Создатели прозрачной смерти

      Интересно, где Андрей будет искать Дашу, думала я, стараясь не упускать из вида Нину, которая была чем-то очень сильно расстроена. Похоже, она и не думала никуда убегать. Я растерянно посмотрела на неё, пытаясь понять, что это с ней такое. И тут догадалась. Ну конечно! Наверное, злится, что я не дала ей пообщаться с тем мальчиком. И по-моему, хотя я точно не уверена, кажется, я её обидела. Поскольку я и так вся на нервах, а тут ещё надо следить, чтобы Даша ни с кем не разговаривала, вот я и сорвалась. Не выдержала. И досталось обеим девочкам. Даша лишилась мороженого, которое, видимо, выпросила своим «щенячьим взглядом». А Нина получила удар по самолюбию, когда я отругала её в присутствии этого мальчишки. Мне стало стыдно. Несчастная Нина ни в чём не виновата. Но, тем не менее, ей приходится страдать из-за того, что её сестре нельзя общаться с людьми. По крайней мере, сейчас. Ведь Даша хоть и гений по умственному развитию, но по менталитету совсем малышка. И ещё ничего в жизни не понимает. И не скоро поймёт. Возможно, когда-нибудь мы сможем ей всё объяснить, когда она будет готова к осознанию и сможет находиться в обществе. Когда поймёт, что можно говорить, а что нельзя. Пока она этого не понимает, ей не жить среди людей, которые невероятно жестоки к тем, кто от них отличается. И жаль, что это не объяснишь Нине. Что ей приходится жить без общения из-за сестры.       Интересно, неужели Нина уже забыла того симпатичного мальчика, курсанта лётной школы, из-за которого плакала весь полёт? Кажется, ей уже приглянулся этот мажор. Быстро же она, хотя, чего я хочу, это же Нина. Она такая непостоянная. Только пусть она здесь и не надеется. Этому мальчику даже и близко к ней не дадут подойти, они никогда не смогут стать друзьями. Ещё странно, что он вообще с ней заговорил. Может, Даша как-то себя проявила? От этой мысли мне становится страшно, я покрываюсь мурашками. Ну почему я её отпустила, позволила сбежать? Она же себя не контролирует. Если узнают правду… Да где же они?       Я больше не выдерживаю ожидания.       — Сиди здесь, жди нас, — велела я Нине, вышла из зала и пошла по коридору.       Надеюсь, они где-то недалеко. Что, если Даша снова с кем-то заговорит? Ей же скучно, это понятно. Да и знаниями любит похвастаться. Правил не понимает, для неё их не существует, всегда поступает только по собственному усмотрению.       Я, волнуясь, иду в конец коридора, и тут мне навстречу идёт моя дочь. Я вздыхаю с облегчением. К счастью, она в порядке. А Андрей где?       — Даша, где папа? — спрашиваю я.       — А папа остался поговорить с детьми, — спокойно отвечает малышка.       — С какими детьми? — холодея, говорю я.       — Там мальчик и девочка. Мальчик такой красивый, настоящий принц. Его зовут Эдвард. Можно мне с ним подружиться? У него такие ярко-голубые глаза, как небо на рассвете или море. Эдвард будет мне вместо старшего брата, он добрый, станет защищать от противных мальчишек. Потом котёнка подарит.       — Стоп, — прерываю я поток восторженных комплиментов по отношению к мальчику с глазами цвета неба или моря. Про себя беспокоюсь, что обе мои дочери заинтересовались им, неподходящим по статусу, а уж Даше так вообще нельзя ни с кем дружить, — от каких мальчишек будет защищать? Кто тебя вообще обижает?       — Пока никто, но когда пойду в школу, там будет много противных детей. Это папа говорил, что все люди очень злые. И только и мечтают нас обидеть. Поэтому кто-то должен меня защищать.       — Почему ты решила, что именно он будет тебя защищать?       — Он хороший, добрый. Давай возьмём его себе. Пусть живёт с нами дома. Я буду с ним дружить.       Как она себе это представляет? Мы похитим наследника правящей династии, усыновим его, и он будет жить в нашем доме? Нет, ну у Даши такое воображение. Это смешно.       — Дорогая, у него своя семья, — пытаюсь объяснить я.       Даша надула губки, обиделась.       — Котёнка мне не хотят завести. Братика тоже. Скукотища, а не жизнь, — по-взрослому вздыхает она.       Мне становится смешно.       — Даша, ты знаешь, что у Нины аллергия, мы не можем завести котёнка. А братика, может быть, и сможем, когда устроимся здесь.       — Но я хочу именно этого мальчика. Он старше. А у вас будет младше, зачем мне такой?       «Я хочу именно этого мальчика», — я закашлялась, услышав эту фразу. Ещё хорошо, что она не понимает, что это значит на самом деле. И, надеюсь, ближайшие лет двадцать так и не узнает. А лучше никогда, так всем будет спокойнее. Хорошо ещё, отец ничего не слышал, а то бы от несчастного мальчика и следа не осталось.       — Даша, пошли, найдём папу, — и я повела её за собой. — Андрей, — позвала я, стоило мне увидеть мужа в конце коридора. — Андрей, в чём дело? Идём, нам сейчас всё покажут.       Что он делает? Неужели? Но этого не может быть. Даже не хочу об этом думать. Он нехотя подошёл ко мне. Я схватила его за руку и потащила за собой. Даша пошла за нами.       — Ты что вообще творишь? — тихо спросила я.       Муж ответил:       — Они могли обо всём догадаться.       — Они же дети, ты в своём уме? Что они поймут? — кажется, мои худшие опасения начинают оправдываться. Я очень встревожена.       Завожу его за угол.       — Расскажи мне, что произошло, — потребовала я, — Даша как-то себя выдала? Они обо всём догадались?       Я уже с трудом дышу от паники. Неужели мы не сможем здесь остаться? Только обрели надежду и из-за глупой неосторожности всё раскроется? Нет, этого нельзя допустить. Может, я зря остановила мужа?       — Они, конечно, увидели, что она странная. Но не думаю, что догадались о причине. Думаю, даже не знают о таком. Надеюсь, поверили, что она просто вундеркинд, — ответил он.       — Тогда что ты делал?       — Знаешь, на всякий случай лучше перестраховаться мало ли что. Тем более, я подумал, что мы таких ещё не встречали. Они выглядят абсолютно здоровыми. Не то, что бразильские наркоманы и бандиты, которые нам попадались.       — Забудь об этом, — велела я, — они не подходят, и всё. Не забывай, из какой они семьи. Даже не думай об этом. Хочешь, чтобы у нас были неприятности и нас в чём-то заподозрили? Представляешь, двое внуков президента пропадают в день нашего появления здесь. А когда их найдут, они ничего не вспомнят. Разве это не подозрительно? Если их вообще найдут, ведь что-то может пойти не так. Помни, как это было в прошлые разы.       Я снова вспоминаю события пятилетней давности.       Мы стояли в подъезде под прицелом пистолета. Андрей закрывал меня собой, Тарик торжествующе улыбался.       — Говоришь, у тебя ко мне деловое предложение? — спросил Андрей. Его голос удивительным образом поменялся. Уже не походил на человеческий, без всяких эмоций. — Но при этом ты угрожаешь мне пистолетом. Какой может быть разговор в такой обстановке?       — А это чтобы ты стал посговорчивее, — нагло усмехнулся террорист, — а то ведь опять откажешься. А терпение Уго не безграничное.       — И чем, интересно, я смогу ему послужить, если ты меня убьёшь, — насмешливо спросил Андрей, — так что я тебе не верю. Ты пытаешься меня напугать, а сам не выстрелишь.       Тарик задумался. Видимо, понимал, что он прав.       — Так я могу убить твою девку, — внезапно сказал он, направляя пистолет в мою сторону, — она не нужна Санчесу живой. Так что у тебя нет выбора, или работаешь на нас, или ей конец.       Я поняла, что это действительно конец. Сильно сомневалась, что Андрей будет участвовать в каких-то незаконных исследованиях Санчеса ради меня. Какое ему дело до случайной коллеги? И я его прекрасно понимала, он гений, а кто я? Никто по сравнению с ним. И, конечно, он не должен становиться рабом жестоких террористов из-за меня. Я бы первая не одобрила, если бы он согласился. Мне даже не было страшно, видимо, от шока. Я почти ничего не соображала. Только хотела сказать Андрею, как люблю его. Но боялась и это не успеть.       — Нет, Тарик, — сказал Андрей, — ты это не сделаешь.       — А знаешь, ты прав, — неожиданно согласился бандит, — она слишком красивая, чтобы убивать её. Я обожаю блондиночек, и Уго тоже. Пожалуй, мы оставим её себе. Когда Санчес увидел её фотку в рядах новых работников, сразу сказал, что возьмёт её себе.       Глаза Андрея расширились от ужаса и недоумения. Я задрожала. Теперь мне стало страшно.       — Как это? — тихо спросил мой любимый. — Ты вообще что несёшь?       — А ты не знал? Наивный, — рассмеялся Тарик, — у Санчеса тайный гарем. Он забирает в него всех, кто ему приглянулся. И ни одна девка не может отказать, да он и не спрашивает. А тебе, значит, ничего не рассказывал, да? А ты ещё считал его другом, смешно. Тебе даже ничего не перепало оттуда. А со мной Уго часто делится своими девочками. Иногда мы даже вдвоём с какой-нибудь красоткой. Жаль тебя, что он не приглашает поучаствовать в своих развлечениях. Но ничего, теперь ты знаешь и примерно можешь себе представить, как у нас с ним пройдёт оргия с этой твоей конфеткой, — говоря это, он мерзко хихикал, подходя всё ближе к нам. — Я тебе потом всё в подробностях расскажу. Думаю, она окажется очень сладкой.       — Заткнись, урод, — услышала я, находясь на грани обморока, — Катя — моя невеста, и ты к ней даже и близко не подойдёшь. И эта тварь Санчес тоже.       Я не поверила тому, что услышала. Я невеста Андрея? Наверное, я всё же сплю. И ещё меня напугал его голос. Как будто говорил робот, а не живой человек.       В следующую минуту Андрей молниеносно достал что-то из кармана и бросил в Тарика. Тот ещё продолжал издевательски хохотать над его предыдущими словами, но в глазах появилось удивление. Следом за этим его руки конвульсивно задрожали, пистолет упал на пол. Лицо исказила гримаса боли. Кожа побледнела, затем посинела. Он согнулся пополам, захрипел. Попытался закричать, но не смог. На губах появилась пена. Всего через несколько секунд страшный грозный террорист мешком повалился на пол. А Андрей, не отрывавший от него шокированного взгляда, прислонился к стене и, тяжело дыша, сполз по ней.       Я всё это время стояла, не в силах пошевелиться от ужаса, сковавшего меня.       Никогда ещё со мной не происходило ничего подобного. Сначала мне и моему любимому угрожали оружием. Его пытались заставить работать на этих ужасных людей. Затем мне угрожали насилием, что ещё страшнее. А затем мой любимый… Что он сделал? Я никак не могла это осознать. Одновременно испытывала и ужас, и облегчение. Мне больше не был опасен террорист. Но как Андрей это сделал? Я тряслась от шока и ужаса, мысли путались. Я не знала, что испытываю в большей степени: страх, панику, шок, удивление, благодарность? Стоило мне снова посмотреть на лежащего на полу террориста, как я, наконец, осознала всё, что произошло. Закричав от ужаса, я потеряла сознание.       Когда я пришла в себя, то обнаружила, что лежу на кровати в незнакомой комнате. Где я? Сколько времени прошло? Все эти вопросы сразу заполнили моё сознание. Было очень страшно.       — Катя, наконец-то, я уже начал беспокоиться, — услышала я.       Повернув голову, я увидела Андрея. Он протягивал мне стакан воды. Я молча выпила. На секунду мне пришло в голову, а вода ли это? Может, он теперь захочет избавиться от свидетельницы? Но я не стала думать об этом. Попыталась встать, но голова закружилась.       Андрей не подходил ко мне близко, но смотрел встревоженно. Он выглядел растерянным и потрясённым. Я пыталась понять, что чувствую, но в голове было пусто.       — Катя, — робко произнёс он, — ты никогда меня не простишь?       — Что именно? — с трудом спросила я.       — У меня не было выбора, понимаешь? — в его голосе звучала мольба, как будто я могла вынести ему приговор. — Предполагаю, что после того, что ты видела, больше никогда не захочешь со мной общаться? Но поверь, я не мог по-другому. Как услышал, что он сказал про тебя. Это невозможно было слушать. Я очень испугался за тебя. Ведь я люблю тебя. Ты единственный человек, кого я люблю. Ты не похожа на других, добрая, самоотверженная, умная. Я не знал, что такие люди существуют. Я никогда никому не верил, считал всех врагами, держался подальше от людей. Жил только наукой. Но ты стала для меня светом. Я понял, что не могу жить без тебя. Но понимаю, что всё испортил. Из-за меня ты подверглась ужасной опасности. А потом и вовсе мне пришлось совершить такое… Никогда не думал, что дойду до этого. Я раньше этого не делал, но сейчас выбора не было.       У него был настолько несчастный вид, что вся моя паника тут же исчезла. Он же спас меня, а я, как неблагодарная идиотка, не оценила это. Как я могла? Он теперь мучается из-за этого. Ещё непостижимее было, что он меня любит. Я стала для него единственной? В это невозможно было поверить. Что во мне особенного? После этого всё остальное показалось мне совершенно неважным.       — Я никогда не буду осуждать тебя, — сказала я, — ты спас меня, я за это очень благодарна. Не представляю, что тебе пришлось пережить. Большое спасибо.       Андрей посмотрел на меня с робкой надеждой. Подошёл ближе. Я дрожала от его присутствия. Но вовсе не от страха, как могло бы показаться. Нет, я каким-то образом стала забывать о том, что только что произошло. Меня это больше не волновало. Сбывалась моя мечта. Мы были одни у него дома, он признался мне в любви. Ничего другого не имело значения. Андрей казался мне героем, моим рыцарем, защитившим честь прекрасной дамы. Я даже не представляла, что он может быть таким. Это было невероятно.       — Я люблю тебя и всегда любила, — со слезами на глазах сказала я, — никогда не верила, что ты можешь обратить на меня внимание.       — Катя, любимая, — в его голосе была сильнейшая радость и облегчение, как будто он не надеялся, что я буду с ним разговаривать после этого.       Андрей подошёл ко мне. Я, наконец, смогла подняться. Он обнял меня. Я замерла, боясь дышать. Это было ещё прекраснее, чем в моих мечтах.       — Спасибо, любимый, — шептала я.       — Я должен тебе всё объяснить, надо о многом поговорить, — сказал он, — ты ничего обо мне не знаешь. Хочу тебе всё рассказать, у нас не должно быть секретов.       — Потом расскажешь, — я, задыхаясь от счастья, гладила рукой его мягкие шелковистые волосы.       Андрей колебался, не знал, что делать. Он хотел мне всё рассказать, но я не давала ему шанса. Притянула к себе поближе, наслаждаясь его близостью.       — Катюша, нет, это неправильно, — проговорил он, задыхаясь, — подожди, ты должна всё обо мне узнать. Я так не могу.       Но я его не слушала. Мне это уже не было важно. Больше ничего не имело значения.       — Люблю тебя, — повторяла я в каком-то безумном экстазе, не зная, как смогу справиться с такими неиспытанными ранее чувствами.       Уже было неважно, кто кого первый поцеловал. Помню только, что почувствовав его губы, я совершенно перестала что-то соображать, поняла только, что сгораю в огне и взрываюсь от избытка эмоций. Это напоминало безумие. По крайней мере, с моей стороны. Андрей действовал неуверенно, чего-то боялся. На секунду мне стало смешно, что из нас двоих я более опытная, ведь у меня однажды уже было в отличие от него. Но то я не считала чем-то настоящим, ведь в моём воображении всё это было с любимым, лицо того парня, бывшего мужа, я даже не запомнила. Так что могу смело считать, что ничего не было, несмотря на то, что у меня есть дочь. Обычно я не думаю, откуда она взялась, просто принимаю это как должное.       Но меня беспокоило, что мой любимый чувствовал себя неуверенно. Я боялась, что делаю что-то не так, или, может, вовсе не нужна ему, ошиблась, поверив в красивую сказку.       — Что-то не так? — встревоженно спросила я.       — Катюша, а ты не считаешь, что я совершил недопустимое? Разве ты можешь меня простить за это? — в его голосе была боль, смешанная с сомнением. Видимо, он всё ещё не верил, что я не отвернулась от него после того, что видела.       — Объясняю раз и навсегда, — сказала я, — если бы ты это не сделал, он бы застрелил нас обоих. Или так: меня забрал в гарем Санчеса, а тебя заставил создавать для него оружие. И ещё это жестокий террорист, убивший огромное количество людей, в том числе детей. Ты избавил мир от страшного зла. Ещё вопросы будут?       Я была счастлива наблюдать, как сомнение на его лице сменилось улыбкой. Видимо, вопросов больше не осталось.       — Люблю тебя, — в сотый раз повторил он, обнял меня, притянул к себе, потом осторожно опустил на кровать и лёг рядом, продолжая обнимать меня. Ощущение блаженства, какое даже невозможно себе представить.       Его лицо больше не было равнодушным, рассеянным, задумчивым, каким я его видела до этого. Сейчас на нём отражалось только сильнейшее удовольствие. Он казался не менее счастливым, чем я. Это усиливало мою эйфорию.       А дальше было абсолютное счастье, какое бывает только в мечтах. Прикосновения, поцелуи, бесконечная нежность. Мне нравилось дарить нежность и получать её взамен.       В тот день, взлетая в заоблачные вершины, в космос, бесконечное количество раз, мы оба впервые узнали, что такое любовь. Настоящая, взаимная, вечная, единственная, самая сильная и прекрасная. Что бы потом ни произошло, мы были вместе и знали, что нас никто никогда больше не разлучит. При этом мы понимали, что нас ждут очень тяжёлые времена, поэтому тем более хотели отвлечься от мыслей о будущем хоть ненадолго. Забыть о том, что нас ждёт, забыть обо всём, кроме нашей любви. Я полностью доверилась любимому, не стала его слушать, а ведь он хотел рассказать что-то важное. Если бы всё было так просто, как мне хотелось думать. Но я даже не спросила, что это было за вещество в дротике, который он бросил в Тарика. Меня это не интересовало. Если бы я знала всю правду, как обстоят дела на самом деле. Но даже тогда я бы не отказалась от любимого. Ничего не могло меня с ним разлучить, даже ужасные тайны и ожидающие нас опасности. Я была счастлива тем, что смогла сделать моего любимого счастливым. И особенно, когда после огненных волн экстаза, в которых я совершенно растворилась и потерялась, успела подумать о том, что, наверное, снова стану мамой. Причём самого уникального на свете ребёнка.