В лапах зверя

      Длинные ряды потолочных ламп то и дело загорались при каждом движении вперёд и гасли позади, погружая узкий коридор во тьму и будто отрезая пути к отступлению. В этом крыле здания она бывала чаще, чем на основной арене, поэтому путь был привычным и предсказуемо завершался невзрачной дверью, обитой дерматином, кое-где прорвавшимся и свисающим неровными клочьями, будто по ним действительно когтями прошёлся разъяренный хищник.       Дотронувшись до прямоугольной, некрепко болтающейся ручки, Минхо ещё раз крепко задумалась — всегда ли людям нужно знать правду или иногда счастливое неведение может спасти чьи-то жизнь.       Она опустила голову, уперевшись взглядом в узкие носы удобных замшевых туфель — неосознанно, в дни обязательных осмотров они были красными. В цвет крови. Минхо никогда не боялась вида ран, с удовольствием работала крохотной иглой, накладывая швы, чаще находя в этом не хитром занятии своего рода покой и умиротворение. Но не в моменты, когда в её руки попадал Крис.       Сердце сжимало стальными канатами, пока она латала его для следующего поединка, а он только отрывисто хихикал или тихо, сквозь зубы шипел время от времени, наблюдал исподлобья, хитро щурясь и что-то постоянно изучая в выражении лица. И лишь иногда он позволял себе вольность — дотронуться до неё — пожать руку, слегка задеть оголённую кисть, что виднелась под широким медицинским халатом, огрубевшими подушечками пальцев. В глубине души Минхо хотела позволить ему больше, задержать взгляд или касание подольше, но то, что произошло сегодня, было вполне ясным, как день, предупреждающим сигналом — им не стоит и дальше исследовать пределы дозволенного. Даже такой мелочи оказалось достаточно, чтобы тень угрозы обрела вполне реальные очертания, материализовавшись в последствия, что ждали за злосчастной дверью, в которую нужно было войти, и Минхо, задержав воздух в лёгких, сделала шаг вперед.       Ожидаемо, Крис в ярости колошматил стойку, что-то тихо нашептывая себе под нос. Он жмурился, глаза застилал пот, стекавший тонкими струйками по вискам и с влажных завитков волос. Раздетый по пояс, он танцевал свой свирепый, наполненный гневом, танец, выверяя каждую атаку, хотя был зол, как сам черт, но даже в момент своего первого и единственного публичного поражения Крис оставался хладнокровным профессионалом, что разительно отличало его от других бойцов.       От всех мужчин, что когда-либо знала Минхо за всю свою двадцати восьмилетнюю жизнь. Он бил прицельно и технично, не отвлекаясь ни на секунду. Создавалось впечатление, что единственной его целью на сегодня станет расчленение этого несчастного тренировочного снаряда, а Минхо и вовсе зря заявилась сюда, ведь даже скрип двери не смог заставить его мимолетно взглянуть в сторону.       Всё же, намереваясь обозначить своё присутствие, она деликатно откашлялась, и остановилась в полуметре от ринга, склонив голову набок, подобно кошке, увидевшей занимательное существо поблизости.       — Не стоит тратить энергоресурс на бесполезный акт агрессии, — твёрдо припечатала Минхо, расправив плечи и скрестив руки на груди для пущей убедительности. Крис остановился и медленно повернулся, чтобы посмотреть на ту, что посмела помешать избиению стойки.       — И почему же? — спросил он, тяжело дыша.       — Потому что это уже произошло — ты проиграл, — произнесенная вслух правда ранила куда больнее, чем вообще должна была.       Империи рушатся, а великие терпят поражения. Минхо была прекрасно осведомлена о подобном положении вещей во Вселенной, но это не помогало унять беспокойно мечущееся сердце в груди, когда она уверенным шагом спускалась в «логово», как называл этот истерзанный временем тренировочный зал, её единственный и самый дорогой во всех смыслах пациент.       Он стиснул зубы, явно разочарованный этими словами. Крис должен был осознать факт, признать правоту своего врача, но все равно отрицал очевидное — какое-то время он молча буравил Минхо пристальным взглядом, а затем, словно посовещавшись с собственными тараканами в голове, выпалил чуть громче, чем та интонация, которую обычно позволял себе в ее присутствии:       — Черт возьми, я знаю! Но это неправильно, этот парень даже дрался нечестно!       — Ты проиграл, — повторила Минхо и пару раз быстро моргнула, как бывало всегда, когда она была чем-то озабочена. В ответ Крис обхватил руками невинно избиенный мешок и, крепко сжав его, сделал два удара, будто по ребрам противника.       — Не понимаю! Я никогда не проигрывал ни в одном бою… Почему сейчас? — он наконец-то обратил свой взгляд на Минхо, его глаза были полны ярости и поблескивали разочарованием.       — Мне тяжело видеть тебя в таком состоянии, но это факт — невозможно всегда побеждать.       Имя Бан Чана — знаменитого боксёра, непобедимого Фенрира — раскатами грома ревело в динамиках и рубках спортивных комментаторов по всему миру, но для неё он был «просто Кристофером» — сам так представился в первую их встречу два года назад. Сегодня Фортуна отвернулась от него, и только два человека знали правду. И Минхо изо всех сил желала расширить список посвящённых, но не только это стремление жгло изнутри. Она засомневалась на мгновение в правильности своих решений, уже преодолев два длинных пролёта вниз на пути к «логову», но что-то незримое подталкивало её вперёд.       — Мне тяжело видеть тебя в таком состоянии, но это факт — невозможно постоянно побеждать, — Минхо оперлась на канаты ринга, и внимательно следила за реакциями, которые незамедлительно проявлялись на безусловно красивом лице Криса, — может, стоит что-то поменять.       Он отпустил боксёрскую грушу и подошёл к краю ринга, остановившись в нескольких шагах, в его взгляде больше не было надменного злого холода. Плечи расслабились и опустились, и Минхо невольно задержала на них взгляд, тут же опустив глаза.       — Но я…никогда не проигрывал… Это невозможно, — процедил он сквозь стиснутые зубы, в его глазах читались разочарование и растерянность, уступившие место гневу. — Всегда досконально изучаю своих противников и выбираю тактику, опираясь на их характеристики, сильные и слабые стороны, но что пошло не так? — он сокрушенно вздохнул, закидывая руки на канаты и опуская голову.       Минхо не сдержалась и ухмыльнулась своим мыслям, в которых красными огнями горело слово «поддразнивание», но желание увидеть его реакцию было сильнее, и она, отбросив сожаления сказала:       — Даже Империи пали со временем, так чем же ты лучше? Мало быть победителем, нужно ведь её и за хвост удержать, а здесь необходимо либо не быть человеком вовсе, либо избавиться от слабостей. Так, почему ты проиграл? — она подняла голову, больше всего на свете желая встретиться взглядами, и никогда не делать этого вовсе.       Крис нахмурился, подозрительно сощурился, но внимательно выслушал её слова, даже не пытаясь возразить.       — Стань человеком без слабостей… — повторил он, погруженный в свои мысли. Казалось, что произнесённые слова сильно задели его, но он знал, что сказанное было правдой, хотелось того или нет. — Ты хочешь сказать, что я проиграл из-за своей «слабости»? — спросил он с ноткой вызова в голосе. Будучи тем, кто свято уверовал в собственную непобедимость, Крис явно воспринял её нравоучения не без доли обиды — поджатые губы и напряженный взгляд были тому безмолвными свидетелями.       — Я позволил своему противнику обнаружить мою «слабость», — продолжил он, глядя на Минхо с выражением тихо вскипающего гнева, отпечатывающегося морщинками на лбу и переносице. — Ты что-то знаешь? — выжидающе спросил он.       Вот оно — тот самый вопрос, который она хотела услышать и ответить утвердительно, но вместо этого Минхо до боли прикусила нижнюю губу и нахмурилась, обдумывая еще раз цель своего визита здесь и сейчас. Правдой было только то, что она напугана до чёртиков и не уверена ни в чём. Молчание оказалось красноречивее слов, и Крис не смог удержаться от удивления, вырвавшегося тихим вдохом.       — Слабость, — едва произнёс он одними губами, устремив взгляд на Минхо и рассмеялся. Смех вышел деланным, с ядовитым оттенком горечи. — Я всегда думал, что мой грех — гордыня. Она толкала меня к победам, была источником уверенности, да и вообще жить с задранным подбородком и смотреть на всех свысока было как-то легче что ли. Но это ведь не то, о чем ты мне сейчас втолковываешь, меня подвела не гордость, так? — он с недоверием оглядел оцепеневшую Минхо, и сделал несколько шагов назад, в центр ринга, и все это время то и дело жевал свою проклятую нижнюю губу. Это отвлекало ещё больше.       — Когда гордость побеждает, человек проигрывает.       Он стиснул зубы, медленно переваривая то, что ему сказали.       — То есть ты утверждаешь, что моя гордость привела к беспечности и высокомерию, и я недооценил своего противника, расплачиваясь за это? —он разочарованно закрыл глаза и провел рукой по взмокшим волосам, которые на затылке сразу стали завиваться, вздыхая.       — Гордость… Никогда не думал, что это может привести к моему падению, какая ирония.       Скрестив руки на груди, Минхо слегка нахмурилась и задумчиво взглянула на подопечного — уставшего и измученного собственным гневом, спускающегося со своего пьедестала и снова смотрящего на нее взглядом новичка, только что пробившегося в Высшую Лигу.       — Ты права, может, стал чуточку самодовольным, — он виновато пожал плечами и стукнул перчаткой о перчатку, выдавив неловкую улыбку.       — Мне нравится, что ты еще не настолько закостенел, чтобы понимать смысл моих слов правильно, — Минхо оттолкнулась от стены и проследовала вглубь тренировочного зала, подошла к углу ринга и оперлась руками на канаты. — Ты так долго сидел на троне, что начал мыслить шаблонно, слишком просто. Раскладываешь противников, как пасьянс, думая, что все они одинаковые. Но ты забыл, что искатель приключений — это тот, кто жаждет короны. А не тот, кто уже к ней привык.       — И снова в точку, док, я люблю приключения, — он подмигнул и подошел ближе к месту, где расположилась его врач, и широко расставив руки, навис над ней мощной горой мышц и невыплеснутого, но поутихшего гнева. Он внимал каждому ее слову, и как бы ему ни было неприятно признавать это, но во всем этом была доля правды. Крис стал слишком самонадеянным, слишком уверился в своей роли «машины-победителя». И дело было не только в боксе. Даже совершенно не в нем. Он стал позволять себе больше, терять бдительность за пределами ринга, и отчасти, Минхо чувствовала себя виноватой во всем происходящем.       — Хочешь сказать, что я тоже стал стереотипно и шаблонно мыслить, уверившись в собственной непогрешимости… — он прислонился к канатам, не отрывая взгляда от пола. — Мне нужно вспомнить, каково это — жаждать корону, а не просто носить её.       В этот момент Минхо посильнее налегла на канат и широко улыбнулась, явно довольная тем, что смогла донести часть правды, не расплескав. Крис поднял взгляд, улыбнулся в ответ, заставляя ее беспокойное сердце пуститься в галоп, но она быстро пришла в себя и лишь привычно приподняла бровь.       — Ты, кажется, слишком радуешься моей неудаче, — проговорил он с ноткой сарказма в голосе. Несмотря на тон, на его губах играла легкая ухмылка.       — Нет ничего более привлекательного, чем потерпевший поражение мужчина, вымещающий свой гнев на боксерской груше, — из её груди вырвался короткий издевательский смешок. В последнее время такие фразы покидали язык с пугающей легкостью, и нужно было что-то с этим решать. Как можно скорее.       В ответ на это Крис лишь картинно закатил глаза, хотя по мимолетному выражению его глаз, можно было догадаться — то, что он в итоге улышал, и ударило по его самолюбию и погладило одновременно.       — Мда уж, действительно выгляжу довольно жалко в своем нынешнем состоянии, — он указал на помятое соперником лицо, — выплескивая свое разочарование, как малыш, закативший истерику в супермаркете. Значит, ты здесь только для того, чтобы посмотреть, как я страдаю, не так ли?       — Брось! Как ты мог так обо мне подумать? — Минхо в притворном удивлении подняла брови, а затем наклонила голову, словно кошка, которая увидела что-то поистине увлекательное. В данном случае, она позволила себе залюбоваться видом побитого, но все такого же прекрасного лица напротив. Ссадины и синяки, кровоподтеки и местами засохшая кровь будоражили в ней что-то темное. То, что она с радостью бы заперла на все засовы, но рядом с Крисом можно было оставаться самой собой.       Он усмехнулся.       — Ой да ладно, тебе это нравится — видеть меня расстроенным и злым, пинающим глупую, бесполезную боксерскую грушу. Такое ощущение, что ты кайфуешь от того, что наблюдаешь за мной вот таким.       — Я медицинский работник, наблюдаю ради научного интереса, — Минхо подперла подбородок ладонью, тщательно пряча улыбку. — Ну, знаешь, там, изучаю реакцию абсолютных чемпионов на стресс, что-то в этом роде.       Крис сощурился, наблюдая за ней подозрительным взглядом, будто и впрямь, видел насквозь, но все равно решил подыграть:       — Абсолютные чемпионы, да? — он фыркнул. — Значит, я теперь подопытный? Мне быть польщенным или оскорбленным? — он скрестил руки на груди и прислонился к верхнему канату с ухмылкой на лице.       В этот момент стало совершенно неважно, какова была истинная цель её визита. Она проваливалась в бездну черных глаз, в которых прыгали искорки азарта, словно в доказательство того, что ему тоже нравились эти словесные перепалки, которые уже давно перешли в откровенный флирт. Тембр его голоса, мягкий и укрывающий, словно пуховое одеяло, творил с ней чудеса, заставляя каждый раз шагнуть ближе к пропасти. И этот раз не стал исключением.       — А что подсказывает твое сердце? — Минхо на мгновение замерла, они стояли так близко, разделяемые канатами и рамками приличия. Словно ощутив прилив небывалой смелости, она позволила себе наклониться и нежно провести рукой по вмиг напрягшемуся предплечью.