Сволочь

Бег по острию ножа, холодная душа,

ты двигай не спеша ногами. Пой! Закрой глаза рукой и бегай за мной по острию ножа. Вместе с нами.

***

Бег по острию ножа. Не бойся.

Бег по острию ножа. Ты не скроешься!

***

      Вернувшись к себе домой в тот день, Кацуки почти сразу лёг спать, чтобы новый день побыстрее наступил. В кровать он ложился с мыслью, что таким образом назначенное время наступит мгновенно, но проснувшись в пять часов утра на следующий день, он понял, что так или иначе нельзя ускорить время по своему желанию. Понял он это больше с протестом, чем с принятием. Нет, альфа безусловно понимал, что время неподвластная человеку вещь, но именно это и раздражало. Месяц назад он не мог себе даже представить, что будет так много думать о времени, ведь каждый его день был подогнан под его расписание, часто однотипное и до боли однообразное. Офис, встречи, дом и иногда даже походы в бар, вот и вся его насыщенная событиями жизнь. После понимания, что его бытие достаточно скучная штука, он задумался над парой вещей. Например о том, что его социальные навыки довольно скудны. Он не привык много говорить, от этого разговоры всегда быстро заканчивались. Почему-то именно в этот момент ему стало ужасно одиноко и его желание поговорить с кем угодно внезапно активизировалось спустя долгое время.       Прежде чем судить его за импульсивные решения, ради справедливости нужно сказать, что он стойко пытался отгонять эти нахлынувшие желания изо всех сил. Сначала он бесцельно ходил по дому и разглядывал свои скучные обои, которые сам же долго и придирчиво выбирал когда-то давно, порассматривал свою мебель, которую выбирал не один, а с дизайнером. Так же он удивился паре картин на стене своего коридора. Ему казалось, что он никогда их не вешал и даже не видел, а потом вспомнил, что ему их подарил достаточно знакомый и красноволосый босс главной банды запада, то есть Киришима. После всех своих открытий он вернулся к себе в комнату и не хотя больше терпеть давящую тишину, поставил какую-то пластинку на патефоне. Просто так, без задней мысли. Лёгкая классическая музыка, которую он не слушал уже довольно долгое время, успокаивала. Подумать только, он не делал ничего такого уже лет пять точно. Он ведёт себя как подросток и ему нет оправдания, но как же он сейчас счастлив или что-то в таком роде. Как оказалось, утро может быть не тяжёлым и «обычным». Оно может быть довольно приятным и безмятежным, что даже не удивляет. Кацуки всегда знал, что он что-то упускает в своей жизни, но никогда не мог даже предположить, что такая мелочь, как хорошее утро, могла вызвать в нём покой.       Сев на кровать и посмотрев на зашторенные окна, Бакуго всё думал о своём диком желании поговорить с кем-нибудь. Не то чтобы он очень хотел звонить Эйджиро, но терпеть это он уже просто не мог. Либо просто недостаточно боролся, но на самом деле он сделал всё, что только мог, по его мнению. Спустя буквально пять минут тяжёлой борьбы со своими ощущениями, мужчина поднялся с кровати и направился в свой кабинет. Шёл он к телефону, который стоял на его рабочем столе. Целенаправленно и без особых сожалений. Тихая мелодия какого-то танго сопровождала его до соседней двери, которая вела в его злосчастную клетку.       Когда альфа набирал номер, который знал наизусть, он не ощущал не стыда, не каких-либо других угрызений совести, потому что если бы Киришима позвонил ему в пять утра, Бакуго бы взял трубку. Такие случаи уже происходили и так рано мог звонить либо человек, который совсем не дорожит своей жизнью, либо Эйджиро. Кацуки это устраивало. Просто слушать монолог красноволосого, который снова чем-то крайне обеспокоен, потом прощаться, класть трубку и идти обратно спать. Помехи в телефоне слышались как издевательство, но когда на другом конце линии раздался сначала щелчок, а после послышался хриплый и сонный голос Киришимы, альфа прикрыл глаза и сжал трубку немного сильнее.       — Кто это?       Кацуки немного помолчал, подбирать слова, а потом просто произнёс.       — Это я.       Нависла ещё одна долгая пауза, которую не хотелось прерывать никому. По своим причинам. Эйджиро пытался проснуться окончательно и понять, снится ли Киришиме это всё или он на самом деле бабочка, которой снится, что ему звонит всегда молчаливый друг. Сам. А блондин всё же очень ждал, что трубку просто бросят и это сможет успокоить его жгучее желание разговаривать, но Киришима вдруг начал издавать звуки. Вздох.       — Не верю. Докажи.       Кацуки закатил глаза и медленно произнёс.       — Прекрати это. — Сев на пол около стола в кабинете, где у Кацуки был телефон, мужчина моргнул и более серьёзно заявил. — Поговорить надо.       В трубке послышался хриплый смешок, что заставило Бакуго усомниться в правильности своего решения.       — Интересно о чём. — Послышался звук скрипения кресла. Наверное Киришима сел за стол уже в своём кабинете. — Что я успел натворить за то короткое время, что мы не виделись? — Чирканье зажигалки и небольшая пауза заставила Кацуки снова закатить глаза. Томный, громкий и показательный выдох. Пафосный идиот. — А, погоди, я угадаю! Это из-за того мальчика омеги, которого я подбросил домой в день, когда до тебя было хуй дозвонишься? Я прав? — Красноволосый альфа снова затянулся прежде чем начать разыгрывать драму в голосе. — Так вот знай, что я стоял в чёртовой телефонной будке минут десять, чтобы тебе об этом сообщить, но так и не смог.       Блондин нахмурил брови и уже хотел спросить, что это значит, но его опередили.       — Опережая твои вопросы уточню, что мы ничего не делали такого. Поболтали по душам и разошлись. Клянусь тебе, что я делал это только из благих побуждений. — Красноволосый уже совсем проснулся и его голос обрёл шутливый тон. — Ты бы точно плакал и убивался, если бы твоего ненаглядного прирезали в твоём же районе.       Тяжело вздохнув, Бакуго решил не спешить сообщать другу, что он попал в точку. В силу своего характера и бушующего в нём ощущения, что он должен хотя бы ради собственного комфорта немного показать, что он не становится в полной мере нежной натурой из-за всего, что происходит в его личной жизни, Кацуки всё же решил напомнить Киришиме, что он по факту гость в этих краях и слушать истории про ситуации и атмосферу в «своих районах» Бакуго не станет.       — Когда ты уже свалишь в свой Лас-Вегас и перестанешь раздражать меня своим присутствием?       — Не нуди. — Эйджиро уже смеялся в открытую, — на твоей территории, считай, находится моя «дача». Ты же не станешь выгонять меня?       — Я прямо сейчас это и делаю, придурок. — Кацуки вдруг тоже хрипло и тихо засмеялся, чем вызвал ещё одну паузу.       Киришима не стал прерывать этого смеха, ведь он был достаточно редкий, но не испортить атмосферу он просто напросто не умел.       — Ты только что понял мою шутку? — Снова скрип кресла. Красноволосый начал ёрзать на месте. Наверняка от удивления. — Так, это уже начинает меня беспокоить. Кацуки, пять утра, смех в трубке. Что происходит?       Блондин даже беситься не стал, просто снова прикрыл глаза и решил ёрничать в ответ. Не зря же Мицуки его мать.       –Я схожу с ума… — Коротко объяснил блондин, но не услышав ничего от друга, лишь закатил глаза и решил не ломать комедии слишком долго. — На самом деле мне просто сказали «да». — Не услышав ответ и на это, Кацуки ещё и цокнул языком. Да, он определённо сходит с ума. — Ну давай, скажи уже, что я сам на себя не похож.       Снова пауза. Без напряжения, а просто необходимая тишина, чтобы немного точнее подобрать слова. Но Киришима этого совсем не умеет.       — Нихуя себе. Это тебя так тот мальчик больше осчастливил или озадачил?       Чего ещё стоило ожидать? Конечно же красноволосый понимает и без слов, что происходит. Поэтому он и является другом Кацуки. Эйджиро никогда не ошибался в чувствах людей. Это всегда восхищало и раздражало Бакуго одновременно. Киришима всегда безошибочно читал атмосферу и намерения в свою или чужую сторону, но почти никогда не заострял внимания на том что знает, что происходит. Даже с омегами, которые явно им пользовались, он спотыкался из раза в раз. Эта жертвенноесть и вера альфы в то, что он ошибается в своих догадках о чужих чувствах очень раздражала. Но что касается именно их коммуникации, то блондин отчаянно нуждался в таком человеке рядом, ведь он привык говорить минимум слов по большей части, а Кришима буквально понимал его почти без них и умел подстроиться под настроение. И именно поэтому Бакуго не стал отвечать на вопрос, только задал встречный.       — Признайся, ты надоумил?       — Ну, видимо так, если это произошло после того дня, как я снова потерпел неудачу на личном фронте. — Киришима снова сел в кресло и со смехом в голосе добавил, — да я прямо Купидон, сечёшь?       Тут уже сдался Кацуки и не тая чувств усмехнулся.       — Нет. — Бакуго довольно быстро сгруппировался. — Скорее, ты просто придурок с тонкой душевной организацией и спасибо тебе за это, наверное.       — Да не за что, — снова смех, который блондин слышит чаще, чем чей-либо ещё, — мне не сложно сказать пару фраз, чтобы в чувства привести. Обращайся.       Бакуго уже откровенно улыбался этому разговору, настолько давно он говорил по телефону так долго и не отвечая общими фразами по типу «понял», «сделаю», «оставь это в моём кабинете». Это даже расслабляет.       — Так и всё же, когда ты планируешь свалить обратно к себе? — Бакуго не хотел прерывать тёплый дружеский момент, но разговор продолжить надо, а по другому он его поддержать не сумеет.       — Когда отец будет доволен твоим решением по переговорам, очевидно. — Со вздохом отозвался Киришима.       — Я уже сказал ему, что у меня и так достаточно порошка среди моих «дочек», а твой старик пытается их на что-то новое подсадить. — Бакуго скривился и посмотрел в потолок. — Не кажется ли тебе эта ситуация не выгодной мне?       — С одной стороны да, но с другой он хочет услышать от меня только положительный ответ, ты же знаешь. — Эйджиро виновато вздохнул. — Он не пустит меня домой без твоего «да», Кацуки.       — Я знаю. Но я даже о количестве не могу с тобой договориться. Ты сам знаешь про мою ситуацию. — Бакуго сощурил глаза и нахмурился, — вообще не понимаю, как этот старый дед ещё не посадил на своё место тебя. — Опустив голову и перехватив левой рукой трубку, блондин потёр лоб от внезапной боли. Для мигрени он ещё слишком молод, но это не отменяет его раздражения по поводу этой ситуации. — Мне бы куда меньше проблем решать приходилось.       В трубке снова слышится очередной вздох.       — Ты сам знаешь почему.       — Знаю, но почему ты отказываешься, если и так делаешь почти всё за него, я не знаю.       Кацуки привстал. Держа одной рукой трубку у уха, мужчина дотянулся второй до пачки сигарет и зажигалки на столе.       — Потому что я вообще не хочу вступать в наследство и держать банду. — Альфа начал говорить чуть тише. — Я не способен даже никого из Чикаго убедить, что мой порошок им нужен, а тут ещё и убивать придётся, чтобы покупали только мой товар, ради мнимого первенства. Нет, спасибо.       Поджигая сигарету, Бакуго слушал монолог и пытался придумать ответ. На самом деле он и так знал позицию Эйджиро в этом вопросе. Наркобароны — худшая прослойка мафии. Если Кацуки приходилось придумывать планы и строить какие-то заговоры против оппонентов, изредка убирая со своего пути мусор, то торговцы наркотиками готовы убить друг друга за первое место, чтобы забрать как можно больше денег. Не важно, чей товар лучше, важно как хорошо ты выбил себе место под солнцем. Возможно такое преобладание грубой силы объясняла очень большая конкуренция на рынке, но таких боссов сторонились очень часто. Отец Киришимы как раз был старой закалки и его жажда крови и конкуренции проявлялась очень бурно, но вот сын его не отличался кровожадностью и желанием выделиться среди ублюдков. На самом деле Кацуки понимал его и поддерживал эту позицию. Эйджиро совсем не тот человек, который убьёт за первое место. Он, скорее, просто будет дожидаться более простой и легальной возможности стать первым, чтобы не вредить окружающим. Хотя, как можно не вредить продавая наркотики, Бакуго не знал, но эта черта в друге не лучшее качество для члена мафии и ничего с этим сделать нельзя. Но Киришима уже такой, какой он есть и Кацуки не собирался даже упрекать его за этот выбор. Затянувшись и опустив руку к пепельнице, которую Бакуго тоже взял со стола, блондин закрыл глаза.       — Всё равно придётся. Ты же не только наркотики толкаешь, но ещё и западом руководишь. — Стряхнув пепел с сигареты, мужчина не поднёс её ко рту, безмятежно наблюдая за тем, как она тлеет в пепельнице. — В чём проблема удариться в сферу азартных развлечений, если ситуация уже так давит? У вас же так много такого дерьма в пользовании.       — Нет, Кацуки. Я вообще не создан для этого и ты сам это знаешь, я уверен. — Снова послышался скрип кресла. — Да и видя тебя воочию уже столько лет, как я могу хотеть быть в полной заднице, скажи?       Покачав головой, Кацуки снова пустил в лёгкие дым и посмотрел перед собой в окно.       — Да, руководить несколькими штатами и всем, что там находится, это очень трудоёмкий процесс.        Он не станет врать сам себе.       — Даже ты понимаешь это, хотя твоему трудоголизму завидуют даже те старпёры, что сидели на своих местах тогда, когда тебя и меня только планировали. А что мне делать в этом кругу, если я даже с тобой мелкий вопрос решаю так долго?       Оба синхронно и тяжело вздохнули. Делать тут нечего, Кацуки придётся сказать то, что он хочет сейчас сказать. Потому что ему правда уже становится жаль и себя и Киришиму. Если дома альфу не ждёт отец, то мать точно сходит с ума вдали от родной крови. Он знает это.       — Ладно, — альфа закрыл глаза и затянулся снова, — вези мне завтра свои бумажки, я соглашусь на поставку через посредников и в малых дозировках. Просто чтобы ты уже свалил наконец с моей территории и не сотрясал зря воздух. — Не очень убедительное уточнение, но Кацуки сказал это ради своего характера. Выдох. — А своему старому ублюдку передай, что это окончательное моё решение. Вообще удивляюсь, как у вас там до сих пор вся банда не сдохла от вашего же товара, если вам некуда его сбывать.       — Семейный секрет. — Хохотнул альфа. — Так ты… — Мужчина сделал паузу, но после продолжил. — Ты только об этом хотел поговорить?       Блондин посмотрел в сторону, подумав о своём состоянии. Всё и так уже очень странно, не похоже на него и вообще не ясно, что именно он хотел обсудить по телефону. То ли правда дела, то ли свои непонятные чувства. Кацуки моргнул, перевёл взгляд на сигарету, которая почти дотлела в его руке и медленно заговорил.       — Нет, — потушив бычок в пепельницу и доставая из пачки новую сигарету, Бакуго вздохнул. — но о том, о чём я хотел, мы можем потом поговорить, я думаю.       — Конечно, как скажешь, но если ты про подробности на счёт своего пианиста, можешь мне звонить в любой день и час. Слишком уж редко я с тобой так по обычному разговариваю и если причина этому желание похвастаться своей прелестной омегой, то я рад буду позавидовать!       — Заткнись и не радуйся раньше времени, иначе всё пойдёт не так, как я того хочу.       — Просто предупредил, Кацуки. — Киришима улыбнулся и стул снова скрипнул. — Я искренне рад за тебя. Звони ещё, пожалуйста.       — Позвоню. — Бакуго улыбнулся, но тут же собрался. — Если у меня снова слетят катушки и я буду сходить с ума.       Смешок Киришимы, щелчок и разговор окончен. Кацуки остался наедине с собой и своими мыслями. Снова.       Посидев ещё пару минут, альфа подкурил новую сигарету. Закончив с этим, мужчина посмотрел в окно и попытался хотя бы немного понять причину своих перемен. Он просто не верил, что мог поступить так, как не поступал раньше, просто из-за омеги. Особенным он Изуку называть не хотел. Скорее, просто не вписывающейся в его обычную жизнь личностью, которая так или иначе влияет на его собственную.       За курением в одиночестве всегда невольно начинаешь философствовать, но даже когда сигарета была потушена и Бакуго уже встал и поставил пепельницу на место, он продолжил теряться в мыслях. С одной стороны хорошо, что что-то происходит, а с другой — это просто становится неконтролируемым. Чувство, будто он вернулся назад во времени и снова стал трудным подростком, который не понимает, что он делает, но всё равно продолжает.       Стоит сказать, что в молодости, помимо всего перечисленного ранее, Кацуки занимался и менее абсурдными делами. Например, влюблялся. Да, это тоже очень отчаянный и сомнительный поступок, за то как он любил. И лишь один раз в жизни, прошу заметить. Это до сих пор самая неприятная тема разговора для него, но так или иначе, он мог бы поддержать разговор об этом в любой момент.       Сейчас он ощущает примерно то же, что и в этот период. Когда что-то такое происходит, из него подозрительно легко можно вить любые верёвки и даже манипулировать самыми ужасными способами, как и поступила его прошлая большая любовь. Вздохнув и поднявшись на ноги, Бакуго вышел из кабинета, вернулся к себе в комнату, чтобы прервать шуршание пластинки, которая всё так же неизменно крутилась на патефоне, а после направился по лестнице вниз. Его домработницы ещё не пришли, а это значит, что альфа при всём желании не сможет сейчас никого напугать своим задумчивым видом, значит по дому он может бродить свободно, как видение или призрак в своём мрачном и старом замке.       Спустившись на первый этаж и заходя в кухню, Бакуго огляделся. В окна бил свет утреннего солнца, а в самом окне просматривались деревья с желтеющими листьями. Мужчина раньше не замечал всех этих мелочей, но стоя в дверном проёме напротив окна, Кацуки вдруг понял, что ему нравится думать, что эти деревья будут выглядеть иначе весной. Улыбнувшись этой мысли, альфа закрыл глаза и начал мычать себе под нос какую-то мелодию, которую он придумывал сам себе под настроение.       Двигаясь в ритм своей же не существующей мелодии, Бакуго подошёл к одному из ящиков, наклонился открывая его и найдя там коробку с чёрным чаем немедленно схватил её в руки, захлопывая дверцу шкафа бедром. Найдя глазами чайник для заварки, Кацуки уже не стеснялся танцевать, пока шёл к нему, представляя себя настолько свободным от всего, что происходит вокруг, что останавливаться уже просто не было смысла. Поставив другой чайник с водой на плиту, он остановился, чтобы разобраться, как она работает. Да, он действительно этого не знал! Обычно за него всё, что он делает сейчас, делали его домработницы, но сегодня лес опустел и рак на горе просвистел целую сонату. К слову, бой с плитой был выигран в считанные минуты. Не зря же Кацуки считает себя достаточно умным человеком, если не самым умным среди всего своего окружения.       Засыпав ложкой заварку во второй чайник, Кацуки вспомнил, что в столовой, куда ведёт дверь из кухни, есть патефон. Отложив все свои важные дела, альфа дотанцевал под свои мычания сначала до выхода из кухни, а потом уже и до патефона. Поставив на нём случайно выбранную пластинку, Кацуки был вполне собой доволен, потому что не прогадал с выбором. Дальше он двигался уже под фокстрот «Джон Грей» и был вполне доволен и своими выходками и процессом заваривания чая. На самом деле, Кацуки и сам не знал, зачем он это делает, ведь он почти никогда не пил любой чай. Он его просто не воспринимал, но опять же, «в этот дождливый день поднялась пыль» и случилось невозможное.       Заварив себе чай и налив его в случайно найденный стакан, мужчина ещё долго просто сидел в своей столовой над несчастным патефоном, мучая все свои пластинки, что лежали около него. Их привозил в этот дом отец. Сам Кацуки и цента не потратил ни на одну. Он ценитель живой музыки, поэтому сам он не тратился на такого рода покупки, но как же сейчас он благодарен своему отцу за то, что он решил, что дом его сына, это прекрасное пристанище его старому имуществу! В основном особняк Кацуки для его родителей был как склад. Сам альфа использовал не так много комнат, значит домом можно было распоряжаться как угодно. В конце концов вещи привозились старые, но нужные или памятные. Как мебель или пластинки, например. Это давало Мицуки и Масару карт бланш, как они сами считали.       Пластинок в доме семьи Бакуго всегда было огромное количество, потому что Масару не пропускал ни одного музыкального магазина, а про моду в музыке и говорить не нужно. Как только на свет появился джаз, мужчина наскребал последние деньги, чтобы распробовать эту инновацию в мире музыки по полной. Он бесконтрольно скупал пластинки ещё до того, как познакомился с Мицуки, но тяга после этой роковой встречи стала ещё больше, ведь менно музыка и свела эту парочку. Именно поэтому у Кацуки несколько разных моделей патефонов стоит почти в каждой комнате. Именно поэтому рядом с каждым стоит небольшой шкаф с пластинками и каждый покупался специально для них. В гостевых комнатах тоже стояло всё это добро, но пользоваться им альфа разрешал далеко не всем. Например Киришиме это было категорически запрещено, потому что этот неуклюжий человек уже разбивал не одну пластинку и ломал не один патефон. Все эти вещи не отправлялись в мусор конечно, ведь это память. Музыкальные проигрыватели чинились, а пластинки заставляли склеивать самого Эйджиро, но слушать их уже не представлялось возможным.       В общем, каждая устаревшая музыка отправлялась в дом Кацуки.       Сейчас Бакуго этому несказанно рад и даже больше не будет возражать, если его мать снова привезёт с собой кучу пластинок и заставит его купить новый шкаф для их хранения. Ведь музыка есть музыка. Пусть старая и вышедшая из моды, но за сердце тронет хотя бы ещё пару раз.       Перебирая пластинки на полу, мужчина невольно погрузился в мысли. Он больше не хотел ставить не одну, только разглядывал обложки, иногда хлебая горький чёрный чай. Да, он определённо не умел заваривать его.       Обложки были совершенно разные. На каких-то красовалось название, которое в городом одиночестве сообщало, что за произведение записано на этой пластинке. На каких-то находились музыкальные инструменты и сверху было подписано «концерт для…» и название инструмента. Больше всего Кацуки конечно же разглядывал музыку для форте-пиано. Иногда встречались и просто пластинки, на которых в основном были вальсы и классика. От них упаковка уже давно была потеряна. Так же Бакуго полистал пластинки с надписью «для органа». Ему не очень нравилась такая музыка. Слишком траурно. Уж лучше бы на его похоронах играли на скрипке или рояле, чем на органе. Он так считал ещё с детства. Слишком уж этот инструмент грубый.       Посмотрев на стопку пластинок с изображениями духовых, альфа заметил саксофон, что невольно вернуло его в день, когда он «украл» Изуку у его группы. Кажется вторым аккомпанементом у них был именно саксофонист. Задумавшись немного, он решил, что помнит свои впечатления о других участниках группы довольно скудно, поэтому мысленно сделал себе пометку, что можно было и спросить у Мидории на счёт них немного больше. Всё же та круглолицая девушка казалась довольно надёжной, а вот светловолосый парень выглядел как ходячая сумбурность и беда. Хотя, ему ли судить кого-то за друзей? Его друг совершенно такой же. Разве что старше друга омеги на несколько лет и моментами слишком уж рассудительный.       Да, Бакуго определённо надо будет спросить Изуку о его друзьях и окружении, а потом настоять на том, чтобы он познакомил альфу с ними. Думая об этом, Кацуки к своему сожалению понял, что сильно забегает вперёд и хочет всего и сразу. Если он действительно так и сделает, то омега просто убежит и придётся ловить его на работе или дома, чтобы он своё решение и мнение поменял. Подумав ещё, альфа и об этом плане решил забыть, ведь если он будет преследовать Изуку, то точно напугает его ещё сильнее и настроит против себя. Симпатия, это так же сложно, как перестрелки. Никогда не знаешь, когда тебе удастся либо подстрелить, либо получить пулю в лоб. Если в этот период не думать головой, то ты труп.       Закатив глаза и посмотрев в сторону, Бакуго увидел пустой стакан. Слишком увлёкся мыслями. Да и сейчас они лезут в голову, забивая её так плотно, что он не успевает ухватиться ни за одну. Поглазев ещё несколько минут, мужчина встал, собрал все пластинки и расставил по своим местам. Стакан он оставил на полу. Его потом уберут, а у Кацуки есть дела поважнее.       Медленно пройдя в свою комнату он старался издавать как можно меньше звуков. Пусть никого в доме не было, но тишина ему нравилась и ему не хотелось бы сильно её нарушать. Вообще, это немного по-детски, потому что это привычка Бакуго. Когда будучи семнадцатилетним идиотом он возвращался домой под утро, он старался передвигаться точно так же. И пусть это работало только в редких случаях и его замечали, мельком упомянув, что ждали его раньше, мужчина всё равно по утрам старался ходить тише мыши. Даже когда был один. Даже у себя дома. Даже зная, что ему уже не семнадцать, а двадцать шесть. Даже тогда, когда мама его дома уже давно не ждёт.       Поднявшись на второй этаж и оглядевшись, Кацуки продолжил свои попытки красться. Дойдя до своей комнаты, он тихо открыл дверь и так же тихо закрыл её. Только в этом помещении он почувствовал волю действий, поэтому без зазрения совести упал на диван, который стоял напротив его кровати. Посидев на нём минуту и смотря в одну точку, мужчина сцепил руки и огляделся. Давно знакомый письменный стол, узнаваемая двуспальная кровать, поистине огромного размера. Сам он не знал, зачем она ему такая большая. Просто привык, наверное. В доме его родителей у него была такая же, хотя он не помнил, чтобы сильно менял своё положение, когда спал. Точно не упал бы во сне, даже на маленькой койке, он уверен в этом. По крайней мере, он никогда не просыпался в сильно отличающемся положении тела. Да и спал он довольно чутко.       Объяснялось это тем, что пусть у Мицуки и имелись какие-то деловые отношения с другими боссами, но это не значит, что либо Кацуки, либо её саму не хотели устранить. Как минимум глупо считать, что в мафии царит дружба и порядок и все проворачивают свои грязные дела просто и непринуждённо, не мешая друг другу жить. Кстати, именно поэтому Кацуки ненавидел семейство Тодороки. Только за годы его взросления его хотели похитить сорок раз. Он считал практически каждый. А существуют и другие банды, которые вполне хотели бы его смерти. А в прочем, зачем много думать о плохом? В общем для чего ему такая большая кровать он не знал, но пусть будет.       Сама комната напоминала ему больше склеп, нежели комнату. Всё было в тёмных тонах. Обои, мебель, полки и то, что на них стояло. Вплоть до турецкого ковра на полу. Его ему специально делали на заказ, чтобы подходил к интерьеру. Не сказать, что ему не нравится. Дом всё равно есть дом, тем более, что он сам его и обставлял.       Задумавшись, Бакуго вдруг зацепился взглядом за часы, висевшие над кроватью. Нервно поглядывая на них, мужчина ёрзал на диване. До вечера у него было ещё семь часов, но он ведёт себя как маленький мальчик, которого обещали отвести в какое-то важное для него место, ещё со вчерашнего дня, наводя жуткую интригу. Обычно он не ждал именно сам поход на прогулку или на какой-то ужин. Он никогда не испытывал дефицита в таких вещах. Но его чаще водили в парк или куда-то ещё няня и телохранители. Да, это определённо было здорово, ведь с ними он мог хотя бы немного социализироваться, но в детстве он бы очень хотел, чтобы его куда-то водила мама. Рядом иногда был и отец, но тоже довольно редко. В основном он был занят дома сочинением музыки или долго ждал мать, которая часто задерживалась.       Так у Кацуки выработалась потребность не в ожидании события, а в ожидании людей, с которыми это событие ему предстояло пережить.       Посидев на диване ещё немного, он закрыл глаза и лёг на него, положив тело на бок. Смешно, наверное, но Кацуки впервые чувствует себя так одиноко, будто он в мире один. Ему никогда не хотелось, чтобы его обняли или погладили по голове, но сейчас ему бы очень этого хотелось. Да даже просто поговорить о погоде или пожаловаться на то, какие люди в мире стали чёрствые и политика в этой стране обветшала и требовала перемен. Кацуки поговорил бы и о том, какие пудели смешные, а далматинцы чёрно-белые. Об облаках в небе, которые похожи на голову кошки или на китайского дракона. В общем-то любая тема подошла бы, лишь бы с ним был кто-то, с кем он мог бы просто поболтать.       Тяжело вздохнув, Кацуки широко открыл глаза, а после моргнул и прикрыл их. Сейчас не время впадать в апатию и хандру, сейчас время поработать и скоротать хотя бы пять часов до назначенного времени. Иначе Кацуки не Кацуки, если не покопается в бумажках хотя бы четыре часа за день. Он слишком влиятельный и занятой человек, чтобы позволить себе свои капризы. Встав с дивана и направляясь к двери, все его мысли охватило желание сесть за рабочий стол и уйти с головой в документы, что он и сделал.       Заканчивая с делами спустя некоторое время он уже даже не смотрел на часы. Обусловлено это тем, что он смотрит на них каждые двадцать минут и удивляется, что время тянется так медленно. Но не смотря на такой грустный расклад дел, Бакуго всё равно пребывал в небольшой эйфории и был вполне доволен сложившимися обстоятельствами. Вроде бы и долго, но в прострации забываешь каждые эти двадцать минут и кажется, что вроде бы и быстро. Нонсенс. Да и в конце концов время неизбежно течёт и прибавляет к исходной цифре пару секунд, минут и в конечном итоге часов. В общем, концепцию времени знают все. Оно не останавливается и не возвращается назад, значит мужчина точно знает, что нужный час настанет так или иначе. Это довольно приятно осознавать. Особенно ощущая томительное ожидание и испытывая как минимум интерес к тому, что принесёт с собой назначенный момент.       Подперев рукой голову, альфа прикинул примерный остаток времени. Оставалось чуть больше трёх часов до встречи с омегой, который так прочно обосновался в голове Кацуки в виде мысли. Что ж, это время мужчина потратит на сборы, которые он так тщательно продумывал с Миной после телефонного разговора. Девушка сразу же обозначила, что альфа не должен ни в коем случае выглядеть так, как выглядит всегда. Обычно, он выглядел вычурно и с пафосом. В кругах мафии это было обычным делом. Ты должен источать опасность не только своим поведением, но и видом. Но сегодня Кацуки терялся в догадках, что может подойти к словам: «Кацуки, оденься простенько». Легко сказать, но сложно сделать. Для него это самое «простенько», это хороший костюм и идеально белая рубашка, только без дорогих украшений. Обычные серебряные запонки, пара перстней, алый платок в переднем кармане и идеально вычещиный костюм. В общем, просто опрятный вид.       Ломая голову над своим образом и думая, какой из его костюмов выглядит просто, Кацуки снова посмотрел на часы. Четыре часа и четырнадцать минут. Меньше трёх часов. Ему нужно ускориться, если он хочет быть вовремя и не показать себя как не пунктуальный болван.       Встав с кресла и обойдя стол, мужчина всё ещё думал, что же он может предпринять, пока ему в голову не пришла идея. Обернувшись и бросив взгляд на телефон, что стоял на столе, у него невольно поднялись уголки рта. Уже держа в руках трубку, Бакуго улыбался во всю, когда услышал щелчок.       — Да? Кто это? — Послышался хриплый мужской голос.       — Пап, я не отвлекаю? — Альфа запустил одну руку в карман пижамных штанов и посмотрел в окно, на город во всю освещаемый солнцем.       — Кацуки! — От радости в голосе Масару, Альфе стало спокойнее на душе. Да именно родителям он мог позвонить в любое время с любой проблемой и получить так много тепла и готовности помочь. — Наконец-то сам позвонил. Мы уж думали, что ты совсем забыл про нас из-за своих важных дел.       Бакуго что-то кольнуло внутри. Пожалуй да, у него никогда нет времени на себя и общение с другими людьми, даже близкими. Но, времена меняются изменяя и Кацуки, а вместе с ним его привычки.       — Это не правда, я про вас не забываю, — немного обижено произнёс мужчина. — Как там дела? Мама тебе ничего не рассказывала?       — Дела хорошо. Вот ждём, когда приедешь помогать с маминой рассадой цветов. Ей Богу, иногда мне кажется, что она должна была стать садовницей, а не главой мафии! — Весёлая нотка Масару оставалась ещё пару минут, пока он рассказывал о пионах, которые они высадили в прошлые выходные с Мицуки и плавно перешла в неловкую, когда отеческий голос вдруг неуклюже вернулся в прежнее русло диалога. — А что кстати, она должна была рассказать? — Недоумение Бакуго-старшего позабавило, но и удовлетворило.             Мицуки не болтает по чём зря, но мужу рассказывает всё. Вплоть до слухов, которые не проверены никем и ничем. Поболтать между собой его родители очень любили, но видимо Мицуки решила, что альфа захочет всё рассказать самостоятельно.       — Ничего критичного, пап. — Мужчина опёрся о стол и улыбнулся. — Сам сейчас тебе расскажу, но при условии.       — Вот как, условия мне ставишь? — Шуточно строго спросил Масару. — Секреты у вас от меня? Когда такое в последний раз в семье было, чтобы от меня имелись секреты?       — А ты к нашим секретам готов?       Не поймите не правильно, в семье Кацуки от Масару никогда ничего не утаивали. Даже наоборот, всегда рвались рассказать как можно больше, ведь мужчина тонко чувствовал ситуацию и давал нужные советы. Просто сам бета не очень рвался их слушать. "Меньше знаешь - крепче спишь" – так он объяснял своё не желание. Поэтому и Мицуки и Кацуки всегда спрашивали его, прежде чем рассказать что-то, желает ли он знать то, что ему хотят рассказать.       Сначала в трубке послышалось молчание, после которого отеческий голос тихо и спокойно спросил.       — Что за условие?       Кацуки выдохнул. Он всегда знал, что отец ему поможет.       — Что нужно носить, чтобы выглядеть «обычно»?       Масару снова замолчал, но видимо только для того, чтобы подумать, а не удивиться.       — Просто не носи все эти свои побрякушки. Они портят весь вид твоей обычности. — Вдруг в трубке послышался звон ложки о кружку. Видимо Масару как всегда пил чай, а Кацуки его отвлёк. Обычное дело, но почему-то в нём мужчине показалась какая-то резкость, потому что отец мешал чай всегда почти бесшумно, стараясь не биться ложкой о кружку. Кацуки тоже начал волноваться. — А зачем тебе такие советы? У тебя какое-то важное дело, на которое ты не можешь отправить подчинённых? Это прикрытие? Что-то опасное?...       А, вот в чём дело.       — Нет. — со смешком ответил Альфа, — Просто подумал, что если я отправлю на свидание подчинённых, то наверное больше никогда никуда с этим человеком сходить не смогу.       Снова тишина, и…       — Понял. Маме не слова ни скажу.       Кацуки закрыл глаза и ощутил счастливое удовлетворение, сам не зная от чего. То ли потому что от Масару больше нет недомолвок и он понял всё без дополнительных объяснений, то ли потому что теперь у него есть поддержка не только в виде Киришимы и матери.       — Это и был семейный заговор, так что я даю вам фору. Обсудите это так тщательно, как хотите. — мужчина снова посмотрел в окно, — а на счёт прикида… — Кацуки на секунду задумался, но сразу же нашёлся. — Скажи, куда мне сходить, чтобы меня нарядили как тебя в лучшие годы.       — В мои лучшие годы, я хорошие костюмы носил только на выступления, а ты в таких ходишь везде и всегда. — Послышался хриплый смешок. — Зайди в первый попавшийся бутик не твоего уровня и ты одет «обычно». Мало чем меняется наша мода в такое время. – В голосе отца послышалось веселье. – Самый простой костюм подойдёт лучше всего на свете.       — Да, но что к нему подобрать?       — Просто не надевай свои вычурные украшения и откажись от блеска шёлка, мой маленький избалованный ребёнок!       Кацуки для вида сделал слегка обиженный тон и поблагодарил за помощь, ещё немного поворчав о том, что это не он так себя воспитал, но как только альфа хотел попрощаться, Масару его перебил.       — А что, твоё это свидание, проходит не с роскошной богатой дамой?       — Вроде бы нет, — с искусственной задумчивостью ответил мужчина и решил добавить, — с миловидным пианистом.       Они помолчали, подбирая нужные слова. У Масару было много вопросов, а Кацуки готовился отвечать. И вот снова.       — А сколько ему лет?       — Пап, я не уверен хочу ли я пока вам это озвучивать… — Тихо пробормотал мужчина.       — Что значит «не уверен»? Хотя бы скажи, пойдёшь пугать маленького малыша своим недовольным видом или смущать взрослого мужчину своим интеллектом?       — Скорее первое. Да и вообще, с чего такие выводы? В любом твоём раскладе человеку со мной не приятно.       — Так это очевидно! — Оживился Бакуго старший. — Ты как делов наделаешь, потом только думаешь. Ты умеешь перед поступком думать только на работе, а с людьми у тебя тяжело идёт. Да и вообще, я не говорил, что кому-то будет не приятно! – Теперь обиженный голос был уже у Масару. – Просто ты умеешь любого человека завести в тупик. Это не всегда плохо.       — Вот уж спасибо.       — Не за что, сын. — Масару хлебнул чай так громко, что Кацуки невольно подумал, что отец настолько долго не выходил в привычное им с матерью общество, что растерял все навыки этикета, но потом сообразил, что это демонстративный жест. Некая точка в споре. — А на счёт того, что твоё свидание проходит с мальчишкой, — он помолчал, а позже вдруг счастливым голосом произнёс. — Не нужно покупать костюм. Надень свой любимый и не думай об этом. Когда я встретил твою маму, я смотрел не на костюм, знаешь?       Альфа посмотрел в пол и хмыкнул.       — Знаю конечно. Можешь не намекать на то, что я должен быть обходителен и не в костюме дело. Мне просто хочется быть достаточно идеальным, чтобы никого не спугнуть.       — Не будь идеальным, будь Бакуго Кацуки. — В отеческом голосе слышалась мягкость. — Не думаю, что этот мальчик согласился на встречу из–за твоего внешнего вида. Знаешь, каким бы ты не выглядел богатым или красивым, в первую очередь музыканты смотрят на твою душу.       Уголки губ мужчины невольно поднялись вверх.       — Спасибо, пап.       — Да не за что. — Масару хохотнул и тут же поспешно продолжил. — Ох, твоя мама вернулась из сада! Пойду к ней. Позвони позже и расскажи, как прошло, а то твоим родителям вечером и обсудить нечего!       Кацуки только собирался сказать о том, что его жизнь не кино, которое можно обсудить, но отец уже повесил трубку. Постояв ещё немного с телефоном у уха и посмотрят себе под ноги, Бакуго хмыкнул. Иногда стоит звонить не по важным поводам или праздникам.       Однако, как много он сделал открытий на протяжении нескольких часов. Он сам удивлён, что ощущает, как внутри него что-то плавится. Будто бы какой-то кусок льда в его груди потихоньку таял, хотя всё вокруг него не очень менялось и продолжало кричать о том, что ему ещё рано теплеть. Но Кацуки уже всё равно. Он вышел из кабинета, позвал своих домработниц и вежливо попросил приготовить ему его любимый костюм.       На вполне обычный вопрос о том, какие украшения для него подобрать, альфа поулыбался как дурак и смотря прямо в глаза своей главной горничной Фелии весело ответил только одно слово:       — Никакие.       Сама женщина подняла брови вверх и немного досадливо поджала губы.       — Даже никаких колец?       Мужчина в свою очередь мотнул головой в согласном жесте.       — Да.       Фелия кивнула и задала последний уточняющий вопрос:       – Какой костюм подготовить?       Мужчина немного нахмурился и посмотрел в потолок всего на пару секунд, после чего снова вернул взгляд на женщину.       – Пожалуй, сегодня я доверюсь вашему выбору. Подберите что-нибудь "обычное". То, что на ваше усмотрение я чаще ношу.       Что ж, никто ни на чём не стал настаивать. Просто весело переглянулись между собой и разбежались кто куда. Такая весёлая реакция заставила Кацуки задуматься и его уголки губ немного поднялись вверх. Да, не часто он позволяет такое своим горничным, а для них это всё равно что друг дружку наряжать. Мысленно сделав себе пометку, что он будет немного чаще позволять им выбирать ему одежду для выхода, Бакуго дал несколько распоряжений Фелии и направился в гардероб.       Войдя в комнату Кацуки наблюдал, как одна из девушек уже наглаживала шёлковую рубашку алого цвета, которую он чаще всего надевал, когда ходил в театр, другая аккуратно утюжила чёрный костюм и подбирала подходящий к нему нагрудный платок, а третья полезла в глубину шкафа за старым пальто Кацуки, которое вопреки его принципам он заносил почти до дыр. Даже в его арсенале имелись любимые вещи, такие как эта часть верхней одежды. Смотря на него, Кацуки вспоминал, как купил его себе на первые честно заработанные деньги. Что смешно, даже не будучи главой мафии. Он долго работал на Мицуки в качестве подчинённого в дочерних бандах, так как женщина считала, что ему нужно увидеть внутреннюю кухню во всех красках, если он хочет ей управлять в будущем. Он долго копил на это пальто и в итоге придя в магазин услышал новость, что остался только чуть ли не самый большой размер, который не подходил ему. Но альфа всё равно его купил и не прогадал. Спустя пару лет оно сидело на нём как влитое.       Пока горничные работали, Кацуки сидел в кресле в большой гардеробной комнате и листал газету. Ему грамотно заварили чай, который он так внезапно попросил. Теперь он пил его из маленькой чашки, поднимая её с блюдца и возвращая на место. Вот он снова стал статной главой мафии, а не свободным человеком. Богатой и воспитанной частью общества. "Сливками" даже, как любили писать желтушные СМИ. Да и возражать этому не за чем. О чём вообще говорить, если в его доме имелась целая комната, где всю площадь стен занимали огромные шкафы, а по середине лежал красный ковёр, стояло зеркало и кресло? Это не просто шкаф с вещами, а целое помещение, которых в его доме было минимум три. И в каждом было столько же шкафов, такое же кресло, ковёр и зеркало. Кацуки был неисправимым любителем роскоши, как не посмотри. Вздохнув и перелистнув страницу, утренней газеты, что была в его руках, мужчина вдруг скривился.       — Фелия, послушай. — Вдруг позвал он.       Убедившись, что всё внимание его домохозяйки обращено к нему, Бакуго зачитал цитату из газеты.        — «Штаты Среднего Запада внезапно объединяют свои силы в нелегальном бизнесе. Иллинойс, в котором только недавно успокоилась обстановка с уличными перестрелками внезапно возобновил свои поползновения в любви к беспокойствам. Но вот что странно: в Штате Миннесота начали наблюдать такой же нарастающий интерес. Кажется, что Средний Запад либо сгруппировался, либо произошёл захват. В любом случае из Иллинойса в Миннесоту поступают поставки оружия. Наши корреспонденты выдвинулись проверить эту информацию и вернулись с полным её подтверждением. Доподлинно ещё не ясно, что случилось между двумя крупными бандами этих Штатов, но власти Спрингфилда или Сент-Пола пока обстановку никак не комментируют. Бдительность полиции стремительно угасает. Близко находящиеся Штаты тоже достаточно обеспокоены обстановкой соседних. Особенно обеспокоены власти Висконсина, Айовы и Миссури. Начало ли это какого-то масштабного кризиса или нет, мы пока с уверенностью сказать не можем. Не смотря на крупные проблемы с официальной работой, власти Иллинойса или Миннесоты, кажется вовсе не собираются разбираться с ними. Видимо численности банд нарастают в огромных масштабах! Об этом сообщается обычными гражданскими. Куплены ли чиновники в Штате Иллинойс и что собирается получить Миннесота от такого сотрудничества? Разберёмся в статье... »       Когда мужчина закончил читать, он поднял глаза на женщину.       – Что думаешь?       – Думаю, что Господину Тодороки так сказал сделать отец, а Господин Томура собирается зажать вас кольцом, объединившись с ним.       – Как же точно ты всё понимаешь. – В лице Бакуго не было ни толики радости или удовлетворения. Только задумчивость.       – Мне сообщить мистеру Хитоши?       Альфа метнул взгляд на подслушивающих в стороне горничных, а после снова на женщину.       – Будь добра. – Бакуго сложил газету, положил её себе на колени и взял чашку со столика. – Сделай это прямо сейчас.       Фелия кивнула и направившись к двери поторопила своих подчинённых девушек. Альфе уже было пора выдвигаться. Одевшись и мило побеседовав с девушками о погоде и его случайном подарке в столовой, в виде пустого стакана, Бакуго направился на улицу, предупредив на ходу главную горничную о том, что если вдруг Хитоши внезапно ворвётся в дом, после её звонка, нужно его пустить.       Выйдя во двор и подходя к машине, Кацуки вдруг обернулся на свой особняк. Огромный дом, из тёмного кирпича в частном секторе. Он смотрел и смотрел на него так будто хотел, чтобы он в этот же момент рухнул. Казалось бы, что в нём не так? Но закрыв глаза, Бакуго внезапно понял, почему не мог смириться с этими пространствами. Он не может считать это домом, потому что легко может его потерять, если расслабится слишком сильно и не будет бороться. После статьи из газеты, Кацуки пуще прежнего об этом задумался. Он один. Из верных партнёров у него только Киришима и Яойрозу, которая была от него так же далеко, как и Эйджиро. Заводить друзей из Айдахо и Невады было не выгодно, но он в этот момент о выгоде не думал. Альфа вздохнул. Пожалуй, деньги - это так сложно. Эта бумага не пахнет и не пачкается. От плохого запаха помогало понимание, что она ценна а от грязи её всегда можно отмыть. Главное знать способ.       Садясь в свой чёрный Крайслер Кацуки посмотрел перед собой, в темноту. Сжал руки на руле, приложился к нему лбом и закрыл глаза. Слишком много событий. Слишком бешеный темп. Казалось, он давно привык к своей жизни, но сейчас он понимал, насколько всё может стремительно меняться. Люди вокруг живут, время идёт и он не стоит на месте. А как бы хотелось, чтобы время встало. Где-то на моменте, где он счастлив или хотя бы пытается ещё быть счастливым. Всё было бы так просто. Но люди видимо рождены для того, чтобы бесконечно страдать и в общем-то, это они и обречены делать, пока не умрут, испытывая вкраплениями какие-то хорошие моменты. И он тоже должен так жить. На манифестах Бога не попишешь. Чернила всё равно будут не те, кем бы ты на Земле не являлся. Посидев так ещё пару минут, Бакуго посмотрел на пассажирское сидение.       – Интересно, было бы легче, если бы я его украл?       Этот вопрос послан в пустоту и он сам это понимает, поэтому выпрямившись мужчина как ни в чём не бывало завёл машину и выехал с территории особняка.       Проезжая по дороге, которая вела в довольно бедный район города, а именно Бронкс, Кацуки снова ждал, что как только он остановится на светофоре, рядом встанет какая-нибудь другая машина. И не успев даже посмотреть в боковое стекло, Бакуго будет застрелен без суда и следствия. Но, сейчас он думал об этом больше с напряжением, чем с ожиданием. Если сегодня мужчина не приедет в тот парк, то жизнь прожита зря. И плевать, мёртв он будет или жив. Главное побыть с этим парнишкой хотя бы пару минут. Говоря о чём-то или молча, это не важно. Главное чтобы был рядом. Честно говоря, это уже походит больше на паранойю. Альфа буквально ощущает, как у него в жизни что-то стремительно рушится. Даже не рушится, а уже рухнуло, а он всё ходит и думает, что видит дом с белым заборчиком. Живёт в обломках, а сам думает, что переходит из комнаты в комнату.       Но, к удивительному счастью для Бакуго, никто всё же не стал в него стрелять. Видимо, это слишком варварские методы для тех, кто по настоящему хочет его убить. Всё же, против него на доске стоят не мелкие бандиты, а главы целых синдикатов. Так сказать, "Важные мира сего". Такими методами точно орудовать не станут. Ну, это и хорошо.       Остановившись около входа в парк и выйдя из машины, альфа встал около неё и огляделся. Подметив довольно мрачную атмосферу этого места, мужчина почему-то захотел вызвать какую-нибудь бригаду строителей и сделать это место лучше, чем оно есть сейчас. Детские площадки были нещадно разломаны, качели напоминали что-то по типу обычных цепей, прикреплённых к перекладинам, а деревья были голые не потому, что на дворе осень, а просто потому что большинство из них были мёртвыми и высохшими. Может быть летом тут получше, подумалось альфе. Может быть тут даже гуляют дети. Хотя, скорее всего на земле находится жуткое количество использованных шприцов и местные мамы не отпускают своих Чад играть в песке. Да, Бакуго точно должен разобраться с этим парком...       Как только он подумал об этом, его вдруг окликнули.       – Господин Бакуго!       Моментально повернув голову в сторону маленькой фигуры, которая звала его, мужчина прищурился. Увидев Изуку без пальто, адреналин начал подбираться к горлу. Кацуки внезапно то ли разозлился, то ли взволновался. Он сам не понимал, но как только глаз уцепился за это, мужчина быстрым шагом направился в сторону мальчишки, попутно стягивая с себя свою верхнюю одежду.       – Ты так вышел сам или у тебя забрали одежду по дороге? – Накидывая на Мидорию своё пальто, спросил альфа.       В начале парень смутился такой доброте, но посмотрев мужчине в лицо, абсолютно не нашёл ничего злого на нём.       – Нет, я сам её отдал. – Довольно отозвался парень, немного смущаясь от того, что схватился за пальто двумя руками, отогреваясь.       Кацуки же тем временем хлопал глазами, пытаясь осознать сказанное. В прочем, он знал, что с омегами не легко.       – Отдал, потому что тебе угрожали? – Бакуго уточнил это и почувствовал себя глупым. Первый вопрос в принципе отражал ту же суть и на него ответ уже дали. А он из него ничего не понял. Что ж, тем не менее...       Изуку вдруг поднял голову. Выглядев совсем растерянным, парень активно замахал руками.       – Нет! Нет, что вы? – Изуку вдруг схватился за чужое пальто, потому что оно сползало с плечей и заметив, что его полы волочатся по земле, подобрал их и снова посмотрел на Бакуго. – У нас в округе хорошие люди! Я просто вчера отдал тому, кому нужнее. У меня по соседству бета живёт, который на улице днями и ночами работает, а я в помещениях только играю и все заведения близко к моему дому. Я могу быстро добежать до работы в свитере, а он без куртки никак не сможет. Вот и отдал!       Сделав недоумённое лицо, Кацуки хлопал глазами и пытался не отчитать парня за беспечность. Он конечно же уже понял, что мальчик довольно нежный и сердобольный человек, но чтобы настолько. На самом деле альфе это даже больше непонятно, чем неприятно. Как в таком мире можно оставаться человеком, который верит в хорошие принципы? Тяжело вздохнув и сделав максимально расслабленный вид, мужчина спросил:       – А со мной ты, видимо, собирался пять минут посидеть и убежать обратно домой, если в свитере вышел?       Изуку немного посмотрел растерянно на альфу, а после нахмурился.       – Вовсе нет, я просто... – парень вдруг запнулся и задумался над тем, что хотел сказать. Отведя глаза Изуку похлопал ими, а после осознания округлил и снова поднял их на Бакуго. – Я хотел вас в гости позвать, но теперь понимаю, как это странно выглядело бы. Извините, Господин Бакуго.       – Кацуки       Это было так внезапно, что Мидория чуть-чуть отступил назад. Альфа же посмотрел в зелёные глаза, которые выражали непонимание и медленно проговорил:       – Зови меня Кацуки. По имени.       Омега похлопал глазами, а после отвёл взгляд. О чём он думал, известно было только ему, но лицо парня стремительно краснело, за чем Кацуки было довольно забавно наблюдать, но его настроение сбил тихий голос.        – Изуку. – Подняв большие глаза, полные понимания, пианист заметил замешательство. – Вы тоже зовите меня по имени. Я не буду возражать.       У Бакуго всё на мгновение померкло. Он смотрел на мальчишку, который в свою очередь смотрел на него. Они оба разрешили друг другу звать себя по имени уже на второй их встрече, после сомнительного знакомства. Что ж, если это проделки гадкого Амура, Кацуки заплатит ему круглую сумму в знак благодарности. Но радости мужчина не показывал, только неловко переступил с ноги на ногу и решил распробовать вкус чужого имени.       – Хорошо, я буду звать тебя по имени, Изуку.       Зеленоволосый вздрогнул, но взгляд не оторвал. А Бакуго продолжил.       – Я не пойду к тебе домой. Это не вежливо. – досада в голосе звучала как твёрдость в намерениях, но тем не менее, у Бакуго зрел план. – Но у меня есть машина. Не возражаешь, если мы сядем туда?       Показав большим пальцем за свою спину, альфа проследил за взглядом Мидории. Изуку стоял и смотрел так, будто не видит её, а после прищурился и поднял брови.       – А, так это ваша да?       Бакуго тут же опустил руку и нахмурился.       – А выглядит так, будто нет? Омега моментально поднял на него глаза и снова резко зашевелился.       – Нет нет, простите! – Мидория отступил шаг назад и снова посмотрел на машину. – Просто я видел такие ещё давно. Думал, что у вас самая новая и самая модная. Что-то на подобие Альфа Ромео.       Кацуки вдруг неожиданно для себя улыбнулся и со смехом ответил:       – Откуда ты такие вообще знаешь?       Мидория метко стрельнул глазами на смеющегося Бакуго и надул губы.       – Мне рассказывал друг, что они сейчас популярны у "высшего света".       Альфа уже не пытался выглядеть серьёзным или вежливым. Он улыбался в открытую.       – Это моя любимая машина. Я не продам её и не куплю новую никогда. – Мужчина нежно посмотрел на свой Крайслер, а после на Изуку. – Даже если она сломается, я буду пользоваться такси или ходить пешком, но машину не поменяю.       Парень тоже смотрел на мужчину. Так они простояли минуту, молча смотря друг на друга уже в более открытой атмосфере. Кацуки уже не улыбался, но смотрел своими красными смеющимися глазами в зелёные глаза напротив. Они казались ему спокойными в этот момент. Ни страха, ни подозрения. Ему это жутко нравилось. Видимо, грань понемногу стирается и Бакуго этому несказанно рад!       Но вдруг из мыслей мужчину вытащил Изуку, который спокойным голосом начал говорить, глядя прямо в глаза Кацуки.       – Тебе не холодно?       Сердце Бакуго пропустило удар. Изуку перешёл на "ты".