Перенос

***

      Небо потемнело. Больше не было едва заметной серой дымки зачинающихся сумерек — теперь на её месте красовались непроглядная завеса ливня и мрак надвигающейся бури. Тучи заслонили собой близящееся к закату светило и перекрыли почти весь свет, оставляя Намимори в практически ночной полутьме. Лишь редкие лучи весеннего солнца падали на мокрую от дождя землю, на несколько мгновений освещая крохотный кусочек грязного асфальта, но даже они не задерживались надолго, очень быстро исчезая за тяжёлыми облаками.       Ветер бушевал, летая по всему городу и его окрестностям. Он негромко выл, вихрясь вокруг зданий, и свистел, проносясь в узких промежутках между домами или деревьями. Он насильно открывал неплотно запертые двери и калитки — те скрипели или негромко шуршали то тут, то там, и редкие прохожие незаинтересованно оглядывались по сторонам, продолжая идти. Он ударял в закрытые из-за приближающейся грозы окна, разбивался о стекло и разделялся на несколько потоков, разлетающихся кто куда и постепенно затихающих или вливающихся в другие волны прохладно го воздуха.       Дождь барабанил по земле, по крышам, по кронам деревьев, по ещё не распустившимся бутонам вишни, готовящейся отсыпаться розовыми лепестками к концу следующей недели — по всему, что вообще стояло или лежало ничем не закрытое под потемневшим небом. Тяжёлые капли доставали даже до стен, когда порывы ветра становились особенно сильными и подхватывали их с собой.       Ничто не оставалось защищённым от холодной на фоне разогретого вчерашней почти летней погодой воздуха воды. И люди, и растения, и здания, и транспорт, и всевозможные созданные людьми или природой вещи — всё покрывалось тонким слоем влаги.        Он неуверенно улыбнулся и провёл языком по губам, слизывая капли дождевой воды, смешанной с расплавленной из-за недавней жары гигиенической помадой. Его одежда уже промокла насквозь и теперь липла к телу, неприятно холодя кожу, неприятно пуская крошечные прохладные ручейки по его спине и ещё более неприятно сковывая движения.       Дождь шёл весь день, но звуки грома начали приближаться всего пару часов назад, позволяя отложить тренировку у бывшего аркобалено — который, оказывается, был невероятно требовательным буквально во всём — на завтра. Теперь он стоял на пустой из-за жестокой непогоды улице и наблюдал за членами своей недавно обретённой Семьи и пытался понять, как он — подросток с не таким уж и сильным огнём — мог помочь Своему небу.

***

      Наги стояла под чёрным зонтом и рассеянно листала в телефоне какую-то книгу, глубоко дыша, чтобы преодолеть усталость от длительного использования такого количества пламени. На её висках выступил пот, а её глаза — обычно ярко-синие, когда она вызывала кого-то из своих иллюзорных помощников — практически вернулись к своему обычному цвету.       На девушку не упала ни одна капля дождя, разбиваясь о ненастоящий зонт, который держала сотканная из тумана копия его самого. Одетый в привычный костюм с лимонно-жёлтой рубашкой иллюзорный Реборн равнодушно держал зонт над своей создательницей, лениво оглядываясь территорию Кокуё-лэнда чуть прищуренными глазами.       Киллер нахмурился, глубоко вдыхая, и прикрыл глаза, медленно выдыхая — думать о себе, самого себя не подразумевая было непривычно. Это так же было до вставших на загривке волос странно, до боли в висках неприятно и отчего-то до чуждого ему сдавливающего чувства где-то в груди страшно.       Он не мог не подумать о том, могут ли другие туманы создать нечто подобное, также как не мог не задуматься хотя бы на мгновение о том, можно ли как-то отличить иллюзорную копию от оригинала. Конечно, именно офицерский состав — как называли обычно небо с хранителями семей на варийский манер — так подделать могли человека четыре, три из которых были на их стороне, но вот остальные члены их пока что небольшой Фамилии…       Бывший аркобалено, однако, не мог, положа руку на сердце, сказать, что только вопросы безопасности беспокоят его. Не мог даже мысленно сказать такую очевидную ложь. Не могли, впрочем, и остальные атрибуты, каждый из которых — кто-то едва уловимо, кто-то в открытую — морщился, когда их копии фамильярничали с Тсунаёши.       Очущение незнакомого — пусть и довольно похожего на него — солнца, находящегося в двух шагах от членов его семьи, раздражало и заставляло инстинктивно тянуться к оружию, чтобы просто пристрелить мерзавца, посягнувшего на то, что принадлежит ему. Реборн не мог солгать даже подчинённым своего Босса, и уж тем более не мог соврать своим друзьям. И уж тем более он не мог солгать самому себе. Он ревновал. Ему не нравилось, что рядом с теми, кого он записал в «свои», ошивался кто-то, чей огонь был лишь немного слабее, чем его собственный.       С самого детства слишком собственнический, слишком закрытый, слишком жестокий для солнца, он не мог сейчас успокоить своё пламя, недовольно бурлящее в нём и раздражённо шипящее на того, кого считал вторженцем. Сейчас он мог только глубоко и медленно дышать, изо всех сил стараясь подавить в себе желание или просто уйти, чтобы отгородиться от противного чувства ревности хотя бы расстоянием; или наоборот подойти к Саваде.

***

      Пламя Эрнесто едва ли не рычало, с яростной смесью эмоций проносясь по золотисто-янтарным узам, и шипело, будто бы пытаясь рассказать Тсуне, что такого случилось, что его хозяин так взбешен. Его же собственный огонь, который не мог просто проигнорировать расстройство Своего хранителя, сочувствующе вихрился вокруг киллера, согревая его и словно окутывая его в тёплый шарф.       Небо вздохнул и подставил лицо хлёсткому дождю, прикрыв глаза. Он, как только вернулся в Намимори, оказался буквально придавлен гиперинтуицией, твердящей о скорой опасности, а потому стоял сейчас на улице прямо в разгар бури и ждал прихода молний, чтобы помочь Наги с тренировкой, а потом хоть немного расслабиться. Изначально здесь планировали быть только сама Саито, которой и нужна была помощь, да Савада, который согласился её сопроводить на всякий случай, но Базиль так отчаянно нуждался в каком-то заверении, что он находился на своём месте, что они не могли не взять его с собой. Солнце же пошёл вместе с ними просто потому, что он мог это сделать — не было ни одной причины, по которой он мог бы хотеть находиться в такую промозглую погоду на улице, а не дома, спокойно попивая кофе.       Наконец прямо над ними, в вышине тёмно-синего небосвода, свернула яркая вспышка — буря добралась и до Кокуё-лэнда и теперь, похоже, планировала остаться здесь на какое-то время. Прогремел гром. Он раскатистый и оглушительный, упал с тяжёлых туч вниз и стремительно покатился к границам бывшего парка, постепенно затихая.       В тот же момент иллюзия рассмеялась, а создавшая её туман обессиленно упала на руки дождя, успевшего среагировать и подхватившего ее, не дав ей коснуться грязного асфальта. Одежда девушки тут же намокла, но её это, по-видимому, совершенно не волновало — так спокойно она лежала в объятиях бывшего члена CEDEF.       Она должна была продержаться и сохранить копию на должном уровне «от начала дождя до первого раскатать грома» — такого было задание Кавахиры — но ещё пару часов назад, у неё банально начали заканчиваться силы, и юноша волновался, что она попросту упадёт в обморок. Ещё часа три назад её иллюзия стала куда меньше двигаться, потом, спустя часа полтора, и вовсе практически замерла, лишь изредко осматриваясь и ровно дыша. «Но она справилась, — подумал Тсунаёши с гордостью, быстро подойдя к Своим хранителям. — Это самое главное». — Что ты думаешь? — тихо спросила Наги, похоже, едва удерживая себя ото сна. — Этого было достаточно? — Ты молодец, — успокоил её парень, чуть улыбнувшись. — Это было невероятно, — поддакнул Базиль, осторожно перехватив её тело поудобнее. — Но, возможно, тебе стоит сейчас отдохнуть. — Он прав, — неожиданно подал голос молчавший до сих пор бывший аркобалено. — Это не последняя твоя гроза, — отмахнулся он, не дожидаясь, пока она начнёт возражать. — Иди поспи часов эдак десять.       Дождь, получив разрешение в виде кивка, осторожно поднял Саито на руки в свадебном стиле и направился к выходу из Кокуё-лэнда так быстро, насколько это вообще было возможно сделать, чтобы его драгоценной ноше было удобно. Вскоре его шаги затихли, и только пламя двух подростков, никогда с момента образования связей не исчезающее, всё также гудело в подсознании неба, подсказывая сейчас, что они, пусть и устали безмерно, вполне в порядке.       Теперь в заброшенном парке остались только двое — сам Тсунаёши и Эрнесто, немного успокоившийся, но всё ещё раздражённый. — Теперь ты, — серьёзно произнёс парень, вопросительно глянув на своего бывшего репетитора. — Что-то случилось?

***

      Реборн хрустнул шеей и нарочито лениво сделал шаг навстречу своему напряжённому по многим причинам Боссу. Он чувствовал, как расколённый добела рыжий огонь витал в воздухе, ощущал, как он окутывал собой узы, и не мог не видеть как он янтарным пожаром искрился в теперь ярко-оранжевых радужках Савады. — Я привыкну, — отмахнулся киллер, подойдя вплотную к своему собеседнику. — Боюсь, это не ответ на мой вопрос, — нахмурился юноша взволнованно. — Это всё ещё из-за иллюзии или тебя беспокоит приближающийся Бал Вонголы?       Солнце нахмурился — что-то стремительно изменилось. В один момент поведение его парня сменилось со спокойно-защищающего на напряжённо-раздражённое Почти мгновенно небо перестало было просто чуть усталым и готовым отдохнуть, и разозлённо зарычало, как дикий зверь, увидевший, что на его территорию кто-то посягнул. — Тсуна? — Интуиция, — пояснил он. — Только что сказала мне, что мне стоит волноваться из-за Бала Вонголы. — Она случаем не сказала тебе почему? — нахмурился мужчина.       Его бывший ученик лишь отрицательно покачал головой, такой же недовольный, как и он сам. «Вот и закончились спокойные дни, — подумал он, закатив мысленно глаза. — Даже не начавшись»