Небо, полное звёзд

Что-то щекочет его спину. Долгая непрерывная полоса вверх, потом короткое прикосновение губ к основанию шеи — там, где выступают шейные позвонки, и снова осторожное движение пальца вниз. Северус приоткрывает глаза, морщась от яркого солнечного луча, что нахально бьет через открытые створки в самое лицо, и снова их закрывает. Наверное, это всё ещё сон. Мальчишка повторяет движение пальца губами — притрагивается к застарелому шраму на спине сухими короткими касаниями, замирая у каждого позвонка, а потом придвигается вплотную — Северус чувствует тепло — и коротко спрашивает, утыкаясь носом ему в шею: — Ты ведь не расскажешь, откуда два этих шрама вдоль всей спины, да? Он только вздыхает. — Тебе не хватило моего прошлого, Гарри?        Он перекатывается через спину, оказываясь с мальчишкой лицом к лицу. Солнце окрасило кожу в светло-золотой, солнечные блики отражаются в ярких глазах. Северусу почему-то нравится именно такой Гарри Поттер — еще толком не проснувшийся, не вспомнивший о том, что стоит у него за плечами. Не герой, не жертвенный агнец. Просто Гарри — солнечный свет в волосах, блики летнего утра в глазах. На секунду Северус вдруг задумывается — как же он сам выглядит в этот момент со стороны? Может быть, он тоже — просто Северус? Не шпион, не убийца и не предатель… Просто Северус. Ему отчаянно не хватает смелости в это поверить. Зато у Гарри Поттера смелости хватит на двоих. Мальчишка зачарованно смотрит ему в глаза и сонно улыбается. Ручные светлячки забавно выстроились и теперь, как заведенные, дружно летают по кругу над поттеровской головой. Нимб низко гудит и переливается золотом. Северус внезапно не может сдержать смешок. Святой Гарри Поттер. Не выдержав этого наглядного представления, он поднимает руку и тихо шепчет: «Nox». Светлячки перестают светиться и тут же разлетаются врассыпную по всей комнате. Гарри перехватывает его руку и медленно целует раскрытую ладонь. — Ты не ушел, Северус… Вдох в груди замирает и встает колом. На секунду становится совсем нечем дышать. Он опасается услышать дрожь в собственных словах: — Ты думал, я уйду посреди ночи, Гарри? Заберу свою магию назад и оставлю тебя — среди всего этого — одного? Ты правда… Он не успевает закончить, дрожь всё-таки проникает в голос, а Гарри — тот самый Гарри, который, конечно, «совсем не про слова» — тянется к нему, накрывает его губы своими и забирает его дрожь себе. Поцелуй выходит неловким, при свете дня мальчишка смущается, целуя его напоследок в край губ, и тихо признается ему куда-то в шею: — Знаешь, я просыпаюсь иногда по ночам. Думаю о том, что мне всё это приснилось — что я так и не спас тебя тогда в Хижине, что Азкабан так и не выпустил тебя из своих объятий, что ты так никогда и не приехал сюда… не нашел меня. Что всё, что осталось во всём этом мире — это я, старый пёс и твоё прошлое, которое затмевает собой моё настоящее. А потом я долго лежу и пытаюсь различить среди шорохов ночи твое сонное дыхание. Есть ли ты там, наверху, в своей комнате под низким потолком?.. Есть ли ты вообще в этом мире? Мальчишка шепчет что-то еще, отчаянно, болезненно напрягаясь всем телом, частя смазанными и непонятными фразами, так что Северус не может больше разобрать ни слова. Он только чувствует, как ритмично подрагивают чужие плечи, а потом ощущает тёплую влагу у себя на груди. Гарри плачет у него в руках, утыкаясь лицом ему в шею, плачет открыто, не пытаясь себя сдержать. Самый худший его кошмар — не прошлое Северуса, не пытки у Лорда, не Круцио и насилие, вовсе нет. Самое страшное — его, Северуса Снейпа, нет в его жизни. Северусу отказывают слова. Его хватает только на то, чтобы невесомо дотронуться до ладони Гарри, приложить его руку к своей шее, провести чужими пальцами по старому безобразному шраму, а затем поднести ладонь к лицу, до боли сжать и оставить в ней навсегда — в пересечении линии жизни с линией сердца — короткий сухой поцелуй. Как обещание. Как Непреложный обет. — Я здесь, Гарри. Я никуда не уйду. Он решительно встает, внезапно поморщившись от короткой, но резкой боли в пояснице, и тянет за собой мальчишку вверх. — По крайне мере, пока ты и твой старый пёс не решите обратное. Поттер всё еще не здесь, не в этом мире. Кажется, он даже не слышит этих слов, и потому Северусу приходится взять инициативу в свои руки — самому надеть на несопротивляющегося Поттера футболку, натянуть ему шорты, а потом растрепать волосы пятерней и с силой притянуть к себе. Гарри резко выдыхает, чуть отстраняется и, встретившись с ним наконец-то осознанным взглядом, коротко произносит: — Даже не надейся, Северус. Я знаю, Акира от тебя в восторге. Он только с сомнением хмыкает и растрепывает шевелюру мальчишки еще больше. — С каких это пор? А, впрочем, не отвечай, — всматриваясь Поттеру в глаза, он замечает крошечные золотые крапинки на ярко-зеленой радужке. — Твоему псу, Гарри, не хватает благоразумия. Впрочем, как и тебе самому. Не то чтобы меня это удивляло. Мальчишка прижимается к нему сильнее, и только сейчас Северус осознает — Поттера он, конечно, успел одеть, а вот сам… Гарри кладет руки ему на поясницу, чуть отклоняется и опускает взгляд, рассматривая пространство между их телами. А может, и не пространство вовсе… Выдержки хватает лишь на то, чтобы резко крутануться, подцепить с пола юкату, запахнуть её на груди и — быть остановленным в самый последний момент. Поттер аккуратно оглаживает его плечи, спускается руками по полам одежды вниз и, вдруг резко качнувшись к нему, со смешком произносит на ухо: — На правую сторону, Северус. Надеюсь, ты не забыл. С этими словами мальчишка сбегает из комнаты. И как-то внезапно выясняется, что Гарри Поттеру — сироте, выросшему в нелюбимом стылом доме, мальчику, отдавшему свою жизнь на то, чтобы жили другие — отчаянно не хватает совсем простого — прикосновений, нежности и ласки. Не для кого-то там. Просто для него самого. Для Гарри. Северус готов отдать всё, что у него есть, и взять у судьбы еще взаймы. Лишь бы хватило. Лишь бы то, что сейчас происходит между ними, не заканчивалось никогда. Гарри целует его в щеку и вдыхает его запах, когда он выходит из ванной на кухню и интересуется, что же мальчишка приготовил на завтрак. Гарри касается его кончиками пальцев, когда он допоздна засиживается над переводом, и спина неумолимо затекает от долгой неподвижной позы. Гарри заглядывает ему через плечо, пытается прочесть пару фраз на латыни и невообразимо коверкает слова. А потом отчаивается, касается губами кожи в вырезе воротника рубашки и убирает упавшую на лицо прядь. Северус пытается перевести особенно коварное место в древнем философском тексте и искренне надеется, что мальчишке не хватит познаний, чтобы вчитаться в смысл. Blanditia, non imperio fit dulcis venus… Гарри опирается руками о стол по обе стороны от него, чуть навалившись на спину грудью, а потом прихватывает мочку уха зубами и медленно произносит шепотом, старательно переводя древний текст: «Любви достигнешь не силой, а лаской…», и шумно дышит ему на ухо, посылая дорожки дрожи по всему телу. — Так значит лаской, Северус? Невозможный Гарри Поттер захватывает в плен его ухо и нашептывает что-то такое невообразимое, отчего текст перед глазами расплывается пятнами в неярком свете настольной лампы… Гарри разминает ему спину сильными, аккуратными движениями, проходясь ладонями по затекшим мышцам, и Северусу еще успевает прийти в голову, что стоило бы удержать почти срывающиеся стоны наслаждения за зубами… Гарри прикасается подушечками пальцев к его вискам и кружит по ним так осторожно и нежно, что все его разумные идеи тают без остатка… Гарри доводит его до того, что у него срывается дыхание и болезненно ноет в паху, просто запуская ему в волосы пальцы, чуть надавливая ногтями у затылка… Северус никогда не предполагал, что его хриплый, на пределе выдержки стон, этот мальчишка будет пить с таким явным наслаждением. Гарри Поттеру просто нужна его нежность. Своей он делится с ним без остатка. В какой-то из дней они молча собираются в онсэн — вода в доме по-прежнему ледяная. Один из велосипедов, который мальчишка выкатывает из сарая, правда, оказывается со спущенным колесом. Поттер смотрит на него во все глаза, и Северус знает, что тот скажет еще до того, как откроет рот. Он успевает первым: — Нет, Гарри. На раме поедешь ты. Поттер задорно смеется, смиренно салютует и покорно отзывается: — Как скажешь, Северус. Ехать на велосипеде, когда у него впереди на раме теплый, одетый в тонкую футболку и шорты Гарри Поттер — задача похлеще многих. Вместо того, чтобы смотреть на дорогу, Северус то и дело утыкается носом мальчишке в шею, вдыхая нагретый солнцем запах кожи. Он вдруг замечает, что на шее, у самой ключичной впадинки у Гарри — россыпь крохотных веснушек. Его почему-то неумолимо тянет потрогать их языком. Разумеется, велосипед ведет в сторону, и они едва не съезжают с дороги в рисовое поле. Поттер хохочет и цепляется за руль, пытаясь выровнять велосипед, зато Северус теперь знает: эти крохотные золотые песчинки в ключичной впадинке на вкус — как самое яркое лето в знойный полдень. Где-то на подступах к деревне они все же пытаются прийти в себя и слезают с велосипеда. Гарри выливает себе на руки воду из бутылки, что прихватил с собой, и прикладывает к его лицу мокрые холодные ладони тыльной стороной. Только сейчас Северус замечает, как горят у него щеки. Поттеру, разумеется, вот вообще не стыдно, он успевает еще урвать короткий поцелуй, после чего невозмутимо комментирует: — Боюсь, тебя в таком виде ни в какой онсэн не пустят. Лицо мальчишки совершенно пьяное от поцелуев. Только чтобы отыграться, он отбирает у Поттера бутылку, быстро откручивает крышку и, перевернув бутылку над головой, окатывает его холодной водой. — Кто бы говорил, Гарри. Поттер отфыркивается, выплевывая попавшую в рот воду, и в мнимой обиде склоняет голову к плечу. — Я думаю, нам всё же стоит рискнуть. У входа в онсэн Северус замечает уже знакомую стайку девушек. Те перешептываются, словно только их и ждут, а потом одна из них отделяется от подружек и робко подходит к Поттеру. Гарри улыбается ей своей самой обезоруживающей улыбкой. Северус мысленно закатывает глаза и делает пометку в голове — запретить Поттеру использовать этот убийственный арсенал на случайных прохожих. Ровно секунду спустя он понимает — не прошло и пары недель, а собственнические инстинкты уже дают о себе знать вовсю. Он ждет, пока Поттер о чем-то негромко перешептывается с девушкой. Вернувшись, мальчишка разглядывает его с непривычным смущением, а потом вываливает скороговоркой: — Кейко хочет позвать тебя на свидание. Пару секунд уходит на то, чтобы разобрать всю эту кашу, которая только что была речью Поттера. Потом до него все же доходит — одна из девушек, та, что несмело смотрит на него из-за плеч подружек, хочет пригласить его, Северуса Снейпа, на свидание. Поттер переступает с ноги на ногу и выжидательно смотрит ему в глаза. — Что мне ей ответить? Северус наклоняется так близко, что из лица мальчишки видит только ярко-зеленые глаза, и хрипло выдыхает: — Скажи ей, что я уже занят, Гарри. Поттер отклоняется, ловит его взгляд и запоздало смеется одними глазами. Обернувшись через плечо, он что-то быстро произносит на японском. Северус может разобрать только несмелый разочарованный девичий ропот секунду спустя. И в онсэн их, конечно же, не пускают. Сторож что-то долго ворчит, но Северус не в состоянии разобрать его скрипучую речь. Пока они едут назад — и теперь его, Северуса, очередь сидеть на раме, — Поттер только что-то комментирует в духе: «Сказал, у них там семейный день, и мы им репутацию испортим своим видом». Северус поворачивает голову назад, кое-как балансируя на раме, и пристально разглядывает расхристанного Поттера. Он даже не пытается представить, как выглядит сейчас сам. — Не могу сказать, что я с ним не согласен, Гарри. Дома мальчишка ненадолго исчезает в своей комнате, а Северус направляется в ванную — раз уж им так и не довелось попасть в онсэн. С того момента, как Поттер вернул ему магию, он так ни разу и не воспользовался ею. На вопрос почему, Северус даже не может придумать внятный ответ. Что ж, похоже, сейчас самое время. Палочки у него по-прежнему нет, но Северус почему-то уверен: магия послушается его и без посредников. Он долго прислушивается к едва слышному гулу воды где-то в том месте, где из стены торчит кран, а потом просто подносит руку к кафельной плитке и, ощущая ее холод, тихо произносит согревающее заклинание. Он не знает, чего ждать. Открыв кран, он замирает, не решаясь поднести руку. А потом все же делает глубокий вдох и касается воды пальцами. Вода — идеальной температуры. Звонко журча, она наполняет ванну удивительно быстро. За окном незаметно темнеет. Между деревянными створками проникает робкий лунный свет. Северус внезапно вспоминает, как стоял в этой комнате три недели назад, вглядываясь в лунную рябь на поверхности воды в поисках ответов на вопросы, которые так и не решился себе задать. Он переступает через одежду и опускается в воду. Пусть ответов и не стало больше — но одно он знает точно: нет ничего в этом мире, что заставило бы его желать повернуть время вспять. Гарри неслышно пробирается в ванную комнату, когда он уже почти заснул, откинувшись головой на бортик. Теплая вода обволакивает и ласкает тело. Мальчишка сидит на краю ванны, одетый в одни лишь шорты, и качает ногой. Светлячки, следующие за Поттером по пятам все эти три недели по всему дому, и сейчас окружают его фигуру теплым светом. Северус окидывает его коротким взглядом и снова закрывает глаза. Неяркое свечение ощутимо даже сквозь закрытые веки. Так и не открыв глаза, он хрипло произносит: — Ты их что, приручил, Гарри? Мальчишка только что-то неразборчиво хмыкает. Заинтересованный, Северус приоткрывает глаза, чтобы успеть заметить — Гарри поймал один из огоньков в руку и теперь что-то тихо шепчет в сжатый кулак. А потом он раскрывает ладонь, светлячок срывается, и все остальные светящиеся точки следуют за ним, невесомо опускаясь на поверхность воды. Где-то на фоне Поттер громко щелкает выключателем, погружая комнату в темноту. Почти черная теперь вода — бездонное ночное небо с сотнями крохотных золотых звезд. Светлячки мерцают и покачиваются, когда Северус, набрав полную грудь воздуха, уходит под воду. Он открывает глаза под водой. Над ним всё те же крохотные золотые островки света, а еще выше — лицо Гарри, чуть искаженное толщей воды. Поттер всматривается в него сквозь водную гладь и ведет по ней рукой, разгоняя огоньки по сторонам… А потом кислород в легких заканчивается, и Северус выныривает, только чтобы заметить, как мальчишка внимательно изучает стоящие на бортике ванны бутылки. Поттер открывает их все поочередно, принюхивается к каждой, после чего выбирает одну и льет тягучую жидкость в раскрытую ладонь. Пространство комнаты заполняет густой, почти осязаемый и такой выразительный запах солнца и лета, что в мгновение напрочь забиваются все рецепторы — настолько ярко пахнет спелыми апельсинами и морским бризом. Северус на секунду с силой зажмуривается. Пока он сам о чем-то раздумывает, не спеша прогнать из мыслей призрачное ощущение солнечного дня в темной ванной комнате, мальчишка совершенно незаметно перемещается по бортику ванны к нему за спину. Что Гарри задумал, он понимает, только когда его головы невесомо касаются подушечки пальцев. Запах спелых апельсинов обволакивает, берет в заложники и проникает под кожу. Мальчишка наклоняется и чуть слышно шепчет: — Ты же не против, правда? Он силится придумать внятный ответ, с трудом отрываясь от ощущений, которые невозможно облечь в слова, но в итоге терпит полное поражение. Он в состоянии только качнуть головой, усиливая прикосновение пальцев, аккуратно распутывающих его влажные волосы. В какой-то момент Северус готов с полной ответственностью признать: наверное, он все-таки незаметно для себя самого умер, и по какой-то неведомой ошибке высшие силы отправили его в рай — ничем другим такое блаженство он объяснить не может… Гарри вспенивает шампунь, колдуя над его волосами, и только в этот момент Северус верит, действительно верит: если Гарри попросит его еще раз — он отпустит свое прошлое. Махнет ему рукой на прощание и ни о чем не пожалеет… Только чтобы вот таких моментов, как сейчас, стало больше. Только чтобы они повторялись снова и снова. Мальчишка снова наклоняется к нему и тихо произносит: — Не думай ни о чем. Он выбирается из воды долгое время спустя. Гарри подает ему юкату и пояс и пристально всматривается в глаза. Направленный на него взгляд за секунду темнеет, и Северус внезапно окончательно теряется. Настроение меняется резко, наполняется тягучим напряжением и ожиданием, и он не знает, как поступить. Его попытку в спешке накинуть одежду Поттер останавливает на середине движения. Юката соскальзывает с плеч и падает на пол. Мальчишка прослеживает за ней взглядом и возвращается к его лицу. За все прошедшие с той самой ночи недели Гарри ни разу не настоял ни на чем большем, чем просто прикосновения, чем просто поцелуи. И этого хватало с лихвой. Ему — Северусу — с лихвой. Казалось, по тому, как вспыхивал Гарри ярким румянцем, когда он целовал его при свете дня, мальчишке часто и этого было через край. У них ведь было всё время на свете… Гарри стоит перед ним, готовый на все и, не сводя взгляда, решительно избавляется от одежды. Северус даже не успевает его остановить. Он не может поверить своим ощущениям — привкус чужого страха такой явный, будто он пробует его на языке. Он наклоняется ближе, лаская большим пальцем щеку мальчишки: — Гарри, не торопи события. Нам некуда спешить. Ты ведь совсем не готов. Поттер резко опускает плечи — руки безвольно виснут вдоль тела, — после чего тихо роняет: — Кажется, я никогда не буду готов. Но я больше не выдержу ждать, Северус. Сегодня… сейчас. Прошу тебя. Ты ведь чувствуешь магию между нами. Прикажи ему Поттер — он, не раздумывая, ответил бы отказом, образумил внезапные самоубийственные порывы, отделался бы резким: «Это твой страх, Гарри, а не магия», но Поттер стоит перед ним сейчас полностью обнаженный, полностью беззащитный, полный необъяснимой решимости. Полный доверия. «Прошу тебя…» Тихая просьба звучит совсем просто, и ей, вместе с этим ясным взглядом ярких глаз в упор, Северус не знает, как ответить отказом. Он берет мальчишку за руку, сильно сжав ладонь один раз, и Поттер нервно вздрагивает, будто приходит на мгновение в себя. Северус ведет его за собой по темному коридору, по лестнице наверх, к себе в комнату. Скрип каждой ступени — будто вздох на пределе сил. Он хочет дать Поттеру время, хочет подарить ему возможность передумать. Мальчишка ступает за ним след в след, с трудом заставляя себя дышать ровнее, подстраивая собственное дыхание под его. Они оба знают: Гарри не передумает. Северус не скажет «нет». Он пропускает Поттера вперед и прикрывает за собой дверь. Ночной свет из окна укладывается круглым пятном на дощатый пол. Гарри стоит к нему спиной и чуть вздрагивает, когда Северус подходит вплотную и обхватывает его поперек груди. Он легко подталкивает Гарри вперед, и тот послушно опускается на постель. Точка невозврата. Северус на секунду прикрывает глаза, призывая всю собственную выдержку и терпение. Он чувствует на себе взгляд даже сквозь закрытые веки. Внутри туго сворачивается спираль уже ощутимого возбуждения. Он обещает себе, что сможет остановиться в любой момент. Гарри ловит его взгляд и настойчиво шепчет: — Пообещай, Северус… Пообещать тебе что, Гарри?! Мысли со слепым отчаянием бьются изнутри о черепную коробку. Что не сделаю тебе больно?! Что тебе понравится?! Какую еще ложь ты хочешь от меня услышать?! Он вглядывается в сумрачном свете в чужое лицо. Мальчишка смотрит ему в глаза и медленно выдыхает: — Пообещай мне, что не остановишься. Ему хватает сил только на то, чтобы резко кивнуть. Он не остановится, а Гарри не попросит его остановиться, даже если это останется его единственным связным желанием за всю эту ночь. Северус ловит судорожный ответный кивок в темноте ночи. А потом все их безумные договоренности перестают иметь хоть какое-то значение. Тело Гарри под его губами — опаленное солнцем лето, его взгляд — яркий свет сквозь тьму. Он долго гладит — по груди, животу и ногам от колен вверх, разминая натянутые в тугую струну мышцы, после чего аккуратно подталкивает мальчишку перевернуться на живот, и, когда тот мешкается, Северусу приходится произнести вслух: — Так будет проще. Так тебе будет проще принять меня. Так будет меньше боли. Он не произносит этого вслух. И все же, мальчишка с легкостью считывает несказанное. Он скованно кивает и переворачивается, пряча лицо в сложенных под головой руках. Северус рассматривает широкие плечи и спину, изгиб поясницы и заставляет мальчишку раскинуть руки по сторонам — эта упавшая с неба звезда принадлежит этой ночью ему одному. Он проникает ладонью под живот, касаясь жестких волосков, и Гарри тут же с готовностью приподнимает бедра ему навстречу. Сдавленно выдыхает и толкается в руку. Северус безошибочно проходится по всей длине, задевая большим пальцем уздечку. Гарри срывается в хриплый выдох и нетерпеливо ерзает, так что ему приходится прижать ладонь, призывая набраться терпения. А потом он направляет руку дальше и выше. Магия покалывает на кончиках пальцев. Он мысленно сосредотачивается. Мальчишка дергается от непривычных и, безусловно, не самых приятных ощущений, а потом вдруг резко оборачивается через плечо: — Северус, что ты… Он приникает губами к уху, успокаивая: — Все хорошо, Гарри. Невербальное Скорджифай может действовать и так. Прогнись немного, вот так. Он осторожно дотрагивается свободной рукой до поясницы и чувствует, как мальчишка весь мелко дрожит от напряжения. Отстранившись, он едва слышно произносит: — Lubricate. Влажные пальцы осторожно, почти невесомо касаются входа. Северус ощущает, как снова непроизвольно напрягаются все мышцы на теле у мальчишки, как тот застывает и шумно, с трудом контролируя себя, дышит. Его и самого потряхивает от напряжения. Он проталкивает палец совсем неглубоко, преодолевая сопротивление, и моментально замирает — настолько сильно Поттер сжимает его. Он даже не представляет, как… «Пообещай мне, что не остановишься, Северус». Хриплый и настойчивый шепот звучит в голове на бесконечном повторе. Если бы ты только знал, о чем просишь, Гарри… Северус улавливает, как успокаивается чужое дыхание. Пытаясь отвлечь, он проводит второй рукой от основания до головки члена, отмечая, как быстро спало возбуждение, и лишь спустя несколько выверенных движений чувствует, как оно неохотно возвращается. Совладав с дыханием, Поттер внезапно тянется назад рукой, берет в плен его запястье и, помедлив всего секунду, резко насаживается сразу на два пальца. Северус тут же наклоняется, заставляет Гарри повернуть голову набок и ловит губами сорванный выдох сквозь зубы. Он готов поклясться — Гарри едва справляется с ощущениями. Он ждет несколько мгновений и с трудом высвобождает свою руку из железной хватки. Пальцы теперь медленно скользят вокруг, не пытаясь больше проникнуть внутрь. Наклонившись, он шепчет, передавая мальчишке со словами твердую просьбу: — Не надо, Гарри. Вот так — не надо. Ты только делаешь больно — и себе, и мне. Поттер вздрагивает и с трудом поворачивает голову, встречаясь с ним взглядом: — Если ты станешь медлить и дальше, меня просто разорвет от ожидания. Ты это понимаешь? — Если я не стану медлить, Гарри, тебя просто порвет. Ты этого хочешь? Северус беззвучно повторяет: «Lubricate» — смазки вдруг становится так много, что она стекает по руке и капает на постельное белье, пропитывая его насквозь. Он ловит вдох Поттера и вместе с ним неожиданно для них обоих проталкивает внутрь все три пальца, сложенные вместе. Мальчишка давится воздухом и роняет голову на руки. Вот и весь его ответ. Он аккуратно выскальзывает, в извинении гладит и силится успокоить чужую нервную дрожь. — Я принес тебе достаточно боли, Гарри. Не заставляй меня… Ему стоит всей его выдержки, чтобы не дать сорваться брани, когда Поттер скидывает с себя его руку и с силой шепчет: — Не надо меня жалеть, Северус. Просто верни мою магию. Мне — мою магию! Просто, блядь, верни ему его магию! Крик отчаяния внутри головы затмевает рассудок. У него больше нет аргументов. Он машинально просит прощения — у кого, Северус не знает и сам — и с силой подтягивает мальчишку к себе за бедра, призывая подняться на коленях и еще сильнее прогнуться в пояснице. Поттера всего трясет, но он слепо подчиняется его воле и, когда Северус тихо просит: «Разведи ноги», вспыхивает и покорно расставляет их шире. Ему остается только утешающе провести ладонью по спине вдоль всего позвоночника — как будто это может хоть что-то исправить, — поцеловать ямочки на крестце — сначала одну, потом другую, — а затем, помогая себе рукой и сдерживая дыхание, войти одним резким длинным движением. В глазах темнеет. Гарри давится стоном — сколько в нем боли! С трудом протолкнув через легкие воздух, мальчишка с внезапной силой подается навстречу, принимая его целиком. В голове один сплошной невозможный морок. Он полностью внутри. Северус чувствует, как часто, на пределе сил дрожит под ним Гарри. Как с трудом остается в сознании. Его собственной выдержки еще хватает, чтобы замереть, застыть в мгновении. В легких застревает беззвучный крик: всё должно быть не так! Не сейчас! Не здесь! Не под давлением магии! Не с вот этими частыми мелкими выдохами, за которым Гарри силится спрятать едва переносимую боль! Отчаяние разгорается внутри огненным шаром. Всё должно быть не так! Солнце под ним сгорает дотла, и Гарри едва держится в сознании. Всё должно быть не так! Он крадет у судьбы солнечный свет и чужую невинность. Всё должно быть не так! Комнату резко заполняет непереносимый запах сладких фруктов, и Северус почти слышит, как катятся по деревянному полу переспелые персики… Из последних сил он пытается остановить это безумие: Гарри больше не видит его — только ощущает движения члена внутри, слышит его загнанное дыхание, смиряется с тем, как сильно он наваливается сверху. Остановись, Северус! Он до синяков на бедрах сжимает, призывая остановиться — себя, Поттера, — тот снова слепо насаживается на всю длину, — только чтобы не навредить непоправимо. Он чувствует кожей внезапное покалывание магии. Её электрические разряды. Чувствует, как она клубится над ними двоими, обволакивая необратимым… Гарри под ним стонет один последний раз и миг спустя разрывается на тысячи крохотных осколков, превращаясь в темную дымку тумана. Внезапно лишившись опоры, Северус ловит руками лишь воздух и падает на постель с загнанным в подкорку «а теперь — лети!» из далекого прошлого. Он остается в одиночестве. Тело мелко трясет в ознобе. Его демоны, успокоенные летним зноем и солнечным светом, поднимаются во весь рост. Он из последних сил удерживает себя в сознании.