Небо, полное звёзд

Какое-то мгновение Северус еще думает о том, что стоит уйти ночевать в свою комнату, что не стоит давать Драко лишние поводы для размышлений, что слышимость в доме по-прежнему превосходная. Правда, дальше мыслей дело так и не идет. Мальчишка вплелся в него всеми своими конечностями, словно молодой дикий плющ, и выпутаться из Поттера нет решительно никакой возможности. Эта мысль заставляет на секунду замереть — неужели он понял это только сейчас? Прежде чем заснуть, Северус слышит, как за окном опять начинает идти дождь, и тихий шелест утягивает его в сон. Будит его все тот же дождь — как и вчера, как и все несколько недель до этого. С началом нового дня дождь превращается в настоящий ливень, громко и гулко барабаня по крыше. В первый момент Северусу почему-то кажется, что в комнате он один. Он переворачивается на бок и медленно обводит взглядом всю комнату. В дальнем углу, у раздвинутых створок он сначала замечает низкий стол с большим круглым зеркалом на нем, и только мгновение спустя распознает в отражении фигуру Поттера. Мальчишка чуть сгорбился в низком кресле и что-то ритмично помешивает рукой. Северус не видит, что. Поттер в отражении прикладывает к лицу пушистое белое полотенце и запрокидывает голову, прикрывая глаза. Кажется, он что-то неслышно напевает себе под нос. Принимая во внимание все вчерашние обстоятельства, Северус решительно не готов слушать еще один номер в исполнении этого безумца. Он даже уже хочет обратить на себя внимание, но в самый последний момент замирает с так и не произнесенным «Поттер…», когда внезапно понимает, чем именно занят мальчишка. Поттер опускает голову, всматривается в свое отражение и густо, с неторопливой обстоятельностью намазывает крепкой мыльной пеной щеки, подбородок и шею. Северус замирает, не желая выдать себя ни звуком, ни действием. Он в тени и, кажется, Поттер его совершенно не замечает. Мальчишка приподнимает голову, сильно натягивая кожу на скуле пальцами и, резко выдохнув, проводит блестящим клинком по мыльной пене сверху вниз до самой линии челюсти. Лезвие ловит луч света, бликуя в зеркале, и коротко ослепляет. Северус наблюдает, как Поттер сосредоточенно, с абсолютным знанием дела бреется опасной бритвой. Он не может пошевелиться, он, кажется, не может даже вдохнуть. Воздух заканчивается где-то на подступах, не добираясь до легких. Неторопливое действие — скольжение отточенного, смертельно опасного лезвия по коже — представляется Северусу чем-то запретным. Совершенно невозможным, абсолютно притягательным… Поттер склоняет голову набок, запрокидывая подбородок, и осторожно прикладывает лезвие к тонкой, почти прозрачной коже на шее. Глубоко вдыхает, задерживая дыхание, и медленно ведет снизу вверх, особенно осторожно двигаясь рядом с кадыком. Там, где кожа совсем просвечивает, где проступает и неровно бьется синеватая жилка, лезвие вдруг останавливается и застывает. Северус знает: если в это мгновение он выдаст свое присутствие — у Поттера дрогнет рука. Стальное лезвие окрашивается россыпью багряных брызг. Он видит безумную картинку перед глазами предельно точно, в мельчайших подробностях… С силой стискивая в руках простыню, Северус встряхивает головой и с трудом прогоняет наваждение. Поттер мучительно медленно выдыхает, закрывает кадык открытой ладонью и осторожно ведёт бритвой по шее дальше вверх, с оттяжкой заканчивая движение под самым подбородком. Сверус заставляет пальцы разжаться. Белая ткань простыни, вся в заломах от его хватки, медленно опускается на матрас. Он бы закрыл глаза, он бы отвернулся, только чтобы не видеть. Он словно беспомощный зритель наблюдает, задрав до хруста в шее голову вверх, как над бездонной пропастью, где-то там высоко в небе идет по тонкому канату крохотная фигура. Идет, раскинув руки в стороны, без единого намека на страховку. Но он не может сомкнуть веки. Он продолжает смотреть. Наконец Поттер заканчивает бритьё — Северус не в состоянии сказать, сколько проходит времени. Мальчишка прикладывает к лицу все то же пушистое полотенце, стирает остатки белой пены и всматривается в свое отражение. Подушечки его пальцев замирают на кадыке — там, где вчера Северус так опрометчиво оставил след зубов. Поттер поглаживает тонкую чувствительную кожу пальцами, чуть надавливая, словно вызывает в памяти воспоминание, но вдруг останавливается на середине движения и, не моргая, всматривается в зеркало. Поймав его взгляд в отражении, Поттер почти беззвучно, так что Северус скорее распознает по движению губ, произносит: — Понравилось наблюдать? Прежде, чем он успевает что-либо произнести, мальчишка, крутанувшись в кресле, резко оборачивается и сверлит его взглядом в упор, со щелчком убирая длинное лезвие бритвы в рукоятку. Две вещи происходят почти одновременно, и разум на кратчайшее мгновение теряется, разрываясь между совершенно противоположными мыслями. Эту деревянную рукоятку, почти черную от времени, с тонкими металлическими инициалами T.S. Северус узнал бы даже во сне, даже по ту сторону реальности. Вторая мысль — и она куда навязчивее — кожа на шее у Поттера после бритья абсолютно чистая, чуть розоватая — ни намека на его вчерашнюю несдержанность. Пока он пытается обдумать, что всё это значит и что из этого следует, Поттер сам подает голос, когда понимает, куда направлен его взгляд. — Я выходил, чтобы нагреть воду. Столкнулся в коридоре с Драко… Он только приподнимается на локтях и садится, не спуская с мальчишки красноречивого взгляда. Поттер громко вздыхает. — Он осмотрел меня с ног до головы, пробормотал что-то невоспроизводимое и, прежде чем я успел смутиться, молниеносно убрал с моей шеи твои следы. Кажется, к этому смиренному признанию нечего добавить. И его еще беспокоила мысль, что Драко Малфой подумает, когда обнаружит, что он ночевал не в своей комнате… Собственно, на данный момент уже совершенно, абсолютно неважно, что там может подумать младший Малфой. Вторая мысль резко напоминает о себе рассерженным гудением на задворках сознания. — Стащил из моего дома в Коукворте сувенир на память, Поттер? В его вкрадчивом вопросе столько оттенков, что мальчишка, наконец, теряет свою напускную невозмутимость и отчаянно краснеет. — Я не знаю, зачем я это сделал, Северус… — И зачем бреешься опасной бритвой, рискуя каждый раз не сдержаться — почти случайно, просто чтобы рука сама дрогнула в нужный момент, ты тоже не знаешь? Поттер отчаянно молчит, медленно поводя головой из стороны в сторону. Что ж, в этой комнате их всего двое, и если один их них так самозабвенно врет самому себе, он, собственно, не станет. — Просто ощутить себя на грани — на острие лезвия, в абсолютной невесомости… Всего на мгновение, пока не пройдет необъяснимый морок… Этому нестерпимому желанию иногда невозможно сказать нет. Правда же, Гарри? Мальчишка нервно вздыхает и, прикрывая глаза, признает поражение. — Ты знаешь… Знает ли он… Однажды пережитое чувство замирания над пропастью невозможно забыть. Невозможно от него отказаться. Невозможно не желать пережить его снова. Северус все еще не врет самому себе. Он медленно кивает. Поттер молча выходит из комнаты, но лишь затем, чтобы вернуться спустя пару минут с широкой металлической миской чистой горячей воды и новым чистым полотенцем. Мальчишка машет рукой на низкое кресло у зеркала и тихо бросает: — Садись. Поттер поворачивает к нему кресло и выжидающе замирает. Он что, хочет?.. Он что, предлагает?.. Одна мысль безумнее другой загнанно бьются внутри черепной коробки, стремясь изо всех сил вырваться и прогрызть себе путь наружу. В выжидающей позе мальчишки нет неуверенности, нет былой нервозности. Поттер ведь знает, что он не откажется. Северус медленно поднимается с футона, подходит к столику и опускается в кресло. Если кто-нибудь когда-нибудь в будущем решится у него спросить, почему он согласился, он просто ответит: «Это был единственно правильный выбор… единственно возможный в этот момент и в этой реальности…» Поттер неслышно подходит и, развернув кресло, на котором он сидит, к зеркалу, всматривается в отражение. Клинок блестит в утреннем свете. По телу пробегает волна мимолетной дрожи. Рассчитывать, что мальчишка не заметит? Разумеется, напрасно. Поттер осторожно дотрагивается до плеча, останавливая дрожь, и, не сводя взгляда с отражения, наклоняется к уху: — Доверься, Северус. Доверься мне. Вкрадчивый мягкий шепот пробирается внутрь, он встречается с Поттером в зеркале взглядом. В голове звучит: «Я доверил тебе свою смерть, Гарри. Ты забыл?» Вслух он хрипло произносит: — Я ведь доверил тебе свою жизнь. Поттер приподнимает кресло чуть выше, так чтобы ему самому было удобнее, и, наклонившись к его лицу, тихо выдыхает: — А сейчас закрой глаза. Он смотрит в эти яркие глаза, что отражают свет летнего утра, и, откинувшись на спинку кресла, смыкает веки. На лицо опускается махровая, теплая ткань полотенца. Горячая влага оседает на коже. Он дышит полной грудью. Поттер ведет по его лицу помазком с плотно взбитой пеной. Пена пахнет мятой и цитрусами и, кажется, морской солью, погружая в какое-то невесомое состояние ожидания. Мальчишка бережно касается его лица, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, проходясь по щекам широкими уверенными мазками. Северус вдыхает терпкие летние запахи и с трудом заставляет сердце биться ровнее. Неожиданное нежное касание холодного лезвия сквозь пену ощущается почти призрачным — куда более реальным кажется прикосновение горячих пальцев к коже. Поттер принуждает его еще сильнее запрокинуть голову, натягивая кожу у скулы до болезненного ощущения. Один короткий решительный вдох, и Северус ощущает скольжение холодного металла по коже, шепот лезвия. Поттер останавливается у подбородка и внезапно выдыхает: — Ты скучаешь, Северус? Он на секунду теряется. — По бреющему заклинанию? Еще немного, и он не сдержит нервного смеха. Правда, где-то у подбородка он все еще чувствует холодящую кожу сталь и потому прикладывает изрядные усилия, чтобы не сорваться. Поттер отодвигается, и Северус нехотя приоткрывает глаза. Мальчишка смотрит на него сверху вниз — в глазах отражение дождя — и устало вздыхает: — По магии, Северус. Ты скучаешь по магии? Самый, мордред, подходящий момент, чтобы спросить, Гарри… Он только закрывает глаза, сосредотачиваясь на запахах мяты и соли. — Тебе еще нужно спрашивать?.. Пожалуй, он способен приспособиться к чему угодно… что бы ни уготовила для него эта странная невозможная жизнь. Но это не исправит простого факта: каждый прожитый день, каждую чертову минуту он ощущает, что… — Не хватает чего-то такого, что делает из тебя тебя… Да? Да, Гарри, да, и еще раз да. Поттер возвращается к бритью. Медленно продвигается по скуле, осторожно прижимая кожу пальцами. Ведет полотенцем по выбритым щекам, и легкое движение воздуха ощущается сонным дыханием лета. На крохотное мгновение Северус еще надеется, что все на этом и закончится, что Поттер не посмеет коснуться шеи, которая вся изуродована зубами Нагайны. Мальчишка опускает спинку кресла так, что теперь он почти лежит, и вдруг несмело дотрагивается до гладковыбритой щеки. — Посмотри на меня, пожалуйста. Он открывает глаза. Поттер медленно моргает и вдруг наклоняется к нему, что-то выдыхая. «Обещаю быть нежным…» — шелестит мокрая листва. «Обещаю быть нежным, Северус…» — шепчет мальчишка. Мальчишка невесомо ведет мыльным помазком по выпуклым рубцам, по безобразному застарелому шраму, размазывая пену от центра горла в стороны. В голове включается обратный отсчет. Десять… девять… Поттер откладывает помазок на столик, и Северус скашивает взгляд в зеркало — кто он, этот человек, покорно замерший с запрокинутой головой, с беззащитно белеющей шеей? Восемь… семь… Еще не поздно, еще есть время. Поттер упреждает его инстинктивное движение. «Доверься», — нашептывает дождь. Он ловит взгляд мальчишки и медленно кивает. Шесть… пять… Поттер почти до боли сжимает его плечо, коротко отворачивается, смачивая стальное лезвие в горячей воде. Рукоятка зажата между указательным и средним пальцем. Северус видит, как побелели костяшки пальцев, как блестит на свету металл. Четыре… три… Поттер прикладывает клинок к основанию шеи и, поймав его взгляд, ведет по коже вверх. Идеально заточенное лезвие скользит, посылая в мозг непередаваемые ощущения. У самого края выпуклого шва бритва замирает. Два… один… Он умирает и рождается снова. «Спасибо, Северус», — шепчет Гарри Поттер. Спасибо, что доверился мне. Он не помнит, как Поттер заканчивает его брить. Как кожи легким бризом касается прохладный воздух. Как на лицо снова опускается горячее полотенце, отрезая от него весь внешний мир. Оставляя за границей понимания это безумное молчаливое испытание. Поттер резко возвращает кресло в вертикальное положение — полотенце падает на колени — и вдруг спрашивает: — Что ты будешь делать, когда получишь свою магию назад? Северус лишь пытается справиться с оторопью, что охватывает его целиком. Мордред тебя раздери, Поттер, самый подходящий момент, что ли?! Мальчишка ждет ответа. В следующее мгновение его осеняет: «когда», не «если»… Поттер знает, что они могут вернуть себе свою магию назад. Знает, причем наверяка давно, знает и молчит… Видимо, уже побывал в этом неуловимом храме на задворках дома и получил все свои ответы. Выдержки хватает, только чтобы произнести: — Не хочешь поделиться… Поттер тут же перебивает, быстро вставляя: — Извини, Северус. Там завтрак уже ждет. Мальчишка спешно покидает комнату. Он еще пытается догнать, задержать, получить ответы на все свои вопросы, но успевает заметить только тень Поттера, мелькнувшую в темном коридоре. Сам Поттер скрывается в дверях кухни. Сил хватает только на то, чтобы устало садануть кулаком о стену. С губ срывается непроизвольный короткий стон. Ладонь — та самая, которую Поттер так самозабвенно прокусил ему вчера ночью, пытаясь сдержать свои стоны. Как всегда из ниоткуда возникает Малфой. Надо признать — возникать в нужный момент и в нужное время — это вообще семейное малфоевское. Драко аккуратно отнимает его кулак от стены, заставляет разжать пальцы и, вытащив палочку, в мгновение ока залечивает следы от зубов на ребре ладони. Если он и думает, что за этим последует типичный язвительный комментарий в духе Малфоев, то его он не дожидается. Драко только проходит вперед по коридору и, коротко обернувшись, на ходу бросает: — Пойдем, я приготовил на всех нас завтрак. Драко Малфой приготовил завтрак. Наверное, даже без магии. Малфой подтверждает: — Без магии. Судьба делает очередной пьяный крюк. Впрочем, Малфой все же спешит объясниться: — Я как-то заикнулся — Поттер показал на холодильник и отделался: «Хочешь завтрак, Драко, приготовь его себе сам». Северус вдруг вспоминает омлет с идеально тонкими ломтиками томатов и коротко усмехается. Он следует за Малфоем на кухню.