Наследие

Ее мир под воздействием соли Высох, словно гербарий. Она называла морем Того, кто был океаном.

(С) Ульяна Мамушкина — Она

5 января 1972.       Ранним утром холодные лучи январского солнца пробивались сквозь витражное окно спальни Астарии. Она сидела у черного туалетного столика, что находился у входа в ванную, напротив кровати. Распутывая буйные кудри после душа, Асти пришла к неутешительному выводу.       — Он нам соврал, — вздохнула протяжно.       Марволо громко фыркнул. Старший брат забрался в ее постель и развалился в форме звезды. Даже разрешения не спросил!       — Я говорил это еще до Рождества. Но ты вечно: «Папа самый лучший, папа самый хороший, папа нас любит». Надеюсь, пережитый опыт убедил тебя в обратном.       Гневно бросив гребень на столик, она обернулась и одарила брата тяжелым взглядом.       — Да, моментами он и правда чересчур резок. И я еще не простила его, но… — Астария прервала свой монолог, дабы собраться с мыслями, — когда я лежала в коме, я видела очень странный сон: Салазар Слизерин показал мне значимые моменты из моей жизни. И папа… Мы часто не замечали его… Любовь.       Марволо резко приподнялся на кровати и досадно застонал.       — Астария! Какая еще любовь? Да, он заботился о нас, как следует, отдавал себя без остатка нашей семье, но так и поступают отцы — это его прямая обязанность, как мужчины. Он знал, на что шел, когда все-таки помирился с мамой, но потом предал нас всех, решив вернуться к прежней деятельности. И сколько, позволь спросить, мы будем из раза в раз мусолить это? Сколько еще ты будешь слепо верить в него?              Астария слушала внимательно, и если бы раньше она вскочила и начала кричать, что Марви неправ, то теперь она всецело принимала и понимала слова брата.       — Ты, безусловно, прав, — снова вздохнула она. — Я разделяю твое мнение, но есть моменты и весьма спорные во всей этой истории… Ну, я про потенциальную третью магическую. Помнишь, когда мы были у него в больнице, что он нам сказал сделать?       Брат выгнул бровь и покачал головой.       — Найти его крестраж и познакомить родителей?       — Нет, другое.       — Что он умирает?       — Мерлин, Марви, ты же, типа, гений!       — Да, драккл тебя дери, Асти, просто скажи уже! — возмутился Марволо.       Только Астария раскрыла рот, дабы рассказать о своих предположениях, как вдруг дверь заскрипела, и в комнату вползла Нагини. Шеса, что покоилась у нее на коленях, недовольно зашипела. Странно, Асти думала, что змеи подружились.       Питон проигнорировал выказанное коброй неуважение и залез к Марволо на кровать.       — Змеенышшшш, крысссы в подвале кончилисссь. Эта противная мелкая змея всссе сссъела, — жаловалась Нагини, придавая своему шипению жалобный тон. — Я голодна. Можно мне сссъесть эльфффа?       Марви нежно погладил питона по голове, а Асти пыталась сдержать смех.       — Ты толссстая, Нагини. Какой еще больше крыссс? — негодовала Шеса. — Радуйссся, что я тебя ссспасссла от ожирения.       Питон яростно зашипел.       — Ты просссто другой породы! Конечно, ты меньшшше, чем я, мелкая твффарь!       Беспрецедентный случай в магозоологии: змеи ругаются на парселтанге. Будь здесь Ньют Саламандер, его бы расщепило от счастья, увидь он столь уникальную ссору.        — Я не разрешаю тебе есть домашних эльфов, — укоризненно сказал Марволо. — Мы сегодня же распорядимся, чтобы вас дополнительно покормили, — заверил он фамильяров, — а сейчас помолчите. Дайте нам закончить разговор.       Только змеи утихомирились, как вдруг раздался громкий стук со стороны окна. Черный статный филин пытался пробить стекло, не иначе. Марволо взмахом палочки открыл засов.       Птица влетела в спальню и села на спинку кресла, что стояло у выхода на балкон. Это было ее фатальной ошибкой, ибо Нагини и Шеса мгновенно встрепенулись и атаковали пернатого.       Близнецы ошарашено наблюдали, как их домашние питомцы покромсали филина на куски буквально за минуту. Змеи с упоением поглощали птицу. Картина, признаться, шокирующая. Не то чтобы Марволо и Астария не ведали биологии, но лицезрели естественный отбор впервые.       Благо, письмо осталось целым.       Подняв конверт с пола, Асти обратила внимание на сургучную печать: герб дома Шатобриан-Рене. Легкая улыбка тронула ее губы.       — От кого это? — хрипло спросил Марви, очищая палочкой ковер от остатков змеиного завтрака.       Асти вскрыла письмо, пробежалась глазами и широко улыбнулась.       — Я ночью отправляла сову Александру с просьбой встретиться. Он согласен, — радостно ответила Астария.       Теперь осталось дело за малым: уговорить француза разорвать помолвку, но так, чтобы папа сохранил альянс с континентальной Европой.       — И ты правда хочешь пойти?       — Угу, — кивнула она.       — Свидание с будущим мужем? Милота, — хихикнул брат, — ты себя, кстати, нормально чувствуешь? Вдруг тебе станет плохо…       — Марви, — протянула Асти, цокнув. — Зелье, смешанное с кровью мамы подействовало отлично. Прекрати нудеть.       Астария подошла к рюкзаку из драконьей кожи и призвала свое лучшее платье. Но кроме одежды ей в руку юркнул запечатанный конверт — тот, что подарил отец на шестнадцатилетие.       — Точно, Марви! Папа сказал обязательно взять в прошлое подарки, который он прислал нам на последний день рождения, — залепетала Астария, пытаясь вскрыть письмо, но снова безуспешно. — Что тебе прислал отец? Какой-то пузырек…       Марволо нахмурился, задумавшись, и кивнул.       — Это вода из реки Лета, ценный ингредиент, который используется в обширном списке зелий. В материалах, которые нам передал папа, об этом ничего нет.       — Получается, он подарил нам воду из реки Лета и письмо, которое не открывается, — насупившись, вслух размышляла Асти. — Значит, нам нужно найти способ вскрыть конверт. Чую, там есть ответы.       — Дай мне его.       Марволо поднялся с кровати, а Астария отлевитировала послание отца брату. Тот взял предмет в руки и присел в кресло, погрузившись в раздумья. Он крутил письмо по всякому, дабы понять, как вскрыть его, но, судя по всему, безуспешно.       — Оно заколдовано. Тебе нужно произнести слово или словосочетание, что-то вроде пароля.       — Он подарил мне письмо с паролем? Но он не говорил мне никакого пароля, — негодовала Асти. — Ведет себя как какой-то Дамблдор, драккл его дери.       — Ты в итоге помнишь, что он тебе сказал, когда мы покидали Святой Мунго? — осведомился Марволо.       — «Оно откроется в нужный момент, когда ты разгадаешь пароль. Стоит лишь понять»… Но что понять? Непонятно! — всплеснула руками Асти и принялась расхаживать по комнате из стороны в сторону.       Марволо все еще сосредоточенно изучал пергамент. Громко выдохнув, он спросил:       — Как он тебя называл?       — Что? А… Клубничка?       Он еще раз дернул за сургучную печать, но та не поддалась.       — Нет, что-то другое.       — Гермиона?       — Неа.       — Марволо?       — Нет…       Близнецы перебирали слова на итальянском, английском и парселтанге, но тщетно — печать не поддавалась. Одним словом, бесполезное занятие.       В конце концов, Астария застонала от досады и плюхнулась на кровать.              — Ничего не понимаю. Для чего он нас отправил в прошлое? Знал ли он обо всем или правда подзабыл? И если… Если крестража нет, — сглотнув, она перешла на шепот: — он умрет?       Гнетущая тишина повисла тяжестью. Казалось, будто балконная дверь отворилась, и холод проник в комнату, сковывая тело.       — Я не знаю. Не знаю, Асти, — ледяным тоном ответил Марволо и, откинувшись в кресле, снова прикрыл глаза.       Прошло пару мгновений, как вдруг брат резко встрепенулся.       — Книги! Я же забрал книги из Тайной Комнаты.       Он вскочил на ноги и стремительно направился к выходу. Резко остановившись, Марволо обернулся и обратился к сестре:       — Отпросись у родителей, не выходи из дома без их ведома, пусть женишок за тобой приглядывает. Хоть я и уверен, что он защитит тебя, я ему не доверяю. Будь осторожна, и… — он кинул взгляд на двух свернувшихся клубочком змей, напомнил: — купи кроликов нашим домашним питомцам.       — Кроликов? Мерлин, ты жесток! — картинно возмутилась Астария, хихикнув. — Ладно. А ты куда?       — Подготовлю все книги и вечером устроим, как говорят магглы, мозговой шторм.              Улыбнувшись, он покинул комнату. Интересно, как он пробрался в библиотеку Слизерина, если василиск еще жив в этом времени?       Но, несмотря на уйму вопросов и недопониманий, в груди у Асти зажегся огонек надежды, и она тихо прошептала:       — Мы обязательно спасем тебя, пап.       Обида на отца гасла, уступая место тоске.

***

      В другой части дома двое людей пребывали в более приподнятом настроении.       — Том, подожди. Нам стоит хотя бы поговорить, — пыталась прервать его ласки Гермиона, чувствуя, как поцелуи становились настойчивее и спускались ниже.       Он зафиксировал её запястье магическими путами над головой, а сам вновь припал к губам. Стон сорвался с её уст, ибо каждое касание ощущалось на коже нежностью.       Вчера поздним вечером она позволила себе забыться лишь на миг, но по итогу всю ночь они провели вместе.       Она не верила. Не верила, что Том и Волдеморт — это один и тот же человек. Имелась колоссальная разница между жестоким убийцей и чутким мужчиной, который доводил ее до оргазма не единожды. Им многое стоило обсудить, потому что Гермиону терзало его спокойствие, но она не начинала разговор, откладывая неизбежное на потом.       Грейнджер забылась, погруженная в этот греховный омут, пробуя запретный плод на вкус. Кричащее внутри «нельзя» было закинуто на задворки сознания, оставляя место блажи.       Поцелуи становились крепче. Том прикасался губами к груди, облизывая ее сосок, далее переместил уста к животу и стал спускать к ее лону. Прикусив внутреннюю сторону бедра, он потянул за кромку белья, стянув его, и Гермиона резко напрягалась.       — Что ты собрался делать? — с хрипотцой в голосе удивилась она.       — А на что это похоже? Хочу доставить удовольствие своей будущей жене, — совершенно невозмутимо ответил Том.       И вновь образ картинного злодея рушился на глазах, ибо кто бы мог представить, что Волдеморт возжелает делать куннилингус. В ее мировоззрении это было невозможным.       Признаться, ей вообще никогда не делали куннилингус.       — Не нужно. Я не люблю это, — она смущалась. И очень сильно.       Том вновь поцеловал ее бедро и, приподняв голову, ухмыльнулся. Невольно Гермиона для себя отметила, что сейчас он был такой полусонный, растрепанный и жутко милый.       «Волдеморт и милый?! Совсем с ума сошла», — мысленно отругала себя Гермиона.       — Ты смущаешься, — не вопрос, утверждение. — Неужели твой парень не делал подобного?       Грейнджер нарочито громко фыркнула.       — Правда хочешь сейчас поговорить о Роне? Ничего, что я связанная и голая, а твоя голова между моих ног?       Том рассмеялся. Искренне и беззлобно.       — Верно. Лучше заняться делом…       — Нет! — воспротивилась Гермиона, краснея.       Да, она смущалась. Неистово. У нее был всего один половой партнер, и их секс не отличался разнообразием. Рон не раз убеждал ее, что оральные ласки абсолютно аморальны. И подсознательно она боялась перейти эту черту.       — Гермиона, мы взрослые люди, и мы занимались сексом трижды за ночь. Такое поведение наталкивает меня на мысли, что твой нынешний парень насильно загнал тебя в какие-то рамки. Я бы не посмел сделать то, что тебе не по нраву.       «Да что ты говоришь!» — хотелось ей съязвить, но она лишь поджала губы.       Сказать честно, Гермиона опешила от сексуального просвещения, устроенного Волдемортом. Не поймите ее превратно, она не считала Тома несведущим в столь щепетильном вопросе, но он был, как ей казалось, мужчиной старой закалки, и посему подобные речи ее изумляли.       — Или опять твоя ханжеская натура сказывается? — лукаво подстегнул ее Том.       — Нет, просто удивлена, что ты настолько сексуально раскрепощен, — буркнула она.       — Я много путешествовал и повидал разное. Это же просто плотские утехи и ничего более.       Почему-то, совершенно неожиданно, последние слова неприятно кольнули, и возбуждение частично улетучилось.       — Я хочу в душ, — холодно заявила Гермиона.       Том закатил глаза и взмахом ладони освободил ее руки.       — Пойдем вместе.       Только она хотела возразить, как Том поднял ее на руки и перекинул через плечо. С каждой минутой сопротивляться ему становилось морально сложнее.       — И даже не думай, что я не совершу задуманное.       Гермиона сглотнула, не то от страха, не то от предвкушения. Признаться, она с трудом осознавала происходящее.       Путь был близким. Том бережно опустил Гермиону в ванну и взмахом руки открыл кран.       — Скажи, если будет горячо, хорошо? — попросил он, одарив ее теплым взглядом.       «Да что, ради Мерлина, происходит?! Ты же Волдеморт!» — кричали внутри остатки здравомыслия.       — И что? По-твоему я, будучи Волдемортом, не могу быть джентльменом? В конце концов, ты моя будущая жена.       Гермиона мгновенно нахмурилась.       — Не лезь ко мне в голову! И ради Годрика, хватит меня так называть.       — Прошу, не упоминай этого рыжего в моем доме, — скривился Том и лукаво добавил: — И я не лез, ты просто слишком громко думаешь.       Весь его вид выражал неприкрытое самодовольство. Он явно потешался над смущенной Гермионой.       Ванная гостевой спальни, где она остановилась, была в темных тонах, как и все в этом мрачном поместье. На стенах висели позолоченные канделябры, имелось одно окно, что выходило на балкон, огромное зеркало, внизу которого расположилась черная мраморная раковина, а посередине комнаты стояла белая ванна на позолоченных ножках.       Как только Том забрался в нее, он тут же притянул Гермиону к себе.       — Повернись ко мне спиной, — послышался горячий шепот у самого уха, и невольная дрожь пробежала по ее телу.       Гермиона выполнила его просьбу и почти упала в сильные мужские руки. Горячая вода приносила неимоверное удовольствие вкупе с требовательным прикосновением Тома.       За одну ночь Гермиона постигла в сексе больше, чем за последние пять лет. И отрицать очевидное глупо — всё произошедшее между ними ей понравилось, хоть и сбивало с толку.       Но подумает она об этом после, а пока…       — О, Мерлин! — застонала Гермиона, ощутив, как в нее проникли два пальца.       — Меня зовут Том, можно милорд, но никак не Мерлин, — ухмыльнулся он и, обняв еще крепче, стал целовать ее шею. Чувственно, пламенно, страстно.       Каждое движение пальцев разливало приятную истому по телу, разжигая неистовое желание внизу.       Том усилил давление на клитор, а другой рукой обхватил ее правую грудь. Гермиона выгнулась дугой, громко застонав.       — Как мне нравится видеть тебя такой покорной, такой податливой в моих руках, — прошептал он ей на ухо, прикусив мочку.       — Ах, Том…       Возбуждение Гермионы достигло пика, и та, застонав, не сдерживаясь, стала сама насаживаться на пальцы.       Еще бы пару ритмичных движений, и она бы кончила, но Том, почувствовав, как ее вагина стала сжиматься, вытащил пальцы. Гермиона недовольно захныкала.       — Сядь на бортик ванны и раздвинь ноги, — хрипло приказал он.       Наплевав на былой стыд, она выполнила просьбу. Признаться, видеть этого конкретного мужчину между своих ног было странно и приятно одновременно.       Том нежно проложил дорожку из поцелуев от внутренней стороны бедра к влагалищу. Каждое прикосновение его губ разжигало пламя. Чертовски сильное пламя.       Только ощутив его язык на своей вагине, Гермиона вновь громко застонала.       — Блять, это что-то нереальное, — хрипло произнесла она, наблюдая, как Темный Лорд вылизывает ее без тени смущения.       Мягко посасывая клитор, он добавил два пальца, и по ее телу прошлась волна наслаждения.       — Том, я… — договорить не удалось, ибо она почти билась в экстазе от ощущений.       — Кончи для меня, солнце мое.       Оргазм был так близок, что буквально хватило бы пару движений языком, как вдруг…       — МААААМ! Мам, ты тут? — послышался голос Астарии. Она, видимо, вошла в комнату. — Да, блин! Где все-то?! Папы нет, мамы тоже…       Возбуждение как рукой сняло. Гермиона и Том красноречиво переглянулись, затаив дыхание, и спешно стали выбираться из ванны.       — Наложи пока заглушающее, — прошептала Гермиона, мечась из стороны в стороны сама не ведая зачем.       Том глубоко и недовольно вздохнул, но выполнил ее просьбу.       В груди у нее разрасталась паника: быть застуканной во время столь пикантного момента собственным ребенком? Стыд-то какой!       — Прячься! — приказала она ему. Он смерил ее скептическим взглядом.       — Прятаться? — уточнил Том недоуменно.       — Да! — вновь зашипела Гермиона. Поняв, что затаиться негде, она кинула взгляд на окно и коротко скомандовала: — лезь на балкон!       — Мам, ты в ванной? — снова раздалось снаружи, и Асти постучалась.       Что ж, в этот самый момент Гермиона поняла, почему оттягивала с рождением детей.       — Сними заглушающее и лезь и на балкон! Живо! — снова обратилась она к Тому.       — Наложи чары, сними чары! А теперь еще в мороз на балкон лезть?! Ты с ума сошла, Гермиона?! — возмущался он, метая кинжалы взглядом.       Злость подступала к горлу, и хотелось кричать ему в лицо, что они вообще-то находятся в патовой ситуации, и нет времени спорить.       — Том, ради Мерлина, ты волшебник или кто? Накинь полотенце и постой одну минуту, я тебя прошу, — с деланным спокойствием попросила Гермиона. — Представь, какую травму получит наша дочь, застав родителей во время… секса?!       Том смерил ее долгим прищуренным взглядом, что полнился несказанным «ты за это ответишь», и неохотно кивнул. Взмахнув ладонью, он снял полог тишины и направился к окну.       — Поверить не могу, что я прячусь в собственном доме от собственных детей, как какой-то герой третьесортного романа, — прошипел он гневно. Благо в ванной висел халат, и Том смог прикрыться.       — Давай быстрее, — бросила ему Гермиона и, повернувшись к двери, елейно протянула: — Асти, я здесь, просто принимала душ. Дай мне пару минут, пожалуйста, я выйду.       Обернувшись, она выдохнула — Том скрылся на балконе. Скажи кому, что она выгнала полуголого Волдеморта на мороз — не поверят.       Накинув полотенце, Гермиона вышла из ванной и увидела Астарию в красивом темно-зеленом корсетном платье в пол. Ее локоны были собраны в пучок на затылке. И что же нам сулит столь интересное преображение?       Грейнджер, натянув улыбку, елейно начала:       — Прости, я не слышала, принимала душ.       Астария кивнула и, прочистив горло, тихо произнесла:       — Отпустишь меня в косой переулок встретиться с Александром?       Весьма неожиданно, ибо только вчера Астария бушевала и наотрез отказывалась иметь дело с этим парнем.       Гермиона наградила дочь долгим скептическим взглядом.       — Я не уверена, что это хорошая идея. Ты только пришла в себя. Вдруг кому-то снова взбредет в голову напасть на тебя, — воспротивилась она, незаметно взглянув на балконную дверь.       Что ж будем надеяться, что Темный Лорд не подхватит грипп.       — Мам, у него же есть охрана. Да и вряд ли Александр будет мне вредить. Мне очень-очень нужно отменить дракклову помолвку без потерь для отца.       Гермиона почувствовала, что полотенце вот-вот спадет и сильнее его схватила.       — Я не хочу, чтобы ты рисковала собой из-за Тома. Пусть сам разгребает свои проблемы. Не знаю, что он ему пообещал, но ты не разменная монета, Астария. Я с ним еще поговорю.       Удивленно взглянув, Асти уточнила:       — А чем вы вчера занимались два часа в библиотеке, что до сих пор не поговорили?       Щеки неистово запылали. И правда, как можно было за целую ночь ни разу не обсудить все происходящее?       — Я была занята поиском кое-какой книги. Том мне помогал, — сухо оправдалась Гермиона. — Так, не меняйте тему, юная леди. Как долго ты собираешься гулять с Александром? Может, послать с тобой кого-то из людей отца?       Только спустя мгновение она осознала, что правда готова доверить безопасность дочери Пожирателям Смерти. Мир точно сошел с ума, и Гермиона в первых рядах умалишенных, ибо все происходящее не иначе как сюрреализм.       — Только не они! — воскликнула Асти. — Мам, — она схватила Гермиону за руку и начала хныкать: — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста. Мне нужно всего пару часов. Плюс змеи сожрали филина Александра, стоит принести извинения…       — Что они, ради Мерлина, сделали?       — Съели сову, — пожала плечами Астария, — так бывает в дикой природе.       — Я не уверена, что смогу привыкнуть к этому, — вздохнула Гермиона.       Асти громко прыснула и, сделав щенячий взгляд, протянула:       — Ну что, отпускаешь? Я бы спросила папу, но не могу его найти. Ты его случайно не видела?       — Нет! — слишком громко и резко ответила Гермиона и, вернув своему тону спокойствие, продолжила: — Не видела. Понятия не имею, где он может быть.       — Понятно. Тогда я пойду?       Гермиона прищурилась, помедлив с ответом, но все же кивнула.       — Только присылай мне патронус каждый час. Нет, каждые полчаса.       Астария расплылась в улыбке и заключила Гермиону в объятия.       — Спасибо. Я тебя так люблю. И, — она отстранилась и взглянула ей в глаза, — прости меня за порой грубые и резкие слова. Ты была права так часто, а я вела себя так глупо, словно идиотка. Ты, в смысле, ты из будущего, я имею в виду, но ее здесь нет, поэтому я прошу прощения у тебя.       Столь пламенная и искренняя речь растрогала Гермиону, и она снова обняла Асти.       — Всё в порядке. Я, сказать честно, понятия не имею, как быть мамой двух шестнадцатилетних подростков, так что ты тоже меня прости. И я уверена, что Гермиона из будущего ни капли на тебя не злится.       Улыбнувшись, Астария направилась к выходу из спальни. Уже у двери она приглушенно оповестила: — Я случайно проболталась, что тебя пытала Беллатрикс, но не сообщала детали…       — Астария Меропа Риддл, ну ради всего святого!       Но девчонка уже скрылась за дверью и куда-то быстро бежала, громко смеясь.       Подкинули же ей забот. Теперь придется выдумать еще одну легенду для замерзшего Темного Лорда.

***

      Беспалочковые согревающие чары еле сохраняли тепло и больше злили своей бесполезностью. Но это было ничто по сравнению с клокочущей яростью: его, самого могущественного волшебника, выгнали на мороз, дабы избежать неприятного казуса.       Каждый день Том предполагал, что максимум неприятностей от новоиспеченной семьи уже доставлен, но каждый раз им удавалось снова его удивить. Признаться, сегодня унижение достигло апогея.       Он решил плюнуть на просьбу-приказ Гермионы и вернуться обратно. В конце концов, они взрослые люди и подобные игры в прятки просто смехотворны.       Том запрокинул голову и, прикрыв глаза, протяжно выдохнул, пытаясь вернуть спокойствие. Закончив секундную медитацию, он столкнулся с парой темно-медовых глаз, что ошарашено на него смотрели с балкона верхнего этажа.       Марволо.       Ни один мускул не дрогнул на лице Тома, хотя внутри неприятно засвербело из-за ошеломленного взгляда мальчишки. Тому казалось, что его будто поймали, как школьника, за каким-то непотребством. Собравшись с мыслями, он решил дать объяснение, но Марволо резко воскликнул, нарочито скривившись, тем самым прервав его:       — Нет! Ничего не говори. Даже знать не хочу, что ты делаешь полуголый на мамином балконе! Вот честно, моя психика этого не выдержит, — вытаращив глаза, проговорил Марви. — Пожалуй, мы сделаем вид, что друг друга не видели.       Одарив Тома еще одним противоречивым взглядом, Марволо спешно покинул террасу, пробурчав что-то вроде: «Теперь мне нужен мощный Обливиэйт и помощь маггловского психолога. Мерлин, помоги!»       Терпению Тома пришел конец, и он буквально ворвался в спальню Гермионы.       — Это самая постыдная вещь, которую я делал в своей жизни. Клянусь Салазаром, я больше не поведусь на твои игры, — прошипел он, присаживаясь в кресло.       Том плотно сжал челюсти, пытаясь вернуть самообладание, а Гермиона лишь рассмеялась. Какая наглость: он, значится, мерз там, а она хохочет.       Том стремительно поднялся на ноги и, преодолев расстояние между ними, схватил Гермиону и снова перекинул через плечо.       — Эй, мистер Риддл, сейчас же поставьте меня на пол! —произнесла Грейнджер с толикой ехидства.       Шлепнув ее по голой попе, он вкрадчиво ответил:       — Нет, тебе давно пора преподать урок.       Он всеми силами хотел на нее злиться, высказать все недовольство, но что-то вечно служило неким стопом его порыву.       Бросив Гермиону на кровать, Том сразу же навис сверху, приподнявшись. Ее полотенце сползло где-то по пути, и он вновь лицезрел нагое желанное тело перед собой. Красивое, но с малыми изъянами, легкой, почти незаметной россыпью веснушек, шрамами…       Гермиона Грейнджер была настоящей.       Только он решил коснуться ее губ, но его тут же оттолкнули. Отстранившись, Том смерил ее недоуменным взглядом.       — Нам следует поговорить. Это важно, — серьезный тоном заявила Гермиона. — Нужно расставить все точки над i. Скажу честно, меня смущает твое спокойствие.       «И правильно, милая, ведь я не успокоился. Я узнаю правду проверенным годами способом», — пронеслось у Тома в голове.       Перекатившись через нее, он лег рядом и повернулся к ней.       — Ну, — подперев рукой голову, начал Том, — вещай.       Реакция Гермионы была столь красноречива, что и без легилименции стало предельно ясно — она собиралась лгать. Ему захотелось воплотить свой план по выуживанию правды прямо сейчас, невзирая на последствия поступка, ибо как она посмела счесть его за дурака.       — Беллатрикс меня пытала, потому что я магглорожденная, — приглушено сказала Гермиона, сглатывая.       Ложь. Ненависть Лестрейндж к грязнокровкам настолько велика, что одним шрамом она бы не отделалась. Видимо, Беллатрикс нуждалась в информации, поэтому ее не убила.       — Меня отправили в прошлое, чтобы найти утерянный Отделом Тайн артефакт. Он… весьма опасен и его следует уничтожить.       Еще одна порция вранья.       Маленькая лживая ведьма сочла его за простофилю, думая, что он поверит в этот хорошо отрепетированный спектакль? Том Риддл, будучи мальчиком из приюта, не достиг такого могущества, если бы не мог распознать ложь и манипуляцию, ибо сам являлся мастером в этих вещах.       Решив подыграть, он вкрадчиво полюбопытствовал: — А как же война? Какую роль ты там сыграла, раз воевала против меня?       Мгновенно нахмурившись, она бросила на него гневный взгляд.       — Том, ты буквально чистокровный радикалист. Какую роль я могла сыграть в данной войне, будучи из семьи магглов, как ты думаешь? — спросила она яростным тоном.       — Да мы прям Ромео и Джульетта, — съязвил он в ответ. — Я не чистокровный радикалист, прошу заметить. Я просто недолюбливаю магглов и гряз… магглорожденных, — Том скривился, — а чистокровная идеология — лишь способ манипуляции массами. Заскучавших толстосумов хлебом не корми, дай кого-нибудь убить. Очень удобный способ для достижения власти.       Чем дольше он говорил, чем шире становились ее глаза.       — Ты даже не веришь в то, за что борешься, — хрипло прошептала она. — Неужели твоя жажда власти настолько велика?       — Это, надеюсь, риторический вопрос, потому что я считал тебя умнее. Власть, солнце мое, — он приблизился и нежно убрал ее локон за ухо, — это возможность навязать свою волю другим людям, даже вопреки их сопротивлению. Неужели тебя не будоражит одна мысль, что ты могла бы контролировать жизни и мысли огромного количества волшебников?       Гермиона слушала его монолог, не отрывая пронзительного взгляда. Она рвано вздохнула, облизывав губы.       — Нет, Том. У меня другие ценности. Меня не прельщает убивать ради выгоды. Это мерзко.       — Ты идеалистка с черном-белым миром. Люди убивали, убивают и будут убивать, независимо от магических способностей. Такова наша природа.       Гермиона возмущенно встрепенулась , но Том сразу же ее обнял, дабы немного успокоить.       — О, вот не надо сейчас разглагольствовать о человеческой природе. Есть выбор, Том, и каждый делает его сам.       — И я сделал.       Она вновь посмотрела в его лицо с неприкрытым разочарованием.       — Неужели это того стоит?       Демонстративно закатив глаза в виду ее наивности, Том ухмыльнулся.       — Не задавай вопроса, к ответу которого ты морально не готова. Я такой, какой есть, и не собираюсь меняться «силой любви», в которую не верю. От слова совсем.       На долю секунды ему показалось, будто в темно-медовом взгляде напротив померкла последняя искра надежды. Неприятное тянущее чувство неожиданно сдавило грудь, и Том чуть было не бросился глупо оправдываться, лишь бы вернуть в эти глаза то, что лицезрел всю ночь, когда ласкал ее тело.       — Пойдем завтракать, — натянуто улыбнувшись, бесцветно сказала Гермиона. — Астария ушла на встречу с Александром, кстати. Поедим с Марволо.       Она поднялась с кровати и призвала свою сумочку с чарами незримого расширения. Достав из нее платье, она скрылась за дверью ванны.       Тянущее чувство усилилось, и как бы Том не желал притупить его, оно лишь разрасталось; растекалось по венам сродни яду, принося ненавистное чувство. Чувство, которое он так старался избегать годами — вину.

***

      Саша, словно шпала, возвышался над толпой волшебниц, что окружили его у входа в «Дырявый котел».       — Вот это, конечно, Джастин Бибер на минималках, — присвистнула Асти, пробираясь к своему суженному.       Астария отметила, что Шатобриан-Рене чертовски красив: томный взгляд, точеные скулы, темно-каштановые волосы и блистательная улыбка. Все в нем говорило о причастности к высшему свету.       — Дамы, благодарю за ваше внимание, но меня ждут, — высокомерные нотки просачивались в голосе, и Асти, встав поодаль, демонстративно закатила глаза. Нет, ну вы гляньте на этого денди!       — Мсье Шатобриан-Рене, я читала ваше интервью во французской «Спелле». Вы так точно подметили важность поддержания традиций среди всего волшебного общества. Вы безусловно правы! Магглорожденные вносят деструктив своими маггловскими замашками, — залепетала блондинка в голубом берете и ярко-розовом пальто.       «Ну и видок, — подумалось Астарии. — Косплеерша Дамблдора, что ли?»       Картина складывалась: сын французского министра являлся традиционалистом-консерватором, что был одержим чистотой крови. Так хотелось прилюдно бросить ему, мол, моя мама из семьи магглов, Саша, хочешь сгонять в гости к бабуле Джин? Она тебе сразу покажет, где раки зимуют!       — Мсье Шатобриан-Рене, — нарочито громко сказала Астария, — ваш парень ждет нас в кафе. Когда вы заканчиваете раздачу автографов?       Толпа мгновенно стихла и обратила внимание на лукаво улыбающуюся Астарию.       Лицо Александра покрылось пунцовыми пятнами, а рядом стоящие девушки, шепчась, стали моментально удаляться.       — Ты что себе позволяешь? — приблизившись, спросил он.       — В смысле? — картинно удивилась Астария. — Ты ж мой жених! Ревную тебя, — хныча, продолжила она. — Вдруг они тебя уведут, любовь моя.       На лице француза отразилось искренне недоумение.       — Ревнуешь? Меня? — улыбнулся Александр.       Асти приложила руку ко лбу и, тяжко вздохнув, прошептала:       — Просто космос. Ты еще и тупой.       — Что? Прости, не расслышал.       — Жрать пошли. Я голодная, — бросила она. — Нас ждут долгие переговоры.