Небо, полное звёзд

На то, чтобы прогнать ватный морок из головы, у Северуса уходит преступно долгое мгновение, но вот он уже подталкивает Поттера в спину, направляя в сторону длинного темного коридора. Мальчишка подчиняется и неслышно ступает босыми ступнями по деревянному полу. Светлячки, примостившиеся до этого тут и там, все как один резко взмывают в воздух и устремляются вслед за Поттером, прокладывая путь в темноте тонкими неровными дорожками золотого света. Северус вдруг ловит себя на странном ощущении необратимости момента: они оба знают, куда и зачем идут. Поттер с трудом переставляет ноги, и, судя по всему, вся его внезапная решимость тает на глазах, так же, как тает свет крохотных светлячков. Мерцающие золотые дорожки сплетаются у входа в комнату мальчишки в световой шар. Секунду спустя шар, вытянувшись в узкую длинную полосу, ныряет под дверь. Они остаются в кромешной темноте. Северус ведет рукой по стене, пока не наталкивается на ладонь мальчишки, и накрывает её своей. Поттер вцепился в косяк двери, пальцы у него чуть заметно подрагивают. Кажется, еще немного, и это нервное напряжение непременно передастся и ему. Где-то в самом конце узкого коридора из-под двери ванной комнаты маячит полоса лунного света. Северус внезапно коротко сжимает ладонь Поттера, приблизившись вплотную. — Подожди меня у себя. Он ощущает легкое движение воздуха. Дверь за Поттером закрывается почти неслышно. Оставляя за собой невидимый след, он скользит пальцами по стене дальше и, наконец, легко толкает дверь ванной комнаты. Тихий скрип проходится по нервам, и резкий холодный свет электричества неприятно режет глаза, когда он щелкает выключателем на стене. Темный провал глубокой ванны заставляет на секунду застыть. Северус ловит себя на безумном вопросе: как, мордред побери, как?! Как это делают магглы? Он имеет весьма смутное представление. Кто бы ему сказал, что в какой-то момент его жизни ему вдруг резко станет не доставать таких заклинаний, как Lubricate и Scourgify… Он не может удержать хриплый смешок. И в самом деле… Холодная струя с перебоями течет из крана, медленно наполняя ванну. Темная гладь воды отражает блеск луны в окне. Юката падает на пол, Северус переступает через одежду и резко погружается в ледяную воду. Нет больше ничего. Вечность спустя он выныривает, не без труда вспенивает мыло и с силой проводит по коже, растирая ее до красноты. Брусок резко выскальзывает из рук и с оглушительным плеском падает в воду. Лампа над зеркалом низко трещит и пару раз мигает, не справляясь со скачками напряжения. Выбраться из воды — та еще задача. От пробравшегося под кожу озноба нет спасения. Он подходит к раковине и разглядывает себя в отражении зеркала — мертвый свет лампы накрывает лицо мрачной тенью и подсвечивает безобразный шрам на шее, делая его еще более зловещим. С влажных волос падают редкие капли, гулко ударяясь о кафель в абсолютной тишине. Накинутая на плечи юката уже успела насквозь пропитаться водой. Северус ищет ответы, всматриваясь, и, так и не найдя ни одного, резко зажмуривается. Холодный свет пробивается даже сквозь закрытые веки. Что-то рывком возвращает его в реальность. Наверное, внезапное откровение: там, в другом конце коридора, за закрытой дверью в свете светлячков его терпеливо ждет Гарри-готовый-на-всё-Поттер. Мысли хаотично мечутся, и в какой-то момент Северус даже всерьез размышляет о том, сойдет ли оливковое масло в качестве смазки. Он вцепляется пальцами в раковину и, откашлявшись, громко спрашивает сквозь закрытую дверь: — Поттер, у тебя есть, что можно… — В шкафчике, за зеркалом… Ответ прилетает мгновенно, будто мальчишка притаился прямо под дверью с другой стороны. Северус еще успевает уловить обескураживающую мысль: «Поттер, черт побери, и правда готов на всё…», но она обрывается на полуслове. Шкафчик распахивается, открывая взгляду содержимое, и Северус с силой хватается за дверцу, оставляя на зеркальной поверхности следы от пальцев. Холод стекла проникает под кожу. Перед глазами на полках — на расстоянии вытянутой руки — ровные ряды небольших склянок с иссиня-черным содержимым. Один ряд за другим, от верхней полки до самой нижней. Машинальный пересчет доходит до двадцати, пока он скользит взглядом по флаконам. Вязкая ртутная жидкость блестит в мерцающем свете лампы, дробя его искаженное изображение на множество мелких копий. Копии щерятся и пропитываются мертвой черной влагой. Он сбивается со счета и возвращается взглядом в самое начало. Каждая склянка заполнена до краев. Его воспоминания. Его прошлая жизнь. Вся его суть. Целиком. Без остатка. Со всеми нарывами, заветами и обетами. Обещаниям, которые он не смог сдержать. Затапливающей до краев виной. Всё это — ровными, аккуратными рядами за зеркалом над треснувшей старой раковиной. Как приговор. Глаза закрываются, и он на предельной резкости видит: Поттер, едва сдерживая стон боли, вспарывает руку и загоняет под кожу нож — снова и снова. Собирает по каплям вязкую жидкость в сосуд, хрипло выдыхая сквозь зубы и почти теряя сознание. А затем бредет в темноте ночи по коридору, с трудом переставляя ноги и удерживая в трясущихся руках запертое воспоминание. Щелкает выключателем, ставит на полку склянку, аккуратно закрывает дверцу и долго неотрывно смотрит в зеркало, всматриваясь в собственное отражение. Равнодушный безжизненный свет бликует на покрытой испариной коже. Северус тщетно силится прогнать наваждение. С трудом открыв глаза, он вдруг замечает тонкую трещину на зеркальной поверхности, тянущуюся из верхнего угла наискосок вниз. Трещина делит его отражение пополам. Трещина рассекает его лицо, оставляя длинный неровный след, как от ножа на коже. Внезапно он вспоминает, с каким, собственно, вопросом обратился к Поттеру. «В шкафчике, за зеркалом…» На одно невозможно долгое, бесконечное мгновение он верит — действительно верит, что Поттер всерьез предложил использовать его запертую прошлую жизнь — эту чернильную вязкую ртуть — в качестве смазки. Мальчишка вернет ему всё сполна… Северус ловит губами собственный дрожащий в гулкой тишине ванной комнаты смех. Безумная фантомная фантазия затмевает реальность. Мальчишка внезапно оказывается в ванной, в черном проеме двери, и делает пару шагов к нему. Оказавшись за плечом, тянется рукой к какой-то из склянок. Не сводя с него взгляда в отражении, Поттер откупоривает склянку большим пальцем и снова отступает на несколько шагов назад. Теперь Северус видит его фигуру в отражении целиком. Мальчишка подносит флакон к глазам, долго всматриваясь в содержимое на просвет, после чего льет с высоты тягучую жидкость себе на раскрытую ладонь. Вязкая субстанция собирается в небольшую лужицу. Северус не смеет обернуться. Только сейчас он замечает, что Поттер стоит позади него полностью обнаженный и до предела возбужденный. Мальчишка размазывает жидкость по пальцам, и та покрывает кожу ровным вязким чернильным слоем. А затем он ведет испачканной ладонью по своей груди — от сердца вниз и вниз, оставляя ровный, непрерывный, поблескивающий ртутью след. Жидкость шипит и медленно проникает под кожу. Поттер ловит его взгляд в зеркале, ныряет рукой к паху и нарочито неторопливо смазывает себя, проходясь ладонью по члену — от самого основания до головки. Сжав себя напоследок, сдавленно выдыхает и вытирает ладони о бедра. На загорелой коже остаются неровные черные разводы. Между ними сейчас — ни слова и тысячи безмолвных вопросов. Поттер делает шаг к нему, и Северус чувствует спиной тепло чужого тела. Секунда — и скользкий от тягучей и вязкой смазки член медленно проникает между его ягодиц. Поттер опускает руку ему на поясницу и заставляет прогнуться, с силой прижимая горячую ладонь к коже. Мальчишка приковывает к себе взглядом в отражении и, придерживая второй рукой за шею, оставляет черные разводы на шраме. Испачканный палец касается подбородка и незаметно проскальзывает в рот. Северус обхватывает палец губами и слизывает с него горечь собственного прошлого, с силой прикусывая подушечку. Медный привкус крови разбавляет наваждение. Мальчишка хрипло выдыхает, прижимает его плотнее к раковине и, не отпуская взгляда, мучительно неторопливо проникает внутрь, помогая себе свободной рукой, пока не входит полностью. Палец во рту толкается глубже. Это больше, чем он может вынести. «Ты сможешь принять всё целиком, Северус…» Он читает беззвучную фразу по губам, следя за Поттером в отражении. Мальчишка едва сдерживается, чтобы не сорваться в безумный ритм толчков. Северус с силой зажмуривается, пытаясь совладать со сбитым дыханием. Кажется, он не в силах прогнать наваждение… Он все еще не здесь. Даже когда с громким шумом хлопает дверь. Даже когда Поттер — настоящий Поттер — встревоженный, с застывшей паникой в глазах — цепко хватает его за плечи, с силой — так, что клацают зубы — встряхивает и, не дождавшись никакой реакции, плещет ему водой в лицо. Скинуть с себя липкое объятие морока получается, только когда мальчишка на полную открывает кран и, схватив его за затылок, пихает под струю ледяной воды. Вода тут же попадает в рот и нос, лишая воздуха, и инстинкт самосохранения срабатывает наперекор разуму. Северус отплевывается, вырываясь из крепкой хватки, и с мучительной паникой возвращается в реальность. Он даже не может представить, как выглядит сейчас со стороны… Что именно в его облике толкнуло Поттера на столь решительные действия. Мальчишка протягивает ему полотенце и тихо роняет: — Я испугался. Ты был не здесь… Он разглядывает их обоих в отражении зеркала. Поттер весь взъерошенный, на грани срыва. Он сам — с темными тенями на лице и безобразным шрамом — скрюченными пальцами хватается за края раковины. Он не знает, что в этом отражении правда. Дверца шкафа протяжно скрипит и открывается под собственным весом. Перед глазами — ровными рядами склянки с иссиня-черным содержимым. Где-то совсем рядом резко втягивает носом воздух Поттер. — О господи, Северус… Присутствия духа хватает только на один-единственный короткий хриплый смешок. Что уж… красноречиво, ничего не скажешь. — Смазка в шкафчике, да, Гарри?.. Поттер в ответ молчит и тянется рукой мимо него наискосок. Северус задерживает дыхание. На мгновение он верит — наваждение так и не отступило. А затем Поттер, наконец, достает откуда-то с самого края верхней полки неприметный маггловский тюбик с прозрачным содержимым. Северус скашивает взгляд. Этикетка крупными голубыми буквами сообщает буквально о следующем: «Лучшая смазка в мире анального секса…» Изображение двух кроличьих силуэтов под текстом наглядно демонстрирует, что всё правда — действительно лучшая. До него с огромным опозданием доходит: вот эти безобразные, лающие хриплые звуки — это его собственный смех. Поттер… Поттер… блядь… хранит смазку для анального секса аккурат между воспоминанием о том, как Северус терял сознание от пыточного проклятия, и о том, как вел Драко Малфоя на заклание к Лорду. Между Круцио… блядь… и Империо! «Это же Поттер!!! — на грани истерики вопит ему подсознание. — Чего ты еще от него ожидал?!» Горло дерет наждачкой, и Северус с огромным трудом всё же заставляет себя заткнуться. Поттер смотрит на него во все глаза. И всё же… В то, что всё это нелепая случайность, Северус не верит ни на долю секунды. Почти виноватое выражение лица мальчишки лишь подтверждает, что он прав. Поттер нерешительно произносит: — Я не знал, как еще тебе показать… Лучшего момента Поттер просто не мог найти. Безусловно. В ответ он только хмыкает, сдерживая поток сарказма, и неопределенно ведет плечами. Кажется, едва пролившаяся через край истерика медленно и неохотно отступает. Рука сама скользит по склянкам, от одного флакона к другому, не задерживаясь, собирая с них холодную влагу. На одном из флаконов Северус всё же останавливается и, повернувшись к мальчишке лицом, требовательно интересуется: — Что в нем?        Поттер мнется с ответом, покусывая губы, пока не выдыхает почти не слышно: — Твои мать и отец. Северус знает, что внутри. Внезапно он мечтает о том, чтобы Поттер заткнулся. Поттер неслышно шепчет: — Я не знаю, из-за чего твои родители тогда поссорились. Твой отец… — Моему отцу не нужен был повод, Поттер. — Всё произошло так быстро: он что-то выкрикнул, с силой толкнул её в сторону лестницы. Там всего пятнадцать ступенек, но… — Но она оступилась на верхней, пролетела через весь пролет и ударилась спиной. А я стоял, Поттер, в проеме кухонной двери, сжимая палочку, и ничего… совершенно ничего не сделал. Не остановил его, не спас её. — Ты ведь был еще в Хогвартсе, Северус… — Это было выпускное лето… Я мог колдовать. Я ничего не сделал. Поттер стремителен в своих реакциях. Он прижимает его к себе так крепко, сцепляя на спине руки в замок, что в легких почти не остается кислорода. Наверное, чтобы окончательно добить, мальчишка решается спросить: — Что произошло после? Я прожил воспоминание, где ты приходил к ней в больницу. А потом… потом дом твоих родителей уже пустовал. Северус не может ответить себе на вопрос, зачем он исповедуется перед Поттером. Что движет им в этот момент. Слова слетают с губ почти против воли: — Мой отец был пьян в тот вечер. Впрочем, как и в большинство вечеров до этого. Мама потеряла сознание. А он хлопнул входной дверью, и я услышал звук заводящегося мотора. Полицейские потом сказали, что он не справился с управлением — неудивительно, принимая во внимание, сколько он выпил — и машина вылетела с моста в реку. Тело достали лишь спустя неделю. Поттер слушает молча и лишь крепче сжимает в своих объятиях. Хотя казалось бы, куда уж крепче. — Что с ней стало? — Перелом позвоночника. Казалось бы, ничего непоправимого, целители Мунго вполне были в состоянии вернуть ей прежнюю жизнь, но… — Но? — Но, Поттер, её прежняя жизнь закончилась со смертью моего отца. Не знаю, я никогда так и не смог понять, что за разновидность любви это была, но без моего отца мать не хотела, не могла и не смогла, в итоге, жить. — Она любила тебя? Сколько раз он задавал себе этот вопрос, бесконечно ища ответ в собственном подсознании… — Да, наверное… Но моего отца она любила больше. Она сгорела за полгода, прикованная к постели до последнего дня. Страдала от боли, умоляя меня сварить для нее зелье… — Чтобы встать на ноги? — Чтобы умереть без мучений… А я все эти полгода так и простоял изваянием в проёме кухонной двери, сжимая в руках палочку… И ничего, Гарри, совершенно ничего для нее не сделал. Она умерла в канун Рождества. Поттер внезапно отпускает его и тянется закрыть шкафчик, чтобы поставить если не точку в этой исповеди, то хотя бы позволить ей прерваться на время. Северус вдруг понимает, что отдал бы многое, чтобы Поттер обнял его снова, и, наперекор себе, неожиданно не дает закрыть дверцу. Он сомневается, что у него найдутся силы спросить о каком-то другом воспоминании — а их тут десятки, — но на нижней полке внимание привлекают два больших флакона, содержимое которых, кажется, переливается через край — вязкая жидкость почти проступает сквозь стекло, будто сквозь поры. Он тянется коснуться жидкости пальцами, но Поттер перехватывает его руку и заставляет опустить. Ему надо спросить. — Вот эти два, Гарри… Поттер мучительно качает головой. — Ответь! Мальчишка вздыхает и что-то торопливо, неразборчиво шепчет. Ему приходится наклониться ближе, чтобы услышать обрывки фраз: «Справа — это ты на могиле Лили. Слева — день, когда ты узнал, что мне предстоит умереть…» Поттер с силой захлопывает дверцу — зеркало отчаянно дребезжит, и холодный свет лампы на мгновение выхватывает их отражения. Он спрашивает у зеркала, всматриваясь в бледное лицо, на котором ярким пятном проступают зеленые глаза: — У тебя есть хоть одно счастливое воспоминание из моей жизни? Мальчишка молчит, а потом прикладывает руку к сердцу, чуть сжимая. — Я храню их вот тут. Берегу и взываю в памяти, когда становится совсем сложно. Ему надо, внезапно надо спросить: — Тогда в Хижине, если бы ты знал, чем всё в итоге обернется, ты бы вернул меня? Поттер долго смотрит ему в глаза в отражении, не произнося ни звука. Северус отчаивается получить ответ. Мальчишка неслышно покидает комнату. Оставшись один, Северус неожиданно для себя тянется к зеркалу, чтобы перепроверить и убедиться — прозрачный пластиковый тюбик Поттер всё же забрал с собой. Он только коротко хмыкает: удивляют ли его такие поттеровские качели?! Да ни на йоту! Он бредет во тьме коридора, ориентируясь на золотистый свет, льющийся из-под поттеровской двери. Внутри комнаты — сотни повисших в воздухе сияющих точек. Завидев его на пороге, Поттер приподнимается с постели и медленно идет навстречу сквозь подрагивающее золотое свечение. Подойдя вплотную, мальчишка вдруг нерешительно произносит: — Можно тебя раздеть? Он только молча кивает. Сам Поттер уже успел скинуть одежду и теперь мучительно краснеет, когда замечает, как внимательно Северус разглядывает его. Ему хочется видеть лицо мальчишки лучше, хочется видеть его смущение и одновременно желание — и он ловит нескольких светлячков рукой. Те щекотно копошатся в сжатой ладони. Мгновение спустя он раскрывает ладонь и выпускает золотые огоньки у лица напротив. Светлячки опускаются на плечи Поттера и запутываются в растрепанной шевелюре, отбрасывая на лицо теплую тень. Поттер несмело тянется к поясу его юкаты. Сначала Северус ощущает лишь дрожь чужих пальцев, потом — как мальчишка чертыхается про себя, пытаясь развязать крепкий узел, и вот он сам накрывает подрагивающие руки своими и, наклонившись ближе, шепчет: — Давай помогу. Поттер робко кивает. Минута возни — и пояс, наконец, поддается, юката падает на пол, а его брюки с бельем так и остались лежать на холодном полу ванной. Удивительно, но Поттер все же решается прошептать: — Даже не могу представить, как бы я справился, носи ты свою прежнюю одежду. Его пробирает тихий смех. И правда. С учетом того, как дрожат у Поттера руки — при таком раскладе до главного события они могли бы и не добраться вовсе. Мальчишка внезапно отходит на шаг и, не таясь, пристально разглядывает его. — Ты красивый, — завороженно шепчет он. Ядовитый смешок всё же удается запихнуть назад в глотку. Судя по всему, зрение у Поттера все еще крайне неважное, и света от светлячков решительно недостаточно. Он прикладывает палец к губам — не время произносить всякие глупости — и ведет Поттера к постели. Они опускаются на футон, и Поттер оказывается распростерт на матрасе. В глазах мелькает непонимание и капелька страха. Кажется, кому-то обещали не такой расклад?! Северусу не удается удержать тихий смешок. Перекинув ногу через Поттера и оседлав его, он наклоняется к лицу мальчишки. — Не надо бояться, Гарри… Поттер пытливо вглядывается ему в лицо, видимо, не совсем понимая, и Северус в который уже раз отмечает про себя: как же мальчишка неопытен. Не то чтобы он был против. К тому же, он собирается это исправить. Не сводя с Поттера взгляда, он чуть привстает на коленях и снова опускается, захватывая ягодицами полувставший член, и намеренно медленно проезжается по нему по всей длине. Поттер рвано выдыхает и, не сдержавшись, толкается еще раз. Очередной смешок заставляет Поттера покраснеть до кончиков волос. Северус наклоняется и шепчет на ухо: — Не всё сразу. Дай мне свою руку. Поттер с трудом останавливает движение бедер, и Северус не без удивления замечает, как быстро и сильно успел возбудиться мальчишка. Где его двадцать шесть?! Поттер несмело протягивает ему ладонь, и он тянется к краю матраса, где заметил до этого смазку. Крышка щелкает до неприличия громко, и Поттер сдавленно охает, когда он выдавливает холодный гель ему на ладонь и неторопливо размазывает его по пальцам, сдавливая фаланги в сильной, ритмичной ласке. Вниз и вверх. Имитация столь однозначная, что Поттер едва удерживает себя, с силой выдыхая и чуть постанывая. Северусу нравится то, что он видит. Мальчишка так непосредственен в своих реакциях, что это не может не очаровывать. Его собственный член заинтересованно дергается, и ему стоит некоторых усилий, чтобы не притронуться к себе. Он привстает и решительно заводит руку Поттера себе за спину, направляя ее между ягодиц и помогая себе. Вязкий гель резко холодит кожу, впрочем, мгновенно нагреваясь. Мальчишка замечает его невольную дрожь и, не моргая, смотрит на него сквозь неяркий золотой свет. Осторожно оглаживая влажными пальцами тугую кожу у входа, Поттер замирает с вопросительным: «Северус?» Он рвано кивает. Упавшие на лицо волосы на мгновение закрывают вид. Мальчишка тянется и заправляет за ухо непослушную прядь. Северус выдыхает, пройдясь губами по ладони Поттера, что соскальзывает с уха на щеку, и решительно приопускается сам. Один палец тут же проталкивается глубоко внутрь, преодолевая сопротивление. Поттер сдавленно шипит: — Твою ж… Он затыкает эту готовую сорваться с губ непотребщину жестким поцелуем, и Поттер несмело выстанывает ему в рот: — Можно? Ему нравится, каким послушным может быть этот мальчишка. Он чуть смещается и отвечает: — Можно, Гарри. На мгновение Северусу кажется, что Поттер оробеет и побоится. Но секунду спустя он чувствует, как настойчиво в него проталкиваются сразу два пальца. Приходится срочно вспомнить, как это — дышать. Мальчишка следит за ним неотрывным взглядом, не прекращая двигать рукой. Вдохи выходят короткими и прерывистыми, колени чуть дрожат, и Северус вдруг опасается, что не удержит себя. Поттер внезапно помогает, крепко удерживая его за талию, одновременно проталкивая внутрь третий палец. «Дыши, блядь, дыши!» Собственное подсознание подсказывает давно забытый ход действий. Северус закрывает глаза, считает до трех и опускается сам под другим углом. А потом еще и еще, пока не находит нужный. С губ слетает вымученный стон острого наслаждения. Мальчишка все прекрасно понимает и проходится пальцами по правильному месту еще раз. Он ловит взгляд Поттера и снимается с пальцев. Будет враньем не признать, что на одно неуловимое мгновение он ощущает потерю. Он снова наклоняется к самому лицу. — А теперь подумай об Англии. Поттер рвано вздыхает и с силой зажмуривает глаза.        Северус снова щелкает крышкой и выдавливает смазку Поттеру на живот, быстро размазывая ее по члену. Он знает: одно его лишнее движение — и мальчишку перемкнёт уже сейчас. Он приподнимается и с тихим приказом: «Дыши!» — Поттеру и самому себе — медленно опускается на член, принимая его в себя. Слова и мысли испаряются без следа. Поттер что-то бессвязно стонет, едва удерживая себя от движений, и единственное, что улавливает сам Северус — это «блядь», «узко» и «горячо». Он знает наверняка — Поттера едва ли хватит и на пару движений. Он тянется рукой, пережимает мальчишку у основания и слышит в ответ недовольный вздох. Ему еще хватает сил, чтобы наклониться вперед, ухватить мочку уха губами и прошептать: — Почувствуй меня внутри, Гарри. Поттер резко толкается, насаживая его на себя, и отчаянно шепчет в губы: — Я внутри тебя все восемь блядских лет, Северус. И ровно с этими словами, словно стремясь доказать что-то, Поттер несколько раз быстро и сильно входит на всю длину, замирает внутри и с шумом кончает. И, кажется, напрочь отключается. Собственный член почти прилип к животу, измазав его предсеменем. В черепной коробке гулко бухает острое неудовлетворение. Северус рассматривает мальчишку, блаженно отключившегося от слишком яркого первого опыта — румянец на щеках, капельки пота на висках, алые, чуть приоткрытые губы, — и в несколько резких движений доводит себя до разрядки рукой, кончая Поттеру на живот. Ему даже не стыдно. Северус все ещё чувствует мальчишку в себе. Поттер внезапно приходит в себя с тихим стоном. Приоткрыв глаза, он скашивает взгляд, рассматривает вязкие следы на своей коже и, к внезапному удивлению Северуса, не стесняясь размазывает их пальцами. Переведя на него взгляд, Поттер тихо, пытливо произносит: — Скажи Nox. У него даже нет с собой палочки. Он слышит свой сорванный шепот: — Nox.        Сотни светлячков погасают в одно мгновение. Они остаются в кромешной тьме. Поттер выскальзывает из него, стараясь не потревожить, и тихонько смеется ему куда-то в шею, вызывая щекотку. Северус падает на спину рядом с мальчишкой, почти отключаясь от резко накатившей усталости, и только в последний момент чувствует, как Поттер подкатывается к нему под бок и неслышно выдыхает: — А теперь Скорджифай… Он едва осознает, как накрывает живот Поттера рукой и почти беззвучно произносит заклинание. Пальцы тут же покалывает от прилившей к ним магии. Кто бы мог подумать, что его собственная магия вмиг станет такой покорной! Северус ощущает ее толчки, чувствует, как она растекается по телу, как ластится и согревает изнутри… Хотя, возможно, это просто теплое сонное дыхание мальчишки у самого уха. Возможно… наверное… совершенно точно — это и есть магия. Мысли путаются, и Северус из последних сил борется со сном, подстраиваясь под тихие вдохи и выдохи Гарри.