Разборки - наш хлеб

Накуренный Волшебник: У меня к тебе новое дело. 13:05                         Грешник: Что-то интересное? 13:05 Накуренный Волшебник: Как знать. Так или иначе — заказ весьма любопытный. *хитрый смайл* 13:06                         Грешник: Пофиг. Всё равно заняться особо нечем. 13:06       — Эй! — возмутился чей-то голос у меня под самым ухом. — Дмитрий Батькович, не соизволите ли обратить своё внимание на учителя, который уже битых полчаса торчит у доски, пытаясь достучаться до ваших дегенератских умов? — В классе все замерли.       Я перевёл равнодушный взгляд на физика, нехотя отрываясь от телефона. Молодой мужчина хмурил брови и явно был недоволен моим наплевательским отношением к нему в частности и к его предмету в целом.       — Ой, простите, я отвлёкся — вас так интересно слушать, вы что-то важное говорили? А знаете, станцуйте лучше балет — тогда я обращу на вас внимание. Вам это больше подойдёт... — Физик аж захлебнулся вспыхнувшим негодованием.       — Вон из моего класса! — зло процедил он, вызывая у меня удивлённую улыбку.       — Да пожалуйста, мне же лучше, — я легко взвился на ноги и пружинистым шагом пошкандыбал на выход. Возле двери притормозил и с усмешкой добавил: — Только эн-ку не ставьте. — Физик только злобно раздул ноздри — видимо, прихренев с моей наглости аж до потери дара речи. Ах, да. Он же новенький, отсюда и такая реакция. От его вида у меня в горле даже прошуршал лёгкий смешок, а губа дёрнулась, изгибаясь в кривой улыбке. Как же давно я не видел этого взгляда? Пожалуй, класса с шестого.       Я прославился в школе своим дрянным языком. Слава разлетелась в мгновение ока, чему я, собственно, и способствовал своим поведением. Очень яростно способствовал, однако. Не жалел яда на всех учителей, не говоря уже про учеников. Два года назад вообще был как с цепи сорвался. С моих губ слетали колкие фразочки, мат был не то что обычной манерой речи, я по-другому и говорить не мог. Мелкий засранец, а такой упырь был, что на меня ни учителя, ни директор не могли найти управы. Хах, за словом в карман не лез. А моим неологизмам даже сапожник позавидовал бы чёрной завистью. В общем — самая что ни на есть заноза в заднице. В глазах презрение и толика безумного удовольствия. Ах, знали бы вы, как зашибезно видеть их сочащиеся яростью рожи! Господи… А когда новенькие, как наш физик, округляют глаза, в недоумении разглядывая уёбистого хозяина такой красочной речи? Это же вообще комичный номер!              Да, я обожаю выводить людей из себя. Хоть с виду и не скажешь, что я люблю находить неприятности: дрыщавое телосложение, светлые волосы, ростом не вышел — это прискорбно, конечно… В общем, самый обычный подросток с красноречивым второстепенным признаком полового созревания: прыщами. Думаю, единственное, что выдавало во мне «не совсем типичность», были мёртвые и совсем уж пустые глаза янтарного цвета.       К восьмому классу я немного поостыл. Учителя перестали обращать на меня внимание, а в их глазах больше не горели ни злость, ни обида — чистая жалость или равнодушие. Это бесило больше всего. Но я всё же перестал в открытую на них бросаться. Сменил тактику. Теперь подначивал исподтишка: брошу пару-тройку фраз в обычном на вид разговоре и наблюдаю за реакцией. Откровенно заглядываю в глаза и непринуждённо улыбаюсь, словно не понимая, что такого сказал. Колоть стал реже, но глубже, задевая самые потаённые уголки их ранимых душ и пробираясь сквозь маску серьёзности. Они-то надеялись, что вот «вырасту» и «поумнею», а я «вырос» в своих колкостях, но никак не в том плане, о котором они все втихую мечтали. Кстати, физически я тоже почти не вырос, оставаясь таким же сухим и жилистым низкоросликом — бля, реально обидно. Я-то сам себя так называю легко, но вот одноклассники — не смеют. Как-то один смельчак попробовал так меня «подколоть» и огрёб не по-детски. Я с ним не церемонился. Вообще я не пренебрегаю ни запрещёнными приемами, ни другими подлостями. Мусор в рамочку ставить — себя не уважать, так считаю. Меня окружали люди, в глазах которых теплилось лишь одно из двух чувств: жалость или презрение. Порой встречались уникумы, у которых эти два чувства соединялись в каком-то странном синтезе, но таких было немного. Взять того же отца: после того, как мать заболела, он пристрастился к выпивке. Нет, он всё так же работал, но частенько приходил ночью поддатый и даже не слегка. В такие дни он устраивал мне хорошую порку. Пересчитывал каждую косточку. После таких сеансов я был просто кристально «чист», как белый лист. В голове не крутилось ни одной мысли, лишь в висках монотонным счётом пульсировала кровь. Я уже давно не чувствовал ни страха, ни обиды от этих избиений. Эта боль словно была лекарством от моей болезни. От меня самого. Я же двуличная сволочь, о какой душевной боли может идти речь?       В то время для меня нашлась отдушина (кроме издевательств над школьными червями), которая и решила мою дальнейшую судьбу. Я открыл для себя компьютер. Это холодное точное сочетание металла и разума — просто вершина искусства, на которое только способен человек. Он покорил меня. Нет, далеко не сразу. Изначально я тупо залипал ночами в игры, открывая для себя «компьютерное пространство». Но потом как-то так вышло, что меня вывели из игровой реальности и я понял, что виртуальные просторы — это не просто место. Это целый мир! А я точно находился в одном маленьком городке, не ведая, что за его пределами есть что-то ещё. С того момента я погрузился в мир цифр. Открыл для себя понятия «языков программирования», ключей, кодов и разных других штучек.       Когда я уже неплохо освоился, обзавёлся связями и вдоволь наигрался с мелкими хакерскими побрякушками — вроде того, чтобы взломать почту препода и стырить ответы по кр, — через закрытую группу в соц.сети меня нашёл тот самый «Волшебник». Объявился он как раз в нужный момент, когда я достиг необходимой кондиции и предложил мне «дельце побольше». Это был взлом какого-то мелкосортного сайта по продажам, но меня охватила эйфория от осознания того, что я сделал что-то более весомое, что-то более преступное, чем шалости в школе. Пальцы тряслись, глаза были как блюдца, сердце гулко ухало, а в висках гудела кровь, и тогда меня охватило чувство гордости за свои — до этого казавшиеся бесполезные — мозги, а ещё пьянящее злорадство. В глазах огонь, а на лице застывший полумесяц безумной улыбки. Я перешёл черту и вышел на новый этап.       Я стал сотрудничать с этим человеком. Должен признать, он подходит мне как нельзя лучше. Просто как недостающий пазл. Мы абсолютно разные на первый взгляд: он — профи в коммуникации, разбирается в юриспруденции, рекламе, менеджменте, умеет управлять людьми, восхитительный организатор и просто «высокий человек», я же профан по части общения с людьми, лох в политике и всех этих юридических штуках, и вообще молокосос, не знающий жизни. Моя единственная отличительная черта, не хочу хвастать, но пока лучше себя я не встречал, а потому — по праву могу назвать себя профи касательно компьютерного мира. Потому мы и сошлись. Я — бог в своём мире, он — в своём. Но при этом мы довольно неплохо ладим, и у нас нашлись общие интересы. Хотя на посторонние темы мы не общаемся, но порой меня или его пробивает на «поболтать по душам», так что кое-какие факты я всё же знаю.       О себе он не распространяется. Ему нужно только, чтобы работа была сделана на отлично, тогда и он работает на полную. Мы устраиваем друг друга, и потому наш союз в качестве партнёров держится уже довольно долго. Он находит мне клиентов, отфильтровывает, проверяет, дальше передаёт мне. Благодаря ему я «вырос» как по части мастерства, так и морально. Он вытащил меня из каких-то моих детских и наивных суждений, вывел «в мир», так сказать, сбил спесь юношеского максимализма, тщеславия, гордыни и ощущения власти над своей жизнью (когда думаешь что-то вроде «я лучше знаю!»), а также вселил уверенность.       После почти года нашей совместной деятельности по интернету расползлись слухи о невероятном компьютерном гении. Как только меня не называли… И «Тёмный рыцарь», и «Чужой», и «Бродяга», и «Вестник ужаса», и даже «Дьявол». Но из всех мне больше всего приглянулось простое и характерное «Грешник». С того момента я стал известен под этим прозвищем. Ники я брал разные, но назывался именно так. Гением я не был — я нашёл то, в чём действительно неплох. Я просто спал меньше, чем другие, делал больше и добился того что есть сейчас, а именно: синяков под глазами, прыщей, вечной дрыщавости и громкого имени «Грешник».

***

      Думал о том, что имею всё в виртуальном мире, там я и есть само всё. Ловил себя на том, что в реальности имею лишь гнилой язык, дрянной характер, вечно бухого отца, ровный слой синяков по телу и кучу проблем в довесок в тот момент, когда вновь столкнулся с Максимом…              Этот парень объявился в нашей школе год назад. Его перевели из престижного лицея в десятый класс нашей посредственной школы. Тогда было много шумихи, ибо все вокруг сошли с ума. Честное слово, до сих пор не понимаю, отчего люди так безудержны в своём обожании этого хера лысого. Вся школа гудела, будто у нас тут объявился принц на белом коне. Оттого он и привлёк внимание слишком задиристого четырнадцатилетнего меня.       Тогда я спецом на него нарывался: придумывал ему прозвища и всячески пытался задеть. Но он просто не обращал на меня внимания… Отчасти поэтому я и сменил тактику нападения. И вот, после лета, вначале моего девятого класса, первого же сентября я испробовал на нём мой новый скил. Да, реакция была. И довольно красочная… На всё моё лицо расплылся огромный синяк — разбитая скула заживала долго. И всё то время я не мог подходить к нему. Не потому, что не хотел, просто учителя отстранили нас обоих от школы, а потом как коршуны-надзиратели порхали поблизости. Чуть завидя нас рядом, они тут же налетали и всячески пытались устранить любой контакт между нами. Я тогда не мог взять в толк, что вообще происходит в этой конченной школе, но потом до меня медленно начало доходить, и я решил проверить свои подозрения. Полазил по официальным сайтам, поспрашивал людей и поднял информацию, которая для других казалась запредельно очевидной. Он был сынулькой какой-то большой шишки. Его семья имела власть не только в нашем захудалом городишке, но и по всей стране, потому и отношение к нему было «обожествляющим». В общем, родился этот мудак с золотой ложечкой во рту, и наверняка его мозги до дыр проела слава и вседозволенность.       Но одного я не мог понять… Инфы про его отца хватало, но про мать я едва отыскал два-три скупых слова. Потому и сделал логический вывод: либо он был «случайностью», либо его мать не была одобрена тогдашним главой семейства. Разумеется, я был обрадован тем, что нашёл его «слабое место»…       — Эй, мелкий уёбок! — услышал я оклик.       — Да, ваше грёбанное высочество? — ехидно усмехнулся в ответ. — Что вам понадобилось от вашего жалкого слуги?       — Что «жалкого» — тут не поспоришь, но вот на моего слугу ты никак не дотягиваешь, — равнодушная улыбка в ответ. — Такая шваль даже в челяди не годится.       — Что ж, тогда какой прок вам, Господин, марать об меня свои белы рученьки?       — Да вот, у меня тут дельце после уроков было, а тут иду, гляжу — ты. Не смог пройти мимо.       — Рад, что так сильно мозолю вам глаза, — я гадко осклабился. — Что же за дело у тебя было? Может, решил вернуться обратно в свой розовый сад к нянечкам? Ах, нет, как же… там ты был посмешищем, а тут на тебя смотрят как на бога, верно? Такой весь из себя стройный красавчик, только вот, ел бы ты на ночь майонеза поменьше, а то заплывёшь скоро.       — Вот я и тренируюсь на тебе, чтобы форму поддерживать. — Резкий толчок. Я ударился головой о стену. Пронизывающая боль ударила в затылок и расползлась по всей голове, заполняя уши шумом.       — Как поживает твоя мамочка? — продолжил я гнуть своё, прекрасно зная, на что нарываюсь. — А, я забыл, она, наверное, уже подохла где-то под забором от сифилиса, верно? Или твой папаша, благодарный клиент, выслал её к чёрту на куличики, чахнуть в госпитале, чтоб глаза не мозолила? — Последнее, что я помню это гневный оскал нервно сжатой челюсти, глухой удар в солнышко, перехваченное дыхание и холодный пол…