Перенос

***

      Через едва ли не ежеминутно распахивающиеся двери то и дело влетал тёплый весенний ветер. Он касался открытой шеи подростка, заставлял его одежду шуршать и ерошил его волосы. Нарисованный на чёрной бумаге герб Мерджер всё так же висел на стене, уже больше двух недель вызывая вопросы у редких гражданинских, не видящих его из-за морока одного из подчинённых Хозяину туманов, но вполне способных заметить взгляды посетителей на казалось бы пустую стену.       В самом ресторане снова — как похоже отныне будет если не всегда, то практически постоянно — было шумно. Людей снова было так много, что казалось, в Такесуши последние дня два стянулся весь город. Впрочем, возможно, так и было. Не то чтобы Такеши не мог их понять. Было невозможно не заметить начавшиеся внезапно у всех только вступивших в Семью и усилившиеся у тех, что то уже был в ней, тренировки. И такое изменение определённо необходимо было обсудить.       То и дело за столиками или за барной стойкой вспыхивали разговоры, изредка перерастающие в споры и иногда едва не превращаясь в потасовки. То и дело разгоралось пламя дождя, пытаюшееся утихомирить взбудораженных посетителей. Сначала его зажигал Тсуёши, потом его сын, а потом снова по кругу, чтобы дать и старшему и младшему Ямамото хоть немного отдохнуть. — А если нам угрожает опасность?! — вот и сейчас один из подвыпивших гостей закричал, нервно вскочив из-за стола и опрокинув стул. — Тогда даже хорошо, что члены Фамилии тренируются! — вспылил в ответ Тору, стоявший рядом и не удержавшийся от защиты их Босса. — Иначе как бы они смогли защитить город? — А что если они не справятся? — прорычал мужчина, оскал в зубы в животном жесте. — Что будет тогда? За ним буквально по пятам следует опасность! — он яростно ударил по столу. — Кому мы отойдём после его проигрыша?!       Почти неслышно вновь хлопнула входная дверь, и подросток будто бы пришёл в себя, встряхнув головой и начав действовать, выполняя порученную ему работу. Он в два шага подошёл к центру очередного спора, разжёг голубой огонёк на кольце, подаренном всем, кто присоединился к Мерджер, пламя и положил руку на плечо посетитель, посылая успокаивающюю прохладу дождя по его телу, побуждая мужчину дышать медленнее и перестать рычать. — Если мы всё же проиграем, — раздался внезапно молодой голос. — То сомневаюсь, что вас вообще смог бы кто-то защитить, — говорящий мягко улыбнулся и крутанул на указательном пальце серебристого кольцо. — Раз это не смогли сделать я, трое сильнейших, второй по силе туман в мафии, ученик Внешнего советника, — перечислил он, по-детски загибаясь пальцы на руках. — И ещё несколько сильных людей.       Пламя, невероятно чистое и такое же невероятно тёплое вспыхнуло по всей комнате, заставляя всех глубоко вдохнуть и задержать ненадолго дыхание, словно пытаясь надышаться рыжим огнём и задержать его в себе на подольше. Пламя выбило из головы все мысли и заставило дрожать, пытаясь хоть как-то сохранить вертикальное положение и удержать в узде собственную силу, чтобы не дать ей невежливо вырваться в безудержное порыве или так же грубо просто потухнуть, спрятавшись где-то за грудиной. — Ками-сама, — отчего-то неуверенно поздоровался Тору, поклонившись. — Прошу прощения за то, что Вы здесь увидели, — он смущённо отвёл глаза, и несколько посетителей напряжённо сглотнули, быстро поднявшись со своих мест и тоже склонив головы. — Позволите проводить Вас наверх? «Эта сцена расстроила Тсунаёши-саму? — подумал напуганно Такеши, опустив взгляд в пол. — Это нехорошо, — в панике вздохнул он, проглотил с воздухом немного горячего неба. — Как мне улучшить настроение Хозяина?»       Огонь почему-то напоминал Ямамото не то чуть подтаявшее мороженое, не то густой молочный коктейль — разве что почти раскалённые. На языке ощущался вкус молока, приправленный кисло-сладким привкусом ягод и едва уловимым оттенком ванили. В носу чувствовался приторный запах карамельных духов Савады-самы и свежий аромат цветов, принесённый пламенем с улицы. — Я не проиграю, — серьёзно проговорил Хозяин Намимори, не оставляя места для споров. — Но вы все свободны, — он махнул рукой и спрятал огонь в себе, понимая, похоже, что такое давление просто не позволит никому пошевелиться. — Вы вольны уйти и спрятаться подальше от меня и, — он усмехнулся. — От опасности, которая следует, по вашим словам, за мной по пятам.       Предложенная же Тсунаёши-самой свобода от него самого и от предполагаемой угрозы, ощущалась совершенно по-другому. Она имела яркий запах металла, заставляющий морщить нос, и противный солёный привкус крови. Она оставалась на слизистой порохом страха и пеплом одиночества, которые царапали горло и вызывали постоянный кашель. — Мы знаем это, Ками-сама, — покачал головой Тору, выпрямившись. — Но большинство из нас не хочет никуда уходить. — Ураган прав, — согласилась женщина, оттолкнув напуганного пьяного мужчину, который уже явно не выглядел таким уверенным, и энергично закивав. — Поверьте, господин, он, — она указала на спорщика и поморщилась. — Представляет собой меньшинство.       Толпа согласно заворчала, становясь всё громче и громче и несмело поднимая головы, когда поняли, что небо не злится на них за то, что они не остановили смутьяна. — Не волнуйтесь, Савада-сама, — подал голос Такеши, сжав плечо пьяницы до его тихого полузадушенного вскрика. — Я разберусь с ним, — он уверенно улыбнулся, выпрямившись в полный рост. — Отец сказал, что это моя работа, и я обещаю, что сделаю её хорошо!

***

      Раньше в особняке тепло. Всегда пахло костром и цветами. Всегда звучала негромкая музыка. Но всегда было тихо-тихо и очень скучно. Раньше в особняке, несмотря на репутацию его хозяйки, почти не чувствовалось неба. Была неслабая гроза, довольно сильный туман, много других атрибутов, но оранжевого огня было так мало, что он походил не на пожар — как его часто описывают — а на крохотные искорки, плавающие в воздухе.       Но потом внезапно всё изменилось. Сначала стало очень жарко. В доме будто бы зажглось яркое и безжалостно горячее солнце. Потом стало невероятно душно, словно несмотря на то, что все окна были открыты на Земле не было ни одного даже слабого дуновения, способного разогнать застоявшийся в здании воздух, полностью пропахший георгинами и гвоздиками. Но затем особняк наполнился пламенем. Куда бы она ни посмотрела, везде янтарным цветом переливался огонь, точно показывая, что дом отныне полностью пренадлежит ему и только ему.       В тот же день, когда небо захватило всю территорию Джиглио Неро, мама девочки вернулась с бала Ракушки не одна, взяв с собой слишком юное Море, который на следующий же день привёл всех своих хранителей. Его фиолетовые глаза, обрамлённые густыми и длинными светлыми, даже белыми ресницами, смотрели куда-то сквозь людей, не останавливаясь ни на ком надолго. Его расфокусированный взгляд и рассеянная улыбка делали подростка похожим одновременно на сумасшедшего взрослого и на обычного мечтательного ребёнка.       Бьякуран был одновременно похож на то смутное видение, которое пришло к Юни незадолго до снятия проклятия — а значит и потери этой ужасающей способности — и совершенно отличен от него. Он был слишком мягким, чтобы его можно было назвать тем самым Джессо, который в будущем убил — убьёт? — почти всех аркобалено. Он был слишком светлым, чтобы сравниваться с человеком, который сначала захватил, а потом и уничтожил множество миров.       Парень не обращал внимания на раздражённые, злые или даже обещающие мучительную гибель взгляды, с лёгкостью игнорировал яростно защищающий свою Донну огонь всех присутствующих в доме атрибутов. Но почему-то не мог — или не хотел — избегать девочку или пренебрегать ею. Он, как только заметил Юни, начал, словно завороженный, смотреть на неё, ни на секунду не отрывая взгляд. В фиолетовом начали появляться оранжевые искры, но Джессо то ли не замечал этого, то ли не считал это достойным внимания       Вот и сейчас старшее небо расслабленно щурился, не замечая ни всё ещё не ушедшей жары, ни сильного ветра, сквозившего из открытых окон. Его пламя осторожно нагревало кожу Джиглио Неро, будто застенчивый щенок, облизывающий нового, незнакомого ему человека и издавало мягкий треск, напоминающий ей о костре, который разводили на улице Тазару и Нозару, чтобы развеселить её.       Её мама тоже изменилась за прошедшую неделю. Её глаза потемнели, потускнели, но она сама наоборот стала активнее и словно посветлела, забыв наконец о том, что потеряла что-то настолько «важное» как проклятие. Она впервые с того момента, как привела свою дочь в особняк, обратила на неё внимание. Впервые после объяснения, почему же она не навещала девочку — впервые после непрошенной лекции об «опасности нахождения рядом с аркобалено» — заговорила с ней.       Юни знала что это всего лишь результат не то действия наркотика, введённого ей Бьякураном, не то влияние его же тумана, но не могла — не хотела, просто не имела никакого желания — жаловаться. И быстро к похожим выводам пришли и остальные. Они, словно проводя эксперимент, перестали обращаться с Арией как с Боссом, начали игнорировать её, едва ли не грубили ей в открытую, и когда она совсем не отреагировала, внезапно успокоились.       Даже Гамма — вечно преданный Гамма — расслабился, сосредоточив всю свою огромную верность на четырёхлетней девочке, называя её принцессой, ежедневно играя с ней на улице и позволяя ей надевать на него цветочные короны. Даже Генкши — Генкши, который планировал предать Джиглио Неро — остался рядом с Юни, начав учить её кататься верхом на лошади, чтобы «они в будущем все вместе могли съездить в одно место», которое туман заприметил во время поиска пути сбежать из Фамилии. — О чём задумалась, милая? — лукаво улыбнувшись, спросил Джессо. — А разве тебе не придётся вернуться в Америку? — ответила вопросом на вопрос девочка. — Ты ведь ещё не до конца взрослый. — Не волнуйтесь об этом, Донна, — тут же вмешался в разговор Кикё, облако Бьякурана, как и все хранители подростка стремящийся почему-то устранить все причины для её волнения. — Торикабуто разобрался с этим, — он чуть улыбнулся. — Родители Нашего неба под его влиянием сделали его официальной Главой Семьи. — А как Дон своей Фамилии, — протянул Джессо с полным ртом зефира. — Я эмансипирован и имею право переехать куда мне душе угодно.       Длинная оранжевая лента, напоминающая Юни яркий пожар, забавно извивалась прямо посреди комнаты, привязанная к люстре и, несмотря на высокие потолки, почти достающая до стола и едва не сбивающая стоящую на нём вазу. Ей хотелось бы познакомиться с человеком, напоминающим Бьякурану такой взбалмошный, но такой мягкий и не опасный огонь. Ей хотелось бы поблагодарить человека, который помог подростку стать одним из Боссов Мильфиоре, который помог ему подарить ей не только Фамилию, но и семью. — Джессо-сан? — внезапно вошла в комнату Ария. — Со мной связался Массимо ли Вонгола, — она с мягкой тёплой улыбкой кивнула своей дочери, поздоровавшись, и снова серьёзно посмотрела на старшее небо. — Я подумала, что Вы захотите знать. Он хочет, чтобы я помогла ему убить Дона Мерджер. — Вот как? — пробормотал Бьякуран, закинув в рот целую горсть маршмэллоу. — Вам стоит согласиться, Джиглио Неро-сан.