Наследие

31 декабря 1971г.       — Я пришла, как только получила сову, — первым делом заявила Вальбурга, прошествовав в кресло напротив Лорда.       Леди Блэк еще в каминном зале почувствовала гнетущую атмосферу Малфой-мэнора, отметив про себя, что виновником столь поникшего настроения всех Пожирателей Смерти, скорей всего, является злющий, как мантикора, Лорд Волдеморт.       Вместо приветствия Лорд сдержанно кивнул, бросив холодный багряный взгляд на Вальбургу. У мужчины был изможденный вид, и залегли темные круги под глазами, что говорило об отсутствии сна прошлой ночью.       Женщина подобрала подол черного платья и, сложив руки замком, сидела в ожидании вердикта или вопроса. Леди Блэк явилась по требованию Лорда тотчас, как ее уведомили о желании Волдеморта провести срочную аудиенцию. Признаться, ей жутко претило подобное плебейское коленопреклоненное поведение, но таков у них с ним уговор.       — Я по личному вопросу, — приглушенно начал он.       Вальбурга была поражена: несмотря на многолетнюю дружбу, Лорд никогда раньше не говорил с ней о подобном. Его взгляд всегда был холодным, а за спиной, казалось, скрывалось множество тайн. Том или уже Волдеморт никогда не откровенничал о личном.       — По личному вопросу? — переспросила она изумленно.       — Я непонятно выражаюсь?       — Более чем понятно, я просто не ожидала. От тебя, — уверенно ответила Вальбурга. — Позволь подождать секунду. Эльф.       Появился юный домовик с перебинтованными руками и в грязной наволочке. Склонившись до пола, он глухо пробормотал:       — Добби к вашим услугам, леди Блэк.       — Почему не предложил чай гостям твоих хозяев, выродок? — выплюнула она, одаривая эльфа презренным взглядом. Тот резко задрожал и, пробубнив, что сию секунду выполнит приказ, удалился с тихим хлопком.       Вальбурга заметила странность: Лорд наблюдал за этой картиной с толикой пренебрежения но не к эльфу, а к ней.       — Что-то не так? — решила она уточнить на всякий случай.       — Перейдем к делу, — сухо отрезал он. — Я слышал занятные слухи обо мне и… детях. Поведай мне, о чем судачат в Ближнем круге или среди Пожирателей.       Лорд вперил свой острый взгляд в Вальбургу, и той на долю секунды стало не по себе от кроваво-красных бликов, но ей удалось сохранить напускную непроницаемость.       — Если ты о покушении, то все очень озабочены здравием…       — Я хочу услышать правду, — резко прервал ее Лорд, и температура в комнате словно снизилась на пару-тройку градусов, а воздух начал сгущаться ввиду искрящейся темной магии.       Но леди Блэк вновь сохранила беспристрастность, и ни один мускул не дрогнул на ее бледном лице.       — Что ты хочешь услышать, Том? — усмехнувшись, спросила она. — Считают ли тебя размякшим лидером, который за две недели полностью изменил свои принципы и погряз в семейной идиллии?       — Я верен нашим принципам, Вальбурга, — угрожающе прошипел Лорд, и всполох темной магии обдал сидящую женщину, вызвав у той невольную дрожь.       — Ты пытал людей из Ближнего круга, пустил все силы на поиски нападавших, совершенно забыв, что ты давал нам иное обещание, — голос Вальбурги звучал твердо, и та вновь продолжила: — У тебя появилась слабость, Том. Неужели ты думал, что никто не воспользуется этим, учитывая череду оставленных тобой трупов?       От гневной тирады Вальбургу спас появившийся эльф с чаем. Тот трясущимися ручками поставил сервис на стол и мгновенно испарился.       Лорд плотно сжал челюсти и поджал губы. Вальбурга была уверена, что его гнев её не настигнет, потому что все сказанные ею слова являлись абсолютной правдой. Она знала, что у упомянутого Тёмного Лорда не может быть никаких привязанностей.       Волдеморт более не кидал враждебные взгляды, отвернувшись к окну. Вальбурга решила продолжить свою речь.       — Я знаю тебя с одиннадцати лет, ты можешь обмануть всех вокруг, но не меня. Я помню, как одержимо ты искал информацию о своей семье, помню, как хватался за каждую крупицу, лишь бы отыскать мать или отца, — она остановилась, заметив, что Лорд снова обратил на нее внимание, прислушиваясь. — И сейчас ты обрел то, чего жаждал годами…       — Это чушь — прошипел он, и чайный сервиз треснул.       Вальбурга вновь проигнорировал вспыхнувшую ярость друга и лишь горько усмехнулась.       — Возможно. Право слово, Том, я сама в шоке, что тебя могло заинтересовать кто-то или что-то кроме власти и величия, но я прекрасно осознаю каково это — иметь детей. У меня у самой есть…       — И ты годами говорила мне, что дети — это ресурс, — вновь прервал ее Лорд. — Неужели ты хочешь сказать, что любишь Сириуса и Регулуса?       Поджав губы, женщина не ответила. Сказать правду — значит дать ему еще один рычаг давления.       — Речь не обо мне, Том. Выбери, что для тебя важно: власть или они, — Вальбурга остановилась, дабы придать своему взгляду холодную надменность. — Если ты хочешь быть лидером, Темным Лордом, начать эту войну во благо нашей идеологии, у тебя не должно быть слабостей, тем более ты лучше меня знаешь, что они здесь временно.       Лорд внимал каждому слову, и Вальбурга видела как тяжело ему сохранять самообладание. Но в чем тут ее вина? Он просил правду, он ее получил.       Волдеморт откинулся в кресле, глубоко задумавшись. Леди Блэк чинно встала, уповая, что разговор окончен и более за ненадобностью здесь находиться.       — Твой племянник, о котором ты мне писала, весьма неплохая партия для Астарии, — приглушено произнес Лорд. — Заиметь союзников среди французских радикалистов пойдет нам на пользу.       От ответа Вальбургу отвлекли двое пожирателей, что прибыли в зал, видимо, по указу Волдеморта. Она не могла не отметить, как неприятно выглядели эти двое низкосортных людей, впрочем, как и большинство ее знакомых. Увы, не всем дано быть на вершине магического общества, кто-то должен выполнять черную работу. Вальбурга была уверена, что полукровки и грязнокровки идеально подходят на эту роль.       Она едва ли взглянула на пришедших мужчин и, возвращая внимание Лорду, нарочито едко произнесла, расплываясь в оскале:       — Невозможно усидеть на двух стульях. Тебе ли не знать.       — Ты забываешься, Вальбурга, — холодно отрезал Волдеморт, смерив ее острым взглядом.       Признаться, на долю секунды ей обуяло дикое желание все же спросить у некогда друга, что случилось, почему он мрачнее тучи и совсем не спал. Но порыв мигом испарился, ибо Лорд всем видом показывал незаинтересованность в дальнейшей беседе личного характера.       Пожиратели подошли почти вплотную к ним, и Вальбурга все же удостоила их легким кивком в знак приветствия. Среди вошедших последователей, она заметила знакомую фигуру Антонина Долохова, нищего полукровки, и нарочито громко задала вопрос:       — Так что же, я сообщу Александру, что вы согласны встретиться с ним и обсудить дела? У него точно есть всё, что вам нужно. Мой троюродный племянник очень хочет увидеть наследницу рода Гонт. Он говорит, что влюбился в неё с первого взгляда, когда увидел газетную вырезку, которую я ему прислала.       Вальбурга в открытую насмехалась над влюбленным дурачком, что сейчас буквально пылал гневом и рвано дышал, раздувая ноздри. Неужто и правда влюбился в дочь Волдеморта? Как мило.       Лорд ответил согласием, и Вальбурга еще бросила пару хвалебных предложений о том, как этот брак пойдет на пользу всем.       Под гневным взглядом Долохова, леди Блэк покинула Волдеморта, встретив по пути известную в узких кругах шлюху из дома Селвин.       Что ж, несмотря на присущее для их диалогов напряжение, Вальбурга Блэк осталась довольна разговором, ведь только Том Риддл с его могущественностью сможет избавить Англию от грязи.                                                             ***       Эсмеральда сидела, как всегда, с отрепетированным миленьким личиком, без тени искренности, спрятавшись, как Том предполагал, за плотной стенкой окклюменции.       Ее бледные ладони потянулись к паху, и послышалось неприятное лепетание:       — Я так скучала по вам, мой лорд.       Том, скривив краешек губ в злобной усмешке, перехватил девичьи запястья. Он наблюдал, как на долю секунды в ее глазах мелькнул страх, но быстро сменился притворной игривостью.       — Вы хотите грубее, милорд? — прощебетала Эсмеральда.       — Конечно, — усмехнулся Том и сделал то, что Селвин совсем не ожидала: — Легилименс.       Послышался пронзительный визг, и Эсмеральда, плотно зажмурив глаза от боли, упала на пол. Благо Тому дела нет до ее дискомфорта или иных проблем, его задача — проверить рыжеволосую головушку на наличие лжи и предательства, ибо некоторые свидетели утверждали, что Эсмеральда мелькала на балу и весьма странно себя вела.       Как он и предполагал, девка имела добротный барьер, за которым скрывалось, видимо, нечто ценное, ибо пробить защиту не удалось с первой попытки. Том грубо встряхнул девушку и прошипел той в лицо:       — Я дам тебе три секунды на раздумье, Эсмеральда: либо ты впускаешь меня, либо я стираю твой маленький шлюший мозг в труху.       Девушка подняла слезливый взгляд и тихо прошептала:       — Прошу вас, я верна вам, я не виновата в случившемся…       — Три секунды прошло, — прервал ее Том и вновь грубо проник в сознание, разрывая барьер в клочья. Из носа Селвин брызнула алая кровь, и та жалобно застонала.        Том не прогадал, когда решил проверить память данной особы. Из калейдоскопа воспоминаний он вырвал совсем свежее. Картина предстала следующая:       Эсмеральда целовала белокурую девушку, приговаривая, что всё наладится и скоро они сбегут. Том чувствовал эмоции Селвин, они были полны любви и тепла к этой незнакомке. Судя по внешнему виду, девчонка была полукровкой или вовсе магглой.       Как интересно. Эсмеральда Селвин оказалась совсем не той, за кого себя выдает. Не то чтобы Том рассчитывал на искренность со ее стороны, но отдать должное за хорошо отыгранный спектакль он мог: за полгода их взаимоотношений она ни разу не дала в себе усомниться.       Еще один просчет с его стороны. Том не чувствовал ревности, нет. И даже обида не фигурировала. Скорее проскользнула толика злости на себя за то, что не узрел такую явную ложь.       Он выскользнул из сознания Селвин и взглянул той в глаза. Неожиданно, но больше там не было притворной игривости или миловидности. Эсмеральда смотрела холодно и твердо.       — Ну что, убьешь меня? — сплюнув кровь, резко спросила она.       Признаться, Тома даже восхитила как быстро она сменила модель поведения с глупой девицы до бесстрашной ведьмы. Ее глаза полнились гневом и неприкрытой ненавистью. И как он раньше не замечал?       Том усмехнулся и демонстративно похлопал в ладоши.       — Мое почтение, мисс Селвин. А вы не так просты.       — Таковы реалии в чистокровном обществе. Хочешь жить — умей вертеться.       Селвин больше не жеманничала. Она встала с пола и отряхнула платье с отсутствующим лицом. Том на секунду прикинул, что, будь она такой с самого начала, то, возможно, он бы и женился на ней.       — Почему ты спала со мной? И не лги — это бесполезно.       — Потому что отец хочет подобраться к тебе поближе.       Эсмеральда более не использовала уважительное обращение. Скривив губы в злой усмешке, она вкрадчиво произнесла:       — Рада, что правда вскрылась, Том. Теперь ты знаешь, кто я на самом деле. Признаться, трахаешься ты неплохо, но я по девушкам, поэтому увы и ах.       Весьма фривольное поведение даже не смутило Тома, а, наоборот, разожгло интерес к сидящей перед ним особе. Полгода притворства скрывали весьма интересную личность.             — Зачем Эдмунду нужно ко мне подобраться?       — Ради власти. Он угрожал, что убьет Изабель, если я не буду трахаться с тобой.       — Только ради власти?       — Отец стирает мне память. Периодически. Больше мне ничего не известно.       Между бровями у Тома залегла складка, и он вновь задал вопрос:       — Ты была на балу Малфоев?       — Не знаю, — она пожала плечами. — Если думаешь, что я лгу, глянь сознание, там огромные проплешины.       Эсмеральда горько усмехнулась и, взяв давно остывший чайник чая, единственный, что не разбился, отпила прямо из носика. Она вернула свое внимание Тому, и тот заметил, что в льдисто-голубых глазах намного больше интеллекта и хитрости, чем кто-либо предполагал.       — Почему он стирает тебе память?       — Метод воспитания такой у него. Знаешь, очень удобно манипулировать ребенком, когда он ничего не помнит. Хотя, судя по твоему отношению к Астарии, ты никогда ничего подобного не сделаешь. Признаться, я желала ей смерти, Том. Ей и Марволо, но лишь на словах. Просто Эдмунд предупредил, что, если я не верну твое внимание, он избавится от Изабель. Ты две недели меня игнорировал. Теперь ты знаешь правду, просто пусти мне «Аваду» в лоб, и мы закончим этот балаган.       Том завороженно слушал каждое слово девушки, пребывая в легком замешательстве, что проглядел целую цепочку интриг. Может, Вальбурга права, и он правда размяк за две недели, совершенно забыв о делах? Концентрация ускользала, ибо все мысли захватили три человека.       Ярость заклокотала в груди от собственной ошибки. Гнев растекался по венам, и хотелось вернуться в поместье, подойти к ней и просто произнести «Авада Кедавра», чтобы больше не фигурировала в его подсознании ни она, ни дети.       Желваки заиграли на скулах, и Том снова взглянул на Эсмеральду, обдумывая услышанное.       — Я не буду тебя убивать, — решил он. — Ты продолжишь играть роль моей шлюхи, но отныне сохраняй все воспоминания.       Селвин опешила, нахмурив брови. Она гулко сглотнула и, потупив взгляд, тихо спросила:       — В смысле не будешь убивать?..       — В том смысле, — резко прервал он изумленную девушку, ибо устал от шквала глупых вопросов, — что у меня есть предположения, будто ты присутствовала на балу под оборотным зельем в обличии Гермионы. Тебя видели там за несколько минут до произошедшего. И, возможно, ты соучастница. Ну а если ты соучастница, Эсме, то ты не умрешь легкой смертью, нет. Я найду твою маленькую грязнокровку, выпотрошу на твоих глазах, а только потом пущу в тебя Аваду.       Том встал с кресла, посмотрев на побледневшую девушку. Речь возымела эффект, ибо ехидство пропало с лица Эсмеральды. Из глаз брызнули слезы, и та резко схватила Тома за запястье, падая на колени.       — Прошу вас, милорд, Изабель не причем. Не трогайте ее, — умоляюще шептала она, вновь перейдя на почтительный тон.       — Неужели вы вспомнили о манерах, мисс Селвин, — усмехнулся Том. — Узнай, скрывает ли что-нибудь твой отец, и возможно, Лорд Волдеморт проявит милосердие, — надменно закончил он, брезгливо вырывая руку из захвата.       — Я сделаю все возможное, милорд, я клянусь Вам, — шептала Селвин, валяясь в ногах.       Том, покидая зал, одарил девушку презрительным взглядом, задумавшись, неужели там в будущем он станет таким же? Неужели он, самый могущественный волшебник из ныне живущих, когда-нибудь так падет, что начнет умолять о пощаде. И ради чего? Ради любви?       Том усмехнулся. Ему казалось, что стоит вновь подумать о ней, об ее словах, то он правда не сдержится и убьет кого-нибудь. Не то чтобы ему было дело до чьей-либо жизни из его приспешников, но все же пока они полезны.             Том решил последовать совету Вальбурги и отбросил любые мысли о своей новоиспеченной семье. Невольно оглядевшись по сторонам в поисках серебристого свечения, Том вошел в свои покои, услужливо предоставленные Малфоем.       Пару глотков огневиски с терпким послевкусием, и нет более понурых мыслей о каштановых кудрях и шелковистой коже.       Он подошел к панорамному окну и прошептал в пустоту:       — С Днем Рождения меня.                                                                   *** 2 января 1972 г.       — Как вы сказали? — Том задал вопрос нарочито небрежно.       Напрочь лживая, по меркам Тома, улыбка скривила губы юноши.       — Александр Жерар Шатобриан-Рене, милорд. Для меня большая честь познакомиться с вами, — сын французского министра магии почтительно склонил голову, — я привез зелье для моей невесты и, конечно, личного целителя. Мсье Коллен лучший во Франции. Надеюсь, Астария поправится как можно скорее.       Щеголеватый юнец под два метра ростом в темно-изумрудной мантии и лукавым взглядом протянул ему руку для приветствия. Один его вид вызывал тошноту, ибо всё в нем кричало о самовлюбленности. Чем-то он даже напоминал Абраксаса в пятидесятые годы.       — Пока еще не невеста, — бросил Том.       «И никогда ей не станет», — подумал уже про себя, но отказаться от помощи напыщенного француза не мог.       Лаки уведомлял о здравии близнецов Тома раз в несколько часов, и, несмотря на хорошее зелье и умелые руки Гермионы, Астария лежала в коме без изменений. Конечно, Том интересовался состоянием детей только ради дела. Не то чтобы его волновало их благополучие…       — Я думал, мы все решили? — с толикой недовольства спросил Александр, нахмурив брови.       И почему его никто не предупредил, что договорные браки — это так муторно? В нем разыгралось дикое желание втоптать этого юнца в грязь, но сделать этого он пока не мог. Поддержка французского министерства в будущем поможет установить контроль над всей Европой, ибо опыт Гриндевальда отчетливо показал, что французы, как и немцы, легко меняют свою позицию ради выгоды.       Политически игры претили Тому, слишком долго он притворялся очаровательным парнем ради достижения целей. Хотя история ему подсказывала, что достигнуть власти без крови невозможно.       Эльфы суетились в Малфой-мэноре накрывая на стол ужин. Жестом Том пригласил юношу присесть, дабы не вести переговоры стоя.       Возможно, это первый раз в жизни, когда он проявляет столько терпения.       Нет, наверное второй. Первой была Астария.       И Гермиона.       И Марволо.       — Александр, — усевшись за стол, протянул Том, — моя дочь весьма темперамента. Возможно, вы откажетесь от женитьбы, как только она откроет рот. Поверьте мне, вероятно, так оно и будет.       И вновь в груди растеклось тепло от мыслей о дочери, которое он тут же погасил мнимым ушатом холодной воды.       — Разве мнение шестнадцатилетней девчонки играет роль? — усмехнулся француз.       Нож призывно холодил кожу, подначивая воткнуть его в глаз высокомерному болвану, смеющему так фамильярно выражаться об Астарии.       — Астария непросто шестнадцатилетняя ведьма, она сильна, хитра и умна. И ты, мальчишка, даже не представляешь, что тебя ждет, если ты все же решишь на ней жениться.       Том даже не лукавил, говоря эти слова. Всё-таки яблочко от яблони, а если еще учитывать характер ее взбалмошной матери, то бедного парня ждала самая «прекрасная» семейная жизнь.             — Милорд, — залебезил Александр, — уверяю вас, я стану для вашей драгоценной дочери прекрасной партией. Когда я смогу ее увидеть?       Том сцепил челюсти, и еле заставил себя процедить ответ:       — Завтра.       Тот факт, что сегодня ему придется вновь видеть Гермиону и Марволо, распаляло внутри шкал слишком ярких и непонятных эмоций. Одно мешалось с другим и дико раздражало, принося рассредоточенность. И Том старался игнорировать тот факт, что присланный Гермионой патронус вызвал совершенно идиотскую улыбку.       Он встал из-за стола и направился к каминам, параллельно жестом позвав Долохова с собой. Несмотря на все разногласия и его проступок, Антонин оставался единственным, кому он мог доверять.       Том кинул еще один взгляд на ошеломленного таким пренебрежением сына французского министра и решил для себя, что ежели первая попытка захвата власти не выгорит «мирным» путем, вторая будет достигнута кровью несогласных.       Его встретила тишина. Не то чтобы Том рассчитывал на радушный прием своей так называемой семьи, но, признаться, был чуточку огорчен таким ярко выраженным игнорированием.        Презрительный взгляд Марволо и разочарованный взгляд Гермионы вызывали то, что ему неведомо, — чувство вины. Да самая настоящая вина плескалась внутри, подначивая, как щенка, извиняться перед ними. Он гулко сглотнул, подавив постыдный порыв.       Так хорошо знакомое чувство гнева помогло совладать с собой, выпуская наружу накопившуюся злость.       Он задал Марволо вопрос, и тот его вновь оставил без ответа.        — Ты меня не расслышал? — повторил Том с нажимом, вкладывая туда максимум своего терпения.       Разбитая вдребезги тарелка стала отправной точкой зарождающегося скандала.       Вот древко сына уперлось ему в шею, и если бы не Гермиона, которая выбила палочки у них из рук, Том чувствовал, что мог сотворить непоправимое.       Ярость вперемешку с обидой заставляли говорить мерзкие слова, откровенно лгать ей. Ведь она сама сказала, что его восприятие любви искажено. Ну так пусть довольствуется жестокой правдой.       Слов. Еще одно. Том чувствовал, как контроль ускользает от них.       Её каштановые локоны словно искрились от магии. Он не мог отказать себе в удовольствии и на мгновение залюбовался ею.       — Потому что ты стер мне память после секса. И тебя это терзает, не так ли? — прозвучали ее слова, которых он не ожидал.       Несмотря на тысячу убеждений, что Обливиэйт был нужен, тот факт, что она догадалась, приятно тлел в груди, принося смутное удовлетворение.       И вновь прозвучало клеветническое обвинение с ее стороны об изнасиловании, распаляя ярость Тома пуще прежнего. Рядом с ней вся его выдержка летела к чертям. Каждый ее взгляд, каждое брошенное ею слово возрождало неимоверную злобу и желание больно уколоть в ответ.       И он задел, напомнив про семью, совершенно не думая, что для Гермионы поделиться столь сокровенным сродни признаться в чувствах.       Том не знал, что для нее это был очень важный шаг в их отношениях.       Том не знал, что в ту ночь в ней тоже переломилось нечто. Нечто, не поддающееся объяснению.       Да, Том не знал и бросал колкие слова, будучи переполненным гневом.       До боли знакомый красный луч достиг груди, но агония была иной. И совсем не от Непростительного.       Каждая секунда заклятья стала напоминанием о том, что мнимое доверие, которое он смел почувствовать между ними, — лишь результат одурманенного похотью рассудка.       Нет и не было никакого доверия, и глухо звучащие в голове слова мальчишки о том, что Гермиона Грейнджер совсем не та, за кого себя выдает, лишь доказывают его правоту.       Том Марволо Риддл впервые в жизни решил поступиться своими принципами ради кого-то и мгновенно за это поплатился.