93' Til infinity

      Она возвышается подобно богине, рождённой из пены — настоящая Афродита. Столь прекрасна, что хочется кричать и биться в бушующем экстазе. А может, её свет слепит до такой степени, что впору только вогнать острый кухонный нож в собственные глазницы и предложить их в качестве замены оливок в мартини, которое он попивает гортанно посмеиваясь.        Волосы у Жуань Мэй непривычно распущены, мягким каскадом струятся по острым плечам: протяни руку и порежешься, впейся зубами и потеряй их все, а она только рада будет. У неё тяжёлая, характерная для женщин с лактацией, грудь с набухшими тёмными сосками, от вида которых во рту тут же пересыхает. Хочется прильнуть и обхватить их губами, послушно смотря вверх, но даже здесь он не успевает, хотя летит на всех парах, неловко перебирая руками и ногами.        Змеи впиваются в соски, присасываются подобно любимым детям и жадно хлещут молоко из прекрасных грудей. Веритасу остаётся только жалко сесть, сгибая ноги, и с благоговением наблюдать за актом кормления, а может, и создания. Змеи чавкают и причмокивают, закусывают горошины сосков острыми клыками и пускают кровь. Она же свободно стекает по молочной коже — вылитая «Сикстинская Мадонна» авторства Рафаэля. Или может «Мадонна Литта» да Винчи?        Смотреть на неё подобно первородному греху. Веритас отводит взгляд, натыкаясь взглядом на бирюзовые воды. Авантюрин поворачивает только голову и ласково ему улыбается. Сопротивляться этой улыбке становится всё сложнее, остаётся только шевелить плавниками и подплыть ближе. Давно ноги сменились на плавники? Авантюрин поднимает его на руки, скользит мягкими ладонями по чешуйчатому телу Веритаса и что-то напевает себе под нос. Веритас в этих руках хочет обратиться в уху или фаршмак. Пусть Авантюрин засунет его в рот, намажет на свежий хрустящий кусок багета и тщательно пережуёт.  — А я рыбу не ем. — голос меняется, становится нежным и звонким. Как у ребёнка.        Авантюрин становится ребёнком, худым, но всё равно с большими щеками. — Мне так плохо. Так. Плохо. Она придёт за мной. Придёт и съест. — Веритас хочет спросить, кто придёт, но всё, что он может, — по-рыбьи открывать и закрывать рот. — Ночью темень. Ночью тишь. Рыбка, рыбка, где ты спишь?

***

      Веритас открывает глаза и медленно моргает. Солнечный свет пробивается сквозь приоткрытые шторы, раздражая не привыкшую к такой яркости сетчатку глаза. Он проводит ладонью по лицу и вытягивает её вперёд, прикрывая глаза и разглядывая очертания собственных пальцев. Вчера вечером эти пальцы были в его заднице. Блять.        Телефон гордо показывает восемь утра и несколько уведомлений. Одно из них от Жуань Мэй, с просьбой зайти к ней. Зачем — не пишет, да и просьбой в прямом смысле это назвать нельзя, скорее приказом, обязательным к исполнению.        Второе уведомление — в личных сообщениях мессенджера, от вчерашнего номера с причудливым окончанием в виде трёх семёрок. В диалоге значится одно вложение и одно сообщение, заходить волнительно и страшно одновременно. Первым делом он видит чёрные очки на переносице,  затылок, едва прикрытый светлыми волосами, и спину, обтянутую белой рубашкой. Авантюрин стоит повернув корпус на сорок пять градусов, Веритас видит чёрный галстук поверх рубашки, а ниже — одно лишь нижнее белье с открытым задом. Какой толк от такого белья, Веритас не понимает. Не понимает, но способен оценить — давление в штанах становится сильнее, приходится крепко сжать член и выдохнуть, вчитываясь в сообщение.  «Если бы я так пришёл к тебе на лекцию, профессор, что бы ты сделал?»       Как минимум — заставил надеть штаны. Как максимум — даже не заметил бы в аудитории. Посмотреть на Авантюрина так, прикрывая обнажённые ягодицы пальцем, и не зацепишься ни за что. Весь он вышколенный, ровный, без зацепов и крючков. Веритас готов признать, что увидь он Авантюрина на улице — прошёл бы мимо. Но его харизма исправляет всё это, впрыскивает краски и разбавляет те самые чернила каракатиц. Веритас не харизматичный. Он старый, скучный, занудный, совершенно никакой, как для себя, так и для окружающих. Прожитые годы научили не отрицать это, а смириться и принять.        «Ты никогда не будешь кому-то интересен, Веритас.»       «Ты опять пытаешься привлечь чьё-то внимание, Веритас?»       Но Авантюрин пишет ему сам. Даже ставит дурацкий смайлик с круглыми глазами и грустной улыбкой. Засыпая вчера вечером, Рацио думал, что Авантюрин забудет о нём, может — даже заблокирует. Ошибаться никогда не было так хорошо. Веритас не отвечает на вопрос, пишет в ответ заботливо-обеспокоенно. «Вы нормально питаетесь? Стоит включить в рацион больше углеводов и белков.»       Ответ приходит сразу же, будто Авантюрин только то и делал, что ждал его ответа.  «Я бы съел тебя. Представляю, какой ты сладкий, даже пальцы на ногах подгибаются. Понравилось фото?»       Веритас краснеет. Точно. Фото.  «Хорошо выстроенная композиция.» «Ты не ответил на первой вопрос.»       Что бы он сделал? Авантюрин ожидает от него какой-то замысловатой игры, но ему и правда нечего сказать. Но продолжить игру всё же хочется. Если таково его желание. «Вы бы предпочли в аудитории или на кафедре?»       Он едва ли не пускается в перечисление достоинств и недостатков двух предложенных мест, но останавливает себя. Лицо горит, член тоже горит и раздражающе трётся о ткань нижнего белья.  «Я бы трахнул тебя и там, и там. Зачем ограничиваться одним местом?»       Веритас прикрывает глаза и падает обратно на кровать. Рука тянет трусы вниз, а лубрикант смазывает пальцы. Он обхватывает член ладонью, а пальцы второй опускает к анальному отверстию и, не долго думая, проникает сначала одним, а после добавляет второй. Ему интересно, как ощущался бы пирсинг уздечки в нём, что бы шептал Авантюрин ему на ухо, пока методично выбивал из него стоны резкими толчками.        Он насаживается глубже на пальцы, ощущая, что их недостаточно. Пальцы скользят по уздечке, скользят к мошонке и обратно. Авантюрин однозначно шептал бы что-то до ужаса пошлое, а Веритас в ответ картинно возмущался бы этому, пока Авантюрин не заткнёт его пальцами или собственным членом. Звук уведомления отвлекает, но не сбивает.  «Покажи, что ты делаешь.»       Веритас не думает, когда открывает камеру и делает несколько фото — собственный вставший член на фоне стоящей возле кровати бутылки с водой кажется внушительным, а ещё видно, где находятся его указательный и средний пальцы. О безопасности обмена информацией в сети он тоже не думает, отправляя фото без блюра и без режима самоуничтожения. Прочитано сразу же. Ответ заставляет громко застонать и поражённо открыть рот, когда капли спермы долетают до его лица. «Хороший мальчик. Продолжай.»       Веритас позволяет себе громко засмеяться, ужаснуться собственной реакции и облизать губы, отмечая горечь собственного семени. 

***

      Авантюрин улыбается, смотря в телефон и усердно двигая бёдрами. Чужие руки ложатся на ягодицы, в миг вызывая ответную реакцию в виде небрежного хлопка по тыльной стороне ладони. Телефон откидывается в сторону, а Сугилит отнимает руки, признавая своё поражение. — Скажи что-то умное. — Авантюрин изворачивается, позволяя головке члена скользнуть глубже. — Поиграем в профессора и студента. — Э-э-э, рыбы могут дышать под водой? — Сугилит разводит руками, а Авантюрин останавливается, смотря на него с раздражением и каплей жалости. — Лучше помолчи. — Авантюрин накрывает его лицо подушкой, давит сверху и возобновляет фрикции. — И не дыши. И не думай. Отвлекаешь.       Сугилит всё же умудряется сжать его ягодицы до красных следов, но в предоргазменном состоянии он не замечает этого, насаживаясь на член снова и снова, позволяя головке то и дело попадать по простате. Перед самым финишем он отнимает подушку и протяжно стонет, кончая на чужое лицо. Белые капли спермы покрывают тёмную кожу Сугилита, красиво контрастируя на её фоне.        Авантюрин хлопает его по чистой щеке и встаёт, натягивая домашнюю футболку. Бумажная салфетка скользит по внутренней стороне бедра, стирая следы чужого присутствия в собственном теле. Давно его утро не начиналось так хорошо. Не потому, что Сугилит покорной собачкой прибежал едва взошло солнце, стоило только Авантюрину в общий чат написать, как ему скучно. Просто он обнаружил, что у Веритаса в мессенджере на аватарке был милейший чёрный кот в очках.       Авантюрин снова открывает диалог с ним, одной рукой подбирая нижнее бельё с пола и надевая его. Он останавливается в дверях, которые открывает настежь. Топаз уже не спит, Авантюрин — ещё не спит. Бессонница свалилась на его голову неожиданно, почти так же, как один девственник-профессор. С кухни ощущается запах подгоревших тостов и слышится довольное хрюканье Намби. Авантюрин оборачивается, смотря на развалившегося в его кровати Сугилита, вопросительно выгибая брови. — И чего разлёгся? Пиздуй. — Сугилит тут же подрывается, натягивает трусы и проскальзывает мимо Авантюрина в коридор. — Доброе утро, мисс Топаз. — он кивает и натягивает домашние штаны, с щенячьим взглядом смотря, как Топаз переворачивает кусочки бекона. — Намби насрал в твои тапки. Доброе утро и пока. — она картинно машет головой, подавая знак, чтобы Сугилит скрылся с её глаз.        Тот кидает вопрошающий взгляд на Авантюрина, но получат в ответ смиренный кивок. Топаз — хозяйка, Намби — святое, Авантюрин — наказан. Сугилит грустно опускает голову, смотря на свои тапки — явно осознаёт, что пойдёт до следующей многоэтажки, где он живёт, босым.  — Пока, мисс Топаз. — он хлопает дверью, и все трое коллективно вздыхают. — Ты вообще больной? Я знала, что у тебя вкус на гавно и палки, но серьезно? — Авантюрину нечего сказать, он гладит Намби по загривку и усаживается на стул.        В мессенджере — фото чужих пальцев, покрытых спермой. Авантюрин делает глоток кофе, вновь ощущая возбуждение, которое старается подавить. Топаз бы не поняла. Намби бы не оценил. Не семья, а сборище критиков и интриганов.  «Молодец, а теперь, пора на работу, профессор. Не перетрудись.»       Он бы мог написать, что обхватил бы каждую фалангу ртом, тщательно облизывая и посасывая костяшки. Мог бы пойти дальше и позвонить прямо сейчас, потому что этот новый контакт вне сайта сводит его с ума, заставляя невпопад улыбаться на вопросы Топаз. А ещё соглашаться на всякое дерьмо, которое в обычном состоянии, не затуманенном видом раскрасневшегося профессора с горбинкой на носу и то и дело слезающими на переносицу очками, он бы отклонил даже не думая.        Можно было бы назвать всё это новым увлечением, от которого дрожат колени. Авантюрину кажется, что он с ума сходит. 

***

      Солнечный свет раздражает. Слепит в зеркале заднего вида, мешает увидеть цвет светофора и проникает под ткань пальто, заставляя потеть. Сигарета перед входом в здание; осознание, что он забыл проверить работы студентов едва ли не впервые за время своей преподавательской деятельности; тяга написать заявление по собственному желанию.        Холодный ветер облизывает лодыжки, проходясь по обнаженной коже. До первой в его расписании пары остаётся полчаса — можно зайти за кофе и отправиться в змеиное логово, в буквальном и переносном смысле.        К Жуань Мэй он заходит с бумажным стаканом и желанием побыстрее уйти. В её кабинете прохладно, в террариумах включена подсветка и гудит кофемашина.  — Будешь кофе? — она не поворачивается к нему, перебирает тонну бумаг на своём столе.  — Нет, взял в кафетерии. Спасибо. — на ней свободные элегантные брюки и синий вязаный свитер, волосы завязаны в пучок и собраны карандашом. Она оборачивается и кивает. Веритас цепляется взглядом за пятно на её свитере в области груди. — У тебя пятно.       Он обводит пальцем собственную грудь и тактично покашливает. Жуань Мэй опускает взгляд вниз и безразлично машет рукой.  — Молоко. — Веритас не вовремя делает глоток и давится. В голове всплывает обнажённая Жуань Мэй с налившейся грудью. — Что? — спрашивает он, как только откашливается, и периферийным зрением поглядывает на свернувшихся в клубок змей. — Неудачно открыла пачку с утра. — она пожимает плечами, но одного такого совпадения хватает, чтобы осесть на стул и пальцами скользить по ткани.       Он возводит взгляд к потолку, пытаясь осознать своё место в пространстве и его реальность в целом. Речь Жуань Мэй слышится тише, чем должна быть, а её фигура и тонкий стан виднеется сквозь полупрозрачную дымку. Веритас сосредотачивается на собственном дыхании, вновь пытается ощутить текстуру обивки стула, горечь кофе на языке, который впоследствии прикусывает, а из-за этого пропускает момент, как Жуань Мэй подходит к нему, кладя ладонь на лоб.        Холод чужой кожи, будто она и сама уподобилась своим любимцам, отрезвляет, выдёргивает из роли наблюдателя за объемным трёхмерным пространством вокруг него. Веритас прикрывает глаза, тяжело вздыхая, жмётся к чужой ладони и опускает руки. Жуань Мэй спускает ладонь на его щеку, добавляет вторую и обхватывает полностью его лицо. Большие пальцы проходятся по мешкам под глазами, по носогубным складкам и останавливаются на подбородке, вынуждая открыть глаза и поднять голову. Веритас прекрасно знает, что выглядит жалко и смотрит как щенок, но поделать с собой ничего не может. Да и ладони у Жуань Мэй мягче любого шёлка.  — Не трудись так много. Нужно уметь отдыхать. — ему отчего-то становится смешно от мысли, что она думает, будто он всю ночь просидел за программой к конференции, а не мастурбировал перед камерой, после чего пытался не вести себя как девушка в пубертате, сжимая подушку и улыбаясь в телефон. — Обещай мне, что будешь отдыхать, Веритас. Будь хорошим мальчиком. — Да, хорошо. Обещаю. — он кивает, внутренне холодея из-за «хорошего мальчика», вылетевшего из её уст.        Телефон в кармане обжигает бедро. Губы обжигает тоже, когда Жуань Мэй быстрым движением льнёт к нему с сухим поцелуем. Ступор. Замедляется дыхание и остальные жизненные процессы. Четыре камеры сердца внезапно заявляют, что приостановили работу. Обезьянка в голове снова бьёт в тарелки. Ощущение чего-то неправильного больно ударяет по груди, становится как-то холодно и неприятно. Отсутствие какой-либо позитивной реакции на внезапный поцелуй вынуждает затаить дыхание и представить, а как бы ощущались губы Авантюрина. — Извини? — он отстраняется, она же хмурит брови и убирает руки.  — Это ты извини. — Жуань Мэй отходит обратно к столу с кофемашиной, гремя чашками. Он видит, как она ведёт плечами, слышит тихий вздох. — Как я и говорила, моя знакомая может встретиться с тобой, чтобы обсудить твой проект и подсказать, если есть необходимость.  — Скинешь сообщением контакты? — он прячет горящий рот за большим глотком кофе, пытаясь не смотреть на неё.  — Да, конечно. Можешь идти. — последняя фраза развязывает руки и ноги, Веритас быстрым шагом преодолевает расстояние до двери и громко ею хлопает.        Он застывает прямо в коридоре, впиваясь взглядом в собственные руки. Если бы ему выпал шанс поцеловать кого-то, кто ему нравится, он бы сперва спросил разрешения. 

***

— В ряде случаев время жизни ядра в возбуждённом состоянии может значительно превышать обычно наблюдаемые времена. Для таких метастабильных возбуждённых состояний ядра оно может доходить до многих лет. — читать лекцию в этот раз получается лишь монотонно, да и не то чтобы студенты его слушали.  «А как тебе вот это?»       Веритас вглядывается в коричневую замшу. Три ремешка затянуты чуть ниже груди, шорты едва ли прикрывают задницу. Авантюрин сидит перед зеркалом в пол, раздвинув ноги. Господи, помоги.  «Тут ещё шляпа. Типа ковбойский образ.» — В зависимости от свойств уровней энергии ядер и разности энергий между уровнями, величина времени жизни ядра в метастабильном состоянии может изменяться в очень широких пределах. — он бросает взгляд на фотографию, после — на свой вставший член, что уже как полчаса неудобно трётся о ткань брюк. «Прошлый был лучше.»       Прошлый — это чёрные атласные шорты в сочетании с красной рубашкой в викторианском стиле и такими же красными чулками. Веритас солжёт, если скажет, что не конкретно этот образ заставил кровь прилить к члену.  «Ладно, как скажешь. Ты придёшь на стрим?»       Рацио закусывает губу и блокирует телефон. Ему не хочется. Авантюрин на своей вульгарной работе ассоциируется теперь только с вчерашним случаем. Авантюрин вне стрима, мягкий, с искренним смехом, поддерживающий и направляющий, вытесняет златой образ. А ещё есть иррациональная ревность, которую унять никак не получается, как бы он не пытался.  «У меня дела, не смогу.» — Таким образом, в кристалле энергия отдачи ядер преобразуется в энергию колебаний кристаллической решётки. Можете быть свободны, а также советую выполнить тесты, которые я вам отправил. Это пригодится вам на итоговом экзамене, от которого будет зависеть ваше дальнейшее нахождение здесь. — мысленно Веритас надеется, что экзамен у них принимать будет кто-то другой, в то время как он будет ходить по длинным коридорам космического агентства. «Тогда могу позвонить тебе после.»       Веритас не встаёт со своего места, когда аудитория оказывается пустой, отсчитывая минуты до момента, как член перестанет быть видно под чёрной тканью. «Как хочешь.»       Как хочешь, как скажешь, как посмотришь, как прикажешь, как вставьте-слово, как просто-вставь[те].

***

      Веритас не идёт домой после работы — со знакомой Жуань Мэй он списывается прямо в машине и получает приглашение встретиться в кофейне у её дома. Выбора нет, ему и так хотят помочь, считай, безвозмездно. Полчаса езды до другого конца города, парковка, за которую приходится платить. Несмотря на обильную застройку десятками муравейников, здесь относительно спокойно.        Колокольчик над дверью кофейни раздражающе звенит, когда он входит в помещение. Миловидная женщина со строгим лицом машет ему, и он тут же спешит к столу перед панорамным окном, садясь на мягкий стул. — Веритас, да? Я Полька, приятно познакомиться. — она протягивает ему руку, которую он пожимает. Ладонь у неё скрыта изящными чёрными перчатками.  — Взаимно. Жуань Мэй сказала, что вы могли бы направить меня в подготовке к конференции. — он поправляет очки, пытаясь придать себе серьёзный вид. — Прошу меня извинить, но мне бы хотелось узнать о вашей роли во всём этом. — Я главный специалист отдела дистанционного зондирования Земли Департамента космической политики и развития. Какую ты выбрал тему? — она закидывает ногу на ногу, откидываясь на спинку кресла.  — Использование энергии событий приливного разрушения и влияние этого на исследование чёрных дыр. — Полька кивает и отводит взгляд в сторону, явно задумываясь на несколько секунд.  — Показывай, что у тебя есть. Можешь пока взять кофе: думаю, мы здесь надолго, это не совсем мой профиль, но это достаточно ново и интересно, поэтому я хочу тебе помочь. — Веритас без лишних слов включает ноутбук, открывая документ с намеченным планом будущего доклада и несколькими страницами вступления.        Полька улыбается и кивает, когда он ставит ноутбук перед ней, и вглядывается в экран, забывая про Веритаса. Он решает поступить так, как она посоветовала. Возле стойки бариста несколько человек, среди которых стоять совсем не хочется. Впоследствии и быть там совсем не хочется. Можно было бы оставить ноутбук Польке и сбежать.        Сначала Веритас видит его профиль. Вздёрнутый кверху нос, мягкую линию подбородка и спадающую на глаза чёлку. Он среди людей выглядит потерянно, пытаясь дозваться бариста, который не обращает на него никакого внимания. Он хмурится, дёргает поводок и просит Намби не крутиться, иначе он не поделится с свиньёй своим буррито.        Авантюрин в солнечный день, едва ли заметный в чёрных спортивных штанах и такой же толстовке, вовсе не блестит на солнце. Кольцевая лампа и переливающаяся разными цветами лента для него более привычны, чем солнечный свет.        Веритасу хочется вздохнуть, но кислород вдруг куда-то девается из атмосферы, оставляя его задыхаться углекислым газом. Он панически оборачивается на Польку, а после вглядывается в покрытый светлыми прядями в затылок, совершенно не представляя, что ему делать.        Неожиданная встреча выбивает почву из-под ног. Подойти? Слишком странно. Сбежать? Могло бы привлечь внимание.        Иногда лучше ничего не делать, по крайней мере сейчас. Веритас внушает самому себе, что это его никак не заботит. Что он просто так быстрым шагом преодолевает расстояние до туалета, в котором панически поворачивает замок и несколько минут умывается холодной водой, пока лицо не становится красным, а дышать становится хоть немного легче.        Он отсчитывает минуты, облокотившись на дверь. Ногти привычным движением впиваются в ладони, помогая успокоиться. Вовсе не это он планировал на сегодняшний день. Вовсе не так он хотел… Веритас несильно бьётся головой о деревянную поверхность двери, а потом ещё пару раз — для надёжности.        В основном зале уже никого нет, дверь на улицу закрывается как раз тогда, когда Веритас подходит к стойке, нервно наблюдая за удаляющимся Авантюрином. Он перепрыгивает через лужи, профессионально удерживая поводок и стакан с кофе. Он едва ли доходит макушкой Веритасу до плеча. Его внутреннее «я» вопит от ужаса и страха: едва ли связь с вебкам-моделью пошла бы на пользу его репутации, а когда эта самая вебкам-модель живёт в сорока минутах езды от тебя — тем более.        Полька вчитывается в начало доклада, когда он возвращается обратно с чашкой кофе. Полька даже не в курсе, что в кофейне возле её дома только что произошла одна маленькая ядерная катастрофа. 

***

      Авантюрин звонит ему после десяти, когда Веритас уже успевает влить в себя несколько кружек кофе с коньяком. Коньяка там было больше. Авантюрин, румяный и сияющий после душа, улыбается ему, когда приказывает вновь снимать штаны и закинуть ноги вверх. Алкоголь в нём томно шепчет, вынуждая забыть о неожиданной встрече и отдаться этому короткому мгновению.