Через бесконечность в невозможное

      Есть ли на свете что-то более устойчивое и постоянное, чем твоя родственная душа, которую тебе выбрала сама судьба? Есть ли на свете что-то более крепкое по своей сути и плоти, чем союз людей, жизни которых были связаны много лет и которые прожили многие сотни лет, находя друг друга в каждой из циклов и создавая союз из раза в раз? Есть ли на свете что-то более чистое, чем любовь человека, который всегда ждал только тебя? Есть ли… А впрочем, все эти вопросы являются риторическими и факты оспариванию не подлежат. У всего есть свои правила и порядки, и эта история не исключение. В этой вселенной соулмейт выбирался всего один раз и на все последующие жизни. Создание союза могло произойти в любом из отведенных человеку циклов, поэтому жить без пары несколько сотен лет, переходя из одного таймлайна в другой, было вполне реально. Однако такой процесс не затягивался надолго, судьба знала свою работу на отлично, и великий рандомайзер доходил до любого без осечек, но случаи, когда людям приходилось ждать человека, предназначенного им судьбой, не один десяток жизней, все равно случались, и им можно было только посочувствовать. Представьте, как вы состариваетесь, так и не узнав, кем был этот человек, и так за годом год. Эта мысль не будет давать вам покоя, пока не сведет с ума и вы просто не оборвете свою жизнь в отчаянии, а судьба затем не сотрет вас из всех таймлайнов за нарушение гармонии. Судьба — та еще сука и самый худший надзиратель из всех возможных, поэтому наличие соулмейта расценивалось как величайший преобритенный дар, которому поклонялись сотни миллионов световых лет во всех возможных вселенных. По правилам этого мира, когда ты встречаешь свою истинную пару и касаешься ее, то ты видишь все предыдущие ваши совместные жизни: вашу первую встречу, ваш пик, ваши самые значимые моменты и вашу смерть. На правых запястьях появляются имя и фамилия вашего избранника его собственным почерком, и пока они будут выводиться на коже, она будет гореть и в прямом, и в переносном смысле, создавая жуткую боль, как напоминание о том, что этот дар судьбы достался вам не просто так.

***

      Антон Шастун обрел свою связь через три жизненных цикла и по меркам заведенного порядка считался практически счастливчиком, потому что стал соулмейтом до пяти прожитых жизней. Понял он это как раз после того, как получил имя на руке, но, по правде говоря, его это не особо будоражило, потому что он и без этого неплохо чувствовал себя, будучи обычным, ничем не выделенным человеком. Помнит это Антон как сейчас. В этой вселенной он был обычным воронежским пиздюком, которому нравилось шутить в КВН где-то в нулевые, а затем он стал телезвездой и шутил уже как стендап-комик для всей страны. С Ирой Кузнецовой его познакомил их общий знакомый, имя которого он никогда уже не вспомнит, и с тех пор они идут рука об руку через жизни. Это их шестой совместный цикл.       В этой реальности Антон Шастун так сильно любит кино, на которое его когда-то подсадил отец, и имеет такое богатое воображение, что решает, что непременно должен стать сценаристом, и поэтому поступает в вуз, на самом деле ни на что не надеясь. Однако по смешному стечению обстоятельств он прошел буквально последним на бюджет, потому что человек до него слетел из-за проблем с документами. Уже после первого курса он понял, что писать что-то в стиле «эх, я сейчас такой сюжет придумаю, они все со стульев попадают, потому что это чума» ему никто не даст, из-за чего впоследствии словил писательский блок и залипание над пустым листом. Потом он, естественно, оклемался и научился подстраиваться под жесткие требования преподавателей, при этом не теряя свою искорку.       С Ирой они познакомились на первом курсе, на какой-то из студенческих вечеринок, возможно, даже посвяте. Антон этого уже не вспомнит, а не вспомнит потому, что так сильно нахуярился, что заблевал весь туалет Ире, которая поволокла его к себе, потому что не успела узнать, где он живет до того, как тот начал исполнять. Причем Антон смутно помнит их разговоры, целовались ли они вообще до этого, у него были провалы в памяти волнами. В какой-то момент Шастун немного протрезвел, ненароком задел взглядом запястье и радостно выдал «О, смотри Ира, твое имя. Круто» и продолжил блевать дальше, чем видел, пока не отключился. Он не помнит, чувствовал ли вообще какую-то боль, смутно помнит лицо Кузнецовой в этот момент, в общем, ситуация не из приятных, и по-честному — ему за себя стыдно, но сделанного не воротишь. Антон лишь надеется, что в следующей жизни будет большим джентльменом. С тех пор их отношения протекали как-то вялотекуще, они просто были друг с другом изначально больше друзьями, чем партнерами. По крайней мере, так казалось со стороны. Однако их жизнь проходила не без романтики и общую постель они, естественно, делили регулярно. Глубоко в душе Антон все же верил, что их отношения, как и он сам, способны на большее, но пока что его и это устраивало.

***

      Арсению Попову понадобилось пережить восемь с половиной световых жизней, чтобы обрести свою истинную пару. В одном из перерождений его убили раньше времени, но он не сильно отчаивался: это была шестая жизнь, и мерзкие мысли о своей несостоятельности как душевного партнера начинали разъедать ему мозг. На восьмой раз он встретил Алену. У Алены, как оказалось, такая же фамилия, как у него, из-за этого они часто шутили, что были уже женаты до того, как встретились. В той жизни Арсений был молодым актером, который пожертвовал всем ради того, чтобы исполнить свою мечту. Алена пришла на его маленький спектакль по чистой случайности, но осталась, потому что была заворожена красотой и гармоничностью Арсения на сцене, в моменте их глаза встретились, они все поняли и с тех пор больше не расставались. В этой жизни у них была дочь, которую они безумно любили и оберегали как доказательство их чувств и связи. Попов ценил свою пару, свою семью как самое настоящее сокровище и подарок судьбы, потому что знал, как тяжело прожить всю жизнь в ожидании и бороться с мыслями о неудаче. Это был первый и единственный раз, а все потому, что это была их первая и, до нынешнего раза, единственная жизнь в современных реалиях — судьба забрасывала их в разные периоды прошлого, в которых до детей просто не доходило. И так шесть раз подряд.       В этой жизни Арсений одержим книгами, чтение его успокаивает, чтение дает ему силы, чтение дает ему возможность быть с мирами, которые он сам может выбрать, а не быть подчиненным рулетке судьбы. Была у Арсения страсть, которая затмевала чтение в большинстве случаев — писательство. Попов был до такой степени влюблен в писательство, что в его подростковой комнате один стеллаж, во всю стену, был заставлен книгами, а второй тетрадями, в которых он изливал все свои мысли и фантазии. У Арсения всегда пальцы были в чернилах от ручки, из рюкзака торчали разные бумажки или все, что было под рукой в момент, когда ему приспичило зафиксировать мысль, пока она не убежала. Когда на свои первые деньги, заработанные в библиотеке, он купил себе легкий ноутбук, радости не было предела. Арсений торчал за ним, как суслик, днями и ночами и в какой-то момент обнаружил, что посадил себе зрение до минус двух, но и это его не остановило. Алену он встретил в средней школе, на первой учебной неделе в восьмом классе. У них только появилась химия, и это был самый первый урок со«свежей» учительницей так в их классе называли всех новеньких, кто приходил их обучать, а так как класс у них был не то чтобы порядочный, таких учителей сменился уже десяток. Да, это потреблядство, но кто докажет оголтелым четырнадцатилеткам, что такое поведение и отношение — это ненормально. Арсений старался делать вид, что он не с ними и вообще мимо проходил, обкладывался своими книгами с ног до головы и лишь иногда поглядывал с отвращением на тех, кто рыпался на его спокойствие. Каждое новое знакомство начиналось с переклички, это уже традиция, база, так сказать. Когда назвали его фамилию, он, не отрываясь от чтения, поднял руку, затем вместо удовлетворительного «здесь» он услышал хмыканье, и задумчивым голосом учительница произнесла «Вы что, родственники? Или просто однофамильцы?». Арсений моментально отлип от книги. Через ряд от него сидела Алена, их глаза встретились, и Арсения обдало жаром. Затем все их предыдущие жизни пронеслись перед глазами, и последнее, что он увидел — это шокированное лицо Алены, у которой по щеке скатилась слеза. Его руку скрутило болью, от которой он отключился.       С того момента они стали неразлучны, везде ходили вместе, обедали вместе, общались только друг с другом. Родственные души родственными душами, но когда в твою жизнь возвращается любимый человек, с которым вы прошли огонь, воду и ссылки в Сибирь, то тратить время на создание себе какого-то образа в классе было делом вторичным, а то и вовсе последним. Алена, как и он, любила читать, но ее любовь к тексту приобрела иной характер: писательство — это для таких блаженных, как Арсений. Поповой же нравилось внимательное, поэтапное вчитывание в текст и поиск средств, которыми его можно улучшить — проще говоря, она обожала редактировать и улучшать все подряд. Арсений думал, что выиграл в лотерею в этой жизни. Их первым сотрудничеством стало написание тупых околопорнушных рассказов про одноклассников, которые, как им казалось, неровно дышали друг к другу. Стоит напомнить, что они все еще были подростками, и с рассудком и отдаванием себе отчета в своих действиях у них была такая же беда, как и у всех вокруг. Поступление в один универ было вопросом времени. Арсений и Алена долго искали, куда им двоим можно примкнуться, и наткнулись на какой-то околокиношный универ, в котором были факультеты авторов-новеллистов и редакторов. Исполнение мечты о собственном писательском тандеме стремительно постучало им в дверь. Пробил час нового этапа их жизней, и они как никогда были к нему готовы.

***

      Алена Попова и Ира Кузнецова были совершенно далеки друг от друга в плане местонахождения в университетской жизни: Алена училась на редакторском факультете, а Ира пыталась стать шоураннером, несмотря на то, что у нее это выходило с натягом выходило. Однако желание быть поближе к кино шло быстрее ее возможностей, и от этого у Кузнецовой иногда случался диссонанс. Судьба свела их на факультативе по истории современного кино, причем Ира шла туда целенаправленно, чтобы наверстывать материал и не отставать от своих сокурсников, а Алена чисто для разнообразия. На самом деле Поповой с головой хватало и своих многочисленных курсов, но не редакторской деятельностью единой: иногда она от этого уставала, да и хотелось все-таки иметь что-то обособленное от Арсения, что-то, куда она могла ходить только для себя.              Как бы банально это ни звучало, но они буквально просто сели рядом. Одна попросила листок для записей, а вторая отдала целую тетрадь, слово за слово — и девушки уже вовсю треплются большую часть лекции, тихонечко хихикая друг другу в плечи. Со временем их общение переросло в нечто, напоминающее «один мозг на двоих» или «миндальную связь», и, если уж совсем преувеличивать, то «брат мой родной от мамы другой», но везде заменить на «сестер». Свой крысиный чатик они так и назвали — «крысиный чатик», в котором днем и ночью обсуждали все горячие новости университета. Иногда они помогали друг другу с материалами, попутно продолжая ходить на факультатив ради приличия. На самом деле девушки ходили и на другие курсы, только чтобы вместе провести время. По отдельности Попова и Кузнецова были самыми настоящими пай-девочками, учились прилежно, ничего не прогуливали, в общем, пионерки-комсомолки. Однако стоило им увидеть друг друга на горизонте, как обе перевоплощались в самые неодухотворенные свои личности, потому что ну хоть где-нибудь они должны были быть свободными и самими собой.       Возвращаясь к «крысиному чатику», самое главное упомянуто не было — перемывание косточек их парням. Пожаловаться на очередную не так сделанную фигню было святым делом, и являлось темой номер один для разговоров. Ира могла в час ночи гневно настрочить о том, что Антон опять пришел весь прокуренный к ней ночью, потому что, цитата: «мне страшно захотелось восполнить баланс и поняшиться», и Ира, если честно, только с третьей попытки поняла, что это вообще значит. Алена же, несомненно, советовала пнуть его во сне ногой с кровати, пусть воняет своей пепельницей на полу. Кузнецова активно соглашалась, но никогда ничего подобного не делала. Жалобы Поповой в основной массе содержали одну единственную тему: Арсений опять обложился своими книгами и исписанными листами, что к нему на хромой козе не подступишься. Секс у них, конечно, был, но после их поступления в университет он перестал быть таким ярким и частым, Арсению будто звезда в голову ударила, и он с каким-то религиозным рвением взялся за писательство. Однажды, где-то в середине второго курса, дамы приняли решение попробовать их сдружить, чтобы их жизни и тут пересекались и чтобы на двойные свидания ходить, естественно. Дело было на вечеринке после сдачи летней сессии второго курса. Так, после продолжительных отголосков друг о друге и «А? Я уже забыл, как зовут мужика твоей подруги. Напомни, плиз», Арсений и Антон познакомились лично.

***

      Антон постоянно слышал от Иры про ее близкую подругу Алену, с которой та познакомилась на факультативе по современному кино. По изначальной концепции, с ней должен был пойти он сам, но в тот момент ему уже настолько с головой хватало разборов сценариев к фильмам режиссеров Нового Голливуда, что смешивать и так с трудом усваивающуюся информацию с новым веком уже было как-то ту мач даже для него. Антон с чистой совестью отправил ее туда одну, но у всякого действия есть последствия, и теперь он вынужден был слушать про Алену Попову по десять раз на дню. Слушать про Алену по десять раз на дню на самом деле еще было ничего, но вот слушать про ее заебистого мужика было сродни пытке. По всем услышанным рассказам и сплетням о нем Шастун сделал вывод, что Попов душнила, причем настолько редкий экземпляр, что там не форточку надо открывать, а оконный завод. Еще и имя какое дурацкое — «Арсений» — он бы понял, если бы они были в двадцатом веке, там такому удивляться не стоило. Видимо, Попов был одним из тех, кто оставляет свое истинное имя в любом из времен. Флаг ему в жопу, кто мы такие, чтобы судить, но мы обсудим.       Антон против своей воли стал слушателем драмы о том, как этот несчастный забыл о годовщине их знакомства, потому что был погружен в анализ быта каких-то там переселенцев в хуево-кукуево в каком-то бородатом веке, и поэтому торчал в библиотеке в соседнем городке неделю. Антону в целом было похуй плюс поебать на его закидоны, но послушать, как девушка Арсения обкладывает его всеми возможными фаллическими предметами того стоило. Ко всему прочему, было в Попове то, что собирало все комбо ненависти для Шаста — это тот факт, что Попов был с писательского факультета, того самого, с которым у его направления были терки испокон веков. Сценаристы жили своей обособленной жизнью небольшого комьюнити, пока авторы, будущие светила нашей литературы, расценивали их как маленьких фантазеров, которые просто играются с текстом. Видимо, у них вместо баллов была шкала претенциозности, которую Попов побил с успехом. Они были как Слизерин и Гриффиндор, только очки никто не снимал.

***

      Для Арсения сплетни были двоякой темой: с одной стороны, он терпеть их не мог и презирал каждого, кто их распускал, особенно про него или его пару, а с другой — он всегда был не прочь кого-нибудь пообсуждать с Аленой за бокалом Лагера. Учитывая их прошлое, когда они обсуждали всех в классе и тайно страхивали их в своих фанфиках, для Арсения это была спорная тема из разряда «вы либо крестик снимите, либо трусы наденьте», поэтому по большей части он закрывал на это глаза. Обсуждение парня подруги его девушки с кодовым именем «Шаст» вызывали в нем такие же двоякие чувства. Как потом узнал Арсений, зовут этого несчастного Антон Шастун, но все его зовут просто Шаст, и Попов сразу для себя решил, что человек с таким именем наверняка не обременен интеллектом. Ситуация стала для него еще комичнее, когда он узнал, что Шастун с факультета сценаристов, тех самых, что думают, будто написать пару диалогов — это уже достижение и их за это надо уважать. Девушку его он в принципе всерьез не воспринимает, но ради Алены всегда кивает головой и делает заинтересованное выражение лица.       Если быть совсем уж честным, то Арсений заебался про него слушать, но ничего не может сделать со своим любопытством. Каждый раз, когда до его ушей доносятся их ежедневные телефонные разговоры, где они обсуждают, какой этот Шастун тухлый овощ, который не способен на какую-то романтику, у Арсения язык чешется накидать говна на вентилятор. Однажды он был в шаге от того, чтобы выдать «брось его и дело с концом», но потом вовремя опомнился, потому что кто в здравом уме будет бросать своего соулмейта, каким бы говнюком он не был в этой жизни. Арсений тоже не идеал, но был уверен, что до этого додика ему еще далеко.       Арсению с детства вдалбливали, что учеба — это самое главное в его детской жизни, что он должен стараться и учиться только на отлично. Такие установки развили в нем синдром отличника и дикое чувство собственного величия. Моменты, когда он начал отрываться в успеваемости от своих одноклассников и когда развились его писательские наклонности, навсегда разделили его мир на до и после и оторвали его от окружающих его людей. Поступив в университет, Арсений продолжил свою тактику зубрежа и завоевания самых лучших оценок, самого лучшего рейтинга в учебном заведении и самых лучших отношений с преподавателями. Он избрал для себя путь одиночки ради того, чтобы в этой жизни его ничто от цели не отвлекало, оставив подле себя лишь своего соулмейта Алену, и был вполне этим доволен. Однако, как это принято, у судьбы всегда свои планы: в его жизни появился первый, и пока что единственный, друг Сережа, который не то что не сбежал от него после первого тесного общения, но и поставил на место и четко решил, что будет это делать постоянно. Арсений на самом деле был ему за это очень благодарен, ему не хватало рядом человека, который временами спускал бы его на землю, Алена была не в счет. Сережа грезил мечтой стать самым востребованным восемнадцать плюс новеллистом, и Арсений его, по-честному, за это уважал.       С Шастуном они до определенного момента не контактировали, видимо, их дамам сердца не было нужды их знакомить.Но однажды Арсений был близок нему, насколько это возможно. Как-то раз Попов стоял у доски со студенческим рейтингом, как делал практически каждый день, чтобы свериться со своей и чужой информацией по успеваемости, а также ради отслеживания потенциальных конкурентов. На самом деле он знал этот список вдоль и поперек, но смотрел по привычке, чтобы лишний раз не тревожиться, но в этот раз спокойствие покинуло чат. В топ десять на седьмом месте стояло имя «Антон Шастун», и этот факт, что называется, выбесил Арсения через экран. Тот факт, что этот умалишенный пробился в топ и теперь дышит ему в спину, не давал Попову покоя до тех пор, пока они однажды лично не встретились на вечеринке.

***

      Летняя сессия второго курса прошла легче, чем все того ожидали. Видимо, это было какое-то всеобщее помешательство, но преподаватели как один твердили, что завалят их, потому что никто из них не готов и вообще они ебланили весь семестр. Наверное, это сильно повлияло на них, и поэтому весь их поток въебывал как никогда прежде. Антону учеба не всегда хорошо давалась, чаще всего он вывозил на упрямстве и болтливости, ведь всю жизнь он придерживался такой политики: договориться можно со всеми, с кем получится, а с кем не получается — всегда можно договориться. В этот же раз он совершил какой-то прыжок веры в своих умениях и сдал эту сессию практически идеально. В шоке были все, включая учителей, так что Антону явно было что отмечать.       Ира настойчиво потащила его на какую-то тусу к чуваку с факультета операторов, у которого была собственная квартира неподалеку. Антон же просто хотел выпить пивка в своей комнате вместе с Димой. Дима Позов стал его другом с того момента, как они поселились вместе, прям вот в ту же секунду. Они были ровесниками, но Дима по какой-то неведомой причине относился к Антону как к младшему брату,постоянно вытаскивал его из передряг и выгораживал перед преподавателями. Дима в этом плане был самым дипломатичным человеком, которого он знал. Провести с ним вечер представлялось ему куда приятнее, чем тащиться куда-то, еще и одеваться прилично придется, а тут, как назло, слили экранку новой части «Индианы Джонса».       При виде квартиры собравшего тусу чувака Антон присвистнул: тут явно не обошлось без родителей. Впрочем, если за съем платить не надо было, он не возникал. Ира с порога потащила его вглубь дома, туда, где начинаются ее друзья и заканчивается его интерес. Оказавшись в гуще людей, Антон чувствовал себя как Дядя Степа, потому что коэффициент таких же высоких людей, как он, стремился к нулю. Ира же уже вовсю обнималась с какой-то девушкой, и, кажется, это была Алена, которую он видел много раз на их совместных фото в инсте, но всего пару раз в жизни. Когда девушки закончили обмениваться любезностями, Ира развернулась к нему, подзывая. Антон принял волевое решение подойти без напряга, чтобы эта сцена поскорее закончилась, и он присосался к какому-нибудь пиву в каком-нибудь углу. Алена в жизни не вызывала у него противоречивых чувств, вполне приятная спокойная девушка в типаже Иры. Антону не хотелось ни сближаться с ней, ни отталкивать, она просто была вот тут, и с завтрашнего дня он снова забудет про нее, настолько она была, ну, норм. Он хотел было пожать ей руку, но тут подошел высокий и тощий, как ветка, парень в драных штанах с голыми щиколотками. Видимо, у него не прошла миллениальская фаза, подумал Антон. Он поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза, что было большой редкостью. Глаза, кстати, у него были жутко голубые, и в те секунды, когда он в них смотрел, в голове была лишь одна мысль — броситься в бездну. Стоило этому парню открыть рот, как весь его шарм растворился, как дым от вейпа. — Арсений, — небрежно обронил этот надменный еблан. Антону стоило больших трудов не сказать «хуесений» ему в ответ, на автомате он уже был готов. Вместо этого Антон выдавил из себя натужную улыбку: — Антон Шастун, но все зовут меня Шаст, — базовую вежливость никто не отменял, поэтому Антон протянул еще и руку. Арсений лишь закатил глаза и отвернулся. «Вот мудак!» подумал Антон и фыркнул в ответ.       Теперь они оба стояли как дураки, злобно таращась друг на друга, и каждый ждал, кто первый начнет драку, но драки не случилось. Ира и Алена развели их по разным сторонам, где каждый услышал в свой адрес: «Да что на тебя нашло?», и, что самое удивительное, они оба ответили: «Да он конченый. Я с ним общаться не буду». Так и закончилось их первое взаимодействие, но, к сожалению, не последнее.       Вскоре после этой вечеринки Антон и Ира уехали в Воронеж на лето к своим родственникам, и Антон лишь иногда слышал от нее про Алену и этого дрыща. В целом эта история забылась довольно быстро, Антону все лето было абсолютно до пизды, у кого и что там происходит, он был погружен в работу над сценарием для короткометражки, которую планировал снять после выпуска, дай Бог. Его расписание на день состояло примерно из следующего: встать в обед, умять за обе щеки завтрак, который оставила мама, до 7 вечера сидеть над текстом, встретиться с Ирой со всеми приятными последствиями, ночью снова сесть за текст. Не жизнь, а мечта. И как жаль, что она так быстро кончилась.

***

      Осенний семестр прошел так же быстро, как и лето, которое он проторчал в ноутбуке, бесконечно печатая и стирая свои мысли и диалоги, которые крутились у него в голове. Для Антона возвращение в универ казалось чем-то, что будет высасывать силы и тянуться бесконечно долго, но вот семестр подошел к концу, он опять каким-то чудом вывез учебу, так еще и в топе продвинулся. Стоит отдать должное Диме, который не переставал пинать его и твердить, что он достоин оказаться там и получать все плюшки, потому что он видит, как искрится потенциал Антона. Про Иру тоже нельзя забывать: она тратила много времени на подтирание его ментальных соплей, как самый образцовый соулмейт, хоть он и не всегда мог по достоинству оценить ее вклад в их отношения. Иногда Антон вел себя довольно холодно и отстраненно, за что ему всякий раз хотелось ударить себя в лицо и на коленях просить прощения, но он этого не делал, и за это ему тоже было стыдно. Шастун все чаще задумывался, что его девушка и друзья верят в него в разы больше, чем он сам когда-либо верил в себя, и трудно представить, как бы он вообще дожил до своих лет без этого.       Арсений не помнил свое лето и еще больше не помнил осень, для него этот семестр прошел в полном погружении в предстоящую в следующем полугодии курсовую. Курсу писателей предоставлялась возможность узнать темы в начале года, чтобы провести осень за поиском материалов и написанием скелета предстоящей новеллы. Жизнь его превратилась в бесконечный поток слов и правок, которые старательно вносила Алена. Они как никогда сработались в качестве команды, но на этом, пожалуй, все. Арсений лишь надеялся, что в дальнейшем им станет полегче и они станут проводить время вместе в разы больше и приятнее. Новый год он собирался провести один в общежитии, потому что не имел ни капли желания возвращаться домой в Питер ради этого, тем более, с семьей у них сейчас не самые лучшие отношения. У отца в очередной раз случился приступ «какой же глупостью ты занимаешься в жизни, лучше бы на экономический пошел», поэтому Арсений посчитал нужным не накалять и поберечь свои нервы в первую очередь. Надеяться, что Алена останется с ним в общаге, было глупо и отчаянно, но даже если она над ним сжалится, он будет безмерно благодарен. Сейчас же он шел в последний раз взглянуть на доску с рейтингом студентов, чтобы в очередной раз удостовериться, что не уступил никому в топе, за место в котором он готов рвать глотки.       На удивление Арсения, в абсолютно пустующем коридоре у доски кто-то стоял: вероятно, еще один одиночка, которому дома места не было, либо кто-то, кто не успел купить билеты. В любом из случаев, это был брат по несчастью. Позитивные мысли Попова рассеялись в тот же миг, как он разглядел двухметровую шпалу, заканчивающуюся кудрявой башкой. Только его здесь не хватало. За весь семестр Арсений видел его пару раз в коридоре, и они либо сталкивались в толпе и вели себя как два сцепившихся рогами козла, где каждый не хотел уступать, либо просто встречались взглядами, неизменно закатывая глаза и посылая друг друга одними губами. Все это так быстро заканчивалось, что они не успевали встрять в прямой и продолжительный конфликт. До этого момента.       Заприметив Арсения аж за пару метров, Антон неизменно закатил глаза: — Только тебя тут еще не хватало! — пробубнил Антон себе под нос. — Что-что? — Арсений театрально подставил ладонь к уху и изобразил искреннюю заинтересованность. — Повтори-ка, а то я не расслышал твой жалкий скулеж себе под нос, — договорил Попов, уже стоя у доски и внимательно рассматривая списки. — Ха-ха, ты как всегда мерзотнее пенки от манки, Попов, — проговорил в затылок Арсения Антон, тот пропустил его высказывание мимо ушей, сканируя доску взглядом. — Остроумно. Нечасто можно услышать от тебя что-то настолько осмысленное. Растешь. Ты стал читать больше книжек? — оторвавшись от доски, Арсений посмотрел Антону прямо в глаза. Их небольшая разница в росте нивелировалась за счет тяжелого взгляда Арсения, которым он неизменно одаривал Шастуна. — Вижу, ты поднялся в рейтинге. Похвально. — Да, дышу тебе прям в спину, — Антон наклонился чуть ближе к лицу Попова и дунул ему прямо в глаза. — свято место короля пусто не бывает, — Арсений не растерялся и толкнул его в грудь с обеих рук. — Пошел ты, Шастун! Тебе до меня, как пешком до Австралии. Думалка еще не выросла, чтобы на что-то претендовать. Когда-нибудь твое везение кончится, посмотрим, кто тогда будет смеяться последним.       Антон ничего на это не ответил, а лишь хмыкнул, не переставая улыбаться. Развернувшись к Арсению спиной, Шастун помахал ему, и, не переставая хихикать, ушел прочь. Попов тряхнул головой, прогоняя остаточное ощущение от дыхания Шастуна, и направился к себе в комнату. Больше до следующего семестра они не виделись, спасибо, Господи.