Предательство крови

Прошлое. Винтерфелл. Север.

Королева ласково улыбается своей дочери. Девочка радостно в ответ продолжает щебетать о своём, сосредоточенно занимаясь шитьём платья для своей куколки. Вдохновлялась она, разумеется, шикарными платьями своей матушки, ведь её собственные наряды шили такими же. Правда, для Мирцеллы выбирали легкие материалы и оттенки розового, подчеркивая её невинность. Сидящая подле королевы Рейнис хвалит младшую одним взглядом, заставляя ту миленько покраснеть. И в кого она пошла столь робкая, если ни отец, ни мать, подобным точно не страдали. Будь они в других обстоятельствах, будь она, опальная принцесса, дочерью от союза Рейгара и Серсеи, будь Мирцелла родной сестренкой, то сия картина вызывала бы одно умиление. Счастливые дети рядом с заботливой матерью проводят досуг за непримечательным разговором. Порой Рейнис абсолютно забывалась, растворялась в таких моментах, разрешая себе на краткий миг пожить в этой иллюзии. Порой, она искренне хотела родиться глупой дурой. Серсея желала того же. Но безумный старик был прав, с возрастом от Рейнис стало действительно вонять Дорном. Два друга в компании старших сыновей и прочих отправились на охоту, ещё на рассвете, оставив младших сыновей, женщин и девочек скучать в замке. И Джона Сноу. Все мысли Рейнис принадлежали этому хмурому парнишке, ставшему мрачнее самых темных туч. Она слышала, что тот горит желанием скорее покинуть родной дом на радость тетке Талли, посвятив свою жизнь Ночному Дозору. Он последние дни злился, кажется, на всех вокруг, от того его редко можно было где увидеть, как и Призрака, к которому успела привязаться девушка. Королева придирчиво осматривает свою работу и сует маленькое зеркальце сиротке. Рейнис от увиденного подпрыгивает, светясь изнутри настоящим солнечным светом, и львица мягко смеется. Черные волосы она заплела в узор из витиеватых кос, закрученных в спираль на затылке, подобную прическу носила её любимая героиня книг из детства. — Как красиво, матушка. А мне так можно? Мирцелла, оторвавшись от своего занятия, присаживается на тахту. Серсея с улыбкой приобнимает обеих принцесс, что устроились по обе стороны от неё. Каждую мягко целует в лоб, демонстрируя такую редкую нежность. В их комнате появляется супруга хранителя Севера, а за ней с глупой стеснительной улыбочкой Санса. — Ваше Величество, принцесса Мирцелла, принцесса Рейнис.. — Доброе утро, леди Кейтилин. Прошу, проходите. — Матушка, я пойду поищу Томмена, — с разрешения Рейнис встает и поправляет складки темно-лилового платья. — Леди Кейтилин, леди Санса.. — проходит мимо них, подавляя порыв открыто нахамить женщине. Она успела возненавидеть эту Талли. Ибо не понимала, как можно яростно ненавидеть ребенка, но не своего супруга, того, кто повинен в свершенном унижении над ней. Обладай она хваленой мудростью, будь она хорошей матерью, сумела б увидеть ясно кто заслуживает презрения, а кто нуждается в заботе. И отношения между родными сестрами это доказывали. Рейнис относилась к дочери врага куда лучше, чем родная кровь к своей крови. С другой стороны, осуждать девчонку, желавшую во всём походить на свою леди-мать, нельзя. Ей можно только посочувствовать, надеясь, что с возрастом та исправится.

Красный Замок. Королевская Гавань.

— Приведите её. От приказа молодой королевы полная служанка дергается, кося свои маленькие, мерзкие глазья на свою подружку-дуру. Львица с Утёса Кастерли свои глаза закатывает, склоняясь над детской кроваткой, в которой тихонько спит её новорожденный сын, настоящий львенок, принц. Семеро не позволили первенцу королевской четы, маленькому черноволосому ангелочку, выжить. И Серсея дрожала над Джоффом, редко позволяя кому-то чужому даже подходить к нему. Но сейчас он достаточно окреп для встречи со своей.. А кем, собственно, девчонка по сути ему является? Дочь и внучка врагов, законная претендентка на трон и корону своих предков, только кто бы в здравом уме отдал ей Вестерос, когда был Роберт Баратеон, олень, лишивший эту крошку надежды и хорошей жизни. Чертов Баратеон, забравший у Серсеи Рейгара, пускай Рейгара у неё на самом деле забрала дикарка, как отобрала у неё и супруга. Чертов Баратеон, которого она всем сердцем хотела любить, от которого она эту любовь хотела получить. Мертвую Лианну Роберт любил больше, чем её живую. Рейнис Таргариен стала ей утешением, как и горьким напоминанием о старом обещании отца. Ей обещали дракона в мужья, но дали его убийцу. И всё же, она Королева Семи Королевств, а Лианну с Элией жрут черви в земле. А дочь второй.. — Мне повторить дважды?! — П-простите, Ваше Величество, но.. Вдруг девчонка попытается навредить маленькому принцу! Потеряв всякое терпение, молодая мать, разозленная львица, подлетает к простушке и сжимает в кулак ее волосы, со всей силы потянув вниз. — Хоть слово услышу ещё, заставлю пожалеть. Принцесса Рейнис с завтрашнего дня будет жить со мной, разберись с этим, — шипит Ланнистер. Брезгливо оттолкнув дуру, Серсея со вздохом возвращается к сыну. Через какое-то время двери вновь открываются, и двухлетняя малышка застенчиво заходит в королевскую опочивальню. Королева всех прогоняет, только тогда девочка подбегает ближе к деве и, ухватившись за зеленый подол, прячет в складках лицо. Ланнистер опускается на коленки. Трогает черные кудряшки, поправляет темно-серый халатик и, улыбнувшись, аккуратно поднимает головку за подбородок. — Мой маленький дракон, я хочу тебя кое с кем познакомить. Устремив взгляд в голубое небо, она чувствует появившуюся против воли улыбку. В памяти бережно хранится не только знакомство с Джоном Сноу под ночным небом, но и последующие их встречи. Звезды верно хранят их тайну, и Таргариен терпеливо ожидает ночь. Идёт третья неделя их пребывания в Винтерфелле. За это время Рейнис успела привязаться к отважной Арье, порезвиться в садах с Браном и Томменом, заткнуть раздражающую Сансу, поймать влюбленный взгляд Робба, успешно подшутить над Тирионом и избежать каких-либо личных встреч с Джейме. Однако, всё это меркнет на фоне того, что произошло ночью после прогулки по богороще. Очередной кошмар с мертвым Рейгаром вынудил выбежать на свежий воздух. Сам север будто стремился вытравить отсюда его родную кровь, воздух отравлял девушку, а сама она шмыгала носом, кутаясь в палантин, и молилась о своем отце. Какой бы сволочью он не был в её глазах, но ей всё ещё хотелось его защиты. Север её отвергает, а Старые Боги принимают, иначе не объяснить почему чертова богороща дает такое умиротворение. Они столкнулись там совершенно случайно, у обоих были свои причины не хотеть заводить разговоры или искать новое пристанище для уединения. Ночь за ночью принцесса с бастардом сидели под чардревом, деля свои переживания и мысли пополам, но никогда вслух. — Матерь, помилуй меня, избави от лика этого недостойного.. Джейме, громко смеясь, подходит чуть ближе и опускает руку на рукоять меча. Принцесса показательно морщит носик, деловито вытягивает ручку перед своим лицом, как будто сильно увлечена рассматриванием своих колец. Их у неё великое множество, она меняет их каждый день, бывает пару раз на дню. Вопросительно вздернув бровь, она медленно переводит взгляд на него. Чего греха таить: Цареубийца настоящий красавчик, а годы ничуть не изменили этого. Гордый лев с золотой гривой и сверкающими зеленью глазами. Одна его улыбка способна свалить с ног любую юную деву, поскольку они, впечатлительные души, до ужаса любят этих рыцарей из легенд. Жаль, что за красивой оберткой нередко таится гниль. Боги не обделили его сыночка ланнистеровской красотой, зато отдали всё безумие и глупость мира. — Сир Джейме, не уж то наш король и лорд Старк настолько побрезговали вашей компанией, но с удовольствием взяли с собой заложника Грейджоя? — Продолжаете упражняться в остротах, Ваше Высочество? — Больше нет. Рейнис складывает руки в широких рукавах перед собой в замок и пытается обойти мужчину, но тот, привыкнув видимо, хватает девчонку за локоть. Бегло осмотревшись нет ли кого поблизости, он дергает вырывающуюся к себе ближе. Таргариен не дает ему сказать, выплевывая в лицо первой: — Сильно рискуешь, цареубийца, я не желаю ничего больше слышать. Цареубийца. Он всегда был им, всегда им будет. Он всегда был тем, кто не сдержал клятву, кто не смог защитить никого из королевской семьи. Он всегда будет тем, чья семья завернула тела невинных в плащи со своим гербом и подарила мятежнику. Рейнис, смотревшая на мир через розовую пелену, считала когда-то его своим единственным союзником в логове врагов. Она впервые назвала его так, а раньше успокаивала, почти вслух простила его за все деяния. Рейнис себя ненавидит. Ей хочется громко смеяться и вырывать волосы на своей голове. Боги вступаются за неё — первый раз. Благо, они посылают к ней Джона Сноу. Завидя его вдалеке, принцесса изо всех сил вырывается из сильной хватки и уходит в его сторону, периодически оборачиваясь назад. Джейме Ланнистер был тем, кто когда-то подарил ей веру в себя, протянул свою руку и повел по жизненному пути вперед. Джейме Ланнистер был тем, кто ранее показал что такое безопасное место. Но не теперь. Какими бы благими намерениями мужчина не прикрывался сейчас — Рейнис более ему не верит, она попросту не может себе позволить эту роскошь. Она больше не та маленькая девочка. — Принцесса, вы в порядке? — А ты, Джон, в порядке? Джон смотрит, смотрит в самую душу, переворачивает всё вверх дном, отпирает все замки и находит сокрытое. Рейнис стыдно, отвратительно, больно. Она чувствует себя грязной с самого детства. Никто не должен видеть её слабости, поэтому так чертовски плохо становится под напором серых глаз. Шепот злых языков к ней вновь возвращается. Её столько раз называли похожей на своего деда, дразнили безумным королем, смотрели со смесью страха и смеха, отчего принцесса приняла всё это. Если тебя считают неуравновешенной и опасной, почему бы не стать ей в самом деле. Если тебя считают ядовитой змеей, почему бы не стать ею. Джон смотритсмотритсмотрит. Не видит. Но увидит. — Зачем тебе ночной дозор? Действительно так хочется отдать свою жизнь стене? Или то капризы обиженного ребенка? Черноволосая разделяет расстояние между ними, становясь к нему слишком близко для благородной барышни, слишком близко для врага. И вновь эта раздирающая на части тишина. Так близко, что слышат учащенное сердцебиение друг друга. Так близко, что почти соприкасаются носами. Всё же, слишком близко для незнакомцев. Несмотря на это, Рейнис просто не может бездействовать, когда хороший парень стремится испоганить свою судьбу. В Дозор вступают раз и навсегда, всю жизнь проводя на Стене среди таких же во всём черном. Она уверена, что скорее бы повесилась, чем добровольно сдалась туда. Джон заслуживает счастья; жить красочной жизнью и познать мир за пределами суровых красот. — Я.. Из дорнийки вырывается беззаботный смех, который она не успевает сдержать, закрывая лицо тканью бордового палантина. На лице Джона расцветает улыбка, такая искренняя и широкая, что на щеках появляются очаровательные ямочки. Рейнис просто не могла не залюбоваться им. Лицо парня полностью преображается во время таких моментов. Северянская суровость совершенно точно ему не подходит. Продолжая смеяться, она заваливается на бок. В богороще Винтерфелла ни души, кроме двух потерянных, запутавшихся, но не растерявших ещё способность смеяться до хрипоты. Кто бы мог подумать, что Джон Сноу, тот, кто угрюмо смотрит на мир, тот, кто сжирает себя из-за чувства вины, тот, кто пытается всегда быть невидимкой, решит поделиться веселыми рассказами из детства. У него большая семья, в запасе припрятано много веселого. И Рейнис желает послушать каждую, если эти воспоминания так дороги его холодному сердцу. — Хочу побывать в зимнем городке. Это возможно? — спрашивает она успокоившись, продолжая лежать на траве. Она смертельной хваткой цепляется за эти мечты. Воображает себе уже чудеснейшую экскурсию от Джона. Он искренне любит свои родные земли, она знает, тот с удовольствием обо всём на свете расскажет и покажет. Будет хмуриться от бесчисленного количества вопросов южанки, но терпеливо ответит. — Зимний городок? Это далеко не Королевская Гавань. — Да, я знаю. — Там ничто не впечатлит принцессу, — пробурчав под нос, Сноу отводит рассеянный взгляд вдаль. Рейнис приподнимается на локтях и щурит черные глаза, непонимающе уставившись в лицо парня. Там проявилась привычная маска угрюмости. Кажется, что само небо сейчас окрасится в черный и заплачет. Джон иногда хочет, чтобы всё это было злой шуткой, забавой южанки, коей просто нечем себя развлечь в такой глуши. В таком случае ему было бы проще. Появилась Рейнис, появились сложности, из-за которых решение стать братом ночного дозора стало казаться ему ошибкой. Его место всегда будет здесь — на севере, на стене. Его долг — посвятить свою жизнь ледяной стене, избавившись от унизительного клейма. Её место далеко отсюда, её долг вести свою личную войну, там, на юге, жить в замке и быть принцессой. Северянин не успевает ничего понять, как девушка хватает его за руку и требует подняться за ней. Он повинуется. — Ваши боги не дают никакого успокоения. Они мрачные, унылые, как и вы. Идём в септу. Серые глаза холодеют, а на скулах желваки перекатываются от нахлынувшей злости. — Ты всё смеёшься? Для тебя это всё шутки? Рейнис снисходительно улыбается, подойдя ближе. Смотрит на него, как на маленького ребенка, смевшего докучать ей своей глупостью. Смотрит на него, демонстрируя невероятную усталость. — И твои боги, и мои - одинаковые. Они все одинаково смеются над всеми нами. Я ни к чему не призываю. Просто прошу поверить. От Рейнис пахнет солнцем, не красным, дорнийским, а теплым, нежным, чьи мягкие лучи приглашают в свои крепкие объятия. Сноу смотрит на протянутую руку. Уже слышит язвительные шуточки Теона, неодобрительный вздох Робба и суровый голос мачехи. Если хоть кто-то прознает о них, хоть кто-то додумает невесть что, это обернется настоящим кошмаром для них обоих. Бастард и принцесса. Бастард и пленница-принцесса. Волк и дракон. Он идёт за ней. В чертовой септе ему правда становится чуть легче, наверное, из-за её маленькой ладошки в его. — Я уже всё решил. Этот разговор ни к чему. Ты пытаешься казаться всезнающим человеком, Рейнис, но ведешь себя хуже неразумного дитя. — Пусть так. Но я не бегу от того кто я. — Верно, ты принцесса. — А ты бастард. Я говорила, мы отличаемся лишь видом клеток. — Ты не можешь сравнивать нас, Рейнис Таргариен, — в нём говорит весь холод севера. В его глазах холодная, жестокая зима, коя существует лишь в легендах о Долгой Ночи - Рейнис чувствует, как больно от этого на душе становится. — Не смей нас сравнивать. Никогда. Бастард уходит. Принцесса чувствует на себе взгляд Кейтилин Старк. Где-то вдали взвыл волк. Вороны кружили над разбитой башней, ожидая зерна. С того страшного падения Брандона Старка прошло четыре дня. Мучительных четыре дня. Всеобщее веселое настроение моментально переменилось, и теперь все имеют этот характерный для северян взгляд — мрачный, беспокойный, а у кого искренний или нет дело другое. Змейка водит вилкой по тарелке, подставив руку под щеку, и пялится в свою еду. Нервно губы кусает, косясь в сторону выхода. Ей до омерзения надоело это чувство полной беспомощности, ей надоело спокойно завтракать, пока за этими стенами борется за жизнь маленький мальчик. И Рейнис будет лицемерной тварью, если скажет, что волнуется она так исключительно из-за Брана. Ей жаль его, но куда сильнее девушка сочувствует его старшему брату. При этом она совершенно не знает, как себя вести с Джоном, какие слова будут правильными, существуют ли эти правильные слова вообще. Всё, что ей остается, это пытаться быть сдержанной, завтракать и играть в счастливую семью со своими врагами. — Роберт все еще спит? — спрашивает Тирион, врываясь в зал посреди холодной трапезы. Рейнис лениво ему кивает, краем уха слушая беседу детей хранителя запада. За все эти дни она практически крошки в рот не взяла, а её черные волосы стали бы походить на птичье гнездо, не прояви по приказу королевы инициативу служанки. Они привели их в порядок, но принцесса пожелала оставить их распущенными. Ежели ей, совершенно чужой здесь, было так плохо, то каково родне? Из прострации её выводит нежный голосочек принцессы: — А Бран поправится, дядя? — Малышка, он сломал спину и ноги. Если он очнется, то, наверное, сумеет есть настоящую пищу, но никогда снова не научится ходить. — Если он очнется.. — медленно повторяет Серсея. — А это возможно? Вопросительный взгляд девушка переводит на рядом сидящего карлика. От напряжения она слишком сильно сжимает вилку в руке. Этот вопрос каждый час, днем и ночью, крутился в голове черноволосой. Подсознательно она понимает, что шансы не так уж велики. Боги могут в очередной раз поиздеваться: дать ему шанс и тут же забрать. Правду знают только боги. Рейнис отодвигает от себя тарелку, откинувшись на спинку стула. Тема резко свернула в другую сторону. Впрочем, наиболее волновавшую юную душу. — Бенджен Старк возвращается в Ночной Дозор с бастардом своего брата. Я хочу поехать вместе с ними и увидеть Стену, о которой мы так много слышали. — Надеюсь, ты не собрался облачиться в черное, милый брат? — Разве я выдержу целибат? Тогда разорятся все шлюхи от Дорна до Бобрового утеса. Нет, я только хочу постоять на вершине Стены и пустить струю с края мира. Серсея меняется в лице, становясь очень серьезной и строгой. Она резко встает со своего места, призывая и младших детей встать за ней. — Детям незачем выслушивать всякую грязь, — свита тянется за ней. Сама женщина, проходя мимо дорнийки, останавливается позади неё. — Рейнис, я буду тебя кормить с ложки, как маленькую, если ты не будешь есть сама, — королева пододвигает тарелку ближе, параллельно презрительно фыркая в сторону ненавистного брата. После они уходят. — Да-да, Тирион, именно для этого когда-то Брандон Строитель воздвигнул Стену, — включается в разговор Рейнис, подзывая к себе вбежавшего к ним случайно белого волка. Повезло, что Серсея ушла, а Призрак вовремя появился. — Но я тоже хочу её увидеть. Для других целей, конечно, не таких грандиозных как у тебя, — хмыкает, наблюдая за полным исчезновением её завтрака. Приподнятые уголки губ мгновенно опадают, стоит ей столкнуться с недовольным взором Джейме. Тирион хохочет. Джейме уводит брата в другую тему, вновь возвращаясь к Брану. Это заставляет насторожиться уже саму девушку. За столом они отдали слишком много времени на того, на чью судьбу, она уверена, близнецам всецело наплевать. Особенно этому рыцарю. Она щурит глаза, намереваясь проделать дыру в Цареубийце. Тот отвечает ей вздернутой в немом вопросе бровью. Призрак под ласковым касанием её рук напрягается, кажется, почувствовав её нарастающую злость внутри. Он хочет защитить Рейнис; она замечает это в красных глазах. — Серсея права, они опасны, — кивает мужчина в сторону лютоволка. — Они замечательны. Рейнис повторяет и тон упомянутой, и выражение лица, когда её заставляют услышать нечто, по её мнению, неподобающее. Резко встав, принцесса-пленница разворачивается и двигается в сторону выхода вместе с волком. Библиотека Винтерфелла встречает своей неприступностью, величественностью и холодом. С ранних лет принцессе полюбились старинные фолианты, груды пергамента, манившие своим богатством знаний. Она считала, да и по сей день так думает, что знания высшая сила, настоящее золото. В Красном Замке Рейнис среди книг могла спрятаться и набраться сил для нового этапа выживания. Старкова библиотечная башня стала утешением, местом, где можно отвлечься на редкие книги, которые существуют в одном-единственном экземпляре. Шурша подолом платья, она тихонько проходит между стеллажей. Здесь всю ночь провел Тирион, и Рейнис хорошо понимала по какой причине. Легко потерять счет времени за всем этим великолепием. Но вот его старший братец фанатом подобных мероприятий никогда не являлся, однако, это никак не помешало ему помешать ей. — Нужно было сразу идти за тобой сюда. — Меня кто-то потерял? — Все. — Славно, только я не терялась. Ланнистер проходит всё ближе, ради приличия окидывая своим неясным взглядом обстановку. Рейнис напрягается и застывает в своем положении. Так и сидит в кресле, закинув ноги на стоящую рядом скамью. И недовольно фыркает, стоит ему небрежно их скинуть, заняв теплое местечко собой. Воцарившая тишина меж ними далеко не такая комфортная, какая существует с Джоном Сноу. Тишина с Джейме душит, наваливается непосильным грузом на острые плечи и вдавливает в самую землю, а под ней её ждут с распростертыми объятиями родичи. Те, кого отправили туда львы с волками. В самом тёмном углу ей чудится юноша с размозженным черепом и серебряными волосами. Своими лиловыми глазами он глядит на неё с отвращением. Не случись тех ужасный событий, и красоту Эйгона превозносили бы даже больше, чем отцовскую. — Ненавижу тебя. Жаль, что поняла это слишком поздно.

Красный Замок. Королевская Гавань.

— Это плохая затея.. Дочь леди Дара Богов качает головой неодобрительно, отходя от зеркала и давая пройти вставшей юнице. Пятнадцатилетняя Рейнис машет рукой неопределенно, как делает всегда, когда её поучают старшие. Йенна Аллирион старше на целых три года, кажется, что она прожила целую жизнь, но дело далеко не в этом. Несколько лет назад её привез с собой дорнийский принц, буквально заставив королевскую семью принять дорнийку ко двору как компаньонку принцессы-пленницы. В действительности же, Йенну усердно готовили к жизни в замке, ибо её главная цель это защищать племянницу правителя Дорна. Никто не предупреждал её, что придётся защищать девчонку от дел сердечных. Та умудрилась влюбиться по уши в своего врага. — Хотя, так даже лучше, Рейнис. Чем скорее твое сердце разобьется, тем быстрее ты станешь сильнее. Йенна любила её, как любят глупых младших сестер. Пускай ошибется, пускай встретится с реальностью лицом к лицу, пускай Джейме Ланнистер хоть что-то сделает во благо. — Ты такая пессимистка, леди Йенна! — смеется звонко черноволосая, целуя близкую подругу в щеку. Она, счастливая донельзя, выбегает из своей комнаты и вприпрыжку скачет по коридорам. Телохранитель в доспехах едва-едва за ней поспевает. Всюду ей чудится зловещий смех Семерых. Она с особой тщательностью подбирала сегодняшний образ, решив отойти от влияния Серсеи, хотя её выбору девочка доверяла и любила проводить с ней время за обсуждением моды. Разумеется, ведущей фигурой на этом поприще являлась сама королева. Но сегодня ей хотелось выглядеть иначе, выделиться среди прочих, показав ещё раз, что Рейнис Таргариен не просто её плененная воспитанница. Желтое платье по дорнийской моде отлично подошло. Придворные леди оборачиваются ей вслед, кидая в спину привычные злые насмешки. Она не знает, станет ли заложницей своих чувств, сей глупой влюбленности, но мечтательность юницы уже зашла слишком далеко. — Принцесса Рейнис! Золотоволосый львенок, да не тот. Таргариен натягивает всю свою доброжелательность, тянет губы в улыбке и разводит ручки в стороны. — Ваше Высочество, — тихо проговаривает она, садясь в реверанс. Ей пришлось научиться различать чужие эмоции в глазах напротив, посему давно не тайна для неё, что глаза баратеоновского отпрыска горят особенно неприятно при виде неё. — Прогуливаешь занятия значит, Джофф? Юноша смеется и подходит ближе. Она вздрагивает, когда его губы касаются её руки. Иногда ей искренне жаль, что первым родился именно Джоффри, а не Томмен. Хотя, это королева разбаловала своего первенца, женщина удушила сыночка своей заботой, неконтролируемой опекой, создав из него монстра. Пока он маленький монстр, его единственная жертва это мертвая кошка, но и Эйрис Таргариен не сразу начал сжигать людей. — Хочу тебе кое-что показать, Рейнис. Принцесса отгоняет панику. Хватается за его локоть, не стирая с личика глупейшей улыбочки. С ним надо вести себя несколько по-другому, чем с другими людьми. С ним нужно по-хитрому, с ним нельзя никогда забывать что в голове у него черт знает что творится. Он приводит её в конюшню, гордо преподнося свой подарок. Рейнис не задает лишних вопросов, не смеет напоминать вслух, что устроен сей спектакль явно его матушкой, а значит и благодарить её надобно. Она позволяет смущенно улыбнуться, прикрыв личико ручкой и пробормотать что-то милейшим голоском ему. Только ахает с восторгом при виде кобылы принцесса искренне. Обнимает шею белой лошади, прижимаясь к ней щекой. Шепчет ей что-то на валирийском, пока стоящий неподалеку Джоффри сияет. — Премного благодарна, мой принц.. За столь неожиданный и милый дар. До боли знакомые зеленые глаза вспыхивают недобрым огнем. — Рейнис, ты не поняла.. День отъезда, день прощаний. Джон медленно поднимается по ступенькам, стараясь не думать о том, что, возможно, это последний раз. Призрак топает за ним. Во дворе шум и хаос, внутри каменных стен тепло и спокойно. Поднявшись, он испуганно замирает на лестничной площадке. Лютоволк тычется носом в его ладонь, подбадривая. Он знает: внутри находится Кейтилин Старк, она не оставляет своего сына уже около двух недель. По этой причине ненавистный ей бастард ни разу не навестил своего брата сам, но теперь выхода нет — женщине придется смириться, придется наступить своей гордости, себе на горло. Джон не пойдет у неё на поводу, он сделает то, чего так хотел. Джон увидит брата, посидит на его постели, посмотрит на него перед своим уездом. Он сделает это, только знакомый голос останавливает его. То говорила Рейнис Таргариен, находившаяся у Брандона вместе с леди Кейтилин. До него доходят обрывки фраз, но этого хватает. Кажется, что супруга хранителя севера постарела на добрые двадцать лет, а волосы цвета осени сильно потускнели и спутались. Глаза её не выражали ничего, кроме дикого отчаяния. Рейнис лишь однажды заходила к Брану вместе с королевой, дабы выразить дежурное сожаление. Впрочем, она была в своем порыве искренна, а что уж Серсея.. Тут она точно не знала, хотя ее зеленые глаза говорили о настоящей печали, то ли из-за Брана, то ли из-за первого ребенка, коего она похоронила по милости богов много лет назад. Теперь змейка сидит рядом с женщиной и держит её за руку, не сводя черных глаз с мальчишки. Они молятся Семерым, просят их, как не просили никогда раньше. Кейтилин из огромной любви к своему дитя, Рейнис из-за бастарда. Бран будет жить, и Джону станет легче. Она заботится о его чувствах, о его состоянии, думая, с каким настроением тот вынужден покинуть отчий дом. Она переживает за него каждый божий день, даже если их последний полноценный разговор состоялся слишком давно. — Брандон сильный мальчик. И вы должны быть сильными, леди Кейтилин, не забывайте, что за этими дверьми есть те, кто в вас нуждается. Я буду молиться богам за вашего сына, я пригляжу за вашими дочерьми в столице. Рейнис выходит из комнаты и сталкивается с широко распахнутыми серыми глазами. Он прячет взгляд в пол, проходя внутрь, где его прожигают голубые глаза. — Я пришел повидать Брана. Попрощаться с ним. — Ты уже попрощался. А теперь уходи. — Леди Кейтилин, вам надо на воздух, я вам помогу, — вмешивается Таргариен, возвращаясь обратно. Она подходит к сидящей женщине и мягко берет ту за руку, помогая встать на ноги. Талли сперва не смотрит на неё, ведь отдает всю свою злобу и презрение стоящему в проходе бастарду, тому, кого винила во всех бедах. — Давайте леди Кейтилин, разве Джон навредит своему брату? Он скорее собой пожертвует, чем позволит чему-то случиться.. — Уже случилось, — бесцветно перебивает женщина, — На его месте должен был лежать ты. Рейнис сжимает губы. К горлу подступают ругательства. Как так можно. Как можно. Горе делает с людьми невозможное, туманит разум и заполняет ядом сердце. Кейтилин сопротивляется недолго, поскольку сил у неё не так уж много, да и принцесса умеет убеждать. — Не просри свой шанс. У тебя достаточно времени, — бросает она волку и уходит.