В лапах зверя

      Крис ожидаемо дёрнулся, как будто пальцы Минхо были электрическим оголённым проводом, но тут же вернул себе самообладание, сделав вид, что просто хотел поменять позу.       — Мое сердце? — на его губах заиграла лёгкая ухмылка. — Говорит о том, что ты наслаждаешься всей этой ситуацией, наблюдая за моим позорным падением. Тебе нравится дразнить меня, — он на мгновение замолк, прежде чем продолжить более спокойным, почти мягким тоном:       — Но это также говорит мне о том, что тебе не все равно. По-своему.       Сердце Минхо беспокойно забилось, потому что слова попали в самую цель — он прав, ей не все равно. Она вызывающе подняла подбородок, выпрямилась, поводила плечами, словно стряхивая с идеально выглаженной шелковой блузки цвета шампанского осыпавшуюся грязной штукатуркой правду.       Внимательный взгляд с пылающими в них озорными искорками прожигал насквозь, даже такую тщательно выстроенную оборону. Кирпич за кирпичиком.       — О, я знаю. Тебе не все равно. А я позволяю дразнить меня, даже когда я наиболее уязвим, как сейчас, например, — Крис оттолкнулся от канатов и развернулся на месте, придвигаясь ближе и сокращая расстояние между ними. Минхо была готова поклясться, что его голос стал более вкрадчивым и игривым. — И я также знаю, что твоя забота гораздо глубже. Ты беспокоишься обо мне, не так ли?       Пора уже было прекращать стоять истуканом, когда внутри всё кипело от волнения, но Минхо делала то, чему научилась за долгие годы — не слишком искусно врала сама себе, утихомиривая беспокойство, рвущее на части.       — Профессиональный интерес, не более. А чего ты ожидал от спортивного врача? — она заставила себя улыбнуться, даже при условии, что протяни она руку, на полпути уже встретилась бы с его лицом. Чертовски привлекательным, но слегка побитым. Плевать. Коснуться его было сейчас так же важно и нужно, как дышать.       В ответ Крис ухмыльнулся, его правая бровь поползла вверх — ни на секунду не поверил в её заявление о «профессиональном интересе», вместо этого лишь ближе наклонившись и почти вторгаясь в чужое личное пространство. Близость становилась невыносимой, почти что интимной. Той, которой Минхо хотела и страшилась больше всего на свете.       — Профессиональный интерес, значит? И это все? Не более чем забота врача о пациенте? — он замолчал, его взгляд скользнул по лицу Минхо, на котором предательски вспыхнул румянец и глупая робкая улыбка, выдающую истинные помыслы. — Чушь собачья, и ты это знаешь, — отрезал он, отпружинивания руками от канатов. Потревоженный разреженный воздух наполнился едва уловимым ароматом ванили и сандала — удивительное сочетание почти что юной нежности и мужского аромата кружил голову Минхо похлеще алкоголя.       — Не понимаю, о чем ты говоришь, — она нервно сглотнула, ощутив наконец-то разделяющее их расстояние, но выражение лица выглядело невозмутимым, — не выдавай желаемое за действительное. «Дура, дура, дура!»       — А, то есть так? — он усмехнулся её слабой попытке вести себя беззаботно, скрестил руки на груди и раздосадованно покачал головой, — мы оба знаем, что это далеко от истины. Как бы ты ни старалась это скрыть. Тебе не всё равно. Гораздо больше, чем ты показываешь. Мне, может и частенько прилетало в голову, но я все еще способен на кое-какие мысли на твой счет. Я вижу тебя насквозь.       Он поднял взгляд — тяжелый и полный невысказанных чувств, терзающих и его тоже. Гримаса боли, едва заметной непосвященному в их взаимоотношения человеку, исказила черты лица, заострив линию скул и челюсти. Их диалог явно зашел не туда, и приобретал масштабы той реальной катастрофы, которую Минхо хотела предотвратить всеми силами. Да она, черт дери, за этим и шла сюда. Но глупое сердце снова портило всю игру, а Купидон — как крупье-придурок, тасовал карты исключительно в пользу заведения, а не бедолаг-игроков за столом.       Крис наклонил голову, с любопытством высматривая в красивом лице намек, малейшую подсказку на ту игру, что сейчас затевалась. Он протянул руку, сократив и без того минимально-допустимое расстояние, мозолистые, грубые пальцы нежно коснулись узкого подбородка и слегка приподняли его, вынуждая взгляды встретиться.       — Ты видишь меня насквозь, да? — задержав дыхание, Минхо почти что прошептала. — В таком случае, определенно, стоит провести несколько тестов, чтобы проверить твое зрение, — она дважды моргнула (как делала всегда, когда что-то шло не по плану, выбивало из привычной колеи)и щелкнула пальцами прямо перед его внушительным немного разбитым носом, старательно увеличивая резко сократившиееся расстояние между ними. Крис криво ухмыльнулся, качнув головой и облизнув губы, явно позабавленный её реакцией на попытку дистанцироваться, но когда имеешь дело с профессиональным бойцом, на лёгкий исход дела можно было даже не рассчитывать. Словно услышав ее мысли, Крис качнулся вперед и снова оказался слишком близко, уложив руки на канаты.       — Не жалуюсь на зрение, и то, что я вижу — это, док, отчаянно пытающаяся скрыть свои истинные чувства за фасадом профессионального безразличия, — его голос звучал тихо и спокойно, как низкий рокот в груди. — Тебя выдают глаза — в них правда. Там забота и беспокойство. Ты заботишься обо мне больше, чем показываешь, больше, чем хочешь это сама признать.       — Не надумывай, мне нравится моя работа, а банковские счета не пополнятся сами собой, — Минхо вообще не планировала эту встречу, как разговор по душам и обсуждение их…да чего там обсуждать? Она скрестила руки на груди, всячески пытаясь защититься от того потока окутывающей, будоражащей энергии и силы, что исходила по ту сторону канатов. — Пока ты выигрываешь, выигрываю и я. Это проще, чем ты себе представлял.       — Продолжай убеждать себя в этом, — Крис откровенно забавлялся. Проигрыш заставил его скинуть броню, пусть он и часто был открыт, когда они оказывались наедине. Сегодня что-то было иначе. — Ты можешь сколько угодно убеждать себя, что тебе «не все равно» по необходимости, из-за банальной корысти. Но, я вижу, как ты смотришь на меня, как ты переживаешь, когда мне больно, как ты пытаешься скрыть свое беспокойство за саркастическими замечаниями и поддразниваниями, — он наклонился, не отрывая взгляда от твоего лица, улыбнулся, ямочка на щеке стала заметнее:       — Я тебе небезразличен. Ты заботишься обо мне так, что это выходит за рамки простых профессиональных обязанностей. И сюда ты притащилась вся такая в своих дизайнерских туфлях, — он хищно просканировал её фигуру с ног до головы, — потому что не просто решила поболтать и справится, как мои дела.       Высказанная вслух правда резанула, будто новенький канцелярский нож — бумагу, горло в момент сковало спазмом, Минхо попыталась сглотнуть подступившую панику. Его высокомерие, в хорошем смысле, нервировало и восхищало, но она поклялась себе — больше никаких интрижек на работе. Но этот парень ломал в ней совершенно все: выворачивал наизнанку, заставлял сходить с ума, думать о нём так часто, как вообще не позволяли приличия. Они слишком разные: Минхо уже двадцать девять, а Крис в самом расцвете своей физической формы, двадцатичетырехлетний молодой боксер из Высшей лиги, их разделяли социальные баррикады. Или это только в её голове? Он — виновник её плохого сна, вечных смен настроения и причина, по которой Минхо чувствовала себя снова живой. Он стоял так близко, что можно было почувствовать жар его кожи. Невыносимый.       — Обычная человечность, слыхал о таком? И да, я каждый раз смотрю на твои травмы через призму оценки объема предстоящей работы.       Крис расплылся в широченной улыбке, уложив подбородок на руки. Он точно не купился на эту чушь, чувствовал ложь Минхо, будто прощупывает изнутри каждую извилину её дурацкого мозга, который угораздило втрескаться и вырабатывать настоящий химический коктейль с окситоциновым зонтиком. Надо было было быть совершенно слепым, чтобы не понимать, что их отношения давно выходили за рамки чисто профессиональной заботы. Казалось, что упорное отрицание только укрепляло его решимость.       — Слабое оправдание, и ты это знаешь. Можешь сколько угодно притворяться, — он выпрямился, возвышаясь над ней, протянул руку и нежно коснулся щеки Минхо. — Отрицание этого не изменит.       Прикосновение пронзило кожу миллионом электрических разрядов, Минхо на мгновение прикрыла глаза, позволяя им обоим обрести эту необходимую, как кислород, свободу, за пределы которой они никогда не должны выйти.       — Крис… — она услышала свой голос, доносившийся будто бы издалека, тихий, далекий и надтреснутый, полный грусти по тому, чего никогда не произойдет. — Не нужно, перестань, — сердце сжалось так сильно, что Минхо перестала дышать. Его же пристальный взгляд пронизывал насквозь, жег немым пониманием — он знал границы дозволенного, но ничего не смог поделать с эмоциями, которые по какой-то невообразимой причине именно сегодня вырвались наружу и затопили их обоих.       — Перестать? — его тон мягок и спокоен, но на дне темных глаз горел неистовый, опасный огонь. Крис медленно провел большим пальцем по щеке. — Ты действительно этого хочешь?       Больше всего на свете Минхо хотела закричать ему прямо в лицо, сказать, что её профессионализм летит ко всем чертям уже несколько месяцев кряду, и всё, чего она действительно хочет — это находится прямо перед ним, здесь и сейчас, украсть у судьбы это мгновение и оставить себе на память, заперев на все засовы. Но тяжесть возможных последствий ложится на плечи оглушающей реальностью:       — Да. А теперь мне нужно осмотреть тебя, потому что именно за этим я сюда и пришла, — смотреть ему в глаза было невыносимо, поэтому она мягко высвободилась из самой сладкой и нежной ловушки.Интимность момента исчезла так же стремительно, как и появилась. Повисшая в зале тишина напряженно давила на виски, плотным кольцом сковывая пространство, сужая его до точки на стареньком тренировочном ринге. До точки, куда отступил Крис.       — Делай свою работу, док, — он, словно неуверенный мальчишка, почесал затылок, явно обескураженный этими эмоциональными американскими горками, но послушно принимающий правила.       Глупо было надеяться, что он поступит иначе, но острая боль разочарования пронзила сердце, Минхо облизнула пересохшие губы, и устремилась вглубь ринга. Поравнявшись с Крисом, она не могла не обратить внимания на то, как проступили желваки на его скулах, а пальцы нервно сжимались и разжимались. Возможно, прямо сейчас он, как и Минхо, проигрывал еще одну битву — ту, что происходила внутри.       Улыбка разочарования тронула его красивые губы, но он, как настоящий профи, держался молодцом. Горькая реальность их ситуации была прозаична и проста, как мир — есть границы, которые никому из них нельзя пересекать. Никогда и ни за что. Грусть пускает корни куда-то под рёбра, пока Минхо прокручивает в голове миллионы сценариев того, как всё могло, должно было быть по-другому, но чертовы обстоятельства давят на них, подобно молоту.       Оказавшись в центре ярко освещенного ринга, она попыталась сосредоточиться на истинной причине своего визита, (помимо планового осмотра, конечно же). Даже стоя вполоборота, она чувствовала на себе чужой взгляд, от которого по телу побежали приятные мурашки.Пытаясь привыкнуть к разнице освещения, она сощурилась, выискивая обычный складной стул, который всегда был где-то поблизости. Обнаружив искомое, она позвала:       — Крис, подойди сюда, пожалуйста.       Позади послышался медленный выдох, а затем и мягкие, но уверенные шаги. Минхо коротко хмыкнула собственным мыслям — он точно настоящий хищник, который даже гонимый адреналином не теряет самообладания.       — Ага, — в его голосе что-то мимолетно изменилось, наполнив напряжением.       — Пожалуйста, присядь, — она кивнула в сторону плохо, но все же освещенного угла ринга. — Лицом к свету. Крис неотрывно следил за каждым её движением и взглядом. Простая просьба, непростая ситуация.       — Хорошо, — процедил он, усаживаясь на скрипнувший под его весом серый складной стул. То, что всё совершенно не хорошо было заметно по напряженным плечам, а о линию нижней челюсти в пору было резать руки.       — Пожалуйста, прекрати, — она не должна была срываться, но эмоции взяли верх — Минхо раздраженно закатила глаза. — Ведешь себя, как робот… Это твой план «побега»? — она изобразила пальцами кавычки в воздухе, прекрасно зная, что её поймут правильно. — Как будто я не смогу вынести твоего холодного упрямства и уйду, наконец-то оставив тебя в покое?       Горькая усмешка искривила линию его губ, и отчего-то это уязвило сильнее возможного безразличия.       — Робот, да? Холодный, безэмоциональный, просто выполняющий свои обязанности. Ну, у нас много общего, — он поднял взгляд, полный разочарования и обиды, задерживаясь на ее лице всего на мгновения, а затем снова уставился себе под ноги. — А что касается твоего вопроса, то это не чертов «план побега». Просто так обстоят дела. Ты лучше, чем кто-либо другой, знаешь, что у нас нет будущего. Мы оба это знаем.       Ну вот, кто-то осмелился сказать это вслух. Убить, закопать крепнущий с каждым днем и набирающий силу росток чувств оказалось больнее, чем Минхо могла предположить. Она снова струсила, позволяя мужчине решить за себя.       — Черт возьми, Крис! — голос сорвался, как и вся тщательно сконструированная броня. — Я не виновата, что замужем за твоим чертовым боссом, что у меня дочь от него и… что я испытываю к тебе проклятый набор чувств, которые не должна! — она тяжело задышала, изо всех сил сдерживая подступающие непрошенные слезы. Ну, не такая уж она и трусиха, раз слова слетели с языка столь легко и быстро, подобно выстрелам из револьвера. Кулаки Криса сжались с такой силой, что от напряжения побелели костяшки пальцев. — Я знаю, что это не твоя вина, доктор Хван.