Андерсен, или новая жизнь Волдеморта

      Том видел сон.       Сначала он не понимал, где находится, так как всё вокруг казалось неясным и размытым. Постепенно туман начал рассеиваться, и он увидел чёткие очертания: Грейнджер шла по мостовой. Она стремительно отдалялась от него, бесшумно ступая по каменной кладке. Том ускорил шаг, намереваясь догнать её, но и Гермиона ускорилась, не оборачиваясь. Она уходила от него, бросала в молочной пелене и, как бы он ни звал её, ни молил хотя бы оглянуться, она только продолжала свой путь. Андерсен злился, он ненавидел бегать за кем бы то ни было, особенно за этой наглой девкой.       Вдруг туман рассеялся. Поднялся сильный ветер, который подхватил пышные каштановые пряди, оголяя спину Гермионы, прикрытую полупрозрачной тканью. Звуки стали более слышимыми и отчётливыми — шорохи и свист. Теперь Том мог видеть окружающий его мир, который стал чётким и ясным. Он ощущал, что находится в совершенно новом месте, и продолжал наблюдать за тем, как всё вокруг изменяется на его глазах.       Всё, кроме Гермионы…       И когда он всё-таки нагнал её и схватил за запястье, грозно прокричал:       — Ты обязана доказать мне, что выжила!       Гермиона посмотрела на него широко распахнутыми глазами. Он опустил ладони на её плечи, сперва ласково, боясь навредить, но пальцы сами сжались на мягкой коже так сильно, что наверняка останутся синяки. Она не уворачивалась, впервые не пыталась сопротивляться его грубости.       — Не смей молчать!       Вместо ответа Грейнджер заторможенно наклонила голову в бок, внимательно наблюдая за ним. Её губы растянулись в улыбке, зловещей и до ужаса напугавшей его. Они стремительно бледнели, от алого становились нездорового серого оттенка, и когда она приоткрыта рот, оголяя зубы, из уголков потекла кровь. Тёмная, густая и зловонная жижа. Андерсен разжал остервенелые пальцы и с силой оттолкнул Грейнджер от себя. Отшатнулся назад и поморщился.       Ведьма меняла свой облик, её кожа трескалась, будто бы она вся была сделана из фарфора, оголяя гниющую плоть и кости. Жижа засочилась из глаз, ушей и носа.       Гермиона злорадно рассмеялась, протягивая к нему руки. Её пальцы стягивали воздух, а Том чувствовал на своей шее их хватку.       — Томас… мой милый Томас, — нечеловеческим голосом нараспев протянула она. — Ты боишься. Не стоит бояться, не нужно больше гнаться за мной. Ты свободен, Том.       С последним её словом, кровь хлынула бурным потоком. Брызги, горячие, как кипяток, окропили лицо и одежду Тома.       Он проснулся с криком, которым сам себя разбудил. По лицу катились холодные капли пота, и, он лихорадочно стёр их.       Перед глазами вспыхло воспоминание, как Гермиона обнимала его и спасала от ночных кошмаров, начавших мучать его за две недели до того, как он получил злосчастное письмо от Ганса. Том обернулся на пустую половину кровати — конечно же её там не было. Спасать его не будут. Он с надеждой перевёл взгляд на открытую балконную дверь, позвал Грейнджер, но никто ему не ответил, а сумрак ночи лишь насмешливой тишиной подчеркнул упадочное состояние. Том решительно поднялся с постели, твёрдо уверенный в том, что сон имел сакральное значение. Обошёл всю комнату, в приступе возбуждения, даже залез в шкаф. Никого!       Не думая останавливаться, он метался из угла в угол и остановился только, когда свечи догорели, а в помещение проник предутренний свет.       «Сумасшествие».       Том сел и сконцентрировался на журнальном столике перед собой, ещё в полночь заставленном пустыми бутылками. Теперь он был пустым, без каких-либо следов вчерашних гостей.       «Вероника убрала? Не важно».       Том устало потёр виски, прогоняя наваждение и он уже было намеревался лечь, как вдруг услышал тихий зов:       — Забери меня, пожалуйста… умоляю, Том, забери, — голос Гермионы эхом отразился от стен.       Андерсен застонал, хватаясь за голову. Он проспал всего три часа, может, поэтому мозг подбросил ему галлюцинацию, возбуждённый кошмарным сновидением.       Настенные часы пробили восемь утра, а за дверью выделенной Тому комнаты послышались шорохи.       Он поднялся с кровати, понимая, что уснуть ему вряд ли удастся, и, наспех натянув брюки, вышел в коридор. Вероника, ранняя пташка, хлопотала на кухне. Голос Грейнджер ещё звучал где-то глубоко в сознании, но Том старательно пытался не обращать на него внимания. Почуяв запах кофе, он улыбнулся.       — Выспался? — Вероника приметила его периферийным зрением. — Доброе утро.       — Доброе ли? — Том остановился перед столом и оглядел остатки ужина. — Давай помогу навести порядок?       — Садись, я мигом. Слышала, как ты кричал во сне. Мучают кошмары? У меня есть зелье Сна без сновидений, могу поделиться, — воспользовавшись палочкой, она убрала со стола грязную посуду и потерявшие аппетитный вид закуски. И когда Вероника убедилась, что можно спокойно позавтракать, подняла глаза на Тома. — Красивый шрам.       Он проследил за её взглядом, сосредоточившимся на его груди. Напоминание экспериментов Ганса, которому Ви сделала комплимент, тянулось от ключицы до соска.       — Получил почти так же, как и ты свой.       — Ничего-ничего, месть не заставит себя долго ждать!       В кухню зевая вошёл Антонин. Он кутался в мягкий белоснежный халат.       — Доброе утро, страна!       — Мальсибер будет спать как минимум до обеда, а может, и до самого вечера, — заверила Вероника, выставляя на стол кружки и вазу с печеньем. — Позавтракаем и, Тони, вам бы прогуляться до магазина, у Тома с собой нет никакой сменной одежды.       — Шопинг я люблю!       Том наблюдал за Долоховыми. Эти двое с такой любовью смотрели друг на друга, обсуждали откровенно глупые вещи, но в голосах сквозило такое понимание, такая связь, что он по-доброму позавидовал им.       Остаток дня Том провёл в компании расщедривавшегося Долохова, который заставил его перемерить около сотни разнообразных костюмов, джемперов, рубашек и прочих элементов одежды. Андерсена едва удар не хватил, когда он смотрел на кассира, озвучившего крупную сумму покупки. Они подобрали несколько полных образов, которых Тому хватит на ближайший год, если не больше, учитывая его бережливость и аккуратность в носке.       После они вернулись в квартиру.       Вероника занималась вышивкой, устроившись поудобнее в кресле-качалке. Антонин читал какой-то бульварный роман, потягивая одну за другой кружку горячего чая, а Том ждал, когда проснётся Николас, чтобы наконец-то серьёзно поговорить и узнать дальнейшие инструкции Ганса.       Ник, как и предполагала Ви, проснулся только к ужину. Покончив с сытным горячим, все четверо расположились в гостиной. Первым заговорил Антонин, вытаскивая конверт из ящика тумбы.       — Итак, господа и дама, нас ждёт нелёгкий разговор. Ганс прислал мне это пару дней назад, — он помахал конвертом и взглянул на Тома. — Там он как раз и написал о твоём приезде. Приготовьтесь услышать то, от чего даже я ошалел.       «Вот оно… Новая подсказка от Ганса для меня. Если уж Антонин так отреагировал, а он не робкого десятка, то что же будет со мной? Вероника вчера говорила о каких-то детях…» — подумал Андерсен, пряча за спиной похолодевшие ладони.       — Не тяни, Тони, — занервничала Вероника. — Что там?       — Основное ты знаешь, сестра. Ник, в тебе я не сомневаюсь, точнее, в твоём хладнокровии, но ты, Том… Тебе доводилось убивать? Глупый вопрос, знаю, иначе бы Ганс не связал тебя с нами. Но?       — Да.       — Невинных тоже?       — Смотря о каких именно невинных ты спрашиваешь, Антонин.       — Как бы помягче сказать, — Долохов закусил губу и опустил печальный взгляд. — План таков. Нам нужно подорвать одно здание, внутри будет около ста двадцати человек, плюс-минус, среди которых большая часть дети.       Все молчали.       Тишина звенела, и лишь подчёркивала серьёзность и жестокость озвученных Антонином Долоховым слов. Каждый из присутствующих в комнате отличился талантом к пыткам и убийствам, некоторые, такие как сам Том и Мальсибер некогда были самыми жадными до расправы. Их руки были не просто по локоть в крови, они буквально умывались ею на протяжении многих лет. Но сейчас даже они не решались издать и звука, каждый думая о чём-то своём.       «Убить детей! Хуже и придумать он не мог. Зачем? Причём тут я?».       — Что это за место? — наконец не выдержал Том.       — Сиротский приют. Тот, где родился Тёмный Лорд.       Антонин, не подозревая о глубине чувств Тома, детально рассказывал о плане уничтожения старинного здания. Том молчал, словно барьером между ним и Антонином становилась невидимая стена недоумения и беспокойства.       Для него это здание — не просто стены и камень, это часть его собственной души, место, где он испытал горечь одиночества и страха. Воспоминания о детстве, полном трудностей, оживали в его сознании, оттеняя его внутреннюю борьбу. Хотя Том и выбрал новый путь, стремясь быть хорошим человеком, в его душе таились тень и взращённое десятилетиями стремление к свирепому злу. Светлая и тёмные стороны в нём вступили в противостояние, создавая внутренний конфликт, который гложил его разум и сердце. Разорванный на мелкие части дух метался в нём и бился о рёбра, будто загнанный в ловушку зверь.       — Прочитай сам, — Антонин протянул ему письмо.       Том в спешке прочитал несколько первых предложений:       — Мы верные последователи Лорда Волдеморта, а я, Ганс Авраам Люсьен Фовор — его правая рука, намерен продолжить его дело.       «Ублюдок! Решил занять моё место и продемонстрировать, что ты опаснее меня?» — мысленно воскликнул Том.       — Читай, — занервничал Ник, отталкиваясь от спинки дивана, чтобы сесть на самый край.       — Приют Вула, где вырос наш господин, нужно сровнять с землёй, чтобы он больше не напоминал нам о том, как началась жизнь Тёмного Лорда. Для всех он останется в памяти, как один из лучших учеников школы Хогвартс и предводитель Пожирателей Смерти. Избранный мальчишка почивает на лаврах победителя уже пять лет, как и его друзья, — и тут сердце Тома пропустило удар. Он опустил руку, в которой держал письмо, и не в силах больше читать, протянул его Долохову: — Дальше сам.       — Грязнокровка Гермиона Грейнджер и сын предателей Рональд Уизли живут свою лучшую жизнь. Но какое они имеют на это право?! Мы чтим бравое дело и накажем каждого виновного. Ради Волдеморта, ради справедливости и ради всех волшебников в тени, уподобившихся крысам, скрывающихся от людей в тёмных грязных углах. Магглы не могут и не должны занимать чужое место!       — Он хочет, чтобы мы захватили власть над магглами? — перебил Антонина Мальсибер.       — Да.       — Тёмный Лорд бы такое одобрил! — Мальсибер расплылся в улыбке и гордо задрал нос. — Ганс молодчина!       Вероника и Том переглянулись, они не были согласны с ним. Волдеморт действительно бы одобрил подобную затею, но не Томас Андерсен!       «Гермиона… Наш роман здесь не при чём. Ганс хочет её убить, потому что она подруга Поттера. Мерлин и Моргана свидетели — только через мой труп!»       — Как связаны сироты и друзья Поттера? — спросил Том.       — Так-с, где-то тут это было, — Антонин пробежался взглядом по строчкам письма. — Вот! Наша месть во славу Тёмного Лорда коснётся всего: от людей до места, где он пал смертью храбрых. Приготовьтесь, друзья! Я поведу вас на битву, и я стану вашим новым господином, как того завещал Волдеморт.       — Не помню я никаких завещаний, — недовольно фыркнул Николас. — Может, это мне стоит возглавить оставшихся Пожирателей?! Ви, ты чего молчишь? Скажи хоть что-нибудь.       — Ганс хочет, чтобы мы убили абсолютно невинных детей, а потом вернулись в Хогвартс, чтобы захватить его. Мне это не нравится. С чего вдруг мы обязаны подчиниться ему? — Вероника поднялась с кресла и подошла к окну.       — Но приют же давно снесли и на его месте построили какой-то офис, — Том тщетно надеялся избавиться от этого кошмара наяву. Он искал повод обмануть судьбу, потому оттягивал время вопросами.       — Конкретно тот — да. Но возвели его копию на южной окраине Лондона, — ответил ему Долохов.       В комнате вновь повисла недолгая тишина. За окном кто-то кричал и смеялся, город и его жизнь шли в противовес обстановке квартиры.       Вероника провела пальцами по кружевам тюли, вслух проговаривая свои мысли:       — Если мы ослушаемся, нас ждёт смерть.       — Ганс не всесилен, — Том попытался разрядить накалившуюся до предела обстановку. — Его можно обмануть.       — Ты с ума сошёл, парень? — Мальсибер посмотрел на Тома, как на пациента больницы Святого Мунго. — Мне хватило полгода, чтобы понять, кто такой этот Фовор. Сам Тёмный Лорд выслуживался перед ним, лебезил как девчонка, и когда решил поступить по-своему, сгинул, как простой человечишка! Ганс сильный тёмный волшебник, его уровень невербальной магии ничуть не уступает Тёмному Лорду, и кто знает, может быть он и могущественнее его. Иначе как ему хватило смелости занять место господина?       — Но он один, а нас как минимум четверо! — выкрикнул Андерсен в лицо Мальсибера. — К тому же, я уверен, найдутся и другие, кому такой план не понравится, как и новый покровитель. Знаешь, Ник, я ведь тоже знаком с Гансом — он не бессмертный и не всесильный. Ему ни за что не добиться той славы, что была у Волдеморта!       Вероника тут же подошла к нему и ухватилась за рукав рубашки.       — Не заводись, Том. Мы все в одной лодке, — она всматривалась в его лицо, ища хоть толику понимания. — Ты просто устал. Пойдём на кухню, я заварю тебе кофе. Покуришь и успокоишься, — она потянула его за собой к выходу, оглядываясь на брата. — Мы скоро вернёмся.       Том резко выдернул руку, ускорил шаг, обгоняя её, и скрылся за дверью гостиной.       — Псих! — крикнул ему в след Николас.       — Все мы на взводе, дружище. Не обращай внимания, ему просто нужно переварить эту информацию, — Долохов похлопал Мальсибера по плечу и вальяжно откинулся на спинку. — Даже мне жаль этих сирот, а кто знает, какой фрукт этот Томас.       Вероника влетела на кухню сразу после Андерсена. Её лицо исказила гримаса недовольства. Она схватила его за грудки и прижала к стене.       — Ты что творишь?! — зашипела Вероника.       — По-твоему, я должен был молчать? — на шёпот перешёл и он. — Погибнут дети, Вероника!       — Если Мальсибер узнает, кто ты, он первым делом сдаст тебя Гансу! Я знаю, что они что-то замышляют у нас за спиной. Слышал, с каким тоном он говорил? Он предал тебя давно, ещё до твоей смерти!       — Тогда я не дам ему шанса и убью его первым! Сейчас же!       Том попытался вырваться из хватки Долоховой, прижавшейся к его телу своим и сжимающей ткань, которая грозила лопнуть по швам. Эта женщина, несмотря на внешнюю хрупкость, отличалась недюжинной силой. Он мог бы оттолкнуть её, но не хотел причинять ей вреда, потому продолжал угрожающе смотреть на неё, оставаясь на месте.       — Ты идиот! Куда исчез Тёмный Лорд, которого я знала? Хладнокровный и увереный в себе.       — Его убил Гарри Поттер! — огрызнулся Том, повысив тон почти до крика. — А теперь отпусти меня!       — Не отпущу!       — Что у вас здесь происходит? — в кухню вошёл Мальсибер. Он, недоумевая, смотрел на них, почёсывая подбородок кончиком волшебной палочки.       Вероника всего на миг отвлеклась на него, пряча взгляд за длинными чёрными локонами, а после приподнялась на носочках, поравнялась лицом к лицу с Андерсеном и впилась поцелуем в его губы, лишив возможности болтнуть лишнего и потерять, возможно, единственный шанс обмануть Ганса.       — Оу, — замялся Ник и отвернулся от парочки. — Я не вовремя. Ухожу-ухожу.

***

      Рита закусила кончик шариковой ручки и перелистнула страницу блокнота.       — Интересный вариант заткнуть вас, не находите?       — Лучше так, чем я бы всё-таки оттолкнул её и пошёл убивать Ника, — Том пожал плечами. — А я этого очень сильно хотел.       Когда до Скитер окончательно дошло, что Том был искренен, на её лице лишь сильнее отразилось удивление, смешанное с радостью. Она начала истерично посмеиваться, охваченная эмоциями.       Отдышавшись, она собралась и продолжила как ни в чём не бывало задавать свои вопросы:       — Вы были не готовы к новым преступлениям. Это вас и отличает от Волдеморта, он бы и глазом не моргнул. Так?       — Нет, Рита. Волдеморт не убивал всех направо и налево просто «так». Я не говорю о тех жертвах, что попали под горячую руку, и погибли во имя высших целей и идеологии Светлого будущего.       — Павшие в битве за Хогвартс дети отличаются от сирот из Вула? — она скептически посмотрела на Тома. — И чем же?       — Одни преследовали цели, а другие стали жертвами обстоятельств.       — Но и те, и те должны были остаться в живых.       — Не знаю, — Том обхватил колени ладонями и выдохнул, скидывая с плеч давящий на него груз усталости. — Я могу дать вам правду, предстать перед вами циником, а могу и соврать для душещипательной истории, чтобы в конце не остаться злодеем.       — Вы обещали мне не лгать, помните?       — Я пошутил, — он сдул с лица прядь, чтобы получше разглядеть журналистку. — Только правда и ничего кроме правды!       — С помощью Вероники вы спланировали обмануть Ганса и предотвратить террор, верно?       — Спланировать — да, но не предотвратить, — Том поник и опустил голову, закрывая лицо за ниспадающими длинными локонами распущенных волос. — Вот мы и подобрались к самой горькой части моей истории.