selfless and selfish

      После нападения «Генца» обитатели форта ещё несколько дней не переставали обсуждать страшную новость. Черён слышала разговоры о людях в бассейне в коридоре и раздевалках, на тропинках, ведущих к военному колледжу, в столовой. Говорили и кадеты, и сержанты, преподаватели. Молчала только Рюджин.       – Тебе их не жаль? – Спросила Ли, когда они с Шин впервые остались наедине в комнате.       – Разумеется.       – Ты – единственная ведьма в форте, которая не говорит о том, что случилось.       – А что дают эти разговоры? «Генца» услышат, как нам плохо, и перестанут нападать? Эти люди вернутся к жизни?       Черён вынуждена была признать, что это звучало разумно.       – Ну, это проявление эмоций…       – Взгляни в окно, Ли. Там бродят сотни молодых ведьм. Может, даже и тысяча, если включить тех, кто сейчас в военном колледже. Знаешь, сколько из них умрёт до тридцати? Семьдесят процентов. Ещё двадцать не дотянет и до сорока. Почему ты не плачешь по ним?       – Они сами это выбрали.       – Разве? – Бровь Рюджин взметнулась вверх. – Призыв обязателен. Если не ответишь, попадёшь в список дезертиров, а это – прямая дорога к казни.       – Это наш долг.       – Да…       – Что? – Черён скрестила руки на груди.       Рюджин лишь усмехнулась и снова посмотрела в толпу.       – А кому я должна? Людям? Если мы снова обратимся к статистике, то узнаем, что около шестидесяти процентов ведьм подвергается насилию со стороны людей, и это только из тех опрошенных, которые учатся в школе. Не в каждом городе есть специальные школы только для ведьм, и не все ученики из числа людей готовы терпеть ведьм в своей школе.       – Они просто придурки, только и всего. Есть хорошие люди.       – Есть, – согласилась Шин. – А есть плохие ведьмы. Так уж устроен мир, и это вполне естественно. Поэтому я не вижу смысла в том, чтобы говорить о том, что случилось, или проливать слёзы. Таков цикл жизни.       – Убийство не может быть естественным.       – Данное убийство – нет.       – Ты серьёзно? И какое же убийство ты назовёшь естественным?       – Выживание построено на насилии, но оно вынужденное. Львица убивает антилопу, чтобы принести еду для своих детёнышей, а лось убивает волка, чтобы защитить себя. Так совершается естественный отбор, в результате которого выживает сильнейший. Но это природа, а люди и ведьмы давно живут по своим правилам.       Кровь Черён почти кипела от злости. Она смотрела на равнодушное лицо Рюджин, пыталась вглядеться в её пустые глаза, но натыкалась лишь на абсолютное принятие происходящего. Тупица не понимала, какой силой обладала. Разумеется, мать рассказывала Черён об «особенных» ведьмах, – тех, в чьих голосах зрели удивительные семена, которые, раскрываясь, производили звуки не сравнимые по своей силе с песнями обычных ведьм. И эта сила досталась человеку, который даже не мог её оценить! И где справедливость?!       Ли хотелось схватить эту девушки за грудки, поднять и встряхнуть над полом, чтобы вставить на место мозги, если они ещё не ссохлись. И как она дожила до своих лет?! Наверное, с помощью матери, которая отдала жизнь за армию и счастье, которое её дочь сейчас спускала в унитаз своим равнодушием.       Они обе повернулись, когда дверь в комнату открылась, и голова Юны просунулась в проём между углом и косяком.       – Джихё созывает всех на экстренное собрание.       Звук их шагов смешивался с топотом ещё сотен ног, пока они шли в сторону зала для собраний. Там стояла не только Джихё. Все преподаватели выстроились в ряд, а центр занимала сама генерал, окружённая своими адъютантками в серой парадной форме. Тэён стояла чуть поодаль. Едва улыбка появилась на её идеальных губах, как сердце Черён пропустило удар.       Она вытянулась, проверяя, хорошо ли сидит на теле куртка, и пригладила волосы. Три года назад, когда Тэён исчезла из её жизни, она была нескладным и угловатым подростком со слишком острыми чертами лица, но время и тренировки довели её тело до идеального состояния, даже немного смягчили лицо, хотя оно до сих пор не казалось Ли идеальным. Возможно, будь она чуть красивее, Тэён бы написала ей хотя бы одно письмо. Просто чтобы сказать, что в безопасности.       Словно не обращая внимания на других офицеров и кадетов, Тэён подошла к Черён и осторожно поправила ворот её рубашки.       – Торопились, кадет?       – Да, мэм, – выдохнула Ли.       – Ошибка новичка. Повезло, что вам всё идёт.       Жар поднялся от груди Черён к лицу, заливая его. Она не сразу заметила, как лейтенант Пак отошла от группы офицеров и направилась к ним, не сводя настороженных глаз с прекрасного лица Ким Тэён.       – Лейтенант Пак, – Тэён поклонилась.       – Лейтенант Ким. Какие-то проблемы?       – Просто запутавшийся воротник.       – О…       – Понимаю, что вы подумали, – улыбнулась Ким, слегка касаясь плеча Черён. – Но мы с кадетом Ли давно знакомы. Я была её телохранителем некоторое время, пока меня не призвали в действующую армию.       – Хорошо. Просто преподаватели из колледжа обычно не проявляют внимания к кадетам.       – Она для меня как младшая сестра, лейтенант Пак.       Рёбра словно потянулись друг к другу, посылая телу импульс боли.       Сестра…       В те дни, когда Тэён ещё жила в их особняке, она иногда рассказывала о младших сёстрах, которые сейчас были разбросаны по многочисленным отрядам по всему миру. Их связывала ни кровь, а годы, проведённые под одной крыше, – в сиротском приюте для ведьм, чьи матери погибли, сражаясь против «Генца» и прочих ублюдков. Они прошли через огонь, воду и тяжёлые тренировки, чтобы стать ближе, чем кто-либо другой.       Но Черён не хотела быть просто «сестрой». Три года назад эта женщина пробудила в ней тлеющий уголёк влюблённости, который к этому времени разгорелся до пожара в четвёртой степени. Ли нуждалась в том, чтобы прикасаться к Тэён, чтобы чувствовать её рядом с собой, но в то же время не могла этого допустить. Ей следовало выполнить волю матери и найти хорошего мужчину, чтобы продолжить род, а не мечтать об улыбчивом лейтенанте, чьи глаза сияли ярче Солнца в середине жаркого мая.       – Нам стоит вернуться, – сказала Ким. – Генерал уже готова начать. Кадет Ли, отведите ваш юнит на места.       – Да, мэм.       После традиционной благодарности уже почившим и ещё живым ведьмам генерал поднялась на трибуну и повторила знакомую всем новость. Дальше следовал долгий рассказ о «Генца», их агентах и преступлениях, а под конец речи на сцену поднялась ещё одна женщина. На вид ей было около пятидесяти. Пиджак висел на худых плечах, не скрывая почти истощённого тела, но в её глазах горела искренняя ярость. Она выпрямила спину и подняла голову, расправила плечи.       – Кто это? – Шёпотом спросила Юна.       – Майор Бён Сэбёк.       – Та самая? – В голосе Шин звучало искреннее восхищение.       – Да.       – Почему «та самая»? – Нахмурилась Рюджин. – Она какой-то особенный майор?       – Она задержала больше всех агентов «Генца» после того, как четыре года назад кто-то из их людей убил трёх её дочерей.       – О…       – Она лучшая из лучших и теперь будет преподавать у нас.

***

      Как дочь дезертиров, Йеджи успела привыкнуть к постоянным допросам. Первый случился в день, когда она ответила на призыв. Сурового вида женщина со шрамом, проходящим через всё лицо, вызвала её в кабинет и использовала пару заклинаний, которые, по её мнению, могли бы заставить Хван говорить только правду. После шли стандартные вопросы о семье, связях с людьми и работе на «Генца».       – Мои родители были казнены. У меня нет друзей среди человеческого населения. Я не имею отношения ни к «Генца», ни к кому-либо из их агентов.       Раз в полгода её снова вызывали для «разговора», который на самом деле был грубым допросом. Единственное, что отличалось сейчас, – лицо её тюремщика. Сэбёк уже смотрела на неё, как на врага, и Йеджи, откинувшись на твёрдую спинку деревянного стула, с интересом наблюдала за каждым её движением, гадая, дойдут ли они до применения физической силы. Поговаривали, что в прошлом году это женщина во время собеседования в отряд разведку проломила ведьме череп, посчитав её «ненадёжной».       – Имя.       – Хван Йеджи.       – Специализация.       – Некромантия.       – Данные о родителях.       – Мать – Хван Джухён, казнена. Отец – Хван Юджин, казнён.       – Как давно?       – Шесть лет назад.       Отметив это в тетради, Сэбёк устроилась напротив Йеджи.              – Почему дочь дезертиров решила ответить на призыв?       – Потому что никто не спрашивал, хочу ли я отвечать. Медальон просто появился передо мной. У вас было не так?       – Прикусите язык, курсант.       – Как же мы тогда будем разговаривать, майор?       Едва Сэбёк двинулась на неё, как дверь в комнату открылась, и на пороге появилась лейтенант Пак.       – Всё в порядке, майор?       – Призыв в армию детей дезертиров – главная ошибка генерала. Предательство заложено в их генетическом коде. Их следовало бы казнить вместе с родителями.       «Можно подумать, вы так не делаете», – мысленно хмыкнула Йеджи.       Даже не обращаясь к силам, он могла видеть за спиной майора армию мертвецов. Они стояли плотными рядами, прижавшись друг к другу, и их пустые глаза впивались взглядами в спину майора, которая измеряла шагами комната. Одежда (та, которая ещё оставалась различимой) была красной от крови, разорванной сотнями пуль. Армия выставляла «Генца» монстрами, но сколько людей погибло во время их облав на дезертиров?       Майор убила не меньше сотни, а за ней стояли такие же, – десятки ведьм, не различающих своих и чужих. Десятки безумных женщин, натасканных на убийство, словно охотничьи псы. И Йеджи должна была верить, что это хорошо? Чёрта с два!       – Что ты знаешь о «Генца»? – Спросила Сэбёк.       – То же, что и остальные. Оппозиционная организация, требующая отмены обязательного призыва.       – И что ты думаешь о них?       – Что у них спорные и опасные методы, – что ж, почти не солгала.       – И всё? Тебе, возможно, придётся убивать их в будущем. Ты должна ненавидеть их.       – Я некромант, мэм, – напомнила Йеджи. – Мы занимаемся тем, что убираем за теми, кого бросают на поле боя. Или тех, кого бросают. Зависит от ситуации.       – Но, если тебе придётся столкнуться с агентом…       – При всём уважении, майор, – лейтенант Пак скрестила руки на груди. – Вы отклоняетесь от плана допроса.       – У вас есть ко мне претензии, лейтенант?       – Да.       Йеджи усмехнулась. Чувствовать защиту Джихё было на удивление приятно. Майор и лейтенант столкнулись напряжёнными взглядами, и Сэбёк сжала руки в кулаки, пытаясь продемонстрировать превосходство, но Пак не сдвинулась с места. Они ещё несколько минут смотрели друг на друга. Всё закончилось тихим вздохом майора и коротким кивком.       – Она может проваливать.       Едва дверь за спиной Хван закрылась, Джихё шикнула на неё.       – Ты слишком много болтаешь, курсант.       – Не люблю иметь дел с палачами, лейтенант Пак. Навевает неприятные воспоминания.       – Понимаешь, что этой фразы достаточно, чтобы как минимум наказать тебя?       – Вполне, но… – она усмехнулась. – Я думаю, что вы меня понимаете.       – О чём ты?       – По колледжу ходят разные слухи. Даже о вас. Я знаю, что вашу семью тоже убили, и вы воспитывались в приюте при этом форте.       – И что?       – Вы никогда не думали, что это слишком жестоко? То, что они делают с дезертирами. Их ведь не становится меньше. Нет, даже наоборот. К тому же, зная, что их всё равно убьют, они идут на безумные вещи. Например, самоподрывы.       – Проваливай, Хван. И держи язык за зубами. Если тебя услышит кто-нибудь другой…       – Мне снесут в голосе. В курсе, мэм, – Йеджи улыбнулась.       Тени двигались за ней до комнаты, чтобы у двери раствориться в прохладном воздухе коридора. Хван повалилась на кровать, даже не сняв обуви, и выудила из тайного места в тумбочке маленькую бутылочку с прозрачной жидкостью, от которой исходил терпкий аромат алкоголя. Можжевеловый привкус раскрылся на кончике языка, разлился дальше, – на корень, – заполнив рот.       Джин был её наименее любимым видом алкогольного напитка, но достать его было проще всего.       Она закрыла глаза, вспоминая Рюджин. Они не виделись почти день, и Йеджи не терпелось в очередной раз «случайно» оказаться рядом с казармой новобранцев или даже прийти на одно из её занятий. Конечно, её бы заметили и снова влепили наряд вне очереди, но кого это волновало? Шин стоила и наряда, и криков её лейтенанта, и даже неумелых колкостей Джису.       Минутой позже до слуха донёсся короткий удар. Зеркало запотело от чужого дыхания, и Йеджи пришлось встать, чтобы зажечь свечу.       – Ты не должен связываться со мной сейчас.       «Палач в форте».       – Я говорила с ней сегодня. Всё в порядке.       «Они не хотят тебя забирать».       – Миссия не закончена.       «Что в ней такого особенного?».       – Ну, она секси… – хмыкнула Хван. – И… в ней есть сила. Много силы. Если это то, что я думаю, то мы получим джекпот.       «Она такая же, как остальные».       – Тебе не нужно об этом беспокоиться. Эта девушка пойдёт за мной куда угодно, если достаточно привыкнет. А она скоро это сделает.       «Я беспокоюсь».       – Занимайся тем, чем должен, а мою работу оставь мне.       «Палач ищет тебя. Она не позволит тебе уйти. Кто-то ей рассказал».       – Так найди того, кто это сделал, а я его уничтожу.       «Возвращайся».       – Только с Рюджин. Таков был план. А теперь мне пора идти. У них ужин, а после него всегда должен следовать десерт.       Подмигнув запотевшему зеркалу, Йеджи задула свечу и вышла из комнаты. Рюджин уже влюблялась в неё, но мысли о смерти, её желание закончить свою жизнь на передовой могли всё испортить. Следовало работать с ней лучше, быть ещё нежнее, постепенно привязать её к себе нитями, крепче которых не создала бы ни одна ведьма, а потом…       «А что с ней будет потом?».       От этой мысли спина на секунду покрылась мурашками, но Йеджи сбросила их. Ей нужно было просто привести Рюджин в назначенное место, а остальное – не её забота. Не в этот раз.