selfless and selfish

      Кадеты молчали. Выпрямив спины и подняв головы как на параде, они наблюдали, как генерал уверенной походкой проходила мимо их рядов. Иногда её взгляд останавливался то на одной, то на другой, и мимолётная улыбка, полная гордости, появлялась на губах. Рюджин видела, как сильно подрагивают от возбуждения пальцы Юны, и от этого почему-то хотелось смеяться. Она была в таком восторге, словно никогда не думала, сколько жизней генерал Квон отняла за те столетия, пока находилась в должности генерала. Сотни тысяч, если не миллиона девушек, – такого же возраста, как они, или старше, – погибали, потому что она отдавала приказ. Мама говорила, что это жертва, которую они должны заплатить ради счастья своих детей, но чем больше Шин думала об этом, тем яснее понимала, что не чувствует себя счастливой, зная, сколько крови потребовалось, чтобы она жила так, как живёт.       Генерал говорила о том, как гордится ими, как рада принять их здесь, – в форте, – и обучить, а в голове Рюджин возникали образы тех, кто жил здесь до них. Те девушки… сколько из них осталось в живых? Может те, кто занимал ту же комнату, что и она, сейчас уже закопаны на глубине нескольких метров, и никто, кроме родителей, и не вспоминает о них. Ими генерал Квон тоже гордилась, и что с того? И мама… она слышала те же слова, что и Рюджин сейчас, но всё-таки в один из дней просто не вернулась. И что толку ей от гордости генерала?       Она её не вернёт.       Она вообще никого не сможет вернуть.       – Вы – надежда и опора этой страны.       Рюджин не сдержала усмешки.       – Веди себя нормально, – едва слышно прорычала Черён. – На нас смотрят.       – На тебя, – поправила Шин. – Ты – дочь генерала Ли. Конечно, они будут на тебя смотреть.       – А ты в моём юните, так что закрой рот и выпрямись.       Рюджин старалась сосредоточиться на голосе генерала, но взгляд то и дело цеплялся за отблески рыжих волос, изредка мелькающих за стеной сплетённых ветвями кустов. Там тренировались некроманты. Иногда Йеджи появлялась в проёме между кустами, и Шин любовалась её фигурой, обтянутой тканью форменной футболки. Юна, кажется, заметила, потому что слегка покраснела.       Когда генерал, снова отблагодарив их за ответ на призыв, ушла в сопровождении своей свиты, Рюджин выдохнула.       – Серьёзно? – Черён нахмурилась.       – Что?       – Обязательно так явно показывать, что не хочешь быть здесь?       – Я просто стояла.       – Да, с таким видом, будто собираешься отправиться на расстрел.       – А это не так? – Усмехнулась Рюджин.       Юна поёжилась.       – Не шути так, пожалуйста.       – Извини.       – Если ты не хотела быть здесь, могла бы просто не отвечать на призыв, – Ли скрестила руки на груди.       – Могла бы, – согласилась Шин.       В первые недели после смерти мамы, когда отец ещё пытался выбить для неё возможность законно отказаться от призыва, Рюджин думала о том, чтобы просто сбежать. До их маленького, затерянного в лесах городка иногда долетали истории о дезертирах, но все они заканчивались одинаково: генерал Квон, а вместе с ней и армия, не щадили предателей, забирая не только сбежавших от призыва, но и каждого, кто оказывал ему помощь. Под пытки попадали семьями. Рюджин не могла так подставить отца, – не после того, что он пережил.       – Может сбежишь сейчас, чтобы не портить нам статистику?       – Черён! – Юна подтолкнула её плечо. – Рюджин просто… ей нужно время, чтобы освоиться.       – Ей нужно не время, а хороший пинок под зад. Ей плевать на нас, на армию и на тех, кого мы защищаем. Удивительно, как она ещё не попала к тем ублюдкам, которые наполняют злобой шарики.       – Эй, – Рюджин сжала руки в кулаки. – Можешь говорить обо мне, что угодно, но я не террорист, ясно?!       – Откуда мне знать, что ты не предатель?       – Будь я предателем, держалась бы тихо и отвечала «да, мэм» на каждый твой скулёж. Для агента «Генца» было бы удачей попасть в твой юнит, потому что это прямой билет в военный колледж, но мне не нужны ни колледж, ни ты. Всё это, – она обвела взглядом казармы и тренировочную площадку, офицеров, неспешно прогуливающихся по тенистым аллеям. – Декорации, прикрывающие настоящий ужас, и я не собираюсь задерживаться здесь и притворяться, что всё идёт так, как нужно.       – Ужас? Не ты ли говорила, что смерть – часть жизни?       – Естественная смерть, – кивнула Рюджин. – Как думаешь, сколько ведьм за последние триста лет умерло своей смертью? Я тебе отвечу, – меньшинство. Большинство ведьм погибли за убеждения, в которые даже не верили, в войнах, которые начинали жадные до власти ублюдки. Конфликты в Африке, разборки – для чего нам это? Я просто хочу понять, что может быть настолько важным, что ради этого умирает столько людей? Может ты мне скажешь?       – Это дело страны, Шин.       – Конечно…       – Что не так?       – Ты не поймёшь.       – Так объясни мне, – Черён скрестила руки на груди. – Давай, хотя бы раз попробуй не убежать от разговора, а прямо сказать всё, что думаешь.       – Я могу, в этом нет никакой проблемы, но будь готова, что это закончится дракой.       – Я уже хочу тебе врезать.       Рюджин усмехнулась. Злость собиралась в центре её груди раскалённой лавой, кипя и булькая, пока едва не сводящий с ума жар наполнял каждую клеточку тела. Всё то, что она тщательно прятала последние годы, сейчас рвалось на поверхность. Боль от потери матери, обида за отца, который все годы терпел едкие слова и шутки о том, что его дочь – ходячий труп, который не доживёт и до двадцати, злость на себя. Нужно было закончить раньше, но смелости не хватило, да и папа… он с таким трудом переносил гибель мамы, что не пережил бы и смерть дочери.       – Взаимно. Итак… страна, да? Знаешь, что в Корее говорят о ведьмах? Обычные люди считают нас существами второго сорта, пушечным мясом. Раз в несколько месяцев в городах начинаются протесты против ведьм, не говоря уже о том, что нас с самого рождения вносят в базу как какой-нибудь скот. Добавь к этому насильные замужества для продолжения рода. Или ты хочешь сказать, что твои мамочка и папочка сошлись по любви? Это то же самое, что случка собак, – выбирается подходящий донор, проходит девять месяцев и появляешься ты, – идеальный продукт случки двух таких же идеальных продуктов.       – Ну, слышала, что твой отец – обычный человек. Это многое объясняет. Знаешь, – Черён провела языком по нижней губе. – Наверное, тебе действительно будет лучше поехать прямо на поле боя. На одного идиота в мире станет меньше.       – Нет, ты же поступишь в военный колледж.       – Сука.       Когда Ли толкнула Рюджин плечом, Юна постаралась остановить её, но почти сразу сдалась. Она напоминала потерянного щенка: наполненный грустью взгляд, поджатые губы, нахмуренные брови, – всё, что нужно для того, чтобы сердце Рюджин сжалось от боли и обиды на саму себя. Зря она начала это при Юне.       – Извини, – пробормотала Шин.       Юна спрятала руки в карманы брюк.       – Мне жаль, что ты так считаешь. Тебе очень больно, Рюджин, но это не повод отталкивать нас. Я хочу помочь, и Черён тоже, хоть иногда и можно подумать, что она тебя ненавидит.       – А это не так?       – Вы просто разные. Это не значит, что вы обязаны быть врагами. Я знаю, что у меня не так много шансов тебя переубедить, но, пожалуйста, подумай над моими словами. Мы – юнит, Рюджин, и я считаю тебя своей сестрой и хочу только лучшего. Не прячься от меня. Я готова слушать.       – Спасибо, но мне нечего больше сказать.       – Просто, если вдруг передумаешь, можешь обратиться ко мне. В любое время.       – Спасибо, Юна.       – Мы же сёстры, – она коснулась плеча Рюджин, слегка поглаживая. – Позаботься о себе.

***

      Рюджин поняла, что это закончится катастрофой, в тот же момент, когда отряд из сучек из колледжа во главе с Джису вошёл в тренировочный ангар. Сегодня их тренировкой занималась лейтенант Со, которая заявила, что ни одна из них не сможет выжить, если с самого начала не научится бороться с более сильным противником. Судя по уверенной ухмылке Чхве, им позволили издеваться над новобранцами всеми возможными способами, и она не собиралась поддаваться.       – Вас меньше, – заявила лейтенант Со. – Где Хван?       – Она… – начала Джису, но мгновение спустя Йеджи, запыхаясь, вбежала в ангар. Рукава на её куртке, как и часть спины, были испачканы чем-то белым и склизким типа растаявшего мороженого, но она всё равно держалась так, будто носила пальто от Шанель.       – Прошу прощения за опоздание, – Хван слегка склонила голову. – Кто-то кинул в меня мороженое. Хотела отстирать, но меня заперли в туалете. К счастью, одно из окон оказалось выбито. Удачно, да?       Лейтенант Со раздражённо выдохнула.       – Встань в строй.       – Неудачница, – Джису закатила глаза.       – Королева голубей.       – Заткнулись! Итак, задание на сегодня, – каждая из курсантов из колледжа должна выбрать себе по кадету. Кадеты нападают, курсанты защищаются, затем меняются. Используйте только свой голос.       – Эй, – Рюджин дёрнулась, когда Чхве ткнула в её сторону пальцем. – Беру эту.       – В очередь, – Йеджи скрестила руки на груди.       – У опоздавших нет права выбора. Или ты забыла правила, Хван?       – А ты?       – О, Боже, – лейтенант закатила глаза. – Достаточно. Чхве, забираешь кадета Шин. Хван, занимаешься с кадетом О.       – Да, мэм.       Рюджин не рассчитывала на фору или милосердие, но та сила, с которой Джису бросилась на неё, кажется, поразила даже лейтенанта Со. Шин успела дотянуть до нижнего регистра, ставя блок против атаки, но волна ветра всё равно отбросила её почти на три метра назад, под ноги одной из растерянных девушек из числа кадетов. Голова загудела. Она попыталась подняться, но ветер снова ударил в грудь.       – Легче! – Крикнула лейтенант.       – Даже не напрягалась, – ответила Джису, отходя на три шага назад. – В этом году все такие слабаки или выделяется только Шин?       – А на втором курсе все такие суки или только ты? – Выдохнула Рюджин.       Второй удар был достаточно сильным, чтобы всадить Шин в стену. Глухо ударившись позвоночником, она упала на пол. От боли захотелось застонать, но Рюджин сдержала крик и поднялась, сжимая руки в кулаки так сильно, что пальцы хрустнули. Йеджи и Юна попыталась подойти к ним, но лейтенант и Черён удержали их на месте.       – Личное дело…       Это всё, что Шин услышала перед очередной атакой Джису.       За неделю им успели дать только базовые знания: верхние регистры необходимы для атаки, нижние для защиты или, в отдельных случаях, связи, но гамма звуков была гораздо больше. Они подразделялись на семена, голосовая обработка каждого из которых требовала тренировок и времени, которого у них пока не было. Рюджин не знала, чем ответить, как вырваться из небольшого торнадо, которое постепенно сминало её, но сдаваться не собиралась.       Нужно было только напрячь связки.       Только…       Звук, который вырвался из глубины её глотки, больше напоминал рычание озлобленной собаки, чем что-то, что использовали военные. Пустив воздух в нижний регистр, Рюджин напрягла рёбра, чтобы сквозь сомкнутые губы издать странный вибрирующий звук. Он звучал как гул, бас, появляющийся в первые секунды после включения музыкальной аппаратуры, и это отличалось от тех заклинаний, которые Шин слышала.       Лейтенант и остальные ведьмы удивлённо переглянулись.       Ветер стих, а Джису начала странно дрожать. После того, как Рюджин сделала звук громче, тело Чхве резко подбросило к потолку, прижав к металлу ангарной крыши. Дыхание участилось. Гул нарастал, становился всё сильнее, и стены внезапно затряслись. Теперь это напоминало звуки труб духового оркестра, только более медленные и низкие, словно проигранные в обратном порядке.       – Перестань!       Но Рюджин не могла. Её лёгкие будто становились больше, а вместе с ними усиливался и звук.       – Перестань!       Когда лейтенант попыталась схватить Шин, её отбросило к стене. Она попыталась закрыть рот или перейти на другой регистр, но давление на связки внезапно оказалось слишком сильным.       – Чёрт… – выдохнул кто-то. – Эй, Йеджи!       – Эй!       Как только знакомые руки опустились на её талию, Рюджин вздрогнула. Йеджи обнимала её со спины, касаясь губами уха, и нашёптывала что-то, едва различимое в общем шуме.       – Отпусти её. Хотя… чёрт, ты не можешь, – прошептала Хван. – Это очень сильная магия, Рюджин. Я знаю, что будет сложно, но ты должна меня послушать. Чувствуешь, куда я положила руку? – Она держала её под грудью, на том месте, где заканчивались рёбра. – Расслабь его. Мне нравится чувствовать твой пресс, но сейчас такое напряжение опасно для тебя. Я тебе помогу. Слушай мои слова и пытайся расслабиться.       Её шёпот напоминал молитву или старинную песню, но всё равно успокаивал. Рюджин чувствовала, как силы постепенно оставляют её, заставляя тело медленно оседать в руки Йеджи. Звук исчез. Джису медленно опустилась на землю.       – Сука… – выдохнула она.       – Заткнись, – рыкнула Хван.       Поток воздуха с красными каплями вырвался изо рта Рюджин, и она почувствовала, как тёплая жидкость с солёным вкусом скользнула с губ ниже, на подбородок и шею. Не осталось ничего, кроме боли. Ноги подкосились. Она уже приготовилась упасть на пол, но Йеджи стремительно подхватила её на руки и потащила к светлому пятну, – выходу из ангара.       В глазах потемнело.

***

      Едва она открыла глаза, слишком яркий солнечный луч скользнул по лицу, заставив поморщиться. До слуха доносилась тихая музыка, – один из старинных романсов, которые так любил отец, – а в воздухе витал приятный аромат свежей выпечки.       Наверное, папа снова готовил панкейки.       – Ты так долго спишь.       Этот смех…       Мама!       Рюджин резко поднялась на локтях. Она лежала на своей кровати, в своей комнате, увешанной плакатами музыкальных групп и полароидами с долгих семейных прогулок. На тумбочке в ряд стояли стаканы, которые она постоянно забывала вернуть на кухню, и мама… она прислонилась плечом к дверному косяку, глядя на дочь с нежностью, от которой хотелось заплакать.       – М-мам…       – Конечно, – она улыбнулась. – Милая, меня не было дома всего два месяца. Это не так много, чтобы забыть человека, верно?       – Это сон, да?       – Сон? Почему?       – Потому что… – Рюджин плотно сжала губы. – Потому что это не может быть реальностью.       – Разве? – Она постучала кулаком по двери, стенам. – Бетон. Реальный, насколько я могу судить. Или… – постучала снова. Улыбнулась. – Точно реальный.       – Мне просто снился странный сон.       – И там была рыжая красотка?       – Откуда ты…       Мама рассмеялась.       – Я знаю, какие девушки тебе нравятся, дорогая. Рыжие волосы и проблемы. И кошачьи глаза. Такие, с хитринкой, если ты понимаешь, о чём я.       Дрожь снова пробежала по телу, в районе груди резонирую болью.       – Мам…       – Потерпи немного. Это необходимо для того, чтобы стать сильнее. Боль – часть жизни, Рюджин.

***

      Первое, что увидела Рюджин, – белый потолок. Через секунду тишину разорвали шаги, и перед глазами появилось сосредоточенное лицо женщины за сорок и в белом халате. Она дотронулась кончиками пальцев до щеки Шин, кивнула.       – Никаких повреждений.       – Где я?       – В лазарете, конечно.       – Мне нужно…       Она попыталась подняться, но женщина надавила на плечи, заставляя лечь.       – Вы останетесь здесь до прихода лейтенанта Пак.       – Вы же сказали, что никаких повреждений. У меня занятия.       – Полагаю, после того как вы едва не пробили потолок другой ученицей, их перенесли. Это было затратно, верно? Что-то болит?       – Грудь, но не так сильно.       – Хороший знак. Судя по тому, что рассказала Йеджи, вы очень сильно напрягли диафрагму.       – Она здесь?       – Ждёт, пока вы придёте в себя.       – Как… как долго?       – Хм, – женщина посмотрела на часы. – Около восьми часов, я полагаю. Хотите, чтобы я пригласила её?       – Если можно.       – Ну, за вами нужно присматривать, так что Йеджи вполне может это сделать.       – Сп-спасибо.       – Не за что. Больше работы на ней, – меньше на мне.       Йеджи выглядела взволнованной. Её волосы выбивались из высокого хвоста, спадали на лицо, частично закрывая чёрные глаза. На губах краснели следы укусов. Куртка теперь была повязана на поясе.       – Эй, – от её улыбки сердце Рюджин забилось быстрее. – Ты показала сучке, как себя вести. Молодец.       – Я крутая, – пожала плечами Шин.       Йеджи рассмеялась.       – Очень. Как себя чувствуешь?       – Могло быть и хуже. Ты знаешь, что я сделала?       – А ты нет?       – Я раньше никогда такого не делала. То есть… я же лекарь, верно? Мы обычно не подбрасываем людей к потолку.       – Я тоже раньше не видела такого, но читала о подобных заклинаниях. Это защитная магия, – очень древняя, если я правильно помню.       – О…       У Рюджин не было сил даже на удивление. Древняя магия, Джису, юнит… она разберётся с этим после того, как вернётся в комнату или съест что-нибудь. Или вообще никогда.       – Не у каждой ведьмы есть такой регистр. Это что-то типа… не знаю, скрытого уровня в игре.       – Чисто в теории – насколько редко это встречается?       – У одной из десяти тысяч.       «И мне, конечно же, повезло», – пронеслось в голове Рюджин. – «Отлично, блять!».       – Ты не слишком рада, – заметила Йеджи.       – Если это встречается настолько редко, меня точно не отпустят на передовую.       – Не передумала?       – Лекари должны быть там, – Рюджин пожала плечами.       – К чему такая спешка, красотка? Умереть легко. Прямо сейчас ты можешь встать с кровати, споткнуться и разбить голову об угол. А вот выживание… нужно быть умным и сильным, чтобы протянуть здесь, среди таких, как Джису и её сучья свита.       – Я всегда считала, что туповата.       – Ну, я так не считаю. Проблема в том, что ты даже не даёшь себе шанса, Рюджин. Поверь, ты его заслуживаешь. Возможно, даже больше, чем большинство тех, кто учится в колледже.       – Ты уверена?       – В тебе. Конечно.       – Разве это не глупо? – Рюджин протянула руку, которую Йеджи нежно взяла в свою. – Верить в человека, которого ты знаешь всего неделю?       – Не знаю. Ты мне веришь?       Шин не ответила. Лейтенант Пак в сопровождении ещё пары офицеров вошла в палату, и Йеджи встала, выпрямляя спину.       – Хван? Что ты здесь делаешь?       – Всё произошло при мне, я волновалась за кадета Шин.       – Где её юнит?       – Они ушли примерно десять минут назад. Лейтенант Со велела им идти на ужин.       – А тебе?       – Лейтенант Со не входит в число моих командиров, мэм, я не обязана выполнять её приказы.       – Она старше тебя по званию.       Йеджи лишь пожала плечами.       – Ясно, – Джихё кивнула. – Иди на ужин.       – Да, мэм.       Едва лейтенант Пак опустилась на стул рядом с кроватью, руки Рюджин задрожали. Она не знала, что случилось там, – в ангаре. Её тело будто бы перестало подчиняться, и голос сам по себе спустился на ту чёртову ноту, но поверил бы кто-нибудь в это? Факт оставался фактом, – она прибила Джису к потолку на глазах у трёх десятков человек, включая офицера. После такого никто не оставит её в покое.       – Снова влезаешь в неприятности?       – Это получилось само собой.       – Конечно, – кивнула Джихё.       – Я серьёзно, мэм. Джису… то есть курсант Чхве прижала меня к стене, и мой голос... Раньше я никогда такого не делала.       – Я же сказала, что верю тебе, Шин. Судя по словам врача, ты почти не пострадала, только истощила свой резерв, но это поправимо. Можешь вернуться в комнату.       – Правда?       – Нет, я очень глупо шучу. Конечно, правда, кадет, но завтра после занятий ты должна будешь зайти к лейтенанту Им.       – Да, мэм. Могу идти?       – Больше не влезай в неприятности, кадет. Такие долго не живут.