Создатели прозрачной смерти

      Когда мы, наконец, прилетели, я была настолько вымотана, что у меня даже не оставалось сил любоваться прекрасными видами острова, представшего перед нашими взорами во всей красе. Я слышала восхищённые голоса девочек, но мне было не до того. Следовало пройти все круги ада их бюрократии, чтобы нас допустили в страну. Я злилась, стараясь не показывать этого. Спрашивается, для чего всё это, если нас уже сто раз проверили, когда давали разрешение на въезд и в Бразилии. Но нет, здесь всё повторилось. Опять эти бесконечные проверки документов, когда сердце замирает от страха: вдруг что-то не так? Вдруг к чему-то придерутся? На остров труднее попасть, чем на секретный объект. Я почувствовала ещё большее раздражение по отношению к владельцам страны. Зачем они так мучают приезжающих? Так никто и не захочет у них работать. Я их ненавидела в этот момент. Ещё хорошо, что мы прошли медосмотр в посольстве Виктории в Бразилии. И всё было хорошо. А ведь они могли узнать про… Нет, не могли, никогда бы не узнали. Я невольно посмотрела на Дашу с тревогой. Она вела себя хорошо, как обычный ребёнок. Восхищённо смотрела в окно на прекрасные виды острова и даже засунула палец в рот от удивления. Такой красоты она ещё нигде не видела. Я улыбнулась.       — Мама, здесь очень красиво, — сказала она, — мы будем здесь жить?       — Надеюсь, если всё получится, Дашенька, — улыбнулась я.       — Я очень хочу этого, — ответила она, — мне очень нравится. А можно это будет мой остров?       — В смысле? — не поняла я.       — Ты же говорила, что он кому-то принадлежит. А я хочу, чтобы не им, а мне.       Я почувствовала, что меня бросило в жар. Вот так желания у моей доченьки. Целый остров ей подавай. И как она это себе представляет? Мы должны отнять его у этой правящей династии и передать ей? Смешно, абсурд.       «Это ребёнок, всего лишь ребёнок, — пытаюсь успокоить я себя, — она ещё не понимает, что говорит, просто услышала, что есть люди, которым принадлежат острова, и тоже так захотела. Она не понимает реальности».       «Не понимает? Катя, тебе самой не смешно, — спорит мой внутренний голос, но я силой воли заставляю его замолчать, — всё будет хорошо, не накручивай себя».       Наконец, после соблюдения всех формальностей, нам окончательно разрешён доступ. Мы счастливы. Я обнимаю девочек. Люди смотрят на нас удивлённо. Ну конечно, ни у кого здесь нет таких проблем, как у нас. Они все живут в своём мыльном пузыре счастья. Порхают по жизни, как бабочки, не зная правду о страшном реальном мире.       — Это будет мой остров, — слышу я очень тихий голос Даши.       Не позволяю себе испортить радостный момент паникой. Пусть болтает, реальность покажет, что всё совсем не так. Во всяком случае, я на это надеюсь.       Наконец мы приезжаем в научный институт. Мы с мужем будем счастливы, когда сможем посмотреть лаборатории, но сначала предстоит скучнейшее мероприятие: знакомство с «семейкой снобов» — сыном президента и его женой, которые расскажут нам об условиях работы и правилах жизни в стране. Как будто нам это интересно. Абсурд. Мне не хочется встречаться с владельцами, но так надо, ничего не поделаешь.       Они самые обыкновенные представители элиты и держатся соответственно. Гордо и самоуверенно. Конечно, им же целая страна принадлежит, даже их дети уже видно, что самовлюблённые снобы. Единственное, что очень красивые, особенно мальчик. Интересно, нам что-то говорили о том, что надо будет провести исследование ДНК будущего наследника, насколько сильно сходство по способностям с его прадедом-героем, первым владельцем Виктории, а также его умственные способности, и узнать, нет ли у него проблем со здоровьем. Может быть, это и есть наследник? Выглядит подходяще, очень надменный, настоящий маленький принц. Я чуть улыбаюсь при мысли о том, не боится ли он крови и как ему будет больно, когда мы возьмём у него её одну пробирку. Ведь для проведения теста нужен образец. Можно, конечно, и волосы, но лучше кровь. Да побольше бы. Как можно больше. Я тут же поражаюсь своим мыслям, ведь это пока ещё ребёнок, а не жестокий политик. Может он и не станет плохим. Хотя на это мало надежды, все политики сволочи. А уж те, кто получает власть по наследству — особенно. А пока что мальчик смотрел на нас с большим интересом, даже любопытством, чуть ли палец в рот не засунул, как до этого моя Даша. И в его взгляде было доверие, как будто он знал, что мы не причиним ему вреда. Ну не знаю, не знаю, малыш, как получится. Я про кровь, конечно, ни про что другое.       Заметила, что мой муж посмотрел на мальчика с большим вниманием, а не своим обычным рассеянным взглядом. Мне стало чуть не по себе, зная о том, как муж ненавидит политиков и «буржуев», так он называет элиту. И у него есть на это много причин. Я погружаюсь в воспоминания, вспоминая события пятилетней давности.       Через четыре года после неудачной «семейной жизни» я закончила аспирантуру и решила ехать работать в Модерну на АЭС. Да, именно потому, что там работал мой любимый кумир, одержимость к которому крепла с каждым днём. Нет, я, конечно, ни на что не рассчитывала, но просто хотела хоть раз в жизни посмотреть на него, познакомиться лично. Что гений когда-нибудь обратит на меня внимание, об этом даже не думала. Меня легко приняли на работу. Конечно, с красным дипломом. На современной АЭС Модерны всю работу в основном выполняют роботы. Задача сотрудников в большей степени писать новые программы для улучшения их функционала, а также контроль и качество и поиск разный инновационных методов, чтобы улучшить процесс. Физическую работу почти никто не выполняет, всё автоматизировано.       Я устроилась химиком. Мне надо было писать доклады и отчёты, присылаемые мне искусственным интеллектом, о деятельности роботов. Проверять их программы, так как бывали сбои, а их надо замечать сразу же, чтобы не было риска для электростанции. Естественно, следить за уровнем радиации во всех реакторах и на самой станции. Придумывать новые методы по оптимизации и улучшению качества. В общем, обычные рутинные процедуры.       Насколько я знала, профессор Малинин работал в Модерне, которой управлял его бывший однокурсник Уго Санчес. Не знаю, почему Санчес решил стать президентом, а не учёным, возможно, ему не понравилась наука или захотел власти. Меня это мало волновало. Я приехала в Модерну только чтобы увидеть моего кумира. Я переехала вместе с трёхлетней дочкой Ниной. Несмотря на то, при каких обстоятельствах она родилась, я её любила. Это была милая маленькая девочка. Хотя внешне похожая на своего отца, но я об этом не думала. В мечтах представляла себе, что она дочь Андрея. Ведь я тогда думала именно о нём, больше ни о ком. О том, что у меня был какой-то муж, не вспоминала, хотя он часто пытался возобновить отношения, звонил, извинялся, говорил, что совершил ошибку. Я к нему не вернулась. Не смогла.       Никогда не забуду ощущения, которые испытала, когда впервые увидела своего кумира. Я столько раз представляла себе эту встречу в мечтах, и поэтому, когда она произошла в реальности, не могла поверить, что это на самом деле. Директор АЭС представил меня всем сотрудникам электростанции, но профессора среди них не было, в тот момент он был занят. Я очень расстроилась. Однако произошло невероятное. Он сам позже зашёл в мой кабинет, чтобы познакомиться. Когда я его увидела, у меня закружилась голова, а сердце куда-то провалилось.       — Приветствую вас, дорогая коллега, — сказал профессор. У него был красивый бархатный голос, — позвольте принести вам свои извинения, я не мог присутствовать при утреннем знакомстве. Мне нужно было доложить президенту Модерны о результатах исследования. Поэтому я пришёл исправить эту ошибку и лично засвидетельствовать вам моё почтение.       Я с трудом удержалась на ногах: он оказался невероятно вежливым и воспитанным. Ничто в его поведении не выдавало учёного такой величины. А ведь обычно известные учёные очень надменные и самовлюблённые. Они думают, что умнее и талантливее других, и поэтому ведут себя как снобы. Но Андрей Малинин держался очень скромно и даже застенчиво. Он напоминал стеснительного студента-аспиранта. Даже покраснел в моём присутствии. Я оказалась приятно удивлена его скромностью. Никогда бы не подумала, что великий учёный вовсе не высокомерный.       Сердце колотилось, как бешеное. Я не могла связно мыслить. Моя мечта увидеть кумира вживую сбылась, а я даже не могла ответить на приветствие. При этом ощущала себя идиоткой. Но он и виду не показал, что я веду себя странно. Более того, сам явно стеснялся. Вежливый и скромный интеллигент интроверт.       — Вас зовут Катрин Романова, да? — спросил он, видя, что я молчу.       — Да, — еле слышно смогла ответить я.       — Рад знакомству, а я Андрей Малинин.       — Я знаю, — с трудом ответила я, стараясь не забывать, что надо дышать, понимая, что в его глазах выгляжу очень глупо.       — Да, конечно, вам же рассказали обо всех, кто здесь работает, — невозмутимо ответил он, как будто приравнивал себя к остальным работникам.       Неужели он не понимает, что я знала его задолго до того, как сюда приехала? Это излишняя скромность или лицемерие? Но он не похож на лицемера, неужели настолько скромный?       Однако поговорить нам не удалось, у него было много работы. Я и не рассчитывала на разговор. Он попрощался и ушёл, а я так и стояла у стола, не в силах пошевелиться и даже думать. Весь оставшийся день не могла сосредоточиться на работе.       Так прошло несколько недель. Я старалась чаще обсуждать проекты с Андреем, хотя и понимала, что это неправильно, он очень занят.       Но так хотелось видеть его, что я заходила к нему в кабинет обсудить полученные результаты, спросить какой-нибудь совет, поделиться наблюдениями. Он всегда терпеливо слушал меня, отвечал на вопросы, внимательно рассматривал результаты, обсуждал мои предположения. В общем, казался очень заинтересованным, хотя я знала, что для него это примерно то же самое, как если бы со мной первоклассник обсуждал свои задачи. Профессор занимался более серьёзной наукой, чем работа на электростанции. То, что для других казалось из области фантастики — улучшение условий работы на АЭС, безопасность от радиации, новые исследования и наблюдения — для него являлось чем-то банальным. И хотя было стыдно отрывать его от важных исследований, я ничего не могла с собой поделать.       Постепенно мы начали больше общаться. Я как-то предложила пообедать вместе. Он покраснел, как пожарный кран, но согласился. Мне было очень приятно от того, что этот великий человек стесняется меня, как мальчишка. К моему удивлению, выяснила, что он не женат и ни с кем не встречается. Хотя потом решила, что это логично. Кто выдержит его стопроцентную преданность науке? Большинство женщин, даже учёные, мечтают, чтобы мужчина принадлежал им, а не работе. Но я — другое дело, я бы спокойно это приняла, наоборот, во всём поддерживала бы моего кумира.       За обедом мы, конечно, говорили о науке, я рассказала о своих любимых областях. Андрей сказал, что его очень интересует генетика, намного больше, чем ядерная физика. Я заинтересовалась этим, но он почему-то не стал рассказывать дальше, как будто в этом была какая-то тайна.       И как-то так получилось, что мы стали обедать вместе. Я не верила своему счастью. Мне казалось нереальным вот так проводить волшебные полчаса в обществе моего кумира и говорить о том, что не связано напрямую с работой на АЭС. Я начала понимать, что на самом деле он очень простой и милый, просто немного зажатый и стеснительный. Он понемногу оттаивал в моём обществе. Я не спрашивала о том, что было у него в прошлом, но почему-то мне казалось, что с ним произошло что-то, что отдалило его от людей, не давало раскрыться, не позволяло никому доверять. Он всё больше казался мне робким студентом, а не великим учёным.       Тот день, ставший переломным моментом в нашей жизни, позволивший мне узнать его настоящего и связавший наши жизни воедине, я запомнила навсегда. Всё начиналось как обычно. Но за обедом я осмелела настолько, что неожиданно для себя предложила ему поужинать вместе. Давно мечтала предложить это, но боялась. В конце обеденного перерыва я, глядя ему в глаза, робко предложила:       — Профессор, вы не против сегодня поужинать со мной после работы? — и замерла в ожидании ответа.       Он удивлённо посмотрел на меня. Покраснел, побледнел, начал мять в руках пластиковый стаканчик.       — Я просто решила, что раз нам так интересно общаться, почему бы не поговорить подольше, а то за обедом всего полчаса, — краснея, сказала я, чтобы как-то объяснить своё предложение. Мне уже было очень неловко, он, наверное, думал, что я навязываюсь.       — Конечно, Катюша, с большим удовольствием, — наконец ответил мой любимый, краснея ещё больше, — мне тоже очень интересно с вами общаться. Редко встретишь такого замечательного собеседника и умного человека, как вы. И можете звать меня Андрей, если вы не против.       — Хорошо, — прошептала я, чувствуя, что пол качается у меня под ногами, — спасибо, профессор, то есть Андрей.       Для меня было немыслимо звать такого человека просто по имени. И ужинать с ним тоже казалось невероятным. Как будто я спала и видела сон, или оказалась в своих мечтах.       — Договорились, — улыбнулся Андрей, — я работаю до восьми вечера, а вы?       — Я тоже, — едва дыша, обманываю я, хотя мой рабочий день заканчивается в шесть. Но разве это важно? Что такое подождать два часа на работе, если я готова ждать встречи с любимым хоть всю жизнь.       — Отлично! — невероятно, но кажется, что он рад этому. — До встречи, Катюша.       И он уходит. А я готова визжать от радости и кружиться на месте, как дурочка. Чувствую себя малолеткой девятиклассницей, на которую обратил внимания самый красивый парень в школе. Но только я ещё счастливее.       В ожидании долгожданного ужина время тянется очень медленно. Я не могу ни на чём сосредоточиться. При этом понимаю, что это всего лишь ужин, ничего больше. Он, скорее всего, даже не проводит меня домой после этого. Просто поедим на работе и разойдёмся. Тем не менее, сердце предательски колотится где-то в районе желудка, а в горле тугой комок, мешающий дышать.       Я просидела так несколько часов на одном месте неподвижно и, наконец, за час до долгожданной встречи решила немного походить по зданию, размяться. Тем более, что официально мой рабочий день закончился час назад. Я спокойно шла по коридорам, вся в мыслях о своей любви. И не поняла, куда зашла. Опомнилась, только увидев впереди коридор, ведущий к реакторам. Я там никогда не бывала, это не входило в мои обязанности. Да там вообще мало кто бывал, почти всю работу выполняют роботы. Мне стало немного не по себе. Хотя знала, что всё под надёжной защитой, опасности нет, но всё же радиация ни у кого не вызывает восторга, даже при защите. Я решила вернуться назад…       И замерла на месте, услышав голоса за поворотом коридора. Стало любопытно. Кто может здесь говорить? Не роботы же! А техники приходили, только если возникали неполадки. Неужели что-то случилось? Я прислушалась. Говорили, естественно, по-испански, Модерна — испаноязычная страна, хотя здесь живут иммигранты из всех стран мира. Внезапно услышала фамилию «Малинин» и насторожилась. Зачем техникам говорить о профессоре? Говорили двое, я подошла чуть ближе, прислушалась.       — Ты знаешь, что делать, Тарик? — услышала я и чуть нахмурилась.       «Тарик? Странно».       Я чуть выглянула из-за угла. И не поверила своим глазам: В нескольких шагах от меня стоял президент Модерны Уго Санчес и говорил с каким-то человеком. Я сразу узнала Санчеса по фотографиям. Что он здесь делает? Я внимательно прислушалась.       — Конечно, господин президент. Не волнуйтесь. Всё будет сделано в лучшем виде, — ответил его собеседник.       — Смотри, не подведи меня, Тарик, я на тебя рассчитываю. Не забывай, для чего я тебя нанял, — сказал Санчес.       Да что здесь происходит? Я уже ничего не могла понять. Абсурд какой-то. Осторожно выглядывая из-за угла, присмотрелась к незнакомцу. И чуть не закричала от ужаса и неожиданности. Еле успела сдержать крик. Это был Тарик Айсами, самый жестокий и разыскиваемый террорист в мире. Его искали во всех странах. Известно, что он совершил множество терактов, действуя от одной известной группировки. На его совести тысячи убийств невинных людей. Что он здесь делает? Невероятно! Почему говорит с Санчесом, а тот ничего не предпринимает против него. Я замерла, не в силах шелохнуться, начиная осознавать, что происходящее ненормально.       — Я знаю, что у него какие-то секретные разработки, тайные исследования, которые он от меня скрывает. Не знаю, в чём его цель, если он не соглашается захватить мир. Это так странно, если бы хотел, давно бы уже это сделал, я столько раз убеждал в необходимости этого, отомстить всем ничтожным людишкам за их оскорбления.       — Босс, а вы не думали, что Малинин хочет обойти вас и действовать в одиночку? Захватить мир самостоятельно? Ведь так ему больше достанется, — спросил Тарик.       Я замерла от ужаса, отказываясь принимать услышанное.       — Не знаю, какие у него планы, но в таком случае, как он будет править? Он же не умеет. Только может наукой заниматься. Без меня никого себе не подчинит, в этом только я специалист, — Санчес хохотнул, — а профессор может только заниматься изобретениями. Нет, он мне необходим. Припугни его, помнишь, что делать, чтобы заставить работать на нас. А если это не сработает, устраиваем взрыв.       — Конечно, я понял. Нет проблем. А во взрыве вы обвините его? Да?       — Естественно. И посажу. А уж в тюрьме он просто обязан будет мне всё отдать.       Больше я не могла слушать. Поняла только, что моему любимому грозит опасность. Санчес не тот, кого из себя изображает. Он пособник террористов и мечтает захватить мир. Звучит бредово и невероятно, но я же сама это слышала. И они хотят что-то похитить у профессора Малинина, какие-то его изобретения. Не зря, получается, он не стал тогда говорить о своём увлечении генетикой. Это что-то незаконное? Я не могла об этом думать. И не верила, что он тоже, как и Санчес, хочет захватить мир, это невозможно. Просто, видимо, он скрывает от Санчеса свои работы, потому что подозревает его. Жестокий террорист хочет использовать его блестящие способности для себя, чтобы профессор создал ему какое-нибудь оружие.       У меня голова кружилась от того, что я услышала. Медленно отползла назад, тихонько развернулась и побежала по коридору в столовую. К счастью, видимо от шока, я даже не заблудилась и вскоре была на месте. Андрей уже ждал меня. Он выглядел немного взволнованным, я, оказывается, опаздывала уже на полчаса. Он, наверное, решил, что я не приду, а просто подшутила над ним, когда пригласила на ужин. Ещё странно, что не ушёл. Неужели хотел увидеть меня и всё же надеялся, что я приду? Несмотря на панику, мне стало тепло и приятно от этой мысли. Дыхание сбилось уже не только от бега.       — Профессор, то есть, Андрей, — закричала я.       Он сразу же встал и оглянулся на меня с надеждой. Но, увидев моё перекошенное от страха лицо, тут же подошёл ко мне.       — Катюша, что с вами? — в его голосе была сильная тревога.       Я почувствовала, что плачу. Стресс от услышанного, быстрый бег и, наконец, присутствие любимого, который смотрел на меня с таким участием — всё это повлияло на мою истерику.       — Андрей, вас хотят убить, — выпалила я, не подумав. Мне было важно предупредить его. О том, что он тоже может быть заодно с Санчесом, поддерживать его безумные планы и идеи, не думала. Не могла допустить такой мысли. Да и мне было всё равно.       — Расскажите мне всё, почему вы так решили? — он стал очень серьёзным.       Я рыдала, не в силах сдержать слёз. Андрей нерешительно обнял меня за плечи, и я уткнулась лицом ему в грудь. На секунду забыла обо всём на свете, наслаждаясь близостью любимого.       — Вы что-то услышали? — спросил он.       Я кивнула, подтверждая его догадку.       — Пойдёмте отсюда, расскажите об этом, но не здесь, — он обнял меня за плечи и повёл к выходу.       Пока мы шли по улице, я тихо рассказывала то, что услышала. Сообщила о своём потрясении при виде Тарика, о том, что Санчес не тот, за кого себя выдаёт. Андрей всё больше мрачнел.       — Я знал, что никому нельзя доверять, но мне казалось, Санчес не такой, как другие. А он оказался ещё хуже. Притворялся другом, а сам хотел получить доступ к моим исследованиям, — наконец сказал он.       — А они настолько важны для него? — несмело спросила я, не надеясь на ответ.       Андрей посмотрел на меня.       — Не знаю почему, но я доверяю вам. Катя, мне кажется, вы не похожи на других. В вас есть что-то человеческое, живое, чего не встречал в других. Люди давно разочаровали меня. А вы не побоялись послушать, о чём говорят террористы, рассказали мне, хотя из-за меня подвергаете себя опасности.       — Я не могла по-другому, — прошептала я.       — Спасибо, Катя, вы мне очень помогли, теперь я знаю правду и приму меры.       Я задрожала: о чём он? Какие меры?       — До сих пор ничего не понимаю, это так неожиданно, — призналась я, — мне всё казалось таким обыденным, и вдруг вселенские заговоры.       Он заметил моё волнение и остановился.       — Катя, вы мне не доверяете? — голос был полон боли, какой я и не ожидала.       — Вам верю, — сказала я, — но мне очень страшно. Не за себя, за вас, за весь мир, если уж на то пошло. Неужели всё так серьёзно?       — И вы хотите спросить, как мои исследования помогут Санчесу захватить мир, не так ли? — спросил он, посмотрев мне в глаза. — И нет ли у меня таких планов?       Андрей изменился, не знаю почему, но показался мне уже не тем робким, скромным интеллигентом, которым был всё это время. Сейчас его облик навевал чувство опасности. Не знаю, почему я так решила, но создавалось такое впечатление. Как будто он и вправду хотел захватить мир. Но я не испугалась. Слишком сильно любила его.       — Нет, я знаю, что вы тут не при чём. Санчес — псих. Не знаю, почему он решил, что вы сможете ему чем-то помочь.       Мой ответ, кажется, понравился Андрею. Он словно расслабился и снова стал прежним, я больше не ощущала никакой опасности.       — Конечно, вы правы. Он сумасшедший. У меня нет подобных планов и никогда не было. Да и что я могу сделать? Видимо, он надеется, что заставит меня создать для него оружие.       — Атомную бомбу? — в ужасе спрашиваю я.       — Возможно, — ответил Андрей, и в голосе едва заметное облегчение, как будто он не ожидал, что я ему поверю.       — И что делать? — спросила я. — Бежать?       — А если он устроит взрыв? На АЭС не слишком хорошо соблюдается техника безопасности, — Андрей покачал головой, — я часто предупреждал Санчеса, но он не слушал. Теперь понятно, почему. Это будет катастрофа.       — И что вы сможете сделать? — удивлённо спросила я. — Вы же не станете связываться с Санчесом и пытаться его как-то остановить, это невозможно. Он очень опасен.       — Нет, конечно, я ему ничего не скажу о том, что знаю. Но надо понаблюдать за работой на АЭС, есть ли реальный риск или нет.       — Я помогу, — решительно сказала я.       — Спасибо, Катюша, но вы в этом уверены? — удивлённо спросил Андрей.       Милый, да я с тобой хоть за пределы вселенной.       — Конечно, — ответила я, — тоже хочу помочь.       В этот момент мы подошли, как оказалось, к его дому.       — Извините, Катюша, мне следовало проводить вас домой, но пока мы говорили, я по привычке пришёл в свой дом. Хотите зайти? Поговорим ещё, так будет безопаснее, чем на улице.       — Конечно, — согласилась я.       Будь на его месте кто-то другой, я бы, конечно, не пошла. Но с ним я была уверена в своей безопасности. Скорее наоборот, учитывая мою сумасшедшую любовь, я представляла для Андрея большую опасность, чем он для меня.       Я ещё думала об этом, и сердце сладко замирало, когда мы входили в подъезд. При этом было немного обидно, что Андрей не испытывал ничего подобного. Для него это просто визит коллеги.       — Стой, Катя, — внезапно остановил он меня и зачем-то встал передо мной, как будто хотел от кого-то закрыть.       Я не успела ни удивиться, ни испугаться, как от стены отделилась тёмная фигура и медленно двинулась в нашу сторону. Я услышала грубый голос, в котором было торжество:       — Не так быстро, господин профессор, у меня к вам очень важное деловое предложение. И как хорошо, что вы домой, это всё упрощает, вы станете сговорчивее, — он специально изображал вежливость, которая казалась карикатурой на фоне издевательского голоса.       Мы с Андреем смотрели на приближающегося к нам человека. Он подошёл ближе, и я хорошо рассмотрела его. И закричала от ужаса. Это был Тарик. Он медленно подходил, держа нас под прицелом пистолета.       В этот момент муж вернул меня из воспоминаний в реальность.       — Катя, Даша опять сбежала, — тревожно сказал он.       — Что? — я чуть тряхнула головой, отгоняя страшные видения прошлого.       — Пойду искать Дашу, — сказал Андрей, — если с ней что-то случится… — он не договорил.       — Да, иди, — встревоженно ответила я, замечая, что из детей осталась только Нина. Детишек-снобов тоже не оказалось на месте.       Андрей отправился на поиски Даши, а я осталась слушать «нравоучения» элиты о правилах поведения в стране. Для них это было важно, я же в душе злилась. В другой ситуации я бы только посмеялась над ними, мы всё равно не станем соблюдать правила. Но сейчас мне было тревожно. Я думала о том, куда сбежала моя гиперактивная дочь, как я могла опять упустить её, вместо того, чтобы не спускать с неё глаз. Но за ней так трудно уследить, она ведёт себя как обычный ребёнок. Я надеялась, что ничего плохого не случится. И у меня в голове всё ещё стоял образ направленного на нас пистолета и того, что произошло сразу же после этого.