Перенос

Из искр да возродится пламя,

Восстанет из пепла с протяжным стоном.

Пусть небо не тронет Вонголы знамя,

И пусть те не будут под его небосводом.

Пусть солнце снова возродится,

Из пепла пусть восстанет вновь.

Пусть с небом радостно искрится,

И пусть проклятие спадёт.

***

      Тсунаёши открыл глаза и сонно заморгал. Встав и вздрогнув от холода, он наконец пришёл в себя и начал растерянно оглядываться по сторонам. Он заметил знакомые обои, странно-свободный стол и незадвинутый стул, а также гору вещей в углу комнаты. А подойдя к шкафу и открыв его, Тсуна удивился ещё больше. Одежда, конечно, была его, но Савада носил её, ещё когда был в средней школе. «Итого, — Тсунаёши вздохнул. — Что мы имеем? — повернув стул, он сел и закинул ногу на ногу. — Я умер — это раз. Я в своей комнате — это два. И, — оглядев себя, он загнул два пальца и продолжил. — Я в своём теле — это три, но мне лет тринадцать — это четыре, — Тсуна ещё раз вздохнул. — И что мне с этим делать?»       Ещё раз осмотрев себя и заключив, что он выглядит не так уж и плохо, Савада решил дойти всё-таки до зеркала, чтобы посмотреть, как он выглядит. «А потом надо будет найти мой телефон, — Тсунаёши встал и по привычке задвинул стул. — Мне нужен календарь и интернет».       Выйдя из комнаты, он, не задумываясь, повернул направо и прошёл несколько шагов до следующей двери. За ней была ванная комната, в которой над раковиной как раз и висело зеркало. Посмотрев в него, Тсуна увидел подростка, почти ребёнка, с растрёпанными каштановыми волосами и большими глазами. Ещё раз вздрогнув от холода и вздохнув, он пошёл обратно в комнату, не желая, чтобы мама нашла его зависшим около зеркала. «Так, — Савада зашёл в комнату, запнулся и буквально упал на кровать. — Я почти со стопроцентной уверенностью могу утверждать, что я именно в прошлом, — он поморщился. — А не в какой-нибудь параллельной вселенной. И комната именно такая, какой я её помню. И я выгляжу так же, как выглядел в то «дореборновское» время, — он весь сжался от холода и посмотрел в окно. — А ещё мне холодно, даже несмотря на то, что за окном солнечный летний день, следовательно у меня запечатано пламя, — Тсунаёши закатил глаза. — Весело».       Он со вздохом поднялся, подошёл к горе вещей и начал рыться в ней, пытаясь найти свой телефон, потому что ни на столе, ни в кровати его не было. Отложив в сторону первые две грязные футболки, он решил заодно рассортировать все вещи и унести их в стирку. Когда Тсуна рассортировал примерно половину вещей, он наконец смог найти телефон. Отложив его в сторону, чтобы не потерять ещё раз, он продолжил. Спустя минут десять он закончил, но не стал пока относить всё вниз.       Подняв телефон, он подошёл к столу. И сел, перед этим взяв с верхней полки какой-то блокнот. Он был почти пустой и, судя по всему, был простым черновиком. Еле отыскав в подставке пишущую ручку, Савада занёс руку над листом и разблокировал телефон. «Итак. Мне не тридцать, а четырнадцать, но разница не особо велика. Сейчас конец июля, и вчера был последний учебный день, — он написал дату в углу листа. — Чуть больше, чем через месяц надо будет идти в школу, а примерно в двадцатых числах сентября, почти сразу после смерти Массимо, приедет Реборн, — Тсунаёши чиркнул две даты в блокнот. — Надо будет хоть немного подтянуть оценки. Хотя бы баллов до двадцати. И, возможно, у меня получится если не снять, то хотя бы ослабить печать к приезду, — он несколько раз моргнул. — Реборна».       Ещё раз проверив, всё ли он записал, Савада закрыл блокнот и решил всё-таки отнести вещи и увидеться с мамой. Он открыл дверь и, взяв бельё, вышел в коридор. Повернувшись, он запнулся о собственную ногу и упал на пол. «Ах да. Из-за печати, — он сел и встряхнул головой. — Я ужасно неуклюжий».       Через пару секунд Тсуна встал, закрыл дверь в свою комнату и опять поднял вещи. По лестнице он спускался настолько аккуратно, насколько вообще возможно, и это вознаградилось — он не упал. В гостиной мамы не было, поэтому он пошёл дальше. Наконец, спустя несколько минут, он всё-таки дошёл до ванной, в которой по его воспоминаниям стояла стиральная машинка.       Тсунаёши ногой постучал в дверь и покачнулся. Он бы упал, но Нана вышла и успела поймать его в последний момент. — Спасибо, мам, — он кивнул на гору вещей, половина из которых упала на пол. — Я принёс вещи для стирки. — Что-то случилось? — Нана бегло осмотрела своего сына. — Ты заболел? Хотя вроде температуры нет, — заключила она, притронувшись к его лбу. — Тебе нечего носить? — она прошла в ванную и указала, куда всё положить. — Мам, всё в порядке. Я не заболел, — скидывая вещи, произнёс Тсуна. — Просто решил начать новую жизнь, — Он ляпнул, не задумываясь. Но, подумав и решив, что это будет неплохим объяснением его поведения, продолжил. — Уберусь в комнате, подтяну оценки, — он ненадолго остановился, задумавшись. — Запишусь куда-нибудь. Давно хотел начать изучать итальянский. Было видно, что Нана опешила, но, увидев улыбку своего сына, успокоилась. — Хорошо, — она хлопнул в ладоши. — Но, если нужна будет помощь, обращайся! Тсунаёши кивнул и пошёл обратно к себе. «Так, ну, надеюсь, — вернувшись в свою комнату, он задумался. — Я ничего не забыл. Пусть я и не желаю снова становиться боссом Вонголы, — он вздохнул. — Но я не хочу, чтобы аркобалено умерли из-за моей слабости, — он опустил глаза. — Чтобы он умер из-за меня».

*

      Тсуна лежал на кровати и смотрел на кольцо с Натсом. Он нашёл украшение, когда убирался в комнате. «Я помню, что сжимал его в руке, когда на меня неслась волна из пламени, — он сел и повесил кольцо на цепочку. — Наверное я переместился с ним в кулаке, но, уснув разжал руку и оно упало за кровать. Обидно, что я даже зажечь его не могу, — Савада погладил мордочку льва на украшении. — Прости, приятель».       Он встал и осмотрел свою теперь уже чистую комнату. Наконец, спустя неделю, он смог полностью убраться. Правда пока он убирался, он падал раз двадцать точно, но это не столь важно. Он мыл и стол, и подоконник, и полки над столом. Он ставил учебники по размеру и аккуратно складывал и вешал одежду в шкафу. Ему даже пришлось отодвигать шкаф, стол и кровать, чтобы помыть пол. Именно тогда Тсунаёши и нашёл кольцо.       За прошедшую неделю он сделал достаточно много. Во-первых, убрался, во-вторых, перечитал учебники и вспомнил, что ему вообще нужно будет изучать, в-третьих, он начал медитировать, чтобы хоть как-то почувствовать своё пламя. «Кроме медитации я всё равно больше ничего не могу сделать, — Тсуна поморщился. — Если я начну делать что-то более серьёзное, рискую или остаться вообще без пламени, или умереть. И не понятно ещё, что будет хуже».       Тсунаёши, чуть не упав, подошёл к столу и заглянул в блокнот, в который решил записывать все дела, как он делал, когда был боссом Вонголы. Просмотрев все пункты записанные на нескольких листах, он в который раз пришёл к выводу, что до сентября проблем не будет.       В этот момент интуиция зазвенела, говоря об обратном. От неожиданности Тсуна вздрогнул.

***

      Реборн медленно выплыл из объятий сна и услышал знакомый и раздражающий голос. — Поздравляю, аркобалено, — равнодушно произнёс Шахматноголовый. — Проклятие снято, пустышки аркобалено уничтожены и заменены контейнерами с пламенем, — казалось, что шаману не хочется говорить об этом. — Возраст ваших тел соответствует количеству пламени в них. А за своё спасение, — его голос стал серьёзным и даже немного угрожающим. — Не забудьте поблагодарить небо, с которым вы, скорее всего, скоро встретитесь. Киллер рывком поднялся с кровати, когда Шахматноголовый закончил говорить. «И что это, чёрт возьми, значит? — снова бывший аркобалено осмотрел себя и подметил одежду, в которой он был во время проклятия. — Хм. Я уже явно не подросток. Мне лет, наверное, двадцать, — Реборн осмотрелся и узнал свою квартиру в Италии, о которой не знал никто, и в которой он не был со времён начала репетиторства с Тсуной. — И в прошлом. Но почему проклятие снято? Да к тому же именно с контейнерами, — киллер нахмурился. — Ещё и та фраза про небо». От мыслей Реборна отвлёк звук уведомления на телефоне, номер которого знали очень немногие.

Верде

Тебе нужно приехать ко мне

Только что

Как можно скорее

Только что

Завтра в моей лаборатории в Италии. Сможешь?

Только что

Я Ок. Буду Только что       Ответив учёному, киллер попытался вспомнить, что произошло. «Последнее, что я помню, это пламя. Там было очень много моего пламени. И, — он провёл рукой по волосам, зачёсывая их назад. — Голос? Там был какой-то голос, — взяв Леона на руки, Реборн наклонил голову. — А может и нет. Возможно, он мне померещился». Взлянув на часы, киллер надел шляпу решил уже выдвигаться, ведь время уже заполдень, а до лаборатории Верде ехать часов четырнадцать минимум. «К тому же, — он взял бумажник и поддельные документы на имя Фабио Конте и вышел из квартиры. — У меня даже машины нет».       Реборн рассудил, что покупать автомобиль слишком муторно и слишком приметно, поэтому лучше арендовать. К тому же в Палермо можно найти места, где при аренде не проверяют документы. Киллер вышел из подъезда и направился за машиной. «Потом сразу поеду в, - щёлкнув пальцами, он вспомнил название города, куда ему предстоит ехать. — Форли. Сейчас где-то пятнадцать минут четвёртого. Если выеду в четыре, то к утру, скорее всего, буду там».       Спустя почти полчаса Реборн дошёл до места, в котором брал автомобили в аренду в будущем. Показав документы охраннику, он объяснил, что ему нужно. Его сразу же повели к рядам неприметных, но быстрых авто. — Вот, синьор Конте, выбирайте, — консультант показал на ряд чёрных автомобилей. — Беру эту, — киллер кивком указал на уже знакомую ему модель.       Наконец, через ещё пятнадцать минут, Реборн выехал из салона. «Дорога предстоит долгая, так что придётся заправляться в середине пути. Где-то, — он вспомнил карту и нахмурился. — В Неаполе». Киллер поднял руку и погладил Леона, сидевшего у него на плече. — Поехали, — решительно произнёс бывший аркобалено, вжимая педаль газа в пол. — А когда приедем, я куплю билет до Японии, — он опустил шляпу. — Навещу его будущую могилу в последний раз. Я приложу все свои силы, чтобы его не предали.

*

      В восьмом часу Реборн уже подъезжал к лаборатории второго Да Винчи. Оставив машину недалеко от входа, но так, чтобы она не привлекала внимание, он вошёл в здание. Там уже собрались почти все аркобалено, которые выглядели, как подростки. Нехватало только Арии, которая почти никогда не откликалась, Лар, которой, скорее всего, всё расскажет Колонелло, Фонга и самого Верде. Через пару минут дверь тихо открылась и вошёл Фонг. Как только он сел, в комнату залетел Верде. Оглядев всех, он начал. — Итак. Вы все, надеюсь, понимаете, что такое неожиданное снятие проклятия — это очень странно, — увидев кивки, он хотел продолжить, но его прервали. — Вам не стоит бояться, — прямо за спиной учёного появился шаман. — Это произошло неожиданно даже для меня, но уверяю вас у снятия проклятия нет негативных последствий, — осмотрев подростковые тела сильнейшей семёрки, он пояснил. — Вы будете расти и стареть, как обычные люди. Ваше пламя останется с вами, и оно будет на том же уровне, что и до проклятия. — И что, никаких неожиданностей, кора? — недоверчиво спросил Колонелло. — Уверяю вас, никаких неожиданных проблем, связанных со снятием проклятия, у вас не будет, — шаман кивнул. — Ещё какие-нибудь вопросы есть? — Есть, — после нескольких секунд молчания, сказал Верде. — С чем вообще связано снятие проклятия? Что за контейнеры? Какое небо мы должны поблагодарить? — Стоп-стоп-стоп, — прервал его Шахматноголовый. — Слишком много вопросов, — он усмехнулся. — Во-первых, оно связано со смертью двух человек в будущем. Это были любимое небо тринисетте и сильнейшее солнце. Реборн вздрогнул, но решил всё-таки спросить. — Поэтому я старше, чем все остальные? — увидев кивок шамана, киллер продолжил. — Значит Арии… — Ей ничего не досталось от него, — Шахматноголовый казался понимающим. — Небо умерло, не сопротивляясь, следовательно в контейнере не появилось дополнительного пламени, — он повернулся к учёному. — Это небо, кстати, вы и должны поблагодарить. Контейнеры же являются заменой пустышек. Что ж, мне, наверное, пора, — шаман исчез в пламени тумана.       После ухода Шахматноголового Верде спросил, хочет ли кто-нибудь всё равно проверить состояние своего тела и пламени. Киллер отказался, но пообещал, что будет на связи и, если что попросит помощи или поможет сам. Реборн заехал в кафе и, как только позавтракал и немного отдохнул, поехал обратно в Палермо.

*

      Киллер посмотрел на часы, поглаживая хамелеона. Через пять минут должны объявить посадку на самолёт Палермо-Токио. Ему не повезло. После приезда из Форли он уснул и проснулся лишь на следующий день. А заехав в аэропорт, он обнаружил, что билеты на самолёт есть только на четверг, и это учитывая, что было воскресенье. Реборн снова посмотрел на время и посадил Леона себе на плечо. — Объявляется посадка на рейс Палермо-Токио… Он не стал дослушивать и, взяв сумку, пошёл садиться в самолёт. «Надеюсь, что всё пройдёт без проблем, — подумал он. — И я спокойно попрощаюсь с ним». Киллер вздрогнул от плохого предчувствия.

***

      Где-то вне времени и пространства система равновесия радовалась и пела. Её любимое небо и солнце, такое сильное солнце, снова вместе, снова живы. И теперь, недовольно шелестя ветвями Вонголы и радостно звеня ветвями аркобалено, она пела и, если бы она могла, она бы плясала от радости.       Скоро они встретятся. И небо больше не будет предано.