Разрезая Тьму

***

Ты не грусти, сознав свою вину. Нет розы без шипов; чистейший ключ Мутят песчинки; солнце и луну Скрывает тень затменья или туч.

Мы все грешны, и я не меньше всех Грешу в любой из этих горьких строк, Сравненьями оправдывая грех, Прощая беззаконно твой порок.

У. Шекспир

      Гермиона была крайне довольна собой. Хотя тест показался ей непростым, но он ничуть не пошатнул её уверенности в своих знаниях. Теперь её беспокоил поступок, который она совершила в отношении Малфоя. Она всё ещё не понимала, как с ним взаимодействовать и чего вообще от него ожидать.       После их короткого общения в классе, ей показалось, что Малфой был настолько погружён в свои размышления, что ей даже подсознательно захотелось как-то расшевелить его, вывести на какое-то откровение, сорвать с него маску томной задумчивости и внешней учтивости.       Он был для неё загадкой. Той самой, разгадка которой означала подвергнуть себя неминуемому риску. Гермиона не хотела быть уязвимой, но понимала, что у неё не совсем есть какой-то выбор. Она хотела выяснить, почему Малфой вообще оказался здесь, почему Люпин без тени сомнения пожал ему руку.       Она чувствовала, что упускает что-то, что витает прямо в воздухе, крутится у неё под носом. Но чтобы понять хотя бы малость, необходимо было войти на территорию Малфоя, задержаться там, научиться ориентироваться на его части шахматной доски и сделать свой ход.       Гермиона размышляла об этом, прислонившись к стене в большом зале, где их собрали после написания теста. К концу сегодняшнего дня они уже будут знать, в какую группу их распределят — стратегов или бойцов.       Она вдруг вспомнила, как Малфой говорил с ней перед тестом, и он был твёрдо уверен, что всё, чего она хотела бы, это не попасть в одну пару с ним. С одной стороны, это должно было быть логично, учитывая то, что он какое-то время находился в стане врага и в школе их взаимоотношения нельзя было описать никак иначе, чем вражеские.       Но сейчас настали другие времена, и Гермионе не давало покоя поведение Малфоя. Он будто заранее всё решил за неё, как будто имел доступ к её мыслям и желаниям, хотя, на самом деле ничего подобного не было. Гермиона инстинктивно вскинула подбородок. Никто не должен думать и решать за неё. Она попыталась найти фигуру Малфоя в толпе, но её внимание привлекли Римус и Нимфадора, которые явно собирались дать новобранцам следующие важные указания.       — Друзья, — начал Люпин, — Сейчас все девушки проследуют за командиром Тонкс, а все парни за мной. Мы покажем вам лекционные залы, лаборатории, штабы планирования, тренажёры для стрельбищ. Вы в свою очередь покажете нам, что умеете делать в бою, а затем мы все переместимся на специальный закрытый отрядный стадион, где вы должны будете пробежать дистанцию в десять километров. Надеюсь, все умеют аппарировать безупречно?       Это был риторический вопрос. У Гермионы не было проблем с трансгрессией, потому что во время войны ей приходилось пользоваться этим навыком гораздо чаще, чем хотелось бы. Это истощало и без того ослабленный организм, но в военных условиях это было необходимостью, а не прихотью.       Она не была уверена насчёт других участников сегодняшнего мероприятия, ведь далеко не каждый из присутствующих принимал непосредственное участие в войне и имел опыт, подобный тому, что был у Гермионы.       Драко Малфой не любил аппарацию. Попробовав впервые на шестом курсе, а затем, часто пользуясь ей при попытках выполнить задания Тёмного Лорда, он никогда не мог забыть о методах, благодаря которым он научился трансгрессировать идеально.       Беллатриса Лейстрендж, одна из самых подобострастных почитателей Волан-де-Морта, к несчастью, оказалась внеклассным учителем юного Драко после профессоров Хогвартса.       Её одержимость передать кому-то свои тёмные навыки, возможно, была продиктована предчувствием скорой смерти, и это развязывало руки неугомонной служительнице Тёмного Лорда. Она взяла Драко под своё крыло мёртвой хваткой и ни при каких обстоятельствах не выпускала его оттуда практически до дня своей смерти.       Драко почувствовал, как будто с него сняли оковы, когда Беллатриса, наконец, умерла.       Гермиона обнаружила Малфоя среди множества знакомых и не очень лиц. Он выглядел более мрачным, чем тогда, когда садился к ней за парту. Она вспомнила, как терпкий аромат его парфюма заполнил всё пространство вокруг неё, и как она украдкой поглядывала на его белые длинные пальцы, невозмутимо лежащие на парте.       Стоило признать, что Гермиона, учась в Хогвартсе, не могла смотреть на Малфоя никак иначе, кроме как на врага Гарри или своего соперника с другого факультета. Отношения в старостате всегда были натянутыми, и Гермионе часто приходилось защищаться от высокомерных нападок того же Малфоя или дерзкой Пэнси, повсюду слонявшейся за ним.       Работать с Падмой, Энтони Голдстейном с Когтеврана и Эрни Макмилланом, и Ханной Аббот с Пуффендуя было намного приятнее, чем с несговорчивыми угрюмыми слизеринцами, которые всегда держались особняком и пользовались особым расположением у профессора Снейпа.       Гермиона не хотела даже себе признаваться в том, что она иногда завидовала такому положению дел. Она страдала от того, что в школьные времена находилась в зависимости от острой потребности всем нравиться, и мучилась, когда не могла заработать авторитет в чьих-то глазах.       За время войны она практически избавилась от пагубной привычки искать постоянное одобрение своих действий.       

***

      Толпа разделилась на две почти равные части, и первая, состоящая из новобранцев мужского пола, последовала за Люпином. Гермионе пришлось оторвать взгляд от белой футболки Малфоя и влиться в компанию Падмы Патил.       — Я рада, что сейчас стрелять мы будем уже в относительно мирное время, — сказала Падма, — Ещё несколько месяцев назад я бы делала это без всякого удовольствия, понимая, что грядут очередные битвы.       Гермиона посмотрела на неё с плохо скрываемым сожалением и тут же подумала о том, что она вообще практически не умеет точно стрелять из какого-либо оружия.       — Я довольно плохо стреляю, — призналась Гермиона, — Если я и принимала участие в сражениях, то обычно пользовалась палочкой. Мне давали оружие всего два или три раза, если Ордену казалось, что миссия слишком опасная.       — Брось, Гермиона. Это не тот навык, об отсутствии которого стоит жалеть. Несколько хороших тренировок, и ты дашь фору любому снайперу, — Падма попыталась подбодрить свою поникшую подругу.       — Почему Парвати не пришла в Отряд с тобой? Вы же часто принимали участие в секретных операциях Ордена вместе, — Гермиону с самого начала интересовал этот вопрос, но она никак не решалась его задать.       — Она устала от войны. А у меня, наоборот, не осталось почти ничего кроме этой проклятой войны. Я уже привыкла быть бойцом, и остановиться не так просто. Привычка — это страшная вещь, Гермиона, — Падма слегка усмехнулась, — А здесь хотя бы платят.       Гермиона кивнула, но ничего не ответила. Она задумалась над словами Патил. Ведь действительно, основная масса пришедших в Отряд была травмирована войной, и она сама не была исключением.       После этого разговора Гермионе стало намного легче дышать, её одиночество как будто бы стало отступать, и она более уверенным шагом проследовала за Тонкс, которая показывала новобранцам различные помещения. Гермионе особенно понравилась лаборатория. Она была просторная и хорошо оборудованная. Хогвартс бы мог позавидовать.       Вскоре они дошли до огромного зала с тёмными стенами и остановились. Гермиона поняла, что здесь они будут тренироваться стрелять. Она увидела стрелковый тренажёр, стол с разным оружием, отдельный тренажёр для стрельбы из лука.       На другой стороне просторного помещения она смогла заметить несколько рингов. Видимо, здесь им предстояло вступать в рукопашный бой, чтобы отработать приёмы эффективной самообороны.       — Девушки, постройтесь, пожалуйста, в линию, — Тонкс встала в стороне от тренажёра, — Можете начать стрелять. Вам нужно попасть в самый центр из макетов маггловского оружия. Достаточно выстрела из одного пистолета, винтовки и ружья, можете выбрать любые.       Гермиона немного разбиралась в маггловском оружии. Иногда она смотрела с отцом боевики, когда была ребёнком. Мама всегда ругалась и напоминала, что такое кино не предназначено для детских глаз, но Гермиона всё равно заворожённо наблюдала за приключениями Джеймса Бонда на стареньком телевизоре.       Сегодня на столе она заметила макеты пистолетов Glock 17 и 19, такие обычно носили сотрудники маггловской полиции Министерства Внутренних Дел Великобритании. Кроме пистолетов Гермиона разглядела несколько винтовок, но точно не могла определить их модели.       Её охватил какой-то внезапный страх, и она подумала о том, как здесь через какое-то время будет стоять Малфой с пистолетом в руках.       — Интересно, а он хорошо стреляет? — подумала Гермиона, но тут же постаралась выкинуть навязчивый образ из головы.       Наконец, очередь дошла до Гермионы, и она, покрутив в руках пистолет, небрежно прицелившись, сделала выстрел.       Она не попала в цель, но оружие держала правильно и достаточно уверенно, несмотря на то, что пользовалась им от силы два раза за всё время войны.       Гарри приносил ей маггловский пистолет на опасные вылазки и всегда умолял её держать оружие при себе. Гермиона не отказывалась из уважения к другу, но маггловское оружие казалось ей неэффективным и бесполезным в бою против тёмной магии.       Затем она выстрелила из винтовки, из ружья, но попасть в цель так и не смогла. В отличие от Падмы, которая выбила все три цели с одного выстрела. Гермионе стало даже любопытно, откуда у Патил такой незаурядный навык в обращении со всеми видами маггловского оружия.       Закончив проверку, Тонкс собрала всех жестом у выхода.       — Отлично, проверять навыки рукопашного боя мы не будем. Распределим вас по уровню в процессе обучения. А сейчас я проведу вас по остальным этажам Министерства и покажу, где какие отделы находятся. На всякий случай.       Гермиона без энтузиазма поплелась за группой девочек, потому что она знала каждый дверной проём в Министерстве. Ей пришлось провести здесь столько времени, сколько кто-то из её нынешних товарищей не проведёт и за всю жизнь.       В это же время Римус Люпин привёл группу мальчиков в зал со стрелковыми тренажёрами. Драко заметил на столе пистолеты Glock двух видов и даже смог определить винтовку Heckler & Koch G3К, которую любили в Лондоне. Блейз увлекался маггловским оружием, а его отец имел связи с силовыми структурами в маггловской Британии.       Драко относился к этому достаточно равнодушно, но Забини часто долго и увлечённо рассказывал про пистолеты, пулемёты и винтовки, так что Малфой волей-неволей узнавал о них какие-то детали.       Когда очередь подошла к Драко, он спокойно взял по очереди все три вида оружия и выстрелил из каждого практически прямо в цель.       Из ружья получилось лучше всего, и он остался вполне доволен собой, хотя нельзя было сказать, что у него был опыт реальной стрельбы, если не считать охоту или поездки в магический тир с Блейзом.       — До сих пор не могу понять, что ты здесь забыл, Малфой, — обратился к нему стоящий позади бывший гриффиндорец Симус Финниган, скрестив руки на груди.       — Я бы задал тебе тот же вопрос, Финниган, но, по правде сказать, мне неинтересно, — огрызнулся Драко в ответ.       — Как невежливо с твоей стороны, Малфой. Я всего лишь задал тебе вопрос, — Симусу явно не понравился тон Малфоя, и он нахмурился.       — Есть некто, кому я хочу отомстить, а здесь у меня будет просто отличная возможность, — нарочито лениво ответил Малфой, — Смотри, как бы ты не попал в мой список, Финниган.       На этом короткая перепалка закончилась, и голос Люпина призвал всех переместиться на стадион Кингс-Кросс. Они с Тонкс решили дать ему название в честь платформы, откуда отходил поезд до Хогвартса. Сам стадион располагался в безлюдном месте на окраине Лондона и был хорошо защищён от случайного вторжения магглов.       — Первые десять желающих! Просим вас выйти вперёд, — Люпин призвал первую десятку новобранцев начать забег.       Гермиона решила, что лучше быстрее закончить со всеми вступительными испытаниями и пойти отдыхать в Министерство до оглашения результатов распределения. Учитывая, что всего их было около сорока человек, забег мог значительно растянуться по времени. Гермиона не хотела оттягивать неизбежное.       Драко тоже вызвался бежать в первой десятке, и это не удивило Гермиону. Он явно хотел побыстрее закончить со всеми формальностями и приступить к работе. Надменная уверенность читалась на его лице.       Гермиона едва заметно усмехнулась.       — Что, Грейнджер? Тоже находишь забавным то, как часто жизнь начала сталкивать нас нос к носу? — Малфой посмотрел на неё оценивающим взглядом, от которого Гермионе захотелось спрятаться где-нибудь глубоко под землёй.       Она никак не могла привыкнуть к его замечаниям и к тому, что он мог так просто начать вести с ней диалог.       — Я просто хочу, чтобы на сегодня всё поскорее закончилось, — ответила Гермиона.       — Ох, Грейнджер… Боюсь, что всё только начинается.       Вскоре прозвучал сигнальный свисток, и первая десятка начала дистанцию длиной в пять километров.       Первые пять кругов Гермиона преодолела довольно уверенно, а после начала чувствовать физическую и моральную усталось. Она бежала в среднем темпе, но ей казалось, что она ползёт, а не бежит. Её дыхание начало сбиваться, как вдруг она почувствовала толчок под локоть.       Это был Малфой. Он пробегал мимо и намеренно слегка задел её.       — Ты что расклеилась, Грейнджер? Не рановато ли для героини войны?       Гермиона хотела было выкринуть ему вслед что-то вроде: «Не твоего ума дело», но её рот просто беспорядочно ловил воздух, ей катастрофически не хватало дыхания.       — Не трать время на болтовню! Соберись сейчас же! — Малфой прикрикнул на неё.       Гермиона мысленно опешила от такой наглости, но, к своему удивлению, продолжила бежать чуть быстрее и легче. Его слова пробудили в ней спортивную злость.       Драко этого и добивался. Он вспомнил свои тренировки по квиддичу, где не было места для сантиментов и слабости.       Он решил, что если Грейнджер совсем развалится к концу забега, то у него останется совсем ничтожное количество достойных кандидаток в напарники. Он старался мыслить с позиции выгоды, пытался убедить себя, что его помощь Гермионе обусловлена вполне рациональными мотивами.       Но каждый раз, когда он смотрел на неё, пока она не видела, он ощущал внутренний дискомфорт из-за того, что кто-то всё ещё был способен будить в нём благородные порывы. Это влекло и отталкивало одновременно.       Наконец, последний круг для Драко подошёл к концу, он подошёл к трибунам, где лежали их вещи, и достал из сумки полотенце. Накинув его на плечи, посмотрел на оставшихся участников забега.       Гермиона была среди них, и ей оставалось ещё около трёх кругов. Хотя она бежала не быстро, но она бежала.       С разрешения Люпина Драко аппарировал в большой зал на четвёртый уровень Министерства и сел в самом углу, ощутив умиротвоврение после физической нагрузки. Прибыв одним из первых, у него была возможность отдохнуть. Он закрыл глаза, наслаждаясь недолгой тишиной. Капельки пота стекали по его лицу, но он даже не вытер их полотенцем.       Минут через десять он услышал хлопок аппарации и открыл глаза. Он увидел сразу несколько человек и фигуру Грейнджер, приближающуюся к нему. Её лицо пылало, и было заметно невооружённым глазом, как сильно она устала.       — Я хотела сказать тебе спасибо, — начала Гермиона, чтобы предвосхитить возможные едкие замечания Малфоя. Разговоры с ним всегда давались ей нелегко, а уж благодарность тем более, но сейчас она наконец-то смогла подойти и просто начать разговор с ним.       Он слегка сощурился и наклонил голову набок, явно не ожидая, что она сама заведёт с ним беседу.       — Не стоит благодарности, Грейнджер. Услуга за услугу. Ты же помогла мне с дурацким тестом, хотя у тебя была возможность послать меня куда подальше — он усмехнулся.       Гермиона вспыхнула ещё сильнее, и она была рада, что этого не было видно, так как лицо всё равно было безвозвратно раскрасневшимся. Она боялась, что если разговор продолжится, то она не сможет больше скрывать свой обман. Поэтому Гермиона поспешила занять передние ряды среди бывших когтевранцев.       Ожидание было утомительным, ведь дистанция была достаточно длинной и занимала в лучшем случае около получаса, даже у подготовленных новобранцев. Гермиона решила чем-то занять себя, и её потянуло на следующий этаж Министерства. В тот самый департамент, где работали Гарри и Рон, с которыми она не виделась уже порядочное количество времени.       Она прошлась по длинному чистому коридору и заглянула в первый попавшийся просторный кабинет. Ещё на подходе она услышала знакомые голоса, и с любопытством заглянула внутрь.       Её присутствие заметили не сразу.       — Рон, ты не можешь просто… — Гарри разгорячённо пытался в чём-то убедить рыжеволосого друга.       — Гарри, смотри, — Рон показал пальцем на дверной проём, в котором стояла Гермиона, не в силах скрыть улыбку.       — Гермиона! — Гарри вскочил со стула и без тени сомнения обнял подругу, затаскивая её в кабинет за руку, — Хорошо, что ты пришла. А то я уже на грани, чтобы самолично не придушить Рона.       — И почему я не удивлена? — Гермиона улыбнулась ещё шире. Впервые за долгое время она почувствовала спокойствие рядом с друзьями, увидев их счастливыми и полными надежд, несмотря на всё пережитое.       — Почему ты не заходила раньше? — Рон выглядел более обеспокоенным, чем его товарищ, и в его глазах читалась плохо скрываемая обида. — Мы не хотели навязываться и вламываться к тебе домой, хотя нам дали твой новый адрес.       — Знаешь, Рон, столько всего произошло за эти пару месяцев… Я нашла работу и хочу сосредоточиться на ней, — отчаянно пыталась оправдаться Гермиона.       — Это в Отделе Охоты? Мы слышали, но надеялись, что ты всё-таки выберешь что-то менее опасное, Гермиона. Сейчас есть столько важных вещей, которыми можно заняться после войны. Лучше бы этим занимались профессионалы… То есть… — Рон запнулся.       — Ты считаешь, что я не справлюсь, не так ли? Вот почему я не приходила сюда, Рон, — голос Гермионы дрожал, а на глазах выступили предательские слёзы, — За всё время войны никто из вас не нашёл мужества принять меня всерьёз и сделать равным бойцом, но теперь я смогу внести свой вклад сполна.       — Гермиона, Рон не хотел тебя обидеть, просто он по-настоящему переживает за тебя, — Гарри попытался применить все свои дипломатические способности, чтобы избежать открытого конфликта близких друзей.       — Может и так, Гарри. Но я уже большая девочка и никому не позволю думать или решать за меня. А настоящий друг нашёл бы в себе силы поддержать, но не осуждать или отговаривать меня, — Гермиона выпалила это Рону прямо в лицо и развернулась, чтобы уйти.       — Привычка — это страшная вещь, Гарри. И к сожалению, или к счастью, за время войны я привыкла решать все свои проблемы в одиночку. Поэтому я в любом случае справлюсь. — после этих слов Гермиона вышла и быстро зашагала к лифту.              Она не видела больше смысла что-то доказывать Рону или извиняться перед Гарри. У неё тоже были чувства, и теперь, когда война осталась позади, она могла, наконец, дать им волю.       Вернувшись в большой зал, Гермиона обнаружила там почти всех новобранцев, и это означало, что скоро вернутся Люпин и Тонкс с последней группой бегунов.       Наконец, Римус и Нимфадора появились в центре зала и прошли к сцене.       — Сейчас вы узнаете, в какую группу вы попали по результатам наших сегодняшних испытаний. Если я назову ваше имя, то вы оказались в моей команде бойцов, — сказал Люпин.       — Если же я прочитаю ваше имя, тогда вы в группе стратегов, — продолжила Тонкс.       Затем оба командира начали зачитывать имена новобранцев, и с каждым новым Гермиона начинала нервничать всё больше.       — Драко Малфой, — это имя, прозвучавшее из уст Люпина, раздалось для Гермионы, как гром среди ясного неба. Малфой всё-таки попал в бойцы.       Она украдкой посмотрела на него. По его лицу нельзя было определить, о чём он думает.       — Гермиона Грейнджер! — Тонкс назвала её имя, и камень на душе Гермионы стал невыносимо тяжёлым.       Последующие имена Гермиона уже слышала, как сквозь пелену, она только запомнила, что Падма оказалась под командованием Люпина, как и злосчастный Маркус Флинт. Гермиона мысленно чертыхнулась при мысли об этом слизеринце, который теперь косвенно был виноват в её проблемах.       — Вы можете быть свободны до наших дальнейших распоряжений, через несколько минут мы вывесим списки вашего распределения на пары в коридоре, — Люпин посмотрел на часы, висящие на стене, и они с Тонкс покинули зал.       Гермиона решила дождаться списков и вышла в коридор. Она встала поближе к стендам, протискиваясь через толпу. Она заметила Малфоя где-то позади.       Драко не стал подходить слишком близко. Он решил, что подойдёт к стенду после других. Малфой не любил столпотворения.       Несколько заместителей Тонкс и Люпина вышли в коридор с длинными пергаментами в руках и старательно прикрепили их на пустые стенды. Гермиона начала поспешно искать глазами свою фамилию.       Патил, Финниган… Не то… Наконец, Грейнджер…       — Малфой?! — Гермиона произнесла это вслух, её лицо приняло растерянное выражение, — Вот чёрт! По какому принципу они распределяли напарников? — на этот раз уже мысленно возмутилась Гермиона.       Всё вокруг показалось ей каким-то фальшивым и неправильным. Так не должно было случиться.       В это было трудно поверить, но ещё сложнее оказалось сказать об этом ему.       Ей не оставалось ничего, как подойти к Малфою, лениво облокотившемуся на стену в конце шумного коридора и сообщить ему эту шокирующую новость.       — Мы теперь напарники, — это всё, что Гермиона смогла выдавить, почти не глядя на него.       На удивление Гермионы, Малфой не выглядел потрясённым. Наоборот, казалось, что он видит её насквозь вместе со всеми её поступками.       — Ты удивлена, Грейнджер? Мне казалось, ты этого хотела, — уголки его губ приподнялись в ехидной улыбке, — Я не совсем дурак. К концу теста я понял, что ты даёшь мне неправильные ответы. Всё-таки я ещё в состоянии отличить антропогору от полыни.       Гермиона предательски покраснела, но всё равно решилась смотреть ему прямо в глаза.       — Если ты хочешь узнать, зачем я это сделала, то это из-за твоего слизеринского дружка Флинта. Я не желаю с ним работать и таким образом рассчитывала сократить шансы, — она старалась говорить как можно спокойнее, хотя сердце колотилось в груди, как бешеное.       — А ты, оказывается, та ещё штучка, Грейнджер, — он смотрел ей прямо в глаза, прожигая там дыру.       Гермиона вскинула подбородок и нахмурилась.       — Я не собираюсь оправдываться, я уже объяснила… И, если ты знал, то почему…       — Тсс, Грейнджер, — Малфой прервал её жестом и вдруг легко, и всего на долю секунды провёл пальцем по её запястью.       Она едва заметно вздрогнула, но не убрала руку. Что-то будто держало её около него, не давало ей шанса вырваться или уйти. Он стоял настолько близко, что его парфюм опять заполнил пространство вокруг них лёгкой, но мощной волной.       — Я могу расценить твои сигналы как неравнодушие, Грейнджер, — он произнёс эти слова немного тише и Гермиона почти физически ощутила всплеск адреналина.       — Даже интересно, что такого ты можешь сделать, чтобы я стала неравнодушна к тебе, Малфой, — дыхание Гермионы сбилось, но она не собиралась сдаваться. Если играть на его поле, то по-крупному и без страха.       — А это я могу расценить, как вызов, — его голос стал совсем низким, бархатным, –Ты ходишь по охеренно тонкому льду, Грейнджер, — на этот раз адреналин побежал уже по его венам.       — До встречи, — Малфой убедился, что её щёки пылают ярче осенней рябины и самодовольно ухмыльнулся, направившись к лифту и оставив Гермиону совершенно одну посреди толпы суетящихся новобранцев.