Наследие

4 января 1972 г.       Гермиона лавировала между шкафами, морща нос от пыли. Запах книг витал в воздухе, погружая в родную атмосферу. Чтение успешно сублимировало желание размышлять о проблемах, ее сопровождающих.       Перемены настигли внезапно, и всё стало наперекосяк. Чувство вины перед Волдемортом поглотило ее, хотя, казалось бы, какая, к черту, вина? Он стер ей память, Мерлин знает, что делал в ту ночь, а она всего лишь…       …Бросила Круциатус, не давая высказаться. Волна раздражения от собственных противоречивых мыслей вновь обуяла ее с ног до головы, и Гермиона присела на стул, схватившись за голову.        Признаться, принять приглашение Альфарда посетить фамильную библиотеку было прекрасным решением. Марволо отправился с ней, даже не спросив на то разрешения. Просто радостно хлопнув в ладоши, он захватил с собой мантию и вошел в камин.       Иной раз Гермиона искала оправдание своему поступку, пыталась убедить себя, что кто-кто, но Лорд более чем заслужил пытки. Червячок сомнения все же злорадно ухмылялся, напоминая, что не ей определять меру наказания. Не после того, как она воочию видела результат их связи.        Гермиона взглянула на сидящего в углу библиотеки Марволо. Вихри каштановых, как у нее, локонов, светло-карие глаза, оливковая кожа… Все в нем указывало на их родство. Лишь скуластое лицо и прямой, без изъянов, нос служили ярким доказательством, что он сын своего отца.       Марви, заметив ее пристальный взгляд, удивленно спросил:       — Мам, ты чего?       — Ничего, просто любуюсь тобой, — улыбнулась Гермиона, лукаво подтрунивая.       Алый румянец украсил мальчишеские щеки.       — Перестань, ну, — пробубнил он, уткнувшись в книгу.       — Не понимаю твоего недовольства. Кстати, а вы с кем-нибудь встречаетесь там в будущем?..       — Я не буду с тобой это обсуждать! Салазар! Фу, блин, мам! — проворчал он, отвернувшись.       Она заливисто рассмеялась, прикрыв рот рукой, и вернулась к чтению. Гермиона отметила про себя, что терракотовый твидовый костюм ему очень к лицу. Слишком много слизеринских оттенков и слизеринцев на один квадратный метр за последние три недели. Вопреки собственному недовольству, сегодня на ней было надето изумрудное шифоновое платье с поясом, а волосы собраны в пучок. Пару локонов выбились из прически и обрамляли лицо. В целом, если она случайно встретит Тома…       Так, стоп. Проехали.       — Как ты думаешь… — робко начал Марволо, — папа простит меня за те грубые слова?             Гермиона мягко улыбнулась.       — В любой другой ситуации я бы сказала нет, Марви, но рядом с вами он становится другим. Более…— она задумалась, потерев подбородок, — понимающим и терпеливым?       Юноша тихо усмехнулся и, выгнув бровь, утвердительно произнес:       — С тобой тоже, — он остановился, задумавшись. — Потому что он всего лишь стер память после твоего отказа, а не, кхм, убил?       — Отказа? Откуда ты вообще знаешь, что произошло?       Марволо мгновенно стушевался и забегал глазами, будто его поймали с поличным.       — Ну раз уж я вновь ляпнул, не подумав…— вздохнул он. — Я слышал эту историю пару-тройку, правда не знал всех подробностей и когда это случилось, но видимо все-таки в ту ночь. Папа сделал тебе предложение, а ты посмеялась над ним. После этого он никогда не звал тебя замуж, ты, можно сказать, заставила его на тебе жениться, — закончил Марволо и, пожав плечами, вернулся к книге.       Изумление смешалось с шоком, и Гермиона покраснела с головы до пят. Заставить самого темного волшебника жениться на тебе — это же как сильно она тронулась головой там, в будущем?       — Ничего не понимаю, — прошептала она, — в смысле заставила?       — Ну он не особо сопротивлялся, но для виду отказал тебе пару раз.       — Да ты шутишь, Марви! — воскликнула Гермиона.       Она, будучи женщиной, всегда ожидала получить красивое предложение где-нибудь на пляже во время заката.       — Вот тебе крест!.. В смысле палочка, — Марволо поднял свое древко, усмехнувшись.       Несмотря на новые подробности их совместной жизни и последующие удивление, Гермиона не могла не полюбопытствовать.       — А что ты еще знаешь о той ночи?       Марви поднял глаза, окинув Гермиону красноречивым взглядом.       — Мам, я откуда могу знать, чем вы там вдвоем занимались? Я просто слышал историю, как папа обиделся на отказ и стер тебе память. В принципе, очень в его стиле — рубить с плеча.       — И то верно, — кивнула Гермиона.       Толика радости разгорелась внутри, погружая Гермиону в странный теплый омут. Сам факт, что мужчина сделал ей предложение — опустим подробности, кто это был, — приятно грел душу. И вновь возникло желание скорее увидеть Тома и поговорить с ним. Злость на мужчину чуточку отступила, оставляя место легкому раздражению.       — Какие мы? — тихо спросила Гермиона, убирая книгу.       — Вы классная пара, — томно ответил Марви. — Честно сказать, никто не верил в вас, но вы как инь и ян, — юноша рассмеялся. — Ты спокойна в одном, но взбалмошна в другом, и папа такой же. Вот вы и служите друг для друга неким противовесом.       Грейнджер затаила дыхание, слушая сына. Марволо тоже убрал книгу и, мечтательно взглянув куда-то в даль библиотеки, продолжил:       — Знаешь, вы даже никогда не ругались. Ну, по крайней мере, мы никогда не видели ваших ссор. Конечно, у вас были разногласия, но папа почти всегда шел на уступки, — юноша рассказывал о родителях с искренней улыбкой на губах. Вернув внимание Гермионе, он продолжил: — Он очень сильно тебя любит. Когда я последний раз его видел, отец просил передать тебе извинения за… В общем, мы не успели тебя увидеть. Маховик отправил нас сюда.       Всё это казалось идеальным, как будто Гермиона Грейнджер наконец обрела счастье и гармонию. Однако всегда есть что-то, что может омрачить эту картину: если она была так счастлива, то почему они расстались? И почему он оказался в Азкабане?       — Будь все так хорошо, его бы не посадили в тюрьму, — голос ее прозвучал опустошенно.       — Он заслужил это, не спорю. И я также злюсь на него. Как и ты.       — Марви, пожалуйста, — Гермиона придвинулась вперед, поймав грустный взгляд сына, — ты не должен обижаться на отца из-за его прошлых ошибок или наших разногласий. Если лишь это является камнем преткновения, то отбрось его в сторону. Я знаю, звучит бредово, но ты не виноват в том, что он такой. Никто не виноват, кроме него. Ты не должен ненавидеть отца, потому что его ненавидят все остальные.       — Тогда почему ты его возненавидела? Ведь вы никогда не встречались во время войны или после.       Марволо задал вопрос, который надломил маленький хрупкий барьер, разграничивающий ее сердце и разум. Вопрос, всплывающий в ее сознании не первый год.       — Всё не так просто, милый. Лорд Волдеморт — монстр, убивший моих друзей, убивший родителей моих друзей. Простить подобное невозможно. И всё, что сейчас происходит, кажется за гранью реальности. Всё очень и очень сложно, Марви, — ее речи сквозили противоречием, но Марволо не стал спорить, сухо кивнув.       Воцарилось гнетущее молчание, и только тиканье часов нарушало тишину. Гермиона взглянула на них, отметив про себя, что время близится к трем часам по полудню. Она поднялась со стула, дабы начать собираться домой. Нужной книги «Тайны наитемнейшего искусства» здесь не обнаружилось. Видимо, Блэки приобретут ее позже.       Дверь библиотеки отворились и в комнату вошел Альфард. Серые глаза блестели странным ехидством, и Гермионе стало не по себе от сего взгляда — он полнился толикой безумия.       — Не поверишь, насколько я рад, что ты приняла предложение посетить мой дом сегодня, — елейно сказал Блэк.       Марволо и Гермиона многозначительно переглянулись, улавливая мысли друга друга. Отбросив смутные сомнения, они кивнули Альфарду, и на их лицах заиграли вежливые улыбки.       — Признаться, я не думала, что ты захочешь меня видеть, Альфард. Я проигнорировала все твои письма, так как была занята выздоровлением брата и сестры. Мне жаль, — Грейнджер говорила искренне.       Альфард прислонился к дверному косяку, сложив руки на груди. Гермиона невольно заметила, как красив он был сегодня: хорошо сидящий черный сюртук, прилизанные темные волосы и классические оксфорды, завершающие образ.       — Я прощу вас, если вы с Марволо пообедаете со мной, — улыбнулся он.       — Нам пора уже, мистер Блэк. Время позднее, сестре нужно дать порцию зелья, — резко сказал Марви и, поднявшись с кресла, призвал зимнюю черную мантию.       — Марволо, — пыталась одернуть его Гермиона. Почему именно с Блэком он вел себя чересчур грубо?       Юноша повернулся к ней, и Гермиона заметила, как плотно он сжал челюсти. Так, видимо, и правда пора.        — Альфард, поужинаем завтра где-нибудь? — спросила она стоящего мужчину, ненароком заметив, как у него дернулся кадык.       — Конечно, — ответил он, продолжая вежливо улыбаться. — Я провожу вас к каминам.       «И почему он так норовит со мной заиметь близкое знакомство?» — пробежала мысль в ее голове.       Гермиона и Марволо шли за Альфардом по дому на Гриммо, 12. Поместье Блэков выглядело потрясающе и ужасающе одновременно: темные оттенки присутствовали повсюду, а некие странные артефакты пугали своим видом, предки Блэков с портретов смотрели презрительно, словно желали убить, и Гермионе захотелось повторить свой трюк с Инсендио, испепеляя надменность с их лиц. Признаться, вопрос, почему Вальбурга стала такой стервой, отпал мгновенно. Благо, Сириус не пошел в мать. Она посмотрела на сына, заметив, что тот еле сдерживает порыв скривиться — ему тоже претила эта давящая атмосфера. Несмотря на мрачность «их дома», поместье Блэков почему-то сильнее сквозило унынием и грустью.       Около каминов их ждал неприятный сюрприз: Вальбурга беседовала с красивым высоким темноволосым юношей. Заметив Альфарда и гостей, та расплылась в дежурной улыбке:       — Ах, мисс Грейнджер, — кивок Гермионе, — мистер Гонт, — кивок Марволо, — позвольте представить нового будущего члена вашей семьи — мсье Александр Шатобриан-Рене, жених вашей дорогой сестры. Прибыл сюда, дабы вылечить Астарию и, конечно, связать себя с ней узами брака.       Забудьте все слова, где Гермиона утверждала, что более не держит зла на Тома, — ярость стала неистовой мгновенно. Пока она корила себя за пытки и резкость, сей… мужчина мутил воду за ее спиной с фиктивным браком. Грейнджер кинула беглый взгляд на Марволо, заметив, как тот… ехидно улыбался?       — Мсье Шатобриан-Рене, какая радость наконец-то с вами встретиться, — протягивая руку, учтиво пролепетал Марволо.       Александр пожал ладонь, и вкрадчиво ответил без тени французского акцента:       — Зовите меня Александром. Мы ведь почти родственники. А вы, как я понимаю, — взгляд, обращенный к Гермионе, — кузина моей невесты, которая прибыла с ними из Америки, верно? Рад познакомиться.       Нельзя было не заметить, насколько этот француз хорош собой: темно-зеленые глаза, прямой нос и пухлые губы, а высокие скулы добавляли его внешности некой аристократичности. Но волновало другое — это столь добродушное поведение сына.       — Верно, — ответила Гермиона, наблюдая, как мсье Шатобриан-Рене прикасается губами к костяшкам пальцев, — добрый день.       Шок еще присутствовал, и Грейнджер кинула взгляд на Марволо, дабы понять, что же этот слизеринец задумал.       — Знаете, моя сестра — самая милая девушка на свете. Я уверен, как только она очнется и увидит вас… Сразу же влюбится, — голос сына буквально сочился сарказмом, но присутствующие не узрели сего, начав улыбаться.       Гермиона еле сдержала смех, дабы не рушить чужие надежды. Что ж, план Марволо был напрочь пропитан оттенками слизеринского факультета.       — Как точно ты подметил, Марви. Александра ждет весьма интересное знакомство, — ухмыльнулась Гермиона.       Француз сощурил глаза, словно стал подозревать неладное, но мигом вернул своему лицу былую улыбчивость.       — Милорд прислал сову, заверив, что всё готово. Мсье Коллен уже с утра хлопочет над зельем. Он ждет лишь нас, — сказал Александр. — Вы же отправитесь с нами, мисс Грейнджер? Меня попросили, чтобы я забрал вас.       О как. Интересно получается, а сам «милорд» связаться с ней не мог?       — Ну раз милорд просит, кто я, чтоб ему отказывать? — съязвила Грейнджер.       Заметив красноречивый взгляд Вальбурги, которая, очевидно, с первых минут уловила враждебное настроение гостей, Гермиона лишь негромко фыркнула. Не то чтобы ее волновали чувства кого-либо здесь, кроме Марволо.       — Отлично, — улыбнулся Александр, — позвольте вас проводить, мисс Грейнджер?       Гермиона сдержала вздох: её утомили эти чистокровные сопровождающие.       — Конечно, — она протянула руку, поймав насмешливый взгляд Марволо. Как же приятно, когда есть некто, понимающий тебя без слов. — Альфард, увидимся завтра?       Блэк скривил губы в подобие улыбки и кивнул:       — Обязательно, я пришлю вам порт-ключ.       Вальбурга странно посмотрела на нее и Альфарда, но ничего не сказала, поджав губы. Она вошла в камин, жестом приглашая Александра, Марволо и Гермиону с собой. Спустя секунду их поглотило зеленое пламя.                                                                                                 ***       Первое, что бросилось в глаза Гермионе, — это рыжеволосая особа, повисшая на руке Лорда. Он же мило улыбался девушке, о чем-то рассказывая.       Неприятно.       Это было неприятно. Ревность прошибла Гермиону мгновенно, будто тысяча иголок проникли под кожу, и та сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладонь. Злость подступила к горлу, и совершенно неожиданно захотелось оторвать эти тонкие бледные ручонки, льнущие к Тому.       Нелогично.       Ее эмоции не поддавались логике, ибо всю жизнь она потратила на ненависть к этому человеку, а теперь ее пожирает ревность лишь от вида милой беседы.       Неправильно.       Это было неправильно, но сердцу не прикажешь. И глупое сердце Гермионы сейчас пыталось достучаться до не менее глупой хозяйки, дабы та исполнила прихоть, возникшую в голове пару секунд назад, но было мигом приструнено.       Грейнджер тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли.       Признаться, она ожидала пытки, мести или допроса, но Лорд учтиво со всеми поздоровался, включая ее.       В зале помимо него и рыжеволосой присутствовал низкий полный мужчина с бесцветными глазами и тонкими светлыми усиками. По светлой мантии Гермиона поняла, что это целитель, о котором говорил Александр. Антонин и Руквуд стояли поодаль у выхода из каминного зала, подпирая колонны. Что ж, неприятно признавать, но она ненароком привыкла к сопровождению этих двух пожирателям.       — Милорд, — приклонил голову Александр, — не верится, что наконец-то наша Астария придет в себя.       Юноша расплылся в улыбке под радостное «да», звучащее со стороны Вальбурги, а Гермиона и Марволо еле сдержали смех, услышав «наша».       — Вашей она станет, если согласится на брак, — едко бросила Гермиона, — сначала попробуйте очаровать нашу Астарию.       Наконец-то Лорд обратил внимание на Гермиону, и та почувствовала ликование. Его многодневное молчание неведомым образом выводило ее.       — Если вы очаруете мою сестру, — начал Марволо, положив руку на плечо француза, — я лично подготовлю лучшее приданое, которое видал мир.       Юноша в открытую потешался над Александром, но никто этого не заметил, кроме Лорда и Гермионы, конечно же.       — Право слово, Марволо, моя семья очень богата. Нет нужды в приданом, — по доброму усмехнулся Александр.       — О, не переживайте, она появится, — Гермиона не смогла отказать себе в удовольствии съязвить. Очевидно, что общение со слизеринцами сказывалось на ней.       Француз странно сверкнул глазами, словно улавливая ее ехидную иронию, но быстро вернул своему лицу приветливость, а вот Лорд не разделил его отходчивости.       — Марволо, мисс Грейнджер, пройдемте в мой кабинет, — он вложил в свою речь максимум терпения, как заметила Гермиона.       Путь до кабинета прошел в полной тишине. Только мрачное веянье темной магии и гнева служили показателем сильного раздражения Волдеморта.       Как только дверь закрылась, Том мгновенно наложил чары конфиденциальности и вкрадчиво произнес:       — Вам двоим обязательно вести себя как кучка неотесанных магглов?       — Прошу прощения? — возмутилась Гермиона. — Ты устраиваешь договорной брак с каким-то напыщенным французским аристократом, пока наша дочь в коме, а портим все мы? Как же удобно вы устроились, мистер Риддл. Откуда этот Александр вообще вылез и узнал о ней?       Гермиона негодовала и даже не предпринимала попыток унять свой гнев. Она вперила свой взгляд в Тома, с одним желанием — получить ответы, но услышала лишь скрежет его зубов.       — Если бы ты больше уделяла времени детям, нежели свиданиям с Альфардом Блэком, быть может, ты была бы в курсе дел, — выгнув бровь, все же ответил Том, оперевшись о стол.       — Да неужели? Прошу прощения, мистер Риддл, — язвительно парировала Гермиона, вновь чувствуя снедающую изнутри злость на мужчину, — но не ты ли мило проводишь время с мисс Селвин? Ради Мерлина, какое ты имеешь право указывать мне, с кем общаться?       Взгляд Тома из враждебного стал насмешливым, он скривил губы в подобие улыбки и вкрадчиво ответил:       — Уйми свою ревность, Гермиона. Поблагодари меня за благосклонность и сохранение жизни, учитывая твою ложь и последующие пытки.       Грейнджер хотела возразить, но поняла, что не может произнести ни слова. Осознание, что Том невербально ее заколдовал, неприятно сковырнуло грудь, и она схватила палочку, дабы проклясть наглеца в ответ. Марволо, который стоял рядом, громко фыркнул и демонстративно закатил глаза, раздражённый детским поведением родителей.       — Если кто и виноват в произошедшем, то это я…       — О нет, сын мой, тебе я благодарен за долгожданную правду, — Лорд прервал юношу, исказив лицо в оскале. Обсидиановые глаза отливали багрянцем. — Как только Астария придет в себя, мы обязательно обсудим все: почему вы прибыли сюда и какова ваша миссия.       Волдеморт остановил свою речь и приблизился к Гермионе. Знакомый запах можжевельника снова защекотал нос, и она покраснела, чувствуя расплывающийся по телу жар. Ее неимоверно злила весьма странная реакция организма.       — С тобой, Гермиона, — сказал он, обжигая девичье лицо горячим дыханием, — у нас состоится долгий разговор, — он наклонился к ней и продолжил шепотом: — а если ты, маленькая лгунья, посмеешь мне соврать, я накачаю тебя самым лучшим веритасерумом из закромов Малфоев.       Когда Гермиона гулко сглотнула, ощущая пробежавшую дрожь по спине, он отпрянул, довольно наблюдая за ее расцветающей ее паникой.       Марволо заметил промелькнувший на лице матери страх.       — Отец, пожалуйста, она ни в чем не виновата…       — Марви, — резко прервала его Гермиона, чувствуя, что заклинание немоты более не ограничивает ее в словах, — прекрати меня защищать. Ты всего лишь ребенок. Мы сами уладим все проблемы.       Страх постепенно отступал, возвращая Гермионе уверенность. Благо, на всякий случай, антидот от сыворотки правды можно приобрести на улицах Лютного.       — Неужели ты пустила когти? — ехидно спросил Том. Весь его вид источал самодовольство.       Гермиона проигнорировала колкость, дабы не кормить его тщеславие.       — Что нужно этому французу, чтобы вылечить Астарию?       — Твоя кровь.       — Отлично.       Она наколдовала флакон и поставила его на стол рядом с Томом. Гермиона подняла глаза и, облизав губы, твердо спросила:       — Поможешь сделать надрез?       Том, сощурив глаза до щелок, изучающе всматривался в девичье лицо, словно искал подвох в ее просьбе. Спустя долю секунды он молча наколдовал нож и нежно, будто перышко, взял ее запястье и притянул руку к себе.       Рядом стоящий Марволо многозначительно хмыкнул и плюхнулся в кресло.       — Я же говорил, вы никогда толком не ругаетесь — всегда быстро отходите, — усмехнулся он, приподнимая краешек губ.       Оба родителя одарили сына красноречивым взглядом, и тот, поднял руки вверх.       — Все-все, — сквозь смех сказал Марволо. — Я молчу, продолжайте, пожалуйста.       Гнетущая атмосфера сменилась легкостью, и улыбка тронула губы Гермионы. Она вновь посмотрела на то, как Том бережно держал ее запястье, как невесомо касался ее пальцами, как сосредоточенно сделал надрез. Алая кровь потекла по руке, и он мгновенно залечил порез, предварительно собрав пару капель во флакон.       — Осталось смешать с зельем и дать Астарии, — серьезно сказал Том, нахмурив бровь.             Он продолжал держать ее за руку, нежно поглаживая место пореза. Его прикосновения стали ощущаться, как паяльник на коже: обжигающие, горячие, а она словно плавилась от них. Так чертовски глупо и странно. И ни одна рациональная мысль не давала ей успокоения. Ни одно убеждение не могло остановить этот шквал буйствующих эмоций, когда он так непозволительно близко трогал ее руку в самом нежном жесте. Том, будто чувствуя ее раздрай, прищурился и усмехнулся, приподнимая краешек губ.             — Тебе идет зеленый, — сказал он чуть слышно с намеком на ее платье. — Очень красиво.       Гермионе захотелось исчезнуть, провалиться, потому что она ни черта не понимала, где злобный Волдеморт, жаждущий отомстить за тот Круциатус? Вместо Темного Лорда перед ней стоял Том, человек, который, со слов Марволо, возможно, сделал ей предложение. Человек, который там в будущем являлся ее мужем. И это различие между Волдемортом и Томом Риддлом рушило ее мир, состоящий из черных и белых цветов. Отныне все заиграло полутонами.       Игра ли это для него?       Игра ли это для нее?       Мотнув головой, дабы согнать непрошеные мысли, Гермиона резко отдернула руку и отошла, поймав удивленный взгляд Тома.       — Пойдемте к Астарии. Хочу скорее ее увидеть.       Не дожидаясь ответа, она покинула кабинет и направилась в комнату к дочери.                                                                                                 ***       Марволо проводил взглядом маму, которая вышла из комнаты, и посмотрел на отца. Тот был явно раздражён и с силой сжимал челюсти, глядя на закрывшуюся дверь.       — Если тебя это утешит, — начал Марви, — она сама сделает тебе предложение. Трижды.       Отец предупреждающе взглянул на него и, взяв флакон, вкрадчиво спросил:       — До того момента, как я окажусь в Азкабане или после?       Марволо гулко сглотнул, под его пристальным взглядом, и чувство вины снова засвербело в груди.       — Пап, — сказал он, делая пару робких шагов к отцу, — я хочу извиниться. Я был зол и наговорил много лишнего, но и ты… Ты заставил Астарию смотреть на пытки! И я… сорвался, но, несмотря на это, я прошу прощения.       Марволо показалось, что прошли часы, ибо Том не произнес ни слова. Юноша оторвался от созерцания пола, дабы воочию встретить гнев или же прощение, но отец молчал. На его лице читалось ярко выраженное непонимание, что прорывалось сквозь годами выстраиваемый окклюменционный щит. «Представляю, как его привычный мир рушится прямо на глазах», — пробежала мысль в голове юноши.       — Вернемся к этому разговору, как твоя сестра очнется, — сухо отрезал отец и направился к выходу. Заметив, что сын медлит, Том, закатив глаза, ухмыльнулся: — Пойдем скорее, не хочу, чтобы твоя мать ненароком распугала французов.       Марви искренне рассмеялся и кивнул, отправляясь за отцом. Возможно, все будет хорошо, не так ли?              В комнате Астарии воцарилась тишина, когда мсье Коллен дал ей необходимое зелье. Марволо даже затаил дыхание, но внезапно глаза сестры затрепетали, и она открыла их.       — Салазар, Асти! — воскликнул Марволо и, расталкивая всех, заключил сестру в крепкие объятия.       Он почувствовал, как девушка задрожала и попыталась вырваться. Марви, будучи обескураженным такой реакцией сестры, отпрянул, всматриваясь в девичье лицо. Там читались паника и ужас. Астария рвано дышала и прижалась к стене, комкая в руках одеяло. Она стала бегать глазами по комнате и тихо спросила:       — Кто вы? Где я?       Сердце пропустило удар.       — Асти, — сглатывая, сказал Марволо и, присев на кровать, вновь продолжил: — ты узнаешь меня?       Девушка осоловело моргала и помотала головой. Радость от ее пробуждения сменилась диким страхом, и в груди что-то оборвалось, падая вниз, пока кровь набатом стучала в ушах.       Марви решил действовать радикально. Он тяжело вздохнул и, умоляюще заглядывая в омут черных глаз, тихо пропел, сглатывая подступающие слезы:       — You drive me crazy, I just can’t sleep… I am so exited, I’m into deep…       Глаза Астарии странно расширились, и она громко рассмеялась.       — Мерлина ради, Марви, не пой больше никогда! Особенно Бритни Спирс! Просто умора, — сказала она сквозь смех, хлопая брата по плечу. — Блин, спектакль с потерей памяти стоил того.       Толпа людей в комнате странно зашепталась, и Марви заметил, как мама с папой хотят протиснуться к близнецам, но новый женишок встал аккурат перед ними и склонил голову, желая что-сказать, но Астария резко воскликнула:       — А ты еще кто?       Юноша остановился, осоловело моргнув. Он, тихо прочистив горло, представился:       — Астария, — француз взял ее за руку, и Марви отметил, как лицо сестры скривилось. Сзади послышался смешок Гермионы. — Я сын французского министра Александр Шатобриан-Рене, я твой новый…       — О-о-о-ой, — протянула Асти, вырвав руку из лап парня, — слишком длинно, мой больной мозг не запомнит. Будешь Саша-шпала. Кстати, — она обратила внимание на свою семью и серьезно произнесла: — мне нужно вам кое-что рассказать. Выгоните их.       Марволо плотно сжал губы, дабы сдержать смех от такой резкой просьбы сестрицы, так как отец буквально побагровел от ярости.       — Оставьте нас, — прозвучал его приказ, и комната опустела.       Что ж, видимо, всё тайное станет явным.