Dragon's heartstrings | Сердечные жилы дракона

      Следующие несколько дней Гермиона «гнила» в огромной библиотеке Малфой Мэнора. Она штудировала книги о тëмных искусствах, которыми была полна библиотека Малфоя, одну за другой, но всё, что там можно было найти о крестражах и об артефактах основателей Хогвартса, уже и так знала в избытке.              Верховный Правитель же всё это время пропадал где-то вне дома. Мипси практически круглосуточно была рядом, готовая прийти на помощь в любой момент, словно хозяин и вовсе в поместье не появлялся. Гермиона не знала точно, чем он занимался, но почему-то была уверена, что его исследования не ограничивались чтением книг. И, возможно, это было к лучшему. Однажды вечером мужчина аппарировал прямо в библиотеку, и в его глазах горел огонёк триумфа.              — Кажется, я знаю, где он может быть, — сказал он, входя в библиотеку. Его волосы были непривычно взъерошены, а в глазах светился неподдельный интерес. Сейчас Малфой сам на себя не был похож: казалось, частичка его аристократичности и смертельного безразличия где-то потерялась во время путешествий, и в голосе слышались, наконец, живые нотки. Хотя, вполне возможно, что ведьме это просто привиделось от недостатка общения.              Гермиона отложила книгу, по которой бесцельно скользил её взгляд последние несколько часов. Сонливость как рукой сняло.              — Правда? — спросила она, подавшись вперёд. — Что ты нашёл?              Верховный Правитель сел напротив, вернув себе привычную сосредоточенность.              — Я подумал, что крестраж должен быть где-то рядом с Волдемортом, — начал он. — Где-то совсем близко. Он знает, что артефакты уничтожают один за другим, поэтому наверняка старается держать оставшиеся под защитой, как ты и говорила.              Гермиона кивнула, внимательно слушая его.              — Сегодня было собрание Пожирателей, можно сказать, Ближнего Круга, и мне удалось поговорить с тётей Беллой. Хотя её вообще не должно было быть там. Она… теряет рассудок. С каждым днём с ней всё сложнее общаться. Сам Волдеморт это признал. Но… в её словах всё же есть кое-что интересное.              Внутренности Гермионы скрутило холодом.              — Ты же не сказал ей про?.. про…              — Конечно, нет, Грейнджер. Она не знает о крестражах, и я не рассказал ей о них.              Гермиона сглотнула.              — Тогда о чëм вы говорили?              — Да, в общем-то, ни о чём, — пожал плечами Драко. — В основном говорила она, а я слушал. Похоже, из всех Пожирателей я оказался лучшим слушателем.              Гермиона внутренне содрогнулась. Малфой всё ещё называл Беллатрису «тётей», несмотря на весь ужас, что та натворила; несмотря на пытки, которым она подвергала и его, и многих других. И все же узы кровного родства не спадают от одних лишь поступков — пусть и аморальных. Эта ведьма всё ещё была семьёй Верховного Правителя, и данный факт не мог просто пропасть, затеряться в череде событий. Прекрасно, когда родители стараются привить своему ребёнку хорошее воспитание и принципы, такие как, например, уважение к старшим. Жаль, что именно эти родители извратили правило, заставив мальчика почитать такого человека.       Сердце Гермионы слегка сжалось при этой мысли.              — Она всё говорила и говорила о том, как разбогатела на этой войне, и как запасы золота растут с каждым днём, благодаря тому, что тётя обкрадывает подонков, грязнокровок и магглов. — Он с презрением скривил губы, повторяя слова Беллатрисы. — И я любезно поинтересовался, где же моя любимая тётушка хранит свои кровавые трофеи, и может ли хранилище вместить такое количество, — все деньги её мужа пропали, а богатство семьи Блэков перешло ко мне, — но она очень обиделась, когда я задал этот вопрос, и повела себя вызывающе. — Его лицо потемнело. — Сначала я не мог понять, почему она так относится к своему золоту. Я не собираюсь присваивать его, видит Мерлин, у меня и своего достаточно. Но затем до меня дошло — дело же не в золоте.              Шатенка пристально посмотрела в его бесцветные глаза.              — Ты думаешь, что чаша находится в её хранилище?              Он пожал плечами, но его глаза оставались глубокими и сосредоточенными.              — Не уверен. но… возможно. Стоит проверить. У меня нет проблем с доступом в хранилище, — Гермиона нутром чувствовала его скрытую усмешку. — Верховному Правителю открыты все пути, никто и слова не скажет, если мне вдруг понадобится попасть к тёте в сокровищницу. Перед тем, кто внушает страх и ужас, Грейнджер, открыты все двери, — его голос стал похожим на лёд — такой же холодный, жестокий, а в глазах на миг мелькнула какая-то болезненная отстранённость.              Ведьма не акцентировала на последней реплике внимание, но мельком заметила едва заметные изменения на мужском лице, пообещав себе позже подумать об этом. Неужели его это волновало, задевало?              — Но… Беллатриса разве не узнает об этом? — поинтересовалась девушка, возвращая мысли в нужное русло.              — Мне всё равно, даже если и узнает. Она в любом случае ничего не сможет с этим поделать.              — А что, если она расскажет Волдеморту? — волшебница продолжала беспокоиться, и тревога в голосе звучала всё настойчивее.              Малфой снова лениво пожал плечами, но в его глазах уже плясали опасные искорки.       — Моё слово против её бредней, — процедил он, изгиб его губ превратился в мрачную усмешку. — Как думаешь, кому он поверит — сумасшедшей женщине или своей правой руке?              Гермиона вдохнула и выдохнула, собираясь с духом. А у него всё схвачено. Как всегда. Как будто перед ней сидел не человек, а робот, который сумел найти слабые места даже у самого тёмного волшебника. Хотя, кто знает, возможно это и недалеко от правды.              — Хорошо, — произнесла она, выдохнув остатки тревоги. –Значит, идем в хранилище Беллатрисы, чтобы украсть кубок, украшенный драгоценными камнями, и, возможно, хранящий в себе осколок души. И надеемся улизнуть с ним незамеченными и невредимыми.              Его глаза опасно заблестели, а голос понизился. Настоящая змея, готовящаяся к прыжку.              — На случай, если ты не поняла, Грейнджер, — прошипел он, — это я иду в хранилище, а не ты, и, тем более, не мы. Ты останешься здесь, и продолжишь читать свои книжонки…              — Я не останусь здесь, пока ты рискуешь жизнью, чтобы заполучить крестраж, который я просила тебя достать! — закричала она, едва не сорвавшись со стула. Гневный выпад тут же сменился раскаянием, но слова уже вылетели наружу, инстинктивным рывком души.              — Это не риск, — холодно отозвался мужчина. — У меня есть полное право находиться в хранилищах Блэков: они принадлежат мне больше, чем кому-либо. Что ж, я оценил то, что тебе, якобы, не всё равно, и будто небезразлична моя жизнь, но мне не нужно твоё беспокойство.              «Только вот я не притворяюсь,» — поняла она, чувствуя, как страх заполняет её изнутри.              — Хорошо, — проговорила она, стараясь придать голосу спокойствие. — И всё же, я могла бы помочь тебе в поисках? Могу представить, как трудно будет найти чашу, если у Беллатрисы действительно так много золота, как она о том хвасталась. Кроме того, не забывай, что я твоя жена, и… возможно, ты бы захотел купить мне свадебный подарок на эти деньги или что-то в этом роде? Отличный повод, как по мне.              В его глазах вспыхнуло что-то тёмное, притягательное и одержимое, словно факел, пожирающий тьму. Гермиона не могла распознать, что это, но чувствовала: это опасно.              Она видела, как мужчина стиснул зубы.              — Я действительно предпочел бы, чтобы ты оставалась здесь, в безопасности.              — А я действительно предпочла бы не делать этого.              Малфой зарычал и тяжело вздохнул. Тело слегка согнулось, и голова упала на раскрытую ладонь. Верховный Правитель устало потер лицо, словно взрослый, которого вымотали несносные дети. Как же он мог забыть, кто перед ним — очевидно умная и способная ведьма, любимица бывшего Золотого Трио, невыносимая заноза… С замашками гриффиндорского упрямства. Какой прекрасный букет он выбрал себе в жёны. Любой волшебник обзавидуется.              — Мерлиновы яйца, Грейнджер, ты невыносима. — Подняв голову и встретившись с огромными карими глазами, Верховный Правитель на мгновение замолчал, изучая еë, возможно, ожидая, что она отступит. Но Гермиона продолжала стоять, готовая к новым выпадам.              — Ладно, — процедил он сквозь зубы. — Пойдём вместе.       

***

      На следующий день, вскоре после полудня, Гермиона спускалась по лестнице, чтобы встретиться с Малфоем и аппарировать в Косой переулок. На ней было слегка приталенное элегантное тёмное платье с длинными рукавами и чёрная мантия на плечах, чтобы лучше слиться с толпой. Мипси помогла ей собрать волосы в аккуратный пучок. Малфой сказал, что она может взять с собой волшебную палочку, но никто не должен об этом узнать, потому выбор тёмного облачения был удобен не только в плане скрытности, но и в отличной возможности спрятать оружие.              Ведьма ждала в вестибюле, по привычке разглядывая старинные картины и гобелены, когда перед ней появился Малфой, одетый в мантию Пожирателя Смерти. Гермиона прошлась по нему взглядом с ног до головы, заметив, что он тоже наблюдал за ней. Ни один из них не проронил ни слова, и не сказал ничего о нарядах друг друга. Волшебник подошёл, встал рядом с ней и протянул тяжёлую руку со словами: «Готова?»              Она приняла ладонь.              План был прост, но смертельно опасен. Он состоял в том, чтобы аппарировать в Косой переулок, посетить несколько магазинов, и, может быть, зайти выпить в «Дырявый котёл», потому что отправляться прямиком в «Гринготтс» было бы немного подозрительно. Гермиона нервничала, представляя, как всё может выглядеть спустя шесть лет от начала войны, проведëнных под властью Волдеморта. Последний визит туда породил множество тяжёлых воспоминаний, терзавших девушку не один год.              Пара аппарировала.              «Дырявый котёл» был совсем не таким, каким она его помнила.              Убогое заведение, казавшееся когда-то уютным прибежищем, теперь выглядело ещё более унылым и заброшенным. Внутри было темно, за одним из столиков сидел одинокий посетитель, у стойки — ещё двое мужчин, а старый Том, словно призрак, стоял за стойкой, ожидая заказ. Появление пары вызвало молниеносную реакцию — сначала взгляды устремились на Верховного Правителя, чья маска скрывала лицо, а затем на Гермиону, явно не узнавая её.              — Верховный Правитель, — испуганно пролепетал Том. — Могу ли я что-нибудь для вас сделать?              — Мы с женой просто проходили мимо, — слова, словно льдинки, вырывались из губ Малфоя в привычной манере, сохраняя свой безжалостный угрожающий тон. — Решили немного выпить в знакомом заведении. Я буду огневиски, а она, — он указал на Гермиону, — эльфийское вино.              Шатенка мысленно приготовилась к серьёзному разговору с волшебником по возвращении домой.              Встревоженный взгляд Тома метнулся к Грейнджер, и что-то похожее на узнавание промелькнуло на его лице. Затем он взял себя в руки.              — Да, конечно, пожалуйста, садитесь. Я сейчас попрошу кого-нибудь вас обслужить.              Малфой не оглядываясь направился к одному из столиков, увлекая за собой Гермиону. Они сели, и шатенка подумала, не собирается ли он снять маску. Атрибутика Пожирателей делала посещение любого заведения, мягко говоря, напряжённым, а точнее — нервозным. Даже сейчас ведьма спиной чувствовала чужие взгляды, которые посетители прятали, как могли. Да уж, устрашение работает на ура, но скрыться и затеряться в толпе им точно не удастся. Карие глаза вновь уставились на замершего спутника. Какое-то время он просто сидел неподвижно, словно окостенев.              А затем открыл лицо. Оно казалось жёстким, безжалостным, резкие тени ещё сильнее подчёркивали суровость черт. Его взгляд, пронзительный и внимательный, словно прожигал её насквозь. Гермиона жаждала что-то сказать, но знала — любое слово может оказаться смертельно опасным. Вокруг, в густой тени «Дырявого котла», таились бесчисленные уши.              Их зрительный контакт был прерван подошедшей барменшей.              Гермиона не могла поверить своим глазам — эта женщина средних лет казалась намного худее и бледнее, чем при их последней встрече: золотистые волосы потеряли свой мягкий блеск, а взгляд уклончиво скользил по интерьеру, стараясь не касаться нового посетителя, словно это было смертельно опасно. Барменша выглядела слишком испуганной и измученной.              — Пожалуйста, вот ваши напитки, Верховный Правитель, — сказала женщина дрожащим голосом.              — Мадам Розмерта, — пробормотала Гермиона.              Глаза мадам Розмерты расширились, когда она узнала Гермиону, и её затрясло от понимания, что та находится здесь с Верховным Правителем. Гермиона не знала, что мадам делает здесь, в «Дырявом котле», но предположила, что с «Тремя мëтлами» что-то случилось.              Малфой бросил на неё убийственный взгляд.              — Кажется, моя грязнокровка забыла, когда ей позволено говорить, — протянул он, и его голос был полон гнева. Верно. Она не должна была так реагировать. «Веди себя так, будто ты побеждена, но не сломлена. Я должен поддерживать свою репутацию,» — сказал Малфой перед аппарацией. Она определённо не выглядела побеждённой.              Гермиона склонила голову в знак покорности, продемонстрировав желаемое смирение.              Мужчина повернулся к Розмерте с тем же холодным выражением на лице.              — Спасибо, Розмерта.              Розмерта, казалось, была потрясена как встречей с Гермионой, так и благодарностью Верховного Правителя. Она оставила их одних и ушла на нетвëрдых ногах.              — Прости, — прошептала Гермиона так тихо, что его взгляду пришлось опуститься ниже и считывать буквы с пухлых губ.              Но Малфой не ответил, уведя глаза куда-то в сторону и погрузившись в свои мысли. Что ж, ладно. Ведьма потянулась было за вином, но увидела, как он резко вылил свой огневиски. Правильно. Пьянство было бы недопустимой роскошью перед столь важным заданием.              Волшебник ранее предупреждал, что будет лучше, если они задержатся в «Дырявом котле» хотя бы на четверть часа.              Оставалось ещё десять минут.              Розмерта к тому времени, несомненно, уже поделилась с другими посетителями известием о присутствии Верховного Правителя с Гермионой Грейнджер. потому что по-другому объяснить всё больше заинтересованных взглядов она не могла.              Вероятно, Розмерта решила, что Малфой решил продемонстрировать, что Гермиона полностью под его контролем, и целиком принадлежит ему, прикрывая весь театр законным словом «жена». Они должны знать, что этот титул не может означать ничего хорошего.              Гермиона заметила, как на скулах Малфоя дрогнул мускул. Она смотрела в его застывшее лицо, пока он был погружён в свои мысли, видимо, обдумывая предстоящее им предприятие.              Гермиону охватило ужасное чувство, когда она начала понимать, насколько всё могло бы быть иначе. Если бы не было войны, не было Волдеморта, у них с Малфоем, скорее всего, всё сложилось бы совсем по-другому.              Может быть, только может быть, вместо этого удушающего напряжения в «Дырявом котле», вместо этой игры в притворство перед ограблением «Гринготтса», они могли бы сейчас быть на свидании? Оба взволнованные, немного застенчивые, но полные мечтаний о будущем, счастливые и оптимистичные. Возможно, они могли бы полюбить друг друга, обретя шанс на нормальную жизнь и семейное счастье, хотя… глядя в холодные глаза, Гермиона сомневалась, что это возможно.              Она попыталась представить, как бы парень выглядел без этого ужасного шрама и без этого вечного презрительного выражения на лице. А как бы выглядела она? Были бы её волосы распущены, носила бы она одежду, которую ей действительно хотелось бы носить, казалось бы её лицо добрее, мягче? Без тех отвратительных темных кругов под глазами и уже слегка заметных морщин, оставленных бессонными ночами и смертями войны.              У неё никогда не будет шанса узнать что-либо из этого. Всё, что у них было, — это настоящее. И ведьма начинала, наконец, осознавать, что этого было недостаточно.              Прошло пятнадцать минут, и Малфой встал, кивком указав Гермионе следовать за ним. Они ушли молча, растворившись в полумраке Косого переулка, который теперь казался опустошëнным и призрачным. Лишь несколько человек торопливо прошли мимо, бросая на Верховного Правителя и его «жену» странные, полные ужаса взгляды. Малфой снова надел маску, тотчас обозначив своё положение относительно остальных, поэтому никто не осмеливался поднять глаза. Но даже мимолетные взгляды, полные скрытого страха, оставляли тяжёлый осадок в душе Гермионы.              «Гринготтс» был единственным зданием, которое не утратило своего величия, не покорилось времени и разрухе. И снаружи, и внутри всё сияло прежним великолепием. Мужчина подошёл к одному из свободных высоких столов и обратился к гоблину, назвав своё имя и титул. Коротышка оторвал взгляд от бесчисленных бумаг, и его глаза расширились.              — О, конечно, Верховный Правитель. — Затем его маленькие глазки остановились на Гермионе. — А молодая леди с вами — это…?              — Моя жена, — сухо ответил Малфой.              — Могу я узнать ваше имя, Верховный Правитель?              — Все документы вы найдёте здесь, — Малфой подтолкнул папку к гоблину. — У меня нет времени на болтовню. Я здесь, чтобы забрать важную семейную реликвию из хранилища моей тёти Беллатрисы Лестрейндж.              Гермиона ожидала протестов, возражений в свой адрес, хмурых взглядов и презрения, но гоблин только и сказал:              — Да, конечно, я попрошу кого-нибудь отвести…              — Я сам найду дорогу туда, спасибо, — невозмутимо ответил Малфой.              Никто его не остановил. Никто не стал задавать вопросов. Малфой, словно призрак, скользил по лабиринту коридоров, уверенно используя сложные механизмы — вверх, вниз, повороты налево, направо, снова налево. Было очевидно, что он бывал здесь раньше.              «Это слишком просто, — подумала Гермиона. — Хранилище не откроется. Чаши там не будет. Или что-то в этом роде. Не может быть всё так просто».              Но подземелье действительно открылось, когда Малфой одним из своих ножей сделал небольшой надрез на ладони, чтобы отворить дверь своей кровью. Механизм сработал. Перед ними предстало хранилище невероятных размеров — по масштабу сравнимое с первым этажом Хогвартса. Горы золота сверкали, мерцающим сиянием ослепляя глаза.       Они вошли, когда за спиной с глухим щелчком захлопнулась массивная дверь.              Малфой огляделся, и Гермиона заметила, как напряглись его плечи.              — По большей части тут подделки, — заявил он. — Но это не значит, что чашу будет легко найти.              — Акцио, чаша Хаффлпаффа! — Голос Гермионы эхом отразился от стен. Ничего. Волшебница вздохнула. — Что ж, придется искать вручную. — Она повернулась к Малфою. — Надеюсь, такая рабская работа не слишком тебя вымотает?              Он закатил глаза.              — Забавно, Грейнджер. Давай, вперёд. Чем быстрее мы его найдем, тем скорее сможем уничтожить.              Они принялись за поиски, роясь в бесчисленных кучах золота и драгоценностей — Гермиона была потрясена тем, сколько же вокруг было всяческих предметов. Хотелось дотронуться и изучить всё.       Затем, решив ускорить процесс, они разошлись по разным углам, чтобы охватить большую площадь.              Гермиона внимательно осматривала каждую вещицу, напоминавшую кубок, но настоящей чаши нигде не было видно. Ведьма чувствовала, как тревога медленно ползёт к горлу. Они провели там, наверное, несколько часов, и Гермиона начала не на шутку беспокоиться. Она представляла, как кто-нибудь неожиданно появится в хранилище, прервав их поиски, потребовав покинуть это место, где они провели слишком много времени. К тому же нервозность питала ещё и предательская неуверенность — а вдруг чаши здесь вовсе нет? Или это не крестраж?              В этот момент взгляд, наконец-то, зацепился за холодный металлический отблеск — это был маленький кубок, стоявший в углу поверх груды безделушек. Блеск его казался скорее зеленоватым, нежели золотистым, и он выглядел в точности, как тот, что был изображëн на иллюстрациях в книгах, хотя Гермиона ожидала увидеть предмет куда больших размеров.              — Малфой, я нашла! — закричала она, протягивая руку, чтобы взять находку.              — Сейчас подойду! — его крик в ответ был последним, что она услышала, когда прижала кубок к груди. В следующий момент ведьма погрузилась во тьму.