огня, своей души.       Рычание, возникшее почему-то в кольце юноши, прокатилось в воздухе, заставляя Саваду оскалиться, словно пытаясь стать страшнее и отогнать от себя неизбежную опасность. — Ты не мой сын, — повторил он убеждённо. — Ты не можешь быть им. — Так что считай это, — напрочь игнорируя его, продолжил говорить парень, широким жестом показав на себя, его и окружившие их ледяные стены. — Моей личной, может быть, не особенно справедливой и, возможно, не совсем законной местью.       Небесный вихрь, смешавший в себе одновременно и горячие искры и морозный осколки, продолжил кружить вокруг. Он взвивался ввысь, рассыпаясь всполохами где-то в вышине, словно натыкаясь на какой-то барьер, и осыпаясь искрами. Словно листопад, пламенные отблески падали на голую землю, не больше ничего уничтожая — потому что больше жечь было попросту нечего — но продолжая гореть. Огонь шипел, бушуя, но не смел приблизиться к своему противнику без разрешения своего обладатель, просто облизывая щёки Тсунаёши и то и дело будто бы подпрыгивая в воздухе, точно нетерпеливый пёс, ждущий, когда же ему бросят мячик, когда же ему скажут нужную команду. — Прощай, Внешний советник Королевской Семьи, Савада Емицу, — равнодушно проговорил юноша, взмахнув рукой. И небо, как послушный щенок, подчинилось, мгновенно набросившись на мужчину, делая всё, что только попросит его хозяин, всё, что сделает его счастливым. Гармония быстро окружила его, как полиция и военные окружают преступника; окуталала его в огонь, как сумасшедших одевают в смирительную рубашку; и, как заключённого в цепи, заковала его в камень, из которого Савада видел только один выход — смерть. Янтарь сменился на кармин, зажёгшийся на одном из перстней парня и полупрозрачные ленты символов закружились вокруг него, постепенно сжимаясь вместе с ним всё больше и больше. — Эй, гордись, — едва слышно прошептал Тсуна, и Емицу наконец понял, кого тот напоминал. — Теперь ты в том же положении, что и Деймон Спейд, — голос, тот самый тихий голос, который доставал его уже столько месяцев усмехнулся горько и наконец затих

***

      Реборн тихо вздохнул, когда его глупый ученик буквально влетел в его объятия, уставший и физически, и морально, и положил подбородок на его голову, прижав его к себе. Небо опутало связь, стараясь быть ближе во всех возможных смыслах, и замерло, рвано дыша и едва уловимо дрожа от эмоционального напряжения и облегчения, которое сквозило в ослабшем, но всё таком же ярком, таком же чистом огне.       Морок их тумана медленно трескался, обнажая истинный пейзаж площади: заставляя почти все настоящие-но-не настоящие разрушения исчезнуть, открывая погребённые под настоящими-но-ненастоящими бетонными обломками тела. Сама Наги осталась стоять, несмотря на очевидное истощение, но только благодаря поддержке Фонга, откинувшего Массимо в руки трёх подростков, теперь охраняющих несостоявшееся десятое поколение Вонголы. — Ты справился, — прошептал киллер, поцеловав Тсуну в висок. — Осталось чуть-чуть. — Я справился, — кивнул юноша, глубоко вздохнув и отодвинувшись, чтобы посмотреть на валяющийся на земле камень, странной формы.       К ним быстро приближалось ещё больше людей, заставляя ещё не успокоившихся после битвы школьников разъярённо рычать и шипеть, крепче сжимая оружие и тянясь руками к ещё не открытым коробочкам. Сражение, пусть ожидаемое, пусть немного пугающие изначально, оказалось для всех, кроме Савады и Саито, таким лёгким, что никому даже не пришлось стараться. Сражение, однако — хотя все враги уже были или мертвы, или на пороге смерти, или обездвижены — ещё не совсем закончилось.       Вскоре на площадь медленным тяжёлым шагом вышел уставший седой старик, опирающийся на трость и, похоже, не собирающийся нападать. На его лице замерло обезумевшее от странной смеси уверенности в себе, уязвлённой гордости, страха, гнева и горя выражение лица. На одном из пальцев его узких костлявых рук сияло синим камнем, напоминающим чистый прозрачный небосвод, кольцо. — Дон Мерджер, — поздоровался он, остановившись в нескольких метрах от них, не желая давать повода для нападения.