Я делаю вид: Предательство

Февраль. За 1 год до настоящего времени   Уже находясь в автомобиле, я чувствовала неладное, потому что мое настроение штормило от почти любовного до суперподозрительного. Я старалась не смотреть на Артема, который вел машину, потому что глупая химия мозга находила привлекательным любой его жест. Достаточно нелепо звучит – мне нравятся его руки, которыми он держит руль? Поэтому я глядела в окно на знакомые улицы центра города – торговый центр, филармония, просто многоэтажки, о, до боли знакомый – медицинский центр «Алмазы». Я хотела просто смотреть и не думать ни о чем плохом, но мой глупый рот уже задал вопрос: – Почему у тебя так много девушек? Реакция была незамедлительной – пара нецензурных слов сквозь зубы. Артем приоткрыл окно со своей стороны, загоняя в салон студеный февральский воздух, и закурил. – У меня нет «много девушек». Какими словами тебе еще это сказать? – Было много. – Внесла я неоспоримые коррективы. – Просто зачем? Ты не думал, что кому-то из них было неприятно, когда ты их кидал? Я тоже открыла окно, чтоб не дышать никотином. – Ты не думала, что я никого не кидал? Вы, блин, сами создаете образы и клеите на них ярлыки.  Был замечен со многими – ну все, мразь, бабник, всех кидает. При этом плевать, что характер наших отношений без каких-то обязательств был обоюдным. Что ни одна девушка не в обиде – это ни хрена не учитывается. Я все равно таскаю навязанный образ какого-то мудака. Нравится верить в это – верь. Всю остальную дорогу мы ехали молча. Я обдумывала его слова, которые могли бы быть логичными. Главное – до ужаса хотелось верить им действительно. Но! Разве злодей скажет о себе правду? Он ведь понимает всегда, что поначалу нужно создать облик хорошего, обелить сомнительную репутацию. Мое мрачное настроение сохранилось и когда мы уже были дома. Даже доставка любимой пиццы, которую я могла позволить есть в обществе только самых близких людей, погоды не делала. Артем, вернувшийся в хорошее расположение духа, в это время рассказывал об учебе, как там сложно, но ему всё нравится. Про интересные случаи на практике, которые он проходил у отца. Интересно, а мне самой будет ли так же?  Почему-то моя картина будущего на фоне его казалась совсем уж печальной. Не просто расплывчатой, как раньше, а именно – беспросветной.  – А каким врачом-то ты хочешь быть? – как назло поинтересовался у меня Артем. Мне хоть и нравилось в нем всегда, что он не зациклен на себе, а всегда интересуется собеседником, но в подобных темах я предпочла бы быть слушателем. Самое ключевое – у меня нет ответа на этот вопрос. – Еще не решила, – лаконично ответила я. – Там все равно первые два года общей направленности. – Мне нравится эта профессия. Спасать жизни – и все такое. В этом мире она одна из самых благородных. Жаль, что сейчас по статистике все хорошие врачи работают только в платных клиниках. Не у всех есть возможность идти туда. Если когда-нибудь смогу, то организую свою бесплатную клинику с хорошим персоналом и оборудованием для всех нуждающихся. Тебя к себе на работу возьму. – Ты говорил, что ненавидишь блат. – Ненавижу. Поэтому ты должна быть хорошим спецом, учись на пять. Опять он придумывал картины будущего, которые подкупали. Но которые полностью зависели от него. Когда я ему надоем – это предложение останется в силе? Не думаю.  Потому не хочу продолжать разговор о том, чего не произойдет. Я обвела взглядом комнату и зацепилась за какого-то белого игрушечного зайца, на животе которого было красное сердечко с надписью «I love you». Взяв его в руки, сказала с усмешкой: – Не знала, что ты коллекционируешь… такое. Артем улыбнулся. – Не коллекционирую. Просто подарок. – Чей? – Вопрос был задан на автомате, я даже не вносила в него тайный подсмысл. Но тут же поняла сама, хотя бы под надписи – чей он может быть. Не будут дарить подобное взрослому парню просто друзья или тот же отец. – Просто от девушки. Еще давно.  – У вас с ней что-то было? – Было и закончилось.  Теперь у этого зайца хотелось оторвать его плюшевую голову, руки сами вцепились в его шею. – Но ты хранишь ее подарок. – Храню – громко сказано. Просто оставил и не вспоминал до этого момента.  Он выхватил подлого, ублюдочного зайца из моих рук и просто скинул его на пол – там ему и место. – Выкинь это из головы. Это прошлое. В настоящем – у нас все хорошо. Вместо ответа я пересела к нему на колени и обняла за шею. Пальцами провела по колючему рисунку, который, казалось, был символом какого-то удушения.  – Что значат твои татуировки? Почему на руках они абстрактные и сказочные, а здесь… так? – Потому что мир кажется абстрактным и сказочным, а на самом деле – так. – Переиначил по-своему мою фразу Артем. – Как так? Мне было действительно интересно. – Это не совсем законно, но я начал их набивать еще шестнадцатилетним школьником. У меня была скрытая депрессия после смерти мамы, и я не знал, как это выразить. Татуировки показались идеальной болью, потому что тему сэлфхарма я не уважаю. Все они – о матери. О всех вечерах, когда она рассказывала мне на ночь сказки. Очень любила их, а я злился. Вроде уже не ребенок, а она приходит перед сном – и каждый раз новую. Когда узнал диагноз, уже будучи подростком –по-иному воспринимал их, я сам умолял рассказывать. Жар-птица, Кот из «Алисы», дерево из Лукоморья, морская Царица, Лиса, что съела Колобка…Это все ее. От нее. Я переносил их в абстракцию, чтоб истинный смысл оставался только моим.  – А папа не ругался? – уточнила я. Это было не важным вопросом сейчас, я скрывала им подступившиеся слезы.  Я не ожидала такого рассказа. Мне казалось, Артем просто понтуется. Сейчас модно – татуировки. Но у него за ними – сплошная боль. Если бы я только могла изгнать ее – я бы сделала это, честно. Но я не в силах вернуть ему маму, никто не в силах.  – Папа завидовал, – улыбнулся парень. – Он бы сам, говорил, сделал их. Но гребаные рамки дресс-кода на работе не позволяли. А нужно было жить дальше. – Цепь тоже из сказки? – Нет. Я ее делал самой последней и на нужном месте. Колючей и отталкивающей. – Почему? – Потому что я зол. – Ты? – удивилась я. Раньше Артем действительно производил впечатление неуравновешенного психа, но чем больше я узнавала его – тем быстрее это впечатление пропадало. Скорее, в нем присутствовала порой резкость – говорить то, что думаешь. Он не подбирал слова, если чем-то был недоволен. Если что-то не устраивало – говорил тут же прямо.  И знакомым, и незнакомым. Не делил, как я, людей на две категории. – Я злюсь, Марьяна. Меня душит этот мир порой, просто бесит. Я, наверное, идеалист, но меня просто убивает несправедливость, когда я ее вижу. Поэтому выбрал заниматься правом, чтоб хоть немного влиять на что-то. – Зло должно быть наказано, а добро побеждает, – улыбнулась я. – Как в сказках. – Как в сказках, – повторил за мной парень. – Но больше всего злюсь, как несправедливо уходят лучшие. А если быть честным – нужные. Нужные мне люди. И я ни-че-го поделать с этом не могу. – Было понятно, что речь идет о маме, утрата которой навечно останется с ним.  – Надеюсь, нужные больше от тебя не уйдут. – Я тоже надеюсь, Марьяна. После этих слов он крепко сжал меня в объятьях, так что мне показалось, все кости протяжно заныли и хрустнули. Но я виду не подала, уткнувшись носом в его плечо – возможно, сломай он их реально сейчас, я бы тоже не сопротивлялась.  Через минуту он отстранил меня и поцеловал в губы. Я сразу ответила на поцелуй, уже сама прижимаясь к нему обратно. Уже сама зажимая в своих объятьях. «Мой. Мой. Мой. Не хочу никому отдавать». Я собралась с силами и заставила его лечь на кровать, склонившись над ним сверху. Волосы стеной спустились на его лицо и шею, пришлось откинуть их назад. Подтянувшись, я смогла отвести его руки за голову и теперь целовала татуировки на них, слегка зажимая кожу губами.  Не оставив без внимания каждую, я приступила к шее. Тут меня уже начало накрывать с головой. Это уже были не нежные поцелуи – скорее всего, завтра будут следы. Артем в это время расстегивал молнию платья на моей спине, и от прикосновения его рук на обнаженной спине, я ощущала, что покрываюсь мурашками. При этом контроль за происходящим все еще оставался за мной, и мне это нравилось. Продолжая сидеть на нем сверху, я отклонилась назад, чтобы снять с себя чертово платье.  И тут все разбилось – вдребезги, вхлам. Кинув платье на пол, я заметила, как оно приземлилось с тем плюшевым зайцем. Подарком от девушки, с которой Артем когда-то спал. Я зажмурилась, чтоб избавиться от этой картины-напоминания – такое не помогает. Можно не видеть сколько угодно – но в голове уже присутствуют мысли. Несвоевременные, непрошенные, но забирающие власть над всем остальным. Я чувствую себя жалкой. Кто я и кто он? У него большой опыт – я так и не знаю, сколько девушек было с ним так близко. Какими они были – на вряд ли недавние девственницы, как я. Которые знают многое и умеют многое. Главное – Артем сравнивает, у него есть с чем сравнивать. Даже если он этого не говорит.  И я изначально в проигрыше в подобных сравнениях хотя бы из-за отсутствия богатого опыта.  Я хуже.  Желание тут же сходит на нет.  Почему их было много? Ты не даешь мне шанса! Я вообще не конкурент! Артем, уже очевидно чувствуя перемену во мне, наклонил меня обратно к себе и поцеловал. Я быстро увернулась от его губ и, не выдержав, спросила. Потому что не могла не спросить. Хочу знать, насколько все плохо.  – Сколько их было до меня? Он вначале даже не понял, продолжая ласкать мою спину. Но когда понял, первым оказалось потрясенное: – Марьяна… Что? – Со сколькими ты спал до меня?  Теперь атмосфера безвозвратно нарушена. Не только у меня – у него в том числе. Кожа теперь покрывается мурашками только от легкого холода – Артем больше меня не касается. Более того – отстраняется и смотрит непонятным взглядом.  – Ты серьезно? Именно сейчас? Не знала, что для этих вопросов существует определённое время. Я же не такая опытная, как некоторые.  С ним я тоже начинаю говорить сразу, что думаю. Не хочу изображать ласку и нежность, когда в голове образы, где он с другими, более искусными. Или даже хочу – но не могу. Артем встал с кровати и подошел к окну. Открытая форточка, его силуэт и дым сигарет – а я одеваюсь. Еще больше неловко – оставаться сейчас полуобнаженной.  Он хватает меня за локоть, когда я только справилась с молнией, и приближает к себе. – Я не считал. Довольна? – Голос звенит от напряжения – Артем зол. – Можешь теперь полноценно раздуть из этого драму. Хотя я, на хрен, просто не подумал в свое время завести блокнот с именами и вести гребаный отсчет. Подумать не мог – что это вообще кому-то должно быть интересно. Пытаюсь понять, в этом больше хорошего или плохого. Плохо – то, что все же этих девушек достаточно много, его ответ это подтверждает. Хорошо – что как будто, никто для него не был особо значим. – Мне было важным узнать, – холодно произнесла я.  – Чтобы что?  – Да меня бесит, что я у тебя какая-то там по счету. Игрушки ему дарят потом. – Пусть злится, у меня тоже есть повод для недовольства. – Я тебе тоже подарю позже, чтоб потом их находили конкурентки. По лицу Артема понятно, что мой ответ его только больше взбесил.  – Конкурентки? – По-моему, он был на грани, чтоб не начать орать. – У тебя единственная конкурентка – это твоя шиза.  Он глубоко затянулся и потушил окурок о пепельницу. – Что происходит-то вообще? Я ведь знал, что ты с приветом, с первой встречи это знал. И все равно потом стал таскаться за тобой как идиот – потому что зацепила. Я закрывал глаза на всякую твою блажь, на твои закидоны, на твою наглость, хамство, помешанность на деньгах. А как из приличной девочки ты вмиг превращаешься в мегеру – тут просто «Оскар» тебе, лучшая актриса – я заценил. И тем не менее – моя актриса. Я хочу всегда быть зрителем в первых рядах в твоем зале. Черт, я просто люблю тебя всю…такую. И суку люблю в тебе, и просто красивую, умную девушку. Но вот на хрена? – Что на хрена? – Его эмоциональная речь потрясла меня. Я впервые засомневалась в уместности слова «умная» в свой адрес. – На хрена мне все это? Не получается у меня ничего. – Теперь Артем был уже не злым, скорее, грустным. И лучше бы злился. – Может, серьезные отношения мне действительно не под силу, раз мою девушку волнует больше мое прошлое, чем я сам, здесь и сейчас, с ней. Постоянно думаю, что делаю не так и понять не могу. Или жизнь чему-то меня учит, раз изо всех девушек выбрал самую сумасшедшую – тебя.  – Хватит уже обзываться, – отозвалась я беззлобно.  Мне было неуютно. Отвратительно и тоже грустно. – Да это факт. Ты самая ненормальная из всех, кого могу вспомнить. Знал бы к чему все приведет – поступил бы учиться в другой город. Он жалеет даже о нашей встрече… Плевать на оскорбительные слова, хуже всего – он жалеет. – Ну чего ты молчишь, цветочек? Это непривычно даже. Скажи, как обычно, что я сам лох, идиот, неудачник – у тебя на это богатый словарный запас. Нет! Ничего не ответив, я пошла в сторону прихожей – одеваться. Мне плохо. – Куда ты? – К Карине. Мы договаривались изначально, что я у нее ночую. – Я довезу. – Я такси уже вызвала. Ложь, самая настоящая. Ложь, о которой Артем знает – видел, что за время беседы я не держала телефон ни разу в руках. Но не пытается поймать меня на этом. – Хорошо. Артем не делает ни одной попытки, чтобы остановить меня. Не удивительно, он же жалеет о нашей встрече. Предпочел бы не знать меня и бесконечно менять девушек, чей счет он даже не помнит. К черту, к черту, к черту! Я не должна расстраиваться – однажды конец всему этому все равно бы наступил. Не прощаясь, покидаю квартиру, меня по-прежнему никто не останавливает. Вызывая такси, я действительно не расстроена.  Я полна какой-то мрачной радостью и шепчу, что сказок с хорошим концом в жизни не бывает. Ни у кого.