Разборки - наш хлеб

      Я очнулся… в больнице. Первый раз прихожу в сознание после избиений в больнице. Возле меня никого нет. Обычно в таких случаях в сериалах возле койки спит любимый человек или хотя бы родитель, измотанный мыслями и волнением. Но я вам, блядь, кто? Конечно же, у меня всё как в реальной, мать его, жизни.       Первое время я медленно приходил в чувство, на краю реальности раздражаясь из-за белого цвета, от запаха антисептика и лекарств вокруг. Мне понадобилось несколько долгих минут, чтобы переварить происходящее. Если рассматривать ситуацию не как клишированный киношный штамп, то выглядит всё реально крипово: как будто ты уснул в одном месте, а просыпаешься в другом, совершенно дезориентированный. В первую секунду у меня было одно желание — драпануть отсюда, но катетер в моей руке меня остановил от подобного решения. Ненавижу чувствовать себя беспомощным и сбитым с толку.       Миг ахуевания пережит, и сознание наконец начинает прояснятся, судорожно всё анализируя. Я спешно перебирал в голове последние воспоминания. Вечер, я вышел из комнаты, на кухне был отец… Н-да, я сбежал. Или, если быть точным, меня вышвырнули. Потом детская площадка… Макс… От всплывшего имени по пояснице побежали мурашки.       Я вздохнул и вернул уплывшее внимание на главную проблему. Дальше. Что было дальше? Он, спёр меня к себе домой, да? А потом… Я рефлекторно поджал губы, чувствуя призрак чужого горячего дыхания. Поцелуй… Мне же не приснилось?

***

      В памяти одна за одной всплывали сцены недавнего прошлого.       — Дима, пошли домой, — эти тёплые слова сначала вызвали во мне волну облегчения, но спустя всего секунду отозвались спазмом во всём теле. Туда?! Нет… Блядь, не хочу! Ни за что, не сейчас… Я отстранился от плеча Максима и бросил на него тревожный взгляд. — Ко мне домой. — Пояснил он, и меня тут же чуть не развезло от облегчения.       Подумать только, я что, настолько боюсь этого пьяного мудака? Даже не думал. Позорище.       Голову отчего-то неприятно мутило, в виски навалилась тяжесть. Дождь постепенно усиливался и теперь я почему-то это замечал, хотя до этого облизывающий плечи мелкой дрожью холод совершенно не ощущался. Я смутно понял, что мы какое-то время молчим и поднял глаза на изучающего меня Макса.       — Садись. — Скомандовал он мне, развернувшись и присев, подставляя спину.       Я секунду тупил. Вторую — по старой привычке раздражался. А потом… вспомнил, что уже решил сдаться. Ну и хрен с тобой, золотая рыбка! Делай что хочешь — подумалось мне, и я лениво взобрался ему на спину нарочито не думая, что всё это значит, и стараясь не вспоминать о том, что я, наверное, тяжелый.       Макс подхватил меня под колени и легко взвился на пружинистые ноги, резво двинувшись куда-то вдоль отсыревших улиц. Мы всё шли, я, чувствуя смутное неловкое смущение, бесстыдно грелся о его горячую сильную спину и чувствовал себя маленьким сопливым ребёнком. Почему, ну почему он последнее время такой добрый? Незаслуженно, как принц из сказки. Уже в который раз появляется в «нужный», его ж налево, момент и заставляет меня чувствовать себя так… безоружно? Чёртов герой, чтоб его. Но сегодня, только сегодня, я позволю себе ни о чём не думать и просто наслаждается его грёбаной заботой.       Это так странно… Осознавать своё бессилие, трусость, позорную слабость и наслаждаться этим, чувствуя себя в безопасности под его защитой. Как будто все те проблемы из-за которых минуту назад в мою голову настойчиво лезли мысли о суициде просто растаяли в воздухе от одного его присутствия, как призраки детских кошмаров от солнечного света.       — Знаешь, Макс? — Сказал я вдруг.       — М-м? — Мягким мурлычущим тембром отозвался он, от чего что-то тёплое странной щекоткой скрутилось у меня под ложечкой.              — Раньше мне казалось, что я со всем справлюсь. — Сознался я неожиданно для самого себя, съёживаясь. — Думал, куда бы не занесла меня жизнь — везде выживу, как таракан. Но… — Голос внезапно оборвался. — Оказавшись на улице, понял, что ошибался. — Выдохнул я полу-шепотом, осознавая как тяжело мне было высказать эти, причиняющие столько боли, от которой я безуспешно пытался отрешится, слова.       — Ты больше не должен возвращаться в тот дом. — Мягко выдохнул Макс и вибрация его тёплого голоса передалась мне волнами через его спину.       — Хах… — Хмыкнул я со слабым облегчением, грустно улыбнувшись. — Знаешь? А ведь теперь у меня нет дома. — Сказать эти пугающие слова оказалось так просто. Намного проще, чем казалось.       Макс вдруг встал как вкопанный и мгновение молчал, видимо подбирая слова.       — Этот… Кхм, он выгнал тебя? — Осторожно спросил он.       Господи, ну почему же он временами такой милый? Он в последнее время всегда так со мной осторожничает?       — М-м, сказал, чтобы я убирался. — Безразлично отозвался я. — Кажется, в этот раз, по-настоящему. — Добавил полу-вздохом, словно это грёбаное признание было какой-то тайной. — Теперь я… — Я оборвал фразу, осознавая какую глупость собирался сморозить.       «Хватит уже быть такой неженкой!» — Приказал я сам себе и нахмурился. Ничего ведь не случилось. Я и раньше был сам за себя, так чего меня внезапно на сожаления потянуло?       — Дим, я с тобой. — Услышал я, сквозь шум мыслей голос Макса, и что-то больно сжалось в груди. — Скоро всё закончится. — Тихо, но с твёрдой уверенностью заявил он и эти слова оказались тем, что я так отчаянно хотел услышать.       В горле встал ком и слёзы чуть снова не затопили глаза. Я испуганно заморгал, загоняя непрошенную влагу туда откуда она взялась — даже одного раза за сегодня было слишком много.       

***

      Оставшуюся дорогу до дома Максима я молчал. И так уже слишком многое было сказано — кажется я достиг лимита своей откровенности. И хотя на языке крутились извинения, благодарность и признание, я сглотнул их вместе с комком подступившем к горлу — сейчас не время и не место. Ещё слишком рано. Это казалось таким весомым, что вываливать всё в теперешней обстановке было совершенно неуместно. И потом, я не хочу быть тем, кого тупо жалеют, но именно это бы и случилось, признайся я в такой ситуации. Нет уж. Вот когда встану на ноги — тогда и поговорим. К тому же я не намерен сдаваться. Раз уж решил — пойду до конца и добьюсь своего любыми способами, но использовать для этих целей жалость — точно ниже моего достоинства.       Холодные крупные капли сыпали на мою макушку, но голова казалась горячей. То ли от злоебучих глупых мыслей, то ли от того, что я долго мок как котёнок под дождём. Макс молчал, а я вдруг подумал, что ещё не видел его дома…       — Пришли. — Услышал я в тот же миг и резко вскинул голову, охренивая.       — Макс, а может не надо? — Жалобно выдохнул я, но Максим меня, похоже, не услышал.       К своему стыду, к такому я оказался совершенно не готов: гиганские ворота с навороченным замком который умеет считывать лица, вычурный сад и огромная дорогущая домина-особняк, как пентхаус зам.Президента в отставке. Да мне даже дышать в сторону такого места стрёмно! Но всё это, как оказалось, было только начало… Открылась дверь и в глаза резью ударил яркий желтоватый свет, по вискам хлестнуло болью.       Стоило нам зайти, как откуда не возьмись выбежала всклокоченная работница. Срань господня! У него в доме даже слуги есть… Меня захлестнуло сковывающее отчаяние и неловкое смущение. Я испуганно озирался, пока Макс твёрдым голосом раздавал указания женщине. Твою ж за ногу — он ведёт себя как истинный богатый сыночек. Так умело помыкает персоналом… И где же тот неуверенный стесняшка, который каждый жест и слово сопровождает таким будто бы просящим и извиняющимся взглядом? А нет его! Словно тот Макс которого последний месяц знаю я, и тот, которого знают другие — совершенно разные люди. Вот тебе и на…       От тепла дома, взгляд ощутимо начал плыть… Что-то мне не хорошо. Пока я осматривался из-за угла дома вышел тёмноволосый мужчина сурового вида. Макс сказал работнице отвести меня в его комнату, а сам пошёл за ним. Кто это был? Его отец? У него был такой тяжелый холодный взгляд… Если бы я был в полном адеквате — поёжился бы под таким уничижительным взглядом.       Пока я витал в мыслях меня провели к одной из бесчисленных дверей и оставили на самого себя. С одной стороны — спасибо, потому что суета вокруг только раздражала и провоцировала мигрень, но с другой… что мне делать-то? Я потерянно осмотрелся в полу-тёмной комнате. Из освещения тут горела только одна настольная лампа, но и её хватило чтобы оценить обстановку. Комната, что в корне отличалась от моей, но при этом странный образом ощущалась похожей. То ли из-за расстановки мебели — кровать и стол стояли так же как у меня дома. То ли чёрт его знает. Я потерянно огляделся, неуверенно ёжась. Я ведь сейчас в чужом доме, в чужой комнате, совершенно в чужой жизни и личном пространстве… Чёрт, и когда придёт Макс?       Припёр меня к себе и бросил… Говнюк. И что мне теперь делать? Разрешит ли он мне у него переночевать? Что скажет его отец? Он ведь, кажется, искал «меня»? Нельзя надолго оставаться в доме Волковых. Тут я могу доверять только Максу…       Стоп, погодите… кажется, он просил работницу позвонить в полицию? Что теперь будет с отцом? А со мной? Господи, Макс! Возвращайся побыстрее!       

***

      Прошло около десяти минут, за которые я раз пять вздрагивал на любой шорох, с надеждой бросая взгляд на дверь. Невесёлые мысли потревоженным ульем гудели в голове, разрозненным эхом резонируя в черепе. Придумать, что делать я так и не сумел, за то накрутить себя успел конкретно.       Когда, наконец, открылась дверь в комнату из-за которой показался Максим, я ощутил, что готов осесть безвольной тряпочкой от облегчения.       — Дима? — Удивлённо вскинул глаза он.       — Макс, ты наконец пришёл… — Выдохнул я. — Я не знал, что делать, пока тебя не было… — Внезапно, расстояние между нами резко сократилось и сильные руки кольцом сжались на моих плечах. — Ох, Макс? — Я растерянно замер, не понимая, чем была вызвана такая его реакция.       — Ты весь мокрый. — Вдруг отметил Максим, с явным нежеланием отстраняясь. — Тебе надо переодеться и… — Он бросил взгляд куда-то ниже моей груди. — Позволишь мне взглянуть?       Я сглотнул и неловко кивнул. Он ведь, имел в виду кровоподтёк?..       

***

      Я смутно помню, как мы оказались на его кровати, помню только как холодные пальцы едва-едва коснулись моей кожи, когда он подцепил край моей вымокшей кофты. Он мрачно изучал моё увечье, неосознанно прикусывая влажные губы и я отчего-то засмотрелся на это зрелище.       Спустя миг я поймал на себе его тяжёлый взгляд и ошеломлённо захлебнулся вздохом — в комнате разом стало как-то душно. Что же читалось в этом взгляде? Сочувствие? Злость? Горечь? Какая-то неописуемая буря эмоций горела в тёмно-карих радужках. Такая, которой я ещё не видел. И, наверное, поэтому я и не смог никак отреагировать когда он медленно опустил взгляд на кровоподтек и с щемящим выражением боли на лице стал опускать голову к моему животу.       Мои глаза постепенно делались всё больше, а мурашки иголочками бежали вдоль позвоночника, вызывая странное предвкушение, и я просто не мог выдавить из себя и слово — не заметил как задержал дыхание в странном предвкушении. Но когда его мягкие осторожные губы коснулись кожи я не выдержал и шумно втянул воздух, в экстазе прикрывая глаза и откидывая голову. Такой маленький жест заставил меня покрыться мурашками: дыхание участилось, а сердце сошло с ума… Хоть изначально он сделал это, судя по его виду, без подтекста, но лично мой подростковый организм отреагировал так как сам это понял и если Максим не остановиться, так просто это всё уже не закончиться. Надо прекращать…       — Макс, ты чего? — Сказал я стараясь задорно усмехнуться, как в старые добрые, но реакция Максима заставила меня пожалеть о том, что я вообще открыл рот.       — А… я… Прости.       Макс тут же замкнулся в лице и неловко отвёл глаза, как побитый щенок. Воздух вокруг нас сгустился и потяжелел. Блядь. Ну и что я наделал? Не хочу видеть в его глазах это болезненное сопереживание. Пусть лучше беситься из-за меня, чем корчит такое выражение лица!       Максим бросил на меня виноватый взгляд, но тут я резко сократил дистанцию и отчаянно впился в его губы, впервые в жизни кого-то целуя. И почему в такой ситуации я чувствовал себя ещё более беззащитным? Плевать. Плевать на всё, что будет потом… Главное — то что происходит сейчас.       Поцелуй стал глубже и голова плавилась от ощущений — Максим отвечал… Что-то горячее щекоткой скрутилось ниже пояса и тонкими иголочками покалывало кончики пальцев. Я ощущал под ладонью его твёрдую грудь, а в глазах всё сильнее расплывалось. Максим ласково положил руку мне на шею, притягивая ещё ближе. Всё это было так крышесносно, как будто я попал в один из тех снов, что мучали меня после осознания. И я даже на секунду испугался, что в какой-то миг просто проснусь у себя дома, в развороченной горячей кровати в липком нижнем белье. Но тут неожиданно — Макс отстранился, обхватывая моё пылающее лицо ладонями и вглядываясь в меня потемневшими от возбуждения глазами. Похоже, в этот момент мой мозг просто сварился от его вида… Походу не одному мне кажется, что я сейчас в сладком бреду. Что мы делаем и почему — сейчас было совершенно не важно. Уже одно то, что это происходит заставляло взрываться фейерверки у меня в голове.       Лишь спустя пару долгих секунд он вновь утянул меня в поцелуй, зарываясь приятными холодными пальцами в мои короткие волосы на затылке. И вдруг — вновь прервался… Я разочарованно замычал, но он, отстранившись, странным голосом бросил:       — Дима… У тебя кровь?!..       — А?.. Какая к чёрту кровь? — Пьяненьким голосом фыркнул я, не понимая внезапной смены настроения.       Он резко наклонил мою голову, от чего перед глазами заплясали разноцветные мушки. Кажется, — разочарованно подумал я, — продолжения не будет…       

***

      — Ох, пациент пришёл в себя! Позовите врача! — Вырвал меня из воспоминаний женский голос.       Судя по всему… спокойно умереть мне не дадут. После того как медсестра заметила мои шевеления ко мне притащился мерзкий докторишка, который донимал меня наверное больше часа! То осмотр, то всякие тупейшие вопросы о самочувствии, то направление на анализы… Господи, да тут быстрее сдохнешь от всех этих процедур, чем выздоровеешь. Им не кажется, что человек который только очнулся заслуживает снисхождения и в первую очередь отдыха?! Нет?       Ох уж эти больницы. В гробу я их видел!       Наконец, пройдя все семь кругов ада я остался в блаженном одиночестве и устало откинулся на приподнятую спинку медицинской койки. Бросив взгляд на настенные часы висевшие рядом с дверью я с удивлением понял, что уже полдень. По ощущениям, очнулся я утром, думаю… отец сейчас в полиции, если Макс своего добился. Как же я залолбался…       Не хочу ни о чём думать. Единственное, чего мне больше всего сейчас хотелось… увидеть Макса.       Практически назойливое, нестерпимое желание увидеть его вставало в горле комом. Какого чёрта? Где он шляется? А, наверное… в школе? Я и забыл. А придёт ли он вообще? Или может, уже…       — Дима?.. — Послышался от двери надломленный голос. Я резко повернул голову в сторону звука как раз вовремя чтобы лицезреть как потрясённый Макс выпустил из ослабевшей руки лямку своего рюкзака — тот с глухим, отчётливым звуком грохнулся на пол.       — Ну и, чего застыл? Дверь запри и иди сюда. — Самодовольно усмехнулся я, ликуя каждой клеточкой от того, что наконец могу видеть Максима.       — …а, — будто очнувшись, выдал совершенно растерянный Макс и послушно выполнил все указания. — Ты… — запнувшись выдохнул он. — …ты как? Мне не сообщили что ты пришёл в сознание. — В неопределившемся шоковом состоянии спросил он, будто готов был тут же рвануть ко мне оказывать первую помощь.       — Да живой я, живой. — Не в силах сдержать улыбки отмахнулся я. — Долго ещё будешь смотреть на меня как на призрака? Я в норме.       — У тебя была разбита голова… — Мрачно высказал Максим, не разделяя моего приподнятого настроения. — Я позову врача. — Упрямо повёл он.       — Этот занудный старпер в белом халате уже приходил. — Я закатил глаза. — Иди сюда, недоверчивый придурок. — Снисходительным тоном подозвал его сесть на койку рядом со мной, похлопывая по белой простыне. — Давай, живее. Уже все пучком!       Максим долго и придирчиво меня рассматривал, потом трогал своей приятной сухой ладонью мой лоб, потом сосредоточенно общипывал сначала моё запястье, после — шею, видимо высчитывая пульс, но когда он без предупреждения засунул руку мне под больничную рубашку я аж поперхнулся воздухом! Но к сожалению… я уже говорил, что в нём умер доктор? Так вот, он-то в нём как раз живёт, а вот романтик умер, окончательно, потому что подержав неподвижно пол минуты ладонь у меня на груди он так же невозмутимо вытащил её, застегнул все расстёгнутые пуговицы и с явно недоброжелательным лицом крепко сжал мои плечи, угрожающе вглядываясь мне в глаза. Меня немного напряг его мрачный вид.       — Ты знаешь, как я испугался? — Хмурым тоном выдохнул он. — Ты просто… Да тебя надо!.. — Он демонстративно поднёс кулак к моему лицу, явно намекая на то, какого рода физическое замечание мне предписано. Я непроизвольно зажмурился, но внезапно он будто разом выдохнул весь воздух из лёгких и обмяк, опуская тяжелую голову мне на плечо, от чего я вздрогнул и резко распахнул глаза. И… как мне… реагировать?       Его горячий лоб и щекочущие мою шею и ухо волосы ощущались слишком чувственно и сакрально, слишком… беззащитно, поэтому я не смог съязвить в этот момент. Даже — глупо признаться — забыл о такой своей функции. Кажется, ему и вправду было тяжело, пока я валялся без сознания.       — Ты… дурак… Нет, ты — просто придурок! — Глухо пробормотал он мне в плечо. — Никогда… Никогда больше так не делай! Иначе я за себя не ручаюсь… — Я не сдержал насмешливого хмыка.       Не делать как? Не попадаться под руку пьяным мудакам?       — Да как будто я виноват в том, что получил от своего старика? Я между прочим — сбежал, а не стоял столбом, упрашивая меня извить… — Погодите, он сказал — разбита голова? Но… как это случилось? Почему я совершенно этого не почувствовал?       «В уши, словно через вату и сквозь звонкий дребезг разбившегося стекла, донесся хриплый крик чистой кислотной ярости «УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕГО ДОМА!» — Смутно пронеслось в памяти. Неужели тогда?.. Я, стараясь не сильно шевелиться, чтобы не спровоцировать Макса убрать голову, прикоснулся свободной рукой к затылку — и правда, бинты на месте раны и тупая боль говорили сами за себя.       — Это всё равно что винить мою голову за то, что она подставилась под летящую в неё бутылку! — Фыркнул я в своё оправдание.       — Всё равно не делай так больше… — Упрямо и, по видимому не совсем осознанно пробормотал Макс, щекотя мою ключицу своим дыханием.       Такой Максим почему-то заставляет меня умильно ухмыляться как дебилушка. Совсем он меня сломал, блин!       Но момент уютного молчания достаточно резко прервался — Максим вздрогнул будто вспоминая о чём-то и отстранившись начал тревожно тараторить о том, сколько у нас проблем и что нужно быстро что-то придумать, и о чём-то там ещё, но я никак не вникал в суть его слов. Меня больше интересовали влажные искусанные от волнений губы, чем текст который они произносили.       — Макс… Давай потом? — Попытался я. Голова пухла, думать не хотелось совершенно…       — Когда потом? У нас не так много времени как кажется, события несутся как грёбаная лавина и надо… — И он вновь принялся о чём-то взволнованно трындеть, а мне захотелось застрелиться.       Я неосознанно уставился на его шею, наблюдая как шевелиться кадык, как зазывно блестит кожа и в самом нежном местечке нервно тикает венка. Перед глазами пронеслись недавние воспоминания о том, как Максим медленно наклоняется к моему животу, как его дыхание и губы нежным прикосновением ласкают кожу и по пояснице пробежали мурашки… У меня никогда не было возможности покапризничать когда я болел и сегодня мне впервые захотелось попробовать.       — Если ты сейчас не заткнёшься я тебя поцелую. — Выдохнул я, выжидательно уставившись на Макса.       Он буквально на долю секунды замолчал, бросив на меня оценивающий взгляд, будто услышал в моём тоне реальную угрозу, но спустя ещё миг — вздохнул и назидательным тоном будто нарочно повёл:       — Дим, я серьёзно! Давай оставим шутки и… — Я, не мешкая, сократил расстояние и впился в его губы рьяно доказывая, что я был полностью серьёзен.       Макс не в силах мне сопротивляться ответил на поцелуй, но только я думал, что полностью его усмирил, как он, улучив миг — отстранился и прямо в губы раздражающе пробормотал:       — Дим, пожалуйста, будь серьёзнее… У тебя большие пробле… — Я разозлившись заткнул его новым поцелуем. Раз уж это единственный способ заставить его помолчать я просто не дам ему возможности отстраниться от меня!       Прямо сейчас кроме парня напротив меня абсолютно ничего не интересовало. Когда болеешь иногда очень хочется, чтобы тебя баловали и прямо сейчас я хочу быть жадным. Главное, что он тоже этого хочет — я чувствую это. И это приятно. Наши желания совпадают, но он кажется всё скованнее… Поэтому я решаюсь на самоуверенный шаг и кладу руку на внутреннюю часть его бедра, ближе к паховой области. Он захлёбывается воздухом и сверлит меня потемневшими глазами.       — Дим. — Я слышу, что он старается сделать свой голос жестче, но у него это не получается.       — М? — Наивно улыбаюсь я, продолжая ощупывать его промежность через плотные штаны.       — Дима, мы не можем… — Заливаясь краской выдаёт он, а мне всё сильнее хочется его дразнить и соблазнять.       — Почему? — Заискивающе мурлычу я ему в ухо.       — Мы… В больнице! — Вздрагивая, охает он.       — Врачи — не люди, так что забей. — С хитрой ухмылочкой отвечаю я, продолжая наседать.       — Нет, ну… ты ещё не восстановился… — Всё ещё сопротивляясь, он отводит от меня взгляд.       — Ну так, поспособствуй. — Хмыкаю я, нависая над ним. — Мне сейчас это очень поможет… — Закусывая от предвкушения губу произношу я, удовлетворённо замечая, как тело парня однозначно реагирует на мои провокации. — К тому же, ты ведь запер дверь, правильно? Если не хочешь, чтобы медсестра пришла на шум, советую поспешить… Ты сам говорил — «у нас не так много времени как кажется».       — Ты… чудовище! — Вспыхивает он, краснея даже шеей.       — Какой ты извращенец, раз у тебя встаёт на чудовище. — Парировал я. — Ну давай, прикоснись ко мне, как делал до этого. — Пропел я, своей рукой прижимая его ладонь к собственной груди. — К слову о птичках, интересно почему ты это сделал?       — Т-температуру проверял. — Ослабевшим голосом выдохнул Макс.       — Лапая меня? — Самодовольно уточнил я.       — Так надёжнее. — Теряясь в ощущениях пробормотал он.       — О-да, лапать — всегда надёжнее. Ну раз так, то не хочешь ещё раз проверить?       — Я не… — Договорить, естественно я ему не дал, а то чего доброго очередные отговорки польются. Поцелуй — как оказалось, не только приятное занятие, но и неоспоримый аргумент в споре. А я не привык отказывать себе в читерстве.       Пока я отвлекал его, терзая губы и язык (похоже практика берёт своё, у меня уже начало получаться намного лучше) успел поджать под себя ноги и расстегнуть ремень и тугую ширинку на его джинсах, а он даже не заметил. Неужели я настолько срываю ему крышу? Это… льстит.       Я, упиваясь самодовольством и мелко дрожа от возбуждающего предвкушения, настойчиво, пусть и не совсем уверенно запустил руку под резинку его белья, на что Максим тут же распахнул закрывшиеся глаза и испуганно схватил меня за запястье.       — Тише ты, синяк оставишь… — Ухмыльнулся я, старясь не подать виду, что опешил от внезапной стальной хватки — я и не подумал о том, как быть если он вдруг взбесится. Но… кажется, он выглядел скорее ошеломлённым, сбитым с толку и слегка… напуганным? Я немного отстранился, напряженно наблюдая за его реакцией. Макс сейчас показался мне всклокоченным воробьём на которого внезапно выпрыгнул кот из-за угла. Расширенные зрачки, сбитое дыхание, горячий румянец на щеках и дезориентированный взгляд, которым он первую секунду неотрывно пялился на меня, а после — недоумённо опустил на свою руку, в которой всё ещё крепко держал моё запястье, будто реакция была быстрее осознания. Что ж, раз уж он не намеривается меня треснуть или оттолкнуть, то нужно просто его дожать… Как тогда, вечером, когда он отпустил себя и пошёл на поводу у желаний. В конце концов, я тут пострадавший, имею право!       — Максим Волков… Ты же хочешь этого так же как и я? — Осторожно попробовал прощупать почву я. — Тогда чего ты боишься?       — Перестань меня провоцировать. — Упрямо сквозь зубы выдохнул он. — Я же поведусь… — Почти беспомощно добавил он полушепотом.       Мои губы бесконтрольно растянулись в победной ухмылке.       — А я разрешаю. — Дерзко выдохнул я, и он, бросив на меня взгляд, будто решаясь — резко схватил моё лицо и наконец поцеловал первым.       Как же я люблю моменты когда он теряет над собой контроль… Не важно злиться он или сгорает от желания — он становиться таким… таким!..       Максим сгрёб меня и набросился как дикий зверь — целуя шею, кусая ключицы и оставляя влажные дорожки на тех участках кожи до которых мог дотянутся не расстёгивая больничной рубашки. Его горячие руки обжигали сквозь тонкую ткань одежды: он исследовал каждый кусочек моего тела, избегая живота, и я буквально плавился от его прикосновений. В какой-то момент он схватил меня под бёдра и одним сильным рывком подтянул к себе, заставляя закинуть ноги ему за спину и усесться на его колени. И вот в этот самый миг моё сердце чуть не взорвалось…       Странное бесконтрольное сильное чувство захлёстывало меня с головой, как в первый раз, когда я совершал взлом — то же ощущение, что ты вот-вот переступишь грань, совершишь что-то преступное… Безуминка в глазах, адреналин в крови, а на лице полумесяц кривой ухмылки. Чёртов Максим Волков… Ты сводишь меня с ума! И самое страшное — я с этого тащусь… Тащусь так же, как и с хакерства, если не больше!       Не потребовалось много времени, чтобы от его прикосновений и дикого предвкушения я завёлся. Очертания безликой белой палаты смазались, и я на краю мысли отметил, как мне повезло, что соседние койки были пустыми.       В какой-то момент я почувствовал чужую ладонь на своём члене и едва сдержал стон — когда сам себя трогаешь ощущения и в десятую долю не такие сильные! Жажда большего буквально сводила с ума и я сквозь пелену возбуждения в нетерпении бросил взгляд вниз.       — Придвинься… ближе. — Выдохнул Максим мне в ухо, вызывая тобун мурашек по телу и я, слабо себя контролируя, попытался выполнить его просьбу, после чего он взял оба наших члена и начал двигать рукой. Я думал задохнусь от желания застонать как сучка… Это было… жарко и ахуенно. Лицо казалось опустили в кипяток, на глазах выступили слёзы и мне пришлось закусить тыльную сторону ладони, чтобы сдерживать голос. Каждое движение чужой руки при соприкосновении горячей плоти вызвало волну разряда по всему телу, всё сильнее накрывая нарастающим чувством и в конце концов я почувствовал, как возбуждение достигло своей кульминационной точки… Тело выгнуло в оргазменной судороге, в глазах потемнело и кажется я готов был упать, но на краю сознания почувствовал, что меня придерживают за спину.       Спустя пару минут обоюдного сбитого дыхания в тишине палаты я наконец смог сфокусировать взгляд на парне напротив. О-да… Раскрасневшийся Максим с запачканной правой рукой выглядел ну просто крышесносно! Первый момент он смотрелся совершенно очаровательно, но спустя всего пару секунд уже вернул себе самообладание и смущённо забегал глазами, будто бы тут же хотел провалиться сквозь землю.       — Только не говори, что ни с кем подобного не делал. — Облизнулся я.       — ТАКОГО? Определённо нет.       — Так ты, выходит тоже девственник, да? — Ехидно мурлыкнул я.       — Это здесь каким боком вообще? — Насупившись отвернул лицо Макс. — У тебя здесь… салфетки есть? — Смущённо спросил он.       — Есть, на тумбочке. И кроме этого вон там даже санузел с умывальником есть. — Хмыкнул я, указывая на неприметную дверку слева от входной двери в палату.       — Тогда… эм… можно я встану? — Неловко прокашлявшись спросил он, пряча глаза.       — А если я скажу — нет? — Провокационно повёл я, сильнее откидываясь спиной на его левую руку и скрещивая ноги за его спиной.       — Тогда сам будешь разбираться с медсестрой или любым другим свидетелем который застанет нас в таком виде! — Раздражённо выдохнул он. — А я скажу, что ты набросился на меня и попытался изнасиловать! Интересно, пациентам с черепно-мозговой здесь выдают смерительные рубашки?       — Пфф-ха-хах, ладно-ладно, не надо так смущаться, о мой девственный Золотой мальчик! — Хмыкнул я, осторожно вставая с его коленей на нетвёрдые ноги и натягивая обратно до пояса спущенные больничные штаны на мягкой резинке. — Принц школы был совращён Димой Мухиным, сказать кому — не поверят! — Задорно фыркнул я, поймав на себе злой взгляд парня.       Макс, ощутив свободу действий, тут же попытался поправить одежду свободной рукой и неловко сбежал за дверь уборной, на что я только сильнее рассмеялся.       Пока мой неловкий любовник приводил себя в божеский вид, я ощущал лёгкость во всём тебе и тишину в пустой голове. Как будто всё напряжение последней недели разом испарилось, а оставшиеся проблемы пропали. На губах непроизвольно играла смакующая улыбка и мне хотелось ещё немного побыть в этом блаженном состоянии, но вернувшийся Макс явно не разделял моего желания.       Мрачно выйдя из-за двери он повернулся ко мне с серьёзной миной и предусмотрительно не приближаясь к койке на добрый метр уставился на меня тяжелым взглядом. Очевидно, собрав мысли в кучу Максим был готов вернуться к тому с чего мы начали — к неприятному разговору. Вернее — монологу… Я уже готовился в очередной раз раздраженно закатывать глаза, на его причитания, но следующая его фраза буквально вышибла из меня дух.       — Дим, зачем ты соврал? — Спросил он и я резко повернул голову к нему, уставившись во все глаза.       — И о чём ты, мать твою, сейчас говоришь? — Сквозь зубы выдавил я.       Секунда напряжённой тишины, после которой Максим тяжело вздохнул, подогревая моё бешенство и он задал вопрос из-за которого я серьёзно захотел ему врезать:       — Зачем соврал, что ты — Грешник?