Андерсен, или новая жизнь Волдеморта

      Антонин смотрел на него, не мигая, будто оценивал или пытался понять, знает ли он этого человека, стоящего перед ним. Том перемялся с ноги на ногу, собираясь что-то сказать. Но что? Ганс в своих инструкциях настоятельно рекомендовал держать рот на замке и строго-настрого запретил ему выдавать своё настоящее имя, даже намекать на то, кем является. Конечно, без объяснений, но внутренний голос подсказывал Андерсену, что испытывать удачу и идти наперекор Гансу не стоило.       — Ты, наверное, Том? Мы ждали тебя, — произнёс он, его голос прозвучал одновременно мягко и… авторитетно. Антонин наклонил голову вбок, всматриваясь в лицо незваного гостя.       Том инстинктивно ощутил, что на него надвигается нечто большее, чем просто приветствие. Он будто попал в ловушку, замаскированную под дружескую беседу, и теперь гадал, чем окончатся оставшиеся семь часов его квеста на выживание.       — Входи.       Том, неохотно переступив порог квартиры, оказался в просторной прихожей. Он медленно оглядывал обстановку, пока Антонин закрывал дверь на замок. Стены были украшены картинами, а пол устелен тёмно-зелёным ковром в духе Слизерина. Том тут же вспомнил любовь Долохова к оттенкам родного ему змеиного факультета.       Андерсен почувствовал лёгкое напряжение, когда его взгляд вновь встретился с тёмными глазами Антонина. Тот, казалось, что-то задумал.       — Проходи, давай! Чего встал как вкопанный? — Антонин указал на двери, ведущие вглубь квартиры, и обошёл его, наконец выкрикивая ответ той самой женщине, чей голос услышал Том. — Накрывай на стол, у нас гости.       Он разулся и стянул с плеч пальто, Долохов перехватил его и повесил на крючок. Послушно шагнув вперёд, Том заметил, как задрожали его пальцы из-за нарастающей тревоги.       «Живой! Твою мать, Живой! Как это возможно?! Замешан ли в этом Ганс?»       — Чай или кофе? — поинтересовался Долохов.       — Кофе. Без сахара.       — Зря, — фыркнул Антонин, заходя в кухню. — Я вот не меньше трёх ложек добавляю, даже в зелёный чай, хотя некоторые считают это извращением. А по мне извращение — это как раз пить чай и кофе без сахара.       Том мог обмануть себя и думать, что всё было вполне безобидно, все эти замечания Антонина про сахар, но по мере того, как он следовал за ним, в его голове вертелись мысли о том, что этот человек стоит на стороне тьмы. Некогда их общей!       В коридор потянулся запах свежесваренного кофе, а из кухни послышался металлический шум, вероятно, женщина поторопилась выполнить наказ Антонина.       «Расслабься! Будь что будет, лучше погибнуть от рук бывшего друга, чем…» — мысль оборвалась, когда Том увидел её.       Взгляд этой женщины, уловимый из-под пышных ресниц, словно погрузил его в транс. Её зелёные глаза сияли загадочным светом. Вся она выглядела как-то особенно. Длинное, немного старомодное платье подчёркивало аккуратную фигуру, придавая ей воздушности и изящества. Чёрные как смоль волосы, ниспадающие на плечи, переливались тёплым светом, подсвеченные хрустальной люстрой под высоким потолком. Теперь то Тому стало понятно, какие люди должны были проживать в этом доме — такие, как она. Женщина излучала аристократическую роскошь.       Том вспомнил, как впервые увидел её, а точнее, портрет, который Антонин привёз с собой из России и бережно хранил в своей квартире, а потом везде, где успел пожить до мая девяносто седьмого года.       Этот портрет был не просто изображением — это искусство, которое заставляло зрителя замирать от восторга, ощущать дыхание прошлого и погружаться в мир изящества и неповторимой красоты. Юная девушка на нём была одета в пышное белое платье с рюшами. Её собранные в высокую причёску вьющиеся волосы были украшены венком из полевых цветов. Она держала безупречную осанку, а в руках у неё была книга в кожаном переплёте. Лицо её было серьёзным, но не лишённым искорки в глазах. Красивая, невинная и статная Вероника Долохова.       С тех пор, как был написан портрет, прошло достаточно времени, чтобы она изменилась. Не кардинально, разумеется, лицо её погрубело, над верхней губой появился глубокий шрам, а взгляд уже не сиял звёздами на ночном небосводе, но достаточно для того, чтобы сейчас можно было сравнить её с хорошим вином, которое с годами стало лишь благороднее.       — Добрый вечер, — приветливо улыбнулась она, вытирая руки о передник. — Меня зовут Вероника.       — Том, — он, очарованный ею и преисполненный радостью встречи, стоял на пороге и не решался присоединиться к Антонину, севшему за большой круглый стол. — Приятно познакомиться.       — Взаимно.       Вероника развязала передник и положила его на кухонную тумбу.       — В ногах правды нет, садись — Антонин похлопал ладонью по соседнему стулу. — Вероника, пока нальёт нам кофейку, и мы нормально познакомимся. Ему без сахара кстати. Садись ты уже, хватит пялиться на мою сестру!       Том тряхнул головой, прогоняя наваждение, и опустился на предложенное место.       — Том, осталось немного шарлотки, будешь?       — Конечно, будет, что за вопросы, Ви? Посмотри на него, — Антонин махнул рукой. — холодный, голодный. Ты ведь голодный, да, Том?       Андерсен кивнул. Съеденная овсянка уже давно переварилась и желудок снова болезненно сводило.       Он наклонился к Долохову и тихо спросил:       — Где я могу помыть руки?       — Прямо по коридору и направо. Ви, боюсь, одним пирогом нам не наесться, запекай мясо с картошкой, а я посмотрю, что там осталось из напитков покрепче.       Том вышел из кухни под угрозы Вероники, которыми она щедро осыпала своего брата. Ей не нравилось то, что каждое застолье непременно должно было сопровождаться выпивкой, а после и выходками Антонина.       — Знаю я тебя, плут старый! Опять начнёшь ругать всех и вся на чём свет стоит, а потом придут соседи, — что-то загремело, заставляя Тома вздрогнуть, а Вероника продолжила кричать на брата: — Я не намерена выгораживать твою задницу и извиняться! Приличный человек в гостях, ты бы постыдился!       — Ты либо крестик сними, либо трусы надень, сестрица! Кто в прошлый раз чуть дом не спалил посреди застолья?       Том усмехнулся, узнавая темперамент друга и его сестры. Эти двое были настоящим хаосом, когда работали сообща, да и когда ругались тоже.       Когда он вернулся в кухню, Долоховы прекратили спор и теперь о чём-то перешёптывались, а когда заметили Тома, резко замолкли, старательно делая вид, будто бы ничего не происходит. Вероника с помощью палочки довела горячее до готовности и отлеветировала большое блюдо на стол. Антонин встал и, ехидно улыбаясь, вынырнул в коридор, вероятно, чтобы принести бутылку с чем-то крепче вина.       «Только бы не водка!» — мысленно взмолился Том.       — Готовить я люблю, но не обещаю, что будет вкусно, — хитро прищурилась Вероника, расставляя столовые приборы. — Хотя испортить картошку сложновато.       — Пахнет очень даже приятно.       — Под сорокаградусную всё вкусно! — Антонин улыбался во все тридцать два зуба, гордо демонстрируя бутыль с прозрачной жидкостью, от которой лицо Андерсена помрачнело. — Пить будем до тех пор, пока не породнимся, Том! Такое знакомство по мне!       — Угу, — Том выжал из себя максимум согласия и потрепал волосы на макушке.

***

      — Разве вас не порадовала возможность отпраздновать воссоединение со старыми друзьями? Вы столько лет не виделись, к тому же расстались при ужасных обстоятельствах.       Том зыркнул на неё предупредительным взглядом.       — Сложно радоваться, когда в любую секунду можешь отправиться на тот свет.       — Не согласна, вот я бы закатила пир, зная, сколько мне отведено.       — Я не вы!       — А почему вы не любите водку? — голос её поник, как и она сама.       Нелепый вопрос из её уст чуть умерил пыл Тома.       — Не вкусная, — бросил он, хмуря брови. — Антонин её литрами пить готов, как воду, а мне от пятидесяти грамм хочется прополоскать внутренности хлорным раствором. То ли дело виски или коньяк, — выражение его лица стало добрее. — Даже приторный ликёр я готов терпеливо потягивать. Но, к сожалению, отказать я не мог, и мы здорово набрались… Утром я умирал от похмелья. Может, такую смерть и готовил для меня Ганс?       Том рассмеялся.       — В который я слышу о том, как вы перебрали с алкоголем. В прошлом вы сталкивались с этой проблемой?       — Редко, очень редко.       — Хорошо, с этим мы разобрались. Вероника. Я хочу послушать о новом персонаже вашего рассказа чуточку больше. Расскажите мне о ней, — встрепенулась Рита. — Не знала, что у Антонина есть сестра.       — Вероника на восемнадцать лет младше Антонина, она поздний ребёнок, к таким обычно более снисходительное отношение, но не в её случае. Мать умерла в родах, за что Долохов старший всю свою оставшуюся жизнь гнобил дочь, из-за чего Ви в какой-то момент перебралась в Англию. Кажется, она обучалась в Колдовстворце, об этом я мало что знаю, но мне известны её безупречно отточенные навыки атакующей тёмной магии и зельеварения. Эта женщина владеет особым даром очаровывать людей, — Том мечтательно расплылся в улыбке, рисуя в воображении Веронику Долохову. — Она как самка богомола, хотя, нет, не так. Не стоит сравнивать её с кем бы то ни было. Вероника прекрасна в своей индивидуальности. Опасная, хитрая и, Мерлин, до одури сексуальная.       — Говорите так, будто бы неравнодушны к ней.       Том, услышав её замечание, сначала остановился, замер, а затем его глаза расширились от удивления. На его лице появилась широкая улыбка, и он чуть наклонил голову, пытаясь осознать, как такой неожиданный и забавный ответ мог вообще возникнуть. Его смех раздался мгновенно, наполняя номер непринуждённым настроем лёгкости. Внутри него словно зажглась искра, и он не мог удержаться от реакции на творческий подход Риты к разговору.       — Такие, как я и она, несовместимы на каком-то… генном уровне, Рита. Мы даже проводили некий эксперимент, который, к слову, не увенчался успехом. Впрочем, это нисколько не мешает мне видеть в этой женщине все её достоинства.

***

      На втором этаже дома под номером три царила атмосфера домашнего уюта и небольшой неразберихи. За окном солнце уже давно уснуло, и полная луна, как добрый знакомый, заглядывала к ним холодным светом. На столе расстелилась аппетитная, щедрая нарезка: запах запечённой картошки, как старый врач, собирался залечить душевные раны. Мясо, соль и квашенную капусту волшебники рассматривали, как самые важные вещи сегодняшней встречи.       Том наливал водку, и каждый раз, когда он поднимал рюмку, его лицо напоминало о том, что с утра он явно не собирался праздновать. К тому же, он пытался выглядеть уверенно, но внутри у него шевелилось чувство, словно он случайно оказался в маггловском фильме «Фокус-Покус» — не в том, где магия, а в том, где ты просто пьяный, а вокруг все как будто играют чародеев.       — Помнишь, что случилось на даче нашего соседа, Антонин? — вдруг с живостью спросила Вероника, откусывая хрустящий огурчик. — Том, рассказываю специально для тебя. Мы же пытались запустить салют, а вместо фейерверка получили пожар!       — Да, это было эффектное завершение твоего совершеннолетия, Ви, — весело подхватил Антонин. — Сначала все хихикали, а потом кто-то вызвал пожарных! Ну, знаешь, Том, магглы такие паникёры.       Тут Том, залпом выпив, вскинул зажатую в руке рюмку, явно мечтая стать главным героем их воспоминаний.       — И где же этот сосед сейчас? — деликатно поинтересовался он, представляя, как тот всё еще устанавливал водомёт и ждал нового запала фейерверков и пожарных.       Кухню озарил неподдельный раскатистый смех троих волшебников.       Но вдруг весёлый разговор прервал резкий звонок в дверь. Антонин, быстро стряхнув остатки веселья вместе с крошками с одежды, вытер рот рукавом кофты с такой грацией, словно готовился встретить самую очаровательную мадам, и поспешил к двери.       Том, оставаясь в кухне вместе с Вероникой, начал нервно причмокивать, представляя, кто же там мог оказаться. Его разум парил между известиями от полицейской инспекции, вызванной ущемлёнными гамом соседями и старыми знакомыми, ведь кто знает, в чём заключалась подлянка от Ганса.       «Сутки подходят к концу, возможно, я преуспел в его чёртовом задании!» — пронеслось в голове Андерсена.       Он оглянулся, когда на пороге появился Антонин в компании мужчины в элегантном костюме.       «Ты?!»       Том часто заморгал, пытаясь избавиться от галлюцинации, но вместо того, чтобы испариться, она лишь ярче озарила Тома пониманием. Антонин привёл Николоса Мальсибера!       Мальсибер — человек, столь же загадочный, и опасный, как и тот вопрос Ганса в конце его письма-задания: «Хватит ли Вам смелости и отваги доказать мне, что я не зря выбрал вас, мой Лорд?».       — О, это же Ник! — радостно завопила Вероника, как будто встретила старого друга, которого не видела со времен окончания средней школы. — Проходи! Том, штрафную ему!       Том в этот момент похолодел так, точно Николас залезал к нему в душу со своими: «Как дела, Тёмный Лорд?» и «Давай поговорим о политике или о том, как ты воскрес и бросил нас?». Он чуть не схватился за сердце, представив, что Мальсибер пришёл с требованием вернуть старые долги или раскрыть его тайну возвращения под новым обличием. Но, к счастью Андерсена, всё оказалось не так страшно.       — Привествую! Вероника, выглядишь потрясающе, впрочем, как всегда! Штрафная так штрафная, — с беззаботной улыбкой произнёс Николас, напоминая всем, что иногда всё ужасное можно преодолеть с рюмкой хорошей водки. — Выпьем за знакомство… Том, да?       — Д-да, — заикнувшись, ответил Том и отсалютовал, поднимаясь из-за стола на негнущихся ногах.       Он ошарашенно уставился на Ника и тихо выдохнул с облегчением: мол, кажется, это просто «знакомство». Том ненадолго сосредоточился на этом моменте, беззвучно прошептав себе под нос: «Это просто наша первая встреча, ну, для него, а не моя казнь».       Под покровом ночи с незваными гостями и опьяняющим звучанием тостов и житейских историй, они все вместе продолжили веселиться, как будто никакие заботы не имели значения.       Вероника, заметив, что разговор на кухне стал немного затянутым, а спёртый воздух полон жара от выпитого алкоголя, решила, что глоток свежего кислорода будет как раз кстати. Она взглянула на Тома, который, расслабившись, откинулся на стуле, и с лёгкой улыбкой произнесла:       — Как насчёт выйти подышать, Том? Думаю, это поможет нам прояснить мысли, — сказала она, слегка потянувшись к нему через стол.       Том замер на мгновение, обдумывая её предложение. В мозгу у него всё ещё плескалась радость от выпитого, а слова Вероники звучали как зов к некому приключению. Он кивнул, и они оба покинули уютную кухню.       Уже спускаясь по лестнице парадной, ощущался холодок, окутывающий их своими объятиями, от чего Том поморщился. На улице начало ноября. Холодный ветер напоминал о скорой зиме, и небольшие облака пара вырывались из их ртов, когда они вышли за дверь.       Вероника закуталась в свой кардиган, а Том, скинув с плеч пальто, немного поёжился, но вскоре привык к низкой температуре. Ему определённо стоило протрезветь, иначе он рискует проболтаться о том, кто он. Ганс дал чёткое распоряжение — скрывать свою личность от бывших соратников. Только зачем? Том спрашивал об этом себя, но не мог ответить.       Он достал сигареты и закурил, глядя на тлеющий огонек, который освещал лицо ведьмы в ночной темноте. Вероника стояла рядом, наблюдая за ним, её глаза светились любопытством и ожиданием.       — Знаешь, — начал Том, сделав глубокий вдох, — иногда мне кажется, что существование человечества — это огромная шутка. Мы так суетимся, а по сути всё равно в конце концов уходим в никуда. И… мы всегда ищем что-то.       Вероника внимательно слушала, её мысли уже начали блуждать в его словах.       — Да, — согласилась она, — но, может быть, в этом и заключается смысл — в том, чтобы искать это «что-то» даже в самом абсурдном?       Том задумался, глядя на гаснущую сигарету.       — А ты веришь в Бога? — внезапно спросил он, поднимая глаза к небу, как будто искал там ответ.       Вероника немного прищурилась от поднявшегося ветра и сделала шаг ближе, чувствуя, как тепло от их взаимодействия растворяет пронизывающий холод.       — Верю, — ответила она, — но больше в какую-то высшую силу, которая ведёт нас, чем в традиционные термины религии. Мне верится, что есть смысл всего — самой жизни.       Они начали углубляться в обсуждение, и Том, помимо вопросов и размышлений, стал замечать, как её точка зрения открывает перед ним новые горизонты. На фоне звёздного небосвода, разговор стал важнее, чем когда-либо — он стал способом понять не только друг друга, но и самих себя в этом сложном мироздании.       Под лунным светом, в тени деревьев, двое волшебников вели глубокий разговор о жизни, смерти и любви.       — Смысл, Вероника? — Том задумался над столь сложной темой. — Каждый из нас ищет в этом мире своё место, свою цель, в конце концов, какой-то способ не просто влачить своё жалкое существование. Жизнь, как картина, которую мы сами раскрашиваем красками своих выборов и действий.       — Красиво сказано, — она подняла голову и посмотрела на небо. — Но можно бесконечно долго обсуждать жизнь, ведь она имеет свой конец, в отличие от смерти. Ведь именно страх перед концом всего заставляет нас ценить каждый момент жизни, как бесценный дар. Но разве смерть должна внушать страх? По моему мнению, она напоминание нам о ценности настоящего, не прошлого или будущего, а того, что происходит здесь и сейчас.       — И что же представляет для тебя эту ценность сейчас?       — Любовь, Том. Она дарует свободу и не знает преград. Ты ведь оказался здесь из-за неё, как и я.       «Твоя правда, я здесь из-за той, кому моя любовь, по большому счёту, и не нужна…» — подумал он.       — Разве мы свободны?       — Не воспринимайте мои слова буквально, господин.       Он часто заморгал, и хмельная поволока растворилась.       Том, не веря своим ушам, посмотрел на Веронику с нескрываемым интересом. Она узнала его! Он и сам не мог понять, как ей это удалось, но факт оставался фактом. Видя в ней мудрость, которая притягивала его к ней сильнее любой другой силы, он внутри себя ликовал. С этой женщиной ему не составит труда сорваться с намеченного Гансом пути…       Он второй раз за день вспомнил её, точнее ту девушку, с которой познакомился много лет тому назад. Казалось, годы ничуть не повлияли на неё, разве что под глазами залегли глубокие тени, и в уголках губ появились небольшие трещинки-морщины. Вероника отличалась от своего брата хладнокровием и статью, присущей истиной аристократии. Ровная осанка, изящность жестов и грамотная речь.       Антонин был другим — балагур по натуре, кровожадный до расправы над врагами и пренебрегающий светскому этикету.       Поначалу он просто выделялся среди сверстников своим неумением помалкивать, когда того требовала ситуация. Том пытался смирить его характер, но выходило паршиво. Долохов был неуправляем, особенно, когда их «кружок по интересам» во главе с самим Реддлом, вышел на путь радикальной политики. Антонин одним из первых доказал свою верность, чего было говорить о его жестоких планах на будущее. Он мог с лёгкостью закинуть ноги в грязных сапогах на обеденный стол и во весь голос рассказать историю, как отодрал очередную проститутку, а потом непринуждённо отправиться в подземелья, без тени сожаления пытать и убивать жертв кровавого режима Пожирателей Смерти.       Вероника же делала всё филигранно.       Как полагает леди, она не перебивая выслушивала как Тома, так и других его последователей. Не давала непрошенных советов и не показывала свой нрав. Пытала и убивала она с той же аккуратностью — быстро и чисто. Беллатриса в какой-то момент даже стала звать её чистоплюйкой, ведь после Вероники не оставалось никаких следов, ни капли крови, ни намёка на содеянное.       Том восхищался ею.       А ещё он полагался на неё.       Если Ганс и не оставил ему шанса поступиться намеченному плану, то Вероника — его туз в рукаве, — обязательно окажет ему услугу. С её помощью он обманет судьбу, и проклятый рыжий монстр останется ни с чем, а Том вернётся в Англию и к той, за кого теперь боялся больше, чем за себя.       — Когда ты собиралась рассказать мне?       — О чём? — елейно поинтересовалась Вероника, пряча взгляд за пушистыми ресницами, точно невинная девчушка.       — Как ты раскрыла меня.       — О, мой Лорд, я бы никогда не спутала вас, под личиной кого бы вы ни скрывались.       — И всё же…       Вероника развернулась на каблуках и подошла к Тому вплотную. В свете фонарей, она выглядела зловеще, но в то же время весьма интригующе. Она осторожно провела похолодевшими кончиками пальцев по его скуле и грустно улыбнулась, задержав изучающий взгляд на его губах.       — Эта ухмылка, — она приподнялась на носках, чтобы их лица поравнялись, и уткнулась носом в его щеку. — Запах… Держу пари, ты и на вкус прежний.       Она, едва касаясь, провела языком по его нижней губе и тут же отпрянула, оставляя Тома со странным чувством недоумения и…       Желания.       Том мысленно влепил самому себе хлёсткую пощёчину за дерзкое желание вернуться в плен её губ. Не прошло и трёх суток, как он в последний раз видел Гермиону и стискивал её в объятиях, шепча на ухо обещания вернуться к ней.       «Клянусь, это всё чары русской ведьмы!» — мысленно оправдывался Том перед фантазийным образом рассерженной Грейнджер.       — Расскажешь им?       — За кого ты держишь меня? — недовольно фыркнула она и отвернулась от Тома. — Антонину не составит труда пораскинуть своими пропитыми извилинами, чтобы сложить два плюс два и вывести тебя на чистую воду. Мальсиберу абсолютно наплевать, кто ты такой, его волнует только новоиспечённый командир, а другие… Тебе нечего бояться, Том.       — Ты знаешь, где сейчас Ганс?       — Никто не знает. Мы не видели его после той битвы. Вы оба исчезли, оставив нас, но год назад Ганс прислал Антонину письмо, где обрисовал дальнейшие планы. Он намеревается завершить начатое тобой и подмять под себя как мир магов, так и магглов.       — И вы беспрекословно подчинились ему? — с нескрываемой злобой в голосе, спросил Том.       — Не все, — Верника тяжело выдохнула. — Послушай, Том, я не могу рассказать тебе всего, потому что Ганс прознает о предательстве и уничтожит нас. Я не боюсь смерти, но…       — Антонин.       Том понял её тонкий намёк и приблизился к ней. Он опустил ладони на её плечи, как делал когда-то, чтобы Вероника успокоилась и впустила его в свой разум.       «Прошу».       Сознание ведьмы, скрытое неприглядной чёрной дымкой медленно рассеивалось и сквозь темноту выступили тонкие лучи, озаряющие Тому путь воспоминаний.       Он видел, как Ганс нависал над ней, до боли сжимая пальцами её тонкое горло. Вероника, хрипя и давясь слюной, умоляла его отпустить Антонина, позволить им двоим вернуться домой, чтобы навсегда исчезнуть для всего магического мира. Но Ганс лишь смеялся над ней и сыпал угрозами, в красках описывая то, как станет пытать её, Антонина и всех, кто посмел предать Волдеморта. Вероника ухватилась за его запястье в попытке ослабить хватку, но Ганс плюнул ей в лицо, насмехаясь над её положением. Она, униженная и оскорблённая его действиями, давилась стекающими по лицу слезами и сбитым дыханием достигшей апогея истерики. Никто и никогда не позволял себе так обходится с ней, да и сама Долохова до сего момента всего единожды стояла на коленях перед человеком, кто внушал ей парализующий страх. И если когда-то она просила прощения перед отцом за то, что стала причиной гибели его жены, то теперь она смотрела в веснушчатое лицо деспота, недоумевая, почему именно на её долю выпала вина всех псов Волдеморта.       Том глубже пробирался сквозь тернии её памяти, а в его жилах густела кровь, смешивающаяся с кристальной яростью и желанием отомстить.       Вероника жалась к стене, сотрясаясь всем телом от холода и боли. Она неровно дышала и шептала что-то себе под нос.       Неразборчивые речи обрывались на полуслове, и Тому приходилось напрягаться, задействуя весь потенциал легилимента.       Долохова клялась Гансу в верности, она тянула к нему свои окровавленные руки и скулила, точно выброшенная на мороз дворняга. Ей не хватало сил подняться на ноги из-за многочисленных травм, потому она ползла, путалась в пышном, длинном подоле платья и падала лицом о мраморный пол. Из рассечённой верхней губы засочилась тёплая влага, Вероника слизывала её, давясь рвотными позывами.       «Так вот откуда этот шрам».       Андерсен больше не мог смотреть на это.       Он разжал пальцы, остервенело сжимающие хрупкие плечи Вероники, и отшатнулся от неё.       — Когда? — единственный вопрос, что волновал его, прозвучал как гром среди ясного неба.       — За день до битвы.       — Но ведь его не было тогда в Малфой-мэноре. Я отправил его на переговоры в Варшаву, оттуда он вернулся… — он осёкся. В голове замельтешили тусклые картинки, мешающие Тому сосредоточиться и вспомнить тот отрезок его жизни. Пазл никак не хотел складываться, будто бы не хватало важных деталей, и Андерсен обречённо опустил голову. — Он забрал мои воспоминания. Дьявол!       Вероника обхватила себя за плечи, стараясь отвлечься от пронизывающего холода, который проскальзывал сквозь её одежду. Её дыхание образовывало в воздухе облачка пара, которые исчезали так же быстро, как и появлялись.       Она сосредоточенно взглянула на Тома через плечо, её глаза были полны решимости и тревоги одновременно.       — Я могла убить его, но решила, что расскажу всё тебе и ты сам решишь, как поступить.       — Ганс велел тебе вернуться в Россию?       — Знаешь, справляться с Империусом я так и не научилась, — с грустью усмехнулась она. — Только вот я хотела домой, а он не оставил от нашей усадьбы ни-че-го. Наш дом превратился в пепел, и никакая магия не способна вновь возвести его стены. И вот я и мой сумасбродный брат прячемся здесь. Нет, ты не подумай, я не жалуюсь, квартира хорошая, но с таким же успехом, мы могли бы оставаться в Англии, — Вероника смахнула со щеки слезу и перевела тему: — Ты искал меня?       — О, да! Я весь мэнор на уши поставил, чтобы тебя нашли.       Вероника вдруг рассмеялась, повернувшись лицом к Тому.       — Всё-таки мне стоило принять Метку.       — Нет, ты правильно поступила, что послала меня к Моргане и ушла с того собрания. Возможно, это и спасло тебя от смерти.       — Спасло ли?       — Это нам и предстоит узнать.       В его взгляде она искала поддержку, и она знала, что им нужно было собраться с духом.       Мысли о Гансе заставляли её сердце биться быстрее от напряжения — нужно было придумать план, способный обмануть этого смертельно опасного противника.       Она глубоко вдохнула холодный воздух, пытаясь найти в себе силы и уверенность, прежде чем заговорила:       — Нам нужен план, Том. Мне наплевать на тех детей, но я не намерена плясать под дудку этого выродка.       — Каких детей?       — Завтра мы обсудим это, клянусь, но сейчас, давай оставим немного времени для простого человеческого отдыха. Я так давно не видела тебя, и… Я скучала, мой Лорд.       Он согласно кивнул.       Обняв себя сильнее, как будто тепло могло передаться через расстояние, Вероника посмотрела на Тома, вспоминая все их прошлые приключения, все сложности, которые они вместе преодолели. Её тёмные глаза загорелись знакомым ему азартом охотника. Это придало уверенности.       «Мы справимся», — промелькнуло в его сознании, и он поджал губы.       Глядя на Веронику с настойчивым вопросом в глазах:       «Как ты думаешь, с чего нам начать?»       Каждая секунда напряжённых переглядок тянулась, и холод становился только ощутимее, но в их головах уже бурлили идеи, готовые к обсуждению. Теперь они были не просто двумя людьми в промозглой пустоте небольшого городка близ Северной столицы, они были командой, и для них, казалось, не было ничего невозможного.

***

      — Она сообразительная, и ей не составило труда раскрыть вас.       — Никогда в ней не сомневался!       — Как скоро другие Пожиратели узнали в вас Волдеморта?       — Они и не узнали. Скажу больше — до сих пор не знают. Никто, кроме Долоховых. Помимо внешнего сходства, эти двое идентичны в проницательности к объектам своего интереса.       Когда Том наконец собрался с духом и произнёс своё признание, Рита сначала не сразу осознала, что он говорит серьёзно. Она внимательно слушала, но в её глазах читалось недоумение. Постепенно его слова начали доходить до неё, и с каждой секундой удивление Скитер лишь нарастало.       — Том, это… Это сенсация! — выпалила она.       Тонкие накрашенные брови поднялись от обескураживающей правды, а кончики губ дрогнули в попытке сдержать улыбку. Она наклонилась немного вперёд, словно пытаясь поймать каждое слово и понять, что именно произошло. В её голове зарождались мысли о том, чего она никогда не ожидала услышать от Тома.       — Вам виднее.       — Насколько мне известно, Николаса Мальсибера после Битвы за Хогвартс упекли в Азкабан и приговорили к поцелую дементора, который он всеми силами пытался обжаловать. Ему предоставили одного из лучших адвокатов, и приговор сократили до тридцати лет лишения свободы без права после освобождения использовать волшебную палочку.       — Он в первую очередь Пожиратель Смерти, Рита, и это не пустой звук или устрашающее название группировки. Я отбирал лучших из лучших. Если уж Сириусу Блэку удалось сбежать, а он, насколько я знаю, один из самых достойных и честных волшебников Британии, то таким, как Мальсибер, подавно не составило бы труда предусмотреть всевозможные лазейки.       — Ваша правда, — Рита зачеркнула что-то в своём блокноте. — Долохов. Как он выжил?       — Подробности мне не известны. Но, если я правильно понял Веронику, он не погиб, а был сильно ранен. Его забрали с поля боя аккурат перед появлением авроров.       — Кто забрал?       — Дети Атанаса — вампира из Болгарии. Я завербовал его ещё до убийства Поттеров, летом восемьдесят первого.       — Только не говорите мне, что Долохова обратили, — она покачала головой, будто окажись её доводы правдой, на Землю тотчас упадёт метеорит.       Перо спешно записывало каждое продиктованное слово, а пергаменты один за другим сменялись. Исписанные опускались в сумку Скитер, на которую, как показалось Тому, было наложено заклятие Незримого расширения.       — Нет. Антонин по-прежнему человек. Атанас помог ему, нашёл лекаря и подлатал, — Том тепло улыбнулся, но вдруг его взгляд помрачнел и улыбка сползла с лица. — Боюсь представить, какую плату с него взяли. Рита, вампиры очень хитрые, алчные и подлые существа. Не знаю, связано ли это как-то с их обращающим ядом, но если человек и до был скверным, то став вампиром его негативные черты характера только приумножатся. А Атанас Цановски само порождение всего… отрицательного. Посланник Ада!       — В вашем стиле иметь таких соратников, — фыркнула она. — Мальсибер. Ганс призвал его из Англии?       — Да. Он попал в Россию буквально за четыре месяца до меня. Одному Мерлину известно, где он скрывался два года после побега. Он получил письмо от Фовора с инструкциями для себя и Долоховых и сбежал из тюрьмы. Держу пари, Ганс ему помог — подкупил Министерство или конвоиров. Волдеморт умер, а вот коррупция живее всех живых!       Скитер отложила блокнот на стул, с которого встала и направилась в сторону выхода из номера.       — Я на минуту. Мне нужно… эм, припудрить носик.       Том понимающе кивнул и отвернулся к окну, чтобы хоть немного скрасить ожидание разглядыванием суетящихся на улице рабочих, укладывающих асфальт.