Перенос

***

      Казалось бы, она уже не должна удивляться, но Тсунаёши снова — в который раз уже всего за десять месяцев — умудрился сделать что-то такое, отчего даже Нана, привыкшая за годы знакомства с Емицу игнорировать все странности, не могла закрыть глаза на происходящее. Небольшие сначала — в последнее время эти странности накладываясь друг на друга и определённо становились серьёзнее, заставляя её — даже её — настороженно хмуриться. — Я дома! — крикнул её сын, захлопнув дверь.       Вот и сейчас подросток не завалился в прихожую сразу же после того, как доехал на такси из аэропорта вместе с другими учениками и двумя преподавателями. Нет, он поехал на отдельной машине, которую вёл его взрослый друг, и приехал домой не сразу, сначала устроив своих новых знакомых в доме напротив. «Откуда они вообще взялись? — удивилась женщина, нервно поправил приборы на столе, чтобы они лежали ровно. — Как он умудрился забрать из другой страны двух подростков? — она ласково улыбнулась мальчику, несмотря на свои мысли. — Если уж на то пошло, то почему вообще к нему приезжают люди буквально отовсюду?» — Привет, мам, — поздоровался Тсуна, растянув губы в ответной тёплой улыбке. — Пахнет просто восхитительно — Рада, что тебе нравится, — рассмеялась Нана, не найдя в себе желания ссориться со своим ребёнком.       Юноша был одет просто — в классические брюки и белую, снятую, скорее всего, с плеча Реборна, рубашку, накинутую поверх ярко-оранжевой футболки. Но, несмотря на то, что одежда практически не изменилась с того времени, когда он был обычным ребёнком странного мужчины, который так часто лгал, то, как парень носил её, стало совершенно другим.       Исчезли постоянно мятые вещи, исчезла вечно опущенная в смущении голова, исчез тусклый затравленный взгляд — он держался достойно, словно абсолютно не обращая внимания на то, кто был перед ним. Он мягко, но лукаво ухмылялся, позволяя своим собеседникам себя рассматривать, иногда даже слишком долго. Он спокойно стоял перед людьми вдвое старше него, не покачиваясь на носках, и вообще практически не двигаясь, лишь медленно дыша. Он равнодушно наблюдал за тем, как почти все, с кем он знакомился, выказывали ему уважение или покорность, позволяя им вежливо кивать, кланяться или вести себя так, как не всегда вели себя с представителями королевских династий. — Тсу-кун, — позвала она, не зная как сформулировать свой вопрос. — Я полагаю, я должен тебе объяснение.

***

      Всё в ресторане пришло в движение, как только стало известно, что небо вернулось из своей поездки в Италию. Причём вернулось оно отнюдь не с пустыми руками — в городе появились два сильных атрибута. В доме, который находился прямо напротив резиденции Савад, теперь ощущалось присутствие довольно сильного дождя — не такого сильного, как те двое, что приезжали несколько месяцев назад, но сильнее, чем сам Такеши. А на въезде в город остался отпечаток пламени облака, что было лишь немного сильнее огня Главы Дисциплинарного комитета, который после открытия личности Хозяина, казалось, совсем не удивился, лишь тихо хмыкнув, когда Тсунаёши-сама прошёл мимо него.       Отец Ямамото держал в руках небольшую стопку бумаг, отказываясь делиться с кем бы то ни было работой, что была поручено именно ему. Тору и Тайо, как и всегда, когда они были свободны, занимались комфортом неба, следя за тем, чтобы в блюдах перед ним всегда было печенье, а в его кружке не заканчивался чай. Сам же дождь, просто стоял у двери в кабинет, неловкий, неуверенный, что ему вообще есть здесь место и с трудом подавляющий глупое желание пошутить, чтобы как-то разрядить сгустившийся от напряжения воздух. — Такеши, не стой в проходе, — совершенно неожиданно прозвучал голос Савады-самы. — Либо заходи и скажи, зачем пришёл, — юноша оторвался от документов и посмотрел на своего одноклассника. — Либо уходи и не отвлекай. — Простите, Тсунаёши-сама, — быстро извинился Ямамото-младший, глубоко вздохнув и сделав шаг внутрь комнаты. — Я не хотел отрывать Вас от работы. — Что-то случилось? — спросил Тсуёши повернувшись к своему сыну. — Тебя просят внизу, отец, — он неуверенно пожал плечами. — Кусакабе-сан сказал, что договаривался с тобой о чём-то. — Иди, — отмахнулся Хозяин Намимори, убедившись, что ничего серьёзного не произошло. — Я же говорил тебе, что ты мог просто положить всё на стол. — А я ещё раз отвечу, что я хочу сделать что-нибудь для Вас, — старший дождь кивком предложил своему ребёнку занять его место. — Даже пусть это будет такая мелочь.       В распахнутое окно второго этажа влетал тёплый весенний ветер. Он касался открытой шеи подростка, заставлял его одежду шуршать и ерошил его волосы. Такеши не мог не подумать, что понимает своего отца, чувствуя, как плямя неба, точно потоки тёплого воздуха с улицы, пролетал мимо него, едва касаясь, вежливо, но с предостережением. — Савада-сама? — подал голос он, подойдя ближе. — Я тоже хотел бы хоть как-нибудь помочь Вам, — Ямамото отвёл глаза, но через секунду вновь вернул взгляд на своего одноклассника. — Если Вы позволите?       На столе перед Тсунаёши-самой лежал список, в котором было многим больше нескольких десятков имён. Мужчины и женщины, взрослые и школьники — все, кто знал о мафии и хотел стать частью его Фамилии, записали свои имена на восьми листах. Чуть больше двухсот человек — это было очень немного, если сравнивать с другими Семьями, но учитывая, что все эти люди были жителями одного крохотного городка, это было неплохо.       Его собственное имя тоже там было — на третьей странице списка. Написанное его ленивым неаккуратным почерком оно абсолютно не выделялась среди других имён, среди различных быстро накарябанных букв и аккуратно введённых иероглифов. Он записался не из-за требования своего отца и уж точно не из-за приказа самого неба, который, казалось, не особо-то и любил общаться с незнакомыми ему людьми и с удовольствием прожил бы всю свою жизнь в компании только своих хранителей. Он записался только из-за своего собственного желания быть рядом с этим парнем, что так легко смог поднять свои оценки всего за несколько месяцев; что так спокойно вёл себя, несмотря на свою силу; что так равнодушно смотрел на то, как перед ним преклоняли колени.       Хозяин был замечательным человеком — дождь это прекрасно понимал. Его самого шатен пощадил даже после того, как бейсболист оскорблял его едва ли не в лицо. Оставалось только выяснить, означает ли пощада разрешение оставаться рядом.

***

      Изначально идеально-белые лепестки обыкновенных полевых ромашек постепенно наливались светом и синели, сначала становясь светло-голубыми, а потом и вовсе приобретая яркий цвет индиго. Цветы появились буквально из воздуха и оставались на полу, не исчезая в едва заметной дымке тумана только затем, чтобы служить доказательством её успехов.       Пламя Наги полупрозрачными волнами окатывало цветы, заставляя их мерцать и вновь меняться, словно за доли мгновения между набегами похожего на воду огня они переживали не одно тысячелетие. Они то удлиняли лепестки, то снова их укорачивали; то изменяли цвет, то становились полностью прозрачными, превращаясь в стекло. — Помни о том, что я тебе говорил, — протянул Кавахира, сидевший рядом с Ёши на диване. — Покажи, что ты можешь, — усмехнулся юноша абсолютно уверенный в ней. — Используй максимум силы.       Саито уверенно кивнула и сосредоточилась на ощущении своего пламени, направляясь его и приказываю ему прекратить изменять окружающий мир и изменить её саму. И сила послушно подчинялась, меняя её облик и помогая создать условия для исполнения первого условия хорошей иллюзии — эффектность.       Часть огня тонким полупрозрачным шлейфом окутала тумана кисти и почти сразу же исчезла, оставив после себя белые перчатки, облегающие её руки настолько, что казались второй кожей. Часть — прошлась по её одежде, оставив на её плечах лёгкий чёрный плащ, похожий на одежду Савады на миссиях в качестве Стража Омерты. Часть так и вовсе концентрировалась в воздухе перед ней, превращаясь из бесформенного комка огня в колоду, состоящую пока что всего из десяти карт.       На крохотные бутоны иллюзорных цветов теперь уже вишни падал иллюзорный снег. Светло-розовые и малиновые лепестки постепенно светлели под холодными белыми хлопьями. Небольшие бутоны, маленькие оторвавшиеся листочки и крохотные снежинки несуществующим ветром разнеслись по всему полу, став бархатистым ковром, кажущимся таким мягким и пушистым, и на этот раз остались неизменными.       Но зато изменилось кое-что другое — одна из карт в руках Наги загорелась красивым ярко-рыжим пламенем. Огонь не причинял ей вреда, как не причинил бы и его хозяин. Он просто охватил созданную ей самой картонку и поднялся в воздух, создавая вихрь. Сама карта тоже не была обычной. Она была пустой. Не было ни масти, ни достоинства — ничего, что, по идее, должно было у неё быть. На её тёмно-серой рубашке светился ярко-белый герб Мерджер, а на её лице находились такие же светящиеся на тёмном фоне, как и бутон лилии на рубашке, белые цифры.       Пламя всё разрасталось и разросталось. Оно, разгорячённое и раскалённое, разозлённо горело, поглащая всё вокруг: и цветы, и снег, и мебель. Оно накаляло воздух и заставляло Саито потеть от его жара, исполняя второе условие — веру. — Ты в порядке? — мягко улыбнувшись, спросил Тсунаёши, встав между ней и огненным штормом. — Вроде бы, — кивнула девушка, искоса взглянув на другого Саваду, который всё ещё сидел на диване, но теперь тяжело дышала из-за жара огня. — Ты в порядке, Моё небо? — спросила она у того юноши, что сейчас был рядом с шаманом. — Да, — уверенно ответил он, поднявшись с дивана и подойдя к пламенной завесе. — Ты молодец, Мой туман.       Парень поднял руки и активировал перчатки, мгновенно охватившие его ладони. Он прикоснулся к огню и тот быстро потёк к нему, узнавая своего хозяина. — Прорыв точки нуля, — ухмыльнулся в ответ на это Ёши, не двигаясь с места. — Адаптированный. Пламя резко перестало взвиваться и притянулось к Саваде так стремительно, что она зажмурилась от неожиданности. Всего через секунду от пожара не осталось и следа. Только небо стояло перед ней, мягко улыбаясь, но вскоре и он исчез, растворившись в воздухе.