Разрезая Тьму

***

Всё, для чего я жил, всё, о чём мечтал... Но я не могу повернуть время вспять. Тобой я утоляю жажду, тобой дышу, Но я не могу повернуть время вспять.

И я смотрю на тебя, нечего больше сказать, Ужасно, что я люблю тебя. Но я никогда не сдамся... Ф. Коллинз

      До пробной миссии в Отряде по Охоте на Тёмных Магических тварей оставалось всё меньше времени. Многие новобранцы испытывали страх по этому поводу, хотя и не каждый мог признаться себе в этом. Гермиона за время войны научилась держать эту эмоцию под контролем, ведь от этого подчас напрямую зависело её выживание. Она приняла страх как неотъемлемую часть борьбы, и ещё он мог стать неплохим стимулом и побуждением к действию в определённые моменты.       Драко Малфой тоже сталкивался со страхом не впервые и умел брать себя в руки. В этом они с Грейнджер были похожи. И всё чаще в последнее время ему стало казаться, что только она может понять его так, как никто больше. Как будто она умела читать мысли без использования специальных заклинаний и магии вообще. Это пугало и завораживало Драко, но его рациональная часть твердила ему о том, что сейчас нужно держаться за того, кто готов оказывать тебе поддержку и проявлять участие.       После их крайнего разговора на стадионе Малфой действительно находился в замешательстве, как и предсказывала Гермиона.       — «Всевидящее Око», чёрт её подери! — гневно восклицал Драко в своих мыслях. Он был недоволен тем, что не смог «держать лицо», быть равнодушным и безэмоциональным. Рядом с Грейнджер у него теперь это получалось всё хуже и хуже. Он бесцельно слонялся из одного конца поместья в другой и беспрестанно ругал себя, но в какой-то момент он настолько устал от самобичевания, что решил оставить всё как есть. И пусть он сказал слишком много, но зато теперь чувствовал он себя немного лучше.       Он увидел искреннюю поддержку в чужих глаза, а этого он не встречал уже очень давно. Гермиона не смотрела на него, как на врага. Или как на того, с кем ей не повезло оказаться рядом. Не было похоже и на то, что она мучилась от его постоянного присутствия в её жизни, и это не могло втайне не радовать Драко. В конце концов он пришёл к выводу, что поделиться с Грейнджер своими переживаниями было не худшей идеей. Она не осудила его за слабость. Это делал только он сам. И он знал, почему. У него за спиной в такие моменты всегда стоял призрак Люциуса и язвительно шептал:       — Поверить не могу, что ты всё ещё такой сопляк…       Гермиона понимала, что после того, как Драко так эмоционально поведал ей о своих проблемах, что-то в их взаимодействии должно измениться. И она не знала, в какую сторону. Малфой мог замкнуться или преодолеть себя и пойти на контакт, и Гермиона решила не предпринимать ничего. Он должен был сам принять это решение, ведь она и так сделала всё, что тогда зависело от неё.       Впереди всех членов Отряда ждали очередные выходные, а затем Люпин и Тонкс анонсировали тренировку в стиле Дуэльного Клуба, который когда-то был популярен в Хогвартсе.       Отработка и повторение заклинаний являлось важной частью подготовки к предстоящим сражениям, поэтому наставники решили оставить это на конец их краткого курса обучения.       Сесил Ли должен был провести ещё одну лекцию об основах боя с Тёмными Магическими Тварями, чтобы у ребят появилось представление о том, с чем им придётся столкнуться в ближайшем будущем. Гермиона понимала, что это занятие вряд ли даст полное понимание методов борьбы с особо опасными или редкими тварями. Но всё же она с нетерпением ждала, чем сможет поделиться с ними тот, кто уже не раз имел дело по крайней мере с оборотнями в реальной жизни.       Драко на несколько часов выпал из реальности, будто и не желая возвращаться. В последние дни он спал больше обычного, постоянно призывая в свою голову воспоминания о Гермионе. Он понимал, что будет невероятно глупо пытаться вызвать её на встречу сейчас, и что разговор между ними может пойти совершенно не так, как ему бы хотелось. Несмотря на жалостливые просьбы Нарциссы хотя бы немного поесть, он упорно отказывался.       Наконец, к вечеру первого выходного дня он, стоя напротив изящного настенного зеркала, приглаживая взъерошенные волосы, чтобы выйти к ужину в гостиную, вдруг осознал, что ему следовало бы сделать.       — Я напишу письмо Грейнджер, — эта мысль озарила голову Драко подобно яркой солнечной вспышке посреди холодного чёрного космического пространства.       В таком случае ему не придётся пытаться подавлять свои эмоции, бояться сказать что-то, из-за чего она уйдёт, не дослушав. И в какой момент он вдруг стал бояться того, что она уйдёт? Разве ему не должно быть всё равно?       Наверное, лучше бы так и было. Но он уже взял в руку перо и достал пергамент из ящика стола, болезненно поморщившись, увидев стопку писем от Пэнси. На этот раз ему хватило силы воли, чтобы не начать перечитывать их, утопая в тоске и ностальгии. Сейчас ему нужно было хотя бы немного решимости и твёрдости руки.       Каллиграфическим почерком он начал выводить тонким пером следующие слова:       «Приветствую, Грейнджер!»       — Что это за слово такое — «приветствую»? Хрень какая-то, — мысленно возмутился Драко, но всё же продолжил писать.       «Ты, полагаю, заметила, что мне не совсем свойственно благодарить кого-то. Но я хотел сказать «спасибо» за то, что ты ринулась меня защищать, когда этот идиот Финниган решил погеройствовать на пустом месте за мой счёт. Я не хотел, чтобы ты ввязывалась в это дерьмо из-за меня. Хотя, знаешь, если ты хочешь быть изгоем вместе со мной, то приглашаю в свой клуб. Но потом не говори, что я не предупреждал тебя о последствиях. И вряд ли твоим дружкам из другого отдела это понравится.       До сих пор не понимаю, что именно во мне могло так тебе понравиться, что ты решила пожертвовать статусом правильной девочки и работать с таким отбросом, каким меня считают все вокруг. Хотя, не спорю, что у меня немало достоинств, Грейнджер. Я уже вижу, как ты ухмыляешься. Но я не буду тебя ни от чего отговаривать. Если ты этого ждала, скажем, мне и впрямь не помешал бы союзник. И ты права насчёт Сивого, сейчас это моя главная цель.       И ещё, если ты не очень занята на этих выходных, я хотел бы кое-что обсудить с тобой лично. И, как ты уже догадалась, это будет стадион Кингс-Кросс. Сегодня в полночь буду ждать тебя там.       Д. М.»       Драко ещё раз перечитал написанное, несколько раз прищуриваясь в процессе, а под конец и вовсе нахмурился. Общение с Гермионой давалось ему совсем не легко. Но он чувствовал в глубине души, что должен говорить с ней. Нельзя было прерывать то хрупкое доверие, которое сложилось между ними на последней спонтанной встрече.       Он вспомнил, как обнимал её, в тот момент совершенно не задумываясь о последствиях и о том, что он будет говорить или делать в следующую минуту. Это чувство того, что он свободен в своём поведении рядом с ней сносило ему крышу, оно опьяняло и будоражило.       Но Драко позвал Гермиону на стадион не просто так. У него в голове уже созрел план, и он не был намерен отступать. Если она придёт туда в назначенное время, значит, всё пройдёт удачно. А если нет… Да, он будет выглядеть жалким идиотом, но всё-таки письмо без ответа явно лучше, чем слова, брошенные в спину.       

***

      Гермиона готовила незамысловатый ужин и планировала опять весь вечер просидеть за маггловской книгой по психологии, как вдруг она услышала уже знакомый стук твёрдого клюва об оконное стекло. Чёрный малфоевский ворон недовольно вздёрнул свою аристократическую головку кверху и укоризненно уставился на растрёпанную Гермиону в кухонном фартуке.       Живоглот, увидев крупную потенциальную добычу, встрепенулся и впрыгнул на широкий подоконник, самодовольно пыхтя и ни на секунду не спуская глаз с горделивой чёрной птицы.       Гермиона снисходительно стащила кота с подоконника и отнесла в комнату, чтобы у того больше не возникало соблазна охотиться на почтовых воронов семейства Малфоев.       — Интересно, что там на этот раз? — тревожное чувство липкого страха начало затягиваться в клубок где-то в районе живота. Гермиона была заинтригована. С одной стороны, ей было бы намного легче жить, если бы Драко общался с ней только в Министерстве. Но с другой стороны, она понимала и то, что сама дала ему повод почувствовать опору. Она защитила его и показала, что ей можно доверять. Теперь ей было страшно подвести Драко.       Нетерпеливо выхватив конверт из острого клюва ворона, Гермиона даже не стала церемониться с тем, чтобы аккуратно распечатать конверт. Она просто дёрнула бумагу вверх, и фамильная сургучная печать раскололась на две половинки. Гермиона достала пергамент, развернула его и стала сосредоточенно читать, следуя за аккуратно выведенными словами.       Её выражение лица менялось несколько раз: она то ухмылялась, то хмурилась, то улыбалась по-детски наивно и вновь напряглась, дочитывая последние строки. Зачем Малфою видеться с ней? Неужели есть что-то, чего нельзя сказать в письме? От этой секретности Гермиона начинала сходить с ума, неизвестность совершенно не придавала ей уверенности.       Вдруг она почуяла резкий запах гари и, подбежав к плите, с досадой обнаружила, что её стряпня была безвозвратно испорчена.       — Вот чёрт! — вслух выругалась Гермиона, и прибежавший на крик хозяйки Живоглот жалобно потёрся об её ноги.       Она наложила очищающие чары на пострадавшую кастрюлю и решила ограничиться тостом с ветчиной, тем более что после письма от Малфоя её аппетит вдруг чудесным образом куда-то испарился.       На самом деле Гермиона постоянно обдумывала вероятные сценарии их общения с Драко. Но то, что он будет разговаривать с ней с помощью писем, даже не особо приходило ей в голову. Он боится реального диалога? Почему не мог сказать ей то, что хотел, например, уже после выходных при встрече в Министерстве?       Она поняла, что Драко не хотел, чтобы она опять подумала, будто он её игнорирует. По крайней мере, было похоже именно на это. Но эти его внезапные просьбы о встрече… Они каждый раз являлись загадкой для Гермионы.       Наконец, девушка решила покончить с внутренними мытарствами и отвлечься. Она включила старый радиоприёмник, который подарил ей отец. Каждый раз, когда она включала его, становилось тяжело на душе. Она вспоминала о родителях и в такие моменты задавалась вопросом о том, как она вообще может жить, вставать по утрам, ходить куда-то, есть, умываться, общаться с людьми и строить какие-то планы. Жизнь казалась настолько пустой и разрушенной до основания, что хотелось просто лечь и больше никогда не вставать.       Но Гермиона понимала, что жалеть себя вечно — это не выход из ситуации. Она осознанно пошла на Обливиэйт, который одновременно спас и отобрал у неё семью. Теперь оставалось принять последствия, смириться с судьбой. Но именно это было труднее всего.       Заиграла какая-то очень грустная тягучая песня, и Гермиона легла на кровать, прикрыв глаза, крепко обнимая вырывающегося Живоглота.

***

      Драко аппарировал на стадион Кингс-Кросс сильно заранее. Внутренняя тревога не позволяла ему просто сидеть в стенах мэнора. Он нервно выдохнул пар изо рта в промозглую осеннюю ночь. Было темно и неуютно, и всё вокруг как будто намекало Драко, что ему не стоит здесь находиться.       Наконец, послышался долгожданный хлопок аппарации, и Малфой облегчённо выдохнул.       Она пришла.       Он не оборачивался ещё несколько мгновений, делая вид, что чистит и без того идеально чистые перчатки.       Когда Гермиона подошла практически вплотную к его спине, он резко развернулся и первым сказал «Привет».       — Привет, — нерешительно ответила Гермиона, глядя куда-то в его ботинки. Она пыталась уловить его настроение, но это было сложно. Она всё ещё слишком плохо знала его.       — Ты легко одета, — Малфой убрал руки в карманы, переминаясь с ноги на ногу. И было видно, что совсем не это ему хотелось бы сказать.       Внезапно Гермионе пришла в голову безумная мысль, и она постаралась тут же отбросить её куда подальше, но мозг упрямо подбрасывал её вновь и вновь. Наконец, она поняла, что сопротивляться бесполезно.       — Я подумала, что этот стадион хорош для тренировок, но не для разговоров, — Гермиона посмотрела Драко в глаза, пытаясь прочитать реакцию на её слова, но опять ничего.       Малфой привычным жестом чуть вскинул бровь.       — И что ты предлагаешь? Я бы пригласил тебя в мэнор, но сегодня мой отец как-то особенно не в духе после вчерашней… вчерашнего… в общем, не суть. Он всё испортит.       Малфой стоял перед ней весь такой беззащитный в своём чёрном пальто и перчатках. Он походил на героя викторианского романа, и ему не хватало лишь зонта под цвет его одежды.       Он не дерзил, не смеялся, а только внимательно и даже пристально разглядывал Гермиону.       — Мы можем пойти ко мне, — выпалила Гермиона, сама удивляясь такой смелости со своей стороны.       Она заметила, как уголок губ Драко слегка дрогнул, и он не смог сдержать пробивающуюся улыбку.       — Вот так сразу? Не думал, что всё будет настолько быстро, Грейнджер, — он уже без зазрения совести усмехался, глядя ей в глаза.       Гермионе стало легче от его позитивного настроя, и она решила поддержать шутливую волну.       — Ну, ты же сам написал в своём послании, что так сильно нравишься мне, Малфой, вот и пожинай теперь плоды…       Она не договорила, потому что он приблизился к её лицу на слишком опасное расстояние. Только чуть подайся вперёд, и получится коснуться его губ своими. Нет, нельзя об этом думать сейчас!       Драко заметил её замешательство.       — На твоём месте, я бы не был так уверен в обратном, Грейнджер…       Он говорил куда-то в её щёку, опаляя шею тёплым дыханием так, что у Гермионы невольно поползли мурашки по коже.       И в этот момент, как по мановению волшебной палочки, на них обрушился холодный осенний ливень. Гермиона мгновенно очнулась от мимолётного забытья и взяла ситуацию в свои руки.       — Давай, Малфой, бери мою руку и аппарируем. У тебя ведь тоже нет зонта, так что хватит болтать, пока мы окончательно не промокли.       За несколько мгновений, пока длилось их перемещение в небольшую квартиру на окраине Лондона, Гермиона успела мысленно похвалить себя за то, что у неё дома почти всегда царил идеальный порядок. Любые внезапные гости могли только позавидовать, придя к ней в любом часу дня или ночи.       Они оказались посреди спальни, и Гермиона поспешила пригласить Драко на кухню. Хотя сложилось ощущение, что Малфой совершенно не стеснялся оказаться вдруг в чужой спальне без приглашения. Он так уверенно осматривался вокруг, что Гермионе стало неловко.       — Пойдём на кухню, Малфой, — она постаралась придать твёрдости голосу, но получалось с трудом.       Всё происходило так быстро и казалось таким странным. Сам Драко Малфой расхаживает по её дому, ничуть не стесняясь, а она тщательно обдумывает каждое своё слово в его присутствии.       Драко неохотно последовал вслед за притихшей Гермионой.       — Чем тебя не устроила спальня, Грейнджер? Там было довольно мило, не считая той горы книг в углу, — он говорил негромко, но Гермиону догонял каждый произнесённый им звук и обжигал её спину каким-то неправильным, запретным огнём.       — Драко, прекрати паясничать, — как-то по-матерински осадила его Гермиона.       — Ага, значит, теперь я уже Драко! Мы движемся довольно быстро, Грейнджер, — он нахально усмехнулся своим же словам.       Гермиона жестом указала ему на небольшой аккуратный стул, стоящий возле кухонного стола. Гости редко приходили в её новую квартиру, но она всегда была готова их принять, как в старые добрые времена, ещё до войны, когда она была лишь беззаботным ребёнком.       Сейчас всё было совершенно иначе, и в воздухе повисло легко уловимое напряжение.       — Чаю? — Гермиона нарушила воцарившееся молчание. Она наблюдала за тем, как Малфой бесшумно отодвигает стул, садится не него и засовывает руки в карманы чёрных классических брюк.       Она не могла понять, для чего он носит одежду официального стиля в обычной жизни, но что-то подсказывало ей, что в ней он чувствует себя хоть немного увереннее.       Драко являл собой образ отвергнутого всеми сейчас, но уважаемого когда-то благородного аристократа, в один миг потерявшего всё. По крайней мере, подсознание Гермионы старательно подсовывало ей эту картинку, пускай она и не во всём соответствовала действительности.       — Может, огневиски, а, Грейнджер? — неожиданно предложил Драко.       — Ты что, повсюду таскаешь с собой огневиски за пазухой? Мне почему-то казалось, что этим страдал один из твоих друзей со Слизерина, но не ты.       — Скажем, я от каждого из своих товарищей взял понемногу. Забавно, что ты именно сейчас вспомнила о Теодоре.       Гермиона тяжело вздохнула и нахмурилась. Она знала, что семья Нотта была тесно связана с Пожирателями, и где сейчас был сам Тео, не знали даже его школьные друзья.       — Зачем нам сейчас пить огневиски? — спросила Гермиона, ставя чайник на плиту, — Разве мы не можем просто поговорить? — такая внезапная откровенность обезоруживала Драко.       — Чтобы потом ты могла бы обвинить во всём алкоголь и не чувствовать угрызений совести, — он говорил абсолютно серьёзно, но Гермиона не смогла сдержать улыбку.       — И о чём же таком я могу потом пожалеть, по-твоему? — в её голосе звучала беззлобная ирония.       — Надеюсь, ты сама мне это покажешь, Грейнджер… — Драко остановился, не договорив. Осознание того, что они остались вдвоём в её квартире ночью, не давало ему покоя.       Гермиона всё это время стояла к нему спиной, разливая чай в чашки, и была рада, что он не видел её раскрасневшегося лица.       Она ничего не ответила, а только поставила перед ним маленькое фарфоровое блюдце с ароматной чашкой чая.       — Судя по запаху, это будет покрепче, чем огневиски. Я подозревал, что ты не промах, Грейнджер, — Драко улыбался, как довольный сытый кот, и Гермионе становилось всё более неловко от того, что он чувствует себя так фривольно в её доме.       — Ты хотел обсудить со мной что-то важное, — поспешила напомнить ему Гермиона, усаживаясь на второй стул и торопливо беря в руку хрупкую чашку.       — Что ж, Грейнджер, раз уж ты настаиваешь… Ты ведь в курсе, что согласно правилам английского этикета во время чаепития принято говорить о погоде и искусстве?       Гермиона метнула на Малфоя такой гневный взгляд, что тот решил не продолжать свои нравоучения.       — Ладно, ладно. Я понял, — Драко бесшумно вернул свою чашку на блюдце, — В общем, я хотел предложить тебе персональные тренировки.       Он выждал небольшую паузу. Гермиона ловила каждое его слово.       — На тренировках тебе тяжело, а я могу облегчить твои страдания, ничего личного, Грейнджер, — Драко пытался понять, разозлило ли её то, что он сказал, — Мне приходилось много кого тренировать, когда я занимался квиддичем.       Наконец, Гермиона решилась ответить.       — Зачем тебе это, Малфой? — её тон был полон недоверия, и Драко понял, что ему придётся развеивать сомнения упрямой бывшей гриффиндорки.       — Мы же теперь вроде как команда, напарники, коллеги, забыла? От твоей эффективности напрямую зависит успех наших миссий. А я не привык проигрывать, Грейнджер. Даже в этой грязной работёнке я хочу добиться чего-то, так некоторые мои проблемы решатся быстрее. Ну, что скажешь?       — Чтобы Малфой и делал что-то, не ища в этом выгоду… Что ты собираешься делать после того, как решишь свои проблемы, Драко? Ты не думал вернуться в Хогвартс?       Этот вопрос от Грейнджер застал Драко врасплох. Он не был готов обсуждать это с ней… Сейчас. Хотя, с другой стороны, что он потеряет? Терять ему уже всё равно было нечего.       — Это бессмысленно, Грейнджер.       — Почему? Ты ведь очень хорошо учился. Ты должен закончить школу, ты не можешь просто взять и упустить шанс получить диплом об окончании. А как же твоё будущее?       — Грейнджер, мы оба прекрасно знаем, что никто не ждёт меня в Хогвартсе.       — Так не пойдёт. Ты столько лет потратил, чтобы сдаться перед самым финишем? Ты сказал, что не любишь проигрывать. Драко Малфой испугался насмешек? Или экзаменов?       — Перестань, Грейнджер. Тебе не удастся взять меня на слабо, — в голосе Драко послышалась невыносимая усталость.       Гермиона напряжённо вглядывалась в его лицо, как будто пытаясь найти там ответы на свои многочисленные вопросы. Но Малфой, казалось, был непреклонен и не собирался сдавать своих позиций. Тогда Гермиона решилась на отчаянный шаг в этой игре.       — Малфой… Я предлагаю заключить сделку. Ты будешь тренировать меня и готовить к сражениям в Отряде, а я буду заниматься с тобой к выпускным экзаменам в Хогвартсе. Ты вернёшься и получишь диплом.       Драко кинул на неё недовольный взгляд. Он был похож на оскорблённого принца, которому подали к ужину не то блюдо, которое он хотел.       Малфой раздумывал. Ему необходимо было убедить Гермиону начать тренироваться больше, но теперь цена за это сильно возросла. Ему придётся вернуться туда, откуда он бежал, похоронив в стенах школы надежду на нормальное будущее в новом мире.       — Я согласен, — голос Драко был твёрд, и Гермиона удовлетворённо кивнула ему в ответ, — Не понимаю только, зачем тебе это нужно, Грейнджер. Возиться со мной, ради чего? Неужели это тот самый легендарный гриффиндорский альтруизм? Или… есть что-то ещё? — Малфой произнёс последние слова медленно, и у Гермионы перехватило дыхание.       — Разве… разве обязательно ты должен мне нравиться, Малфой, чтобы проявлять к тебе человеческое сочувствие? — Гермиона с трудом совладала с накатывающим на неё трепетом.       — Одно не противоречит другому, Грейнджер, — он вызывающе посмотрел ей в глаза.       Гермиона постаралась взять себя в руки. Она отпила немного чая и, не глядя на Драко, невозмутимо вернула чашку на блюдце.       — Значит, мы договорились, — с деланным равнодушием заключила Гермиона.       Когда она подняла взгляд на Драко, то заметила, что он совершенно её не слушал. Его внимание привлёк радиоприёмник, который Гермиона предусмотрительно выключила перед тем как аппарировать на стадион.       — Что это такое, Грейнджер?       — Это радио. Досталось от родителей, — Гермиона сглотнула слюну. Ком неумолимо подступал к её горлу.       — Что с ними? — как можно более буднично осведомился Малфой, пытаясь не нагнетать и без того напряжённую атмосферу.       — Они… — голос Гермионы дрогнул, — Они больше не знают, что когда-то у них была я.       Драко предполагал, что она ответит, но не спросить об этом лично он не мог. После войны вокруг её участников стали ходить разные слухи, в том числе в «Ежедневном Пророке», и он не был склонен верить большинству из них.       — Мне жаль, — Малфой неловко продолжал крутить в руках старенький радиоприёмник.       Его слова прозвучали так искренне, что Гермионе даже не захотелось язвить и защищаться от него. Она откинулась на спинку деревянного стула и медленно закрыла глаза.       — Покрути круглую кнопку в любую сторону, и он включится, — посоветовала Гермиона.       Малфой последовал её указаниям, и из приёмника зазвучала невероятно трогательная и проникновенная мелодия.       — Кто это поёт, Грейнджер? — удивился Драко, не выпуская радио из рук.       — Это Фил Коллинз, Драко. Он очень популярен среди магглов.       — Отлично. А теперь вставай, Грейнджер.       Малфой сам встал из-за стола и подошёл вплотную к ещё сидящей и ошеломлённой Гермионе.       — Что ты… себе позволяешь, Малфой? — ей явно было неловко и совершенно непонятно как вести себя в сложившейся ситуации.       — Твоя меланхолия заразна. Не могу позволить тебе умерерть от тоски посреди собственной кухни, уж прости, Грейнджер. Мне нужен эффективный напарник. Хотя, согласись, какая была бы сцена… Вставай.       Он подал ей руку и чуть потянул на себя.       — Что ты… — Драко оборвал её на полуслове.       — Тссс, Грейнджер. Неужели тебе не нравится этот хвалёный Фил?       Драко положил руки чуть выше её талии и буквально заставил Гермиону сделать несколько первых шагов их зарождающегося спонтанного танца.       Гермиона не танцевала ни с кем с того раза, когда они с Гарри оказались вдвоём в палатке на краю мира, ещё в разгар войны. Сейчас всё происходящее казалось ей нереальным. Всё так изменилось — её цели, мечты, окружение…       Но он был реален. Тот, кто танцевал сейчас с ней, прямо напротив, держа её талию своими сильными ладонями. Она как будто почувствовала каждую напрягшуюся мышцу в его груди и позволила себе обвить свои руки вокруг его шеи. В этот момент она ощутила, как он расслабляется.       «Иногда, мне так больно днями и ночами,       Из-за того, что не могу повернуть время вспять.»       Слова песни доносились из приёмника, похожие на отдалённые капли дождя, но Драко внимательно вслушивался, и у него на душе было одновременно тяжело и приятно. Было сложно осознать и признаться самому себе, что сейчас Грейнджер нужна ему, как воздух. И в то же время тот факт, что она не отталкивала его от себя, лишь сильнее раззадоривал его и подстёгивал его богатое воображение.       Гермиона украдкой вдыхала запах свежего морского бриза, исходящий от Малфоя, глядя куда-то в район средней пуговицы на его белой рубашке, и пространство кухни как будто сузилось до размеров их тел.       Они были всего лишь два одиноких потерянных человека в этом огромном мире, пережившие слишком многое, получившие незаживающие раны во время войны, но отчаянно пытающиеся двигаться дальше, оставляя прошлое позади.       «В глубине души я понимаю,       Ужасно, что я люблю тебя.»       Драко вздохнул так, как вздыхают люди, узнав о тяжёлой болезни или слишком долгой разлуке. В этом вздохе Гермиона почувствовала такую глухую боль, такое всеобъемлющее отчаяние, такую гнетущую безысходность.       Она всё ещё плохо знала Драко Малфоя, но с этого момента она как будто бы начала понимать его. И это ощущалось намного лучше, чем просто знать какие-то факты о нём. Хотя это и грозило ей неминуемой катастрофой — симпатией к бывшему заклятому врагу. А может быть, и чем-то большим.       «Но я никогда не сдамся…» — пропел Фил Коллинз, и после этих слов обоим танцующим вдруг стало немного легче. Гермиона, наконец, подняла свой взгляд на Малфоя, а он, в свою очередь, стал дышать более ровно и спокойно.       Со стороны складывалось впечатление, что эти двое оказывали друг на друга чуть ли не терапевтическое воздействие.       Мелодия продолжала нежно литься из приёмника, и никому из них не хотелось, чтобы этот момент заканчивался. Их танец был подобен крошечному островку свободы и спокойствия посреди бушующего сурового океана.       Но всё имеет свойство заканчиваться, и иногда против нашей воли. Гермиона испытывала смешанные чувства. Ей казалось, что она позволила слишком многое, слишком легко и быстро согласилась играть по правилам Малфоя. Её мучило, что она теряла привычный контроль рядом с ним. Она боялась, что он поймёт это и воспользуется её слабостью в самый неподходящий момент.       Драко опасался того же. Быть с кем-то таким откровенным и простым в общении было для него подобно танцу на битом стекле босиком. Но он хотел этого. С каждым разом он разрешал себе всё больше, а сдерживать себя становилось всё труднее.       — Значит, мы договорились, — как-то слишком мягко произнёс Драко прямо над ухом Гермионы её же фразу, так близко, что она ощутила его тёплое дыхание.       Ему пришлось убрать руки с её талии, как и ей с его шеи. Они стояли посреди кухни, испытывая чувство неловкости, как будто им снова было по тринадцать. Гермиона подошла к столу, чтобы убрать чашки в раковину.       Она не могла сказать Драко «тебе пора» или что-то подобное. Он понимал, что нужно самому уйти, уже было поздно и сам факт, что Гермиона позвала его в свой дом, обязывал Драко проявить благородство и не злоупотреблять её гостеприимством.       — Мне пора, Грейнджер, я рад, что мы пришли к соглашению. Увидимся в Дуэльном Клубе! Не надейся, что сегодняшний танец даст тебе какое-либо преимущество — я не поддамся тебе, так что повтори заклинания, как следует, — Драко игриво ухмыльнулся и в ту же секунду аппарировал, даже не дав Гермионе шанса начать возмущаться в ответ на его дерзость.       Этой ночью Гермионе долго не спалось, и она прижимала к себе объевшегося Живоглота крепче обычного, вспоминая о Дуэльном Клубе и думая о том, как бы собрать свои спутанные мысли воедино, чтобы не упасть в грязь лицом.       Да, пускай Малфой не привык проигрывать, но и она тоже была не промах.       Драко впервые за долгое время уснул без кошмаров и проспал спокойно до самого утра, где-то на задворках отдыхающего подсознания бережно лелея образ непокорённой (пока ещё) Грейнджер. Примечание к главе. Песня: Phil Collins - Can't Turn Back the Years