Dragon's heartstrings | Сердечные жилы дракона

      Гермиона оказалась у Большого озера — на том самом месте, куда Верховный Правитель принёс Пэнси, чтобы спасти.              Прежде чем собственноручно убить её.              Шатенка бросила портключ на землю возле места аппарации у старого дерева (не то чтобы она собиралась когда-нибудь вернуться в поместье… это была лишь мера предосторожности), и направилась к замку. В глубине души клокотало неприятное ощущение… тревога смешалась со страхом. Кончики пальцев холодели, и девушка укутала их в рукава свитера, надеясь хоть как-то унять мелкую дрожь.              Ступени и двор промелькнули перед её застывшим взглядом, тело накрывали волны мурашек, но не от холода — от волнения. В замке ведьма не замечала ничего вокруг, идя вперëд с искажённым скорбью лицом и пустыми невидящими глазами. Неожиданно из-за угла выбежала Чжоу, застав подругу врасплох и выцепив её из состояния транса.              — Гермиона! — воскликнула целительница. — Что ты здесь делаешь? Я видела, как ты спускалась от озера…              Чжоу приблизилась, чтобы заключить гриффиндорку в объятия, но в последний момент отпрянула, с ужасом уставившись на еë левую руку.              — Всё в порядке? — выпалила Гермиона. Голос дрожал от напряжения. — На Орден напали?              Чжоу нахмурилась, посмотрев на неё, как на сумасшедшую:              — Что с тобой случилось?              Гермиона глубоко вздохнула.              — Мне нужно увидеть Гарри. Где он?              Он, вероятно, не знал о судьбе Пэнси, не догадывался о её исчезновении. И Гермиона собиралась лично сообщить ему страшную весть.              — С Гарри всё в порядке, а вот с тобой — нет, — отметила Чжоу. Она взяла подругу за здоровую руку и потащила в лазарет. — У тебя рука вся в крови! Ничего не скажу, пока не вылечу тебя и твою голову как следует. А ты, в свою очередь, будь добра объясниться, что, чёрт возьми, произошло.              Шатенка нервно сглотнула, но не сопротивлялась и, как бы сложно ни было в этом признаться, не желала встречаться с Гарри, пока не подготовит себя морально к тяжёлому разговору.              Чжоу усадила подругу на одну из больничных коек, а потом принесла средства для обработки раны и целебные зелья. Нежно взяв её левую руку, закатала рукав и начала очищать кожу от крови заживляющими чарами. Движения были монотонными, успокаивающими — всякий целитель обязан уметь усмирить и рассеять беспокойство, тревогу своего пациента. И Чанг справлялась с этой задачей, как никто другой.              — Что произошло? — осторожно поинтересовалась девушка, глядя на глубокий порез на безымянном пальце.              Гермиона возмущенно фыркнула.              — Я пыталась отрезать палец, — конец фразы гриффиндорка практически проглотила, потому что, как оказалось, вслух вся эта ситуация звучала странно и нелепо.              Чжоу удивленно вскинула брови.              — Стоит ли мне опасаться за твоё психическое здоровье? Неужели Верховный Правитель довел тебя до безумия?              — Понимаю, как это звучит, но… у меня были причины.              — Я вся во внимании.              — Он… не позволил мне вернуться.              Лицо Чжоу исказила комичная гримаса ужаса, которую Гермионе доводилось видеть не часто. Глаза её расширились, словно она пыталась разгадать невообразимую головоломку, выстроить логическую цепочку из сказанных подругой нелепостей.              — И ты решила, что лучше всего… сделать это? А ведь тебя называют самой умной ведьмой своего поколения. Пожалуй, это всё-таки преувеличение, — брови девушки и не думали опускаться вниз. Казалось, та всё ещё не верила ни своим ушам, ни глазам.              Гермиона застонала, пряча лицо в руках. Смятение и страх скручивали её внутренности. Предстояло сообщить другу о смерти любимого человека, а сама она стояла на распутье: вернуться в логово убийцы или нет… Эта новая реальность практически разрывала её изнутри.              — Сейчас это не важно, мне просто нужно поговорить с Гарри.              Целительница усмехнулась, очевидно, даже не собираясь слушать стонущую подругу. Все заготовленные оправдания гриффиндорки волшебница выучила ещё пару лет назад, и теперь та никуда не сможет увильнуть, пока не получит помощь:              — Что тебе нужно, так это обработать рану. А потом уже разберемся… с твоей проблемой.              — Поэтому ты здесь, не так ли? — Гермиона одарила её мягкой улыбкой, впервые за последнее время искренне чему-то порадовшись.              — Не привыкай к этому. — Практически окончив работу, тëмноволосая девушка рассматривала руку Гермионы, очищенную от крови. Кожа вновь была гладкой и мягкой, выглядела почти невредимой, как будто и не было той ужасной раны. — Я скучала по тебе. Мы все волновались. Было странно осознавать, что тебя нет рядом — как-то пусто, что ли.              К горлу поступал ком, но гииффиндорка заставила себя сдержаться. Не сейчас.              — Я и не знала, что ты столь сентиментальна.              Чжоу мягко улыбнулась.              — Да, думаю, именно такие времена заставляют людей меняться.              Когда рана была, наконец, обработана и забинтована, Гермиона поинтересовалась, и голос её звучал хрупко, но с новой решимостью:              — Ну что, теперь я могу пойти поговорить с Гарри?              — Да, конечно. Он или в Большом зале, или в Гриффиндорской гостиной… хандрит, — слова Чжоу звучали так… буднично?              Хандрит… Конечно, он хандрит. Гермиона мысленно взмолилась всем силам, чтобы известие, которое ей предстояло сообщить, не сломило Гарри окончательно и не потопило его в новом витке отчаяния.              Поблагодарив целительницу, девушка вновь, после небольшого перерыва, повесила себе на шею тяжëлый груз ответственности и отправилась на поиски друга. Она была полна решимости, потому что именно ей стоило рассказать страшную новость. Всяко лучше узнать о произошедшем от близкого человека и справиться с горем вместе, чем… она даже не хотела рассматривать иные варианты.              Парень и правду оказался в гостиной. Темный силуэт освещали мелкие языки пламени в камине, в комнате стоял приглушëнный сладковатый аромат, и Гарри… читал? Что ж, её друг, очевидно, был не в порядке.              — Привет, — прошептала она. Сердце пропустило удар.              Гарри вдруг поднял голову, зелëные глаза слегка расширились от удивления и радости встречи. Парень тут же отложил книгу — и вот всё будто вернулось на круги своя.              — Гермиона! — Он встал и так крепко прижал к себе хрупкое женское тело, что казалось, гриффиндорка сейчас задохнëтся. — Ты вернулась…              Гермиона вымучила слабую хрупкую улыбку, но слезы уже предательски текли по розовым щекам. Сейчас. Она должна была это сделать.              — Боже мой, Гермиона, что случилось? Почему ты плачешь? — мужской голос в миг наполнился тревогой.              — Я… я должна тебе кое-что сказать…              — Что? — Парень напряжённо посмотрел на неё, ожидание ответа висело в воздухе тяжёлым грузом. Затем взгляд упал на женскую руку, и лицо тотчас же помрачнело, словно от упавшей тени. Гарри бережно взял еë ладонь своей и приподнял, рассматривая забинтованную рану. — Он… Он сделал это? Он причинил тебе боль? Мы о таком не договаривались…              — Нет, нет, это не он! Неважно… — Гермиона отчаянно пыталась найти слова, которые разделяли бы её с этим ужасом. — Ты должен кое-что знать… о Пэнси…              Имя Пэнси прозвучало как лёгкий свисток, приковав к себе всё внимание Гарри. Его брови сдвинулись в недоумении.              — Пэнси? Что с ней? — голос не утратил тревожности, но теперь к нему добавились и нотки… недоверия? Возможно, он был удивлен тем, что происходило, не меньше Чжоу около получаса назад.              Но сомнения волшебника испарились, уступив место страху, когда по щекам подруги вновь потекли дорожки слёз, и зал наполнился громкими звуками рыдания, которые уже больше не поддавались контролю.              — О, Гарри… Пэнси… — едва выдохнула Гермиона, пряча лицо на плече жилетки, не в силах заставить себя произнести имя того, кто совершил это страшное преступление, — Пэнси… они убили еë…              — Кто умер и что мне надеть на похороны? — сонный голос прервал возникшую в зале гробовую тишину.              Гермиона отстранилась от Гарри, и её взгляд упал на тëмноволосую девушку, стоявшую за мужской спиной, словно призрак. Сердце на мгновение замерло в груди, сдавленное ужасом и неверием, а затем взорвалось в бешеном темпе.              — Пэнси! — закричала она, бросившись к ошеломлённой ведьме и обняв ту крепко-крепко, отчего обе чуть не рухнули на пол. — Боже мой, я думала… я думала, что больше никогда тебя не увижу!              — Боже, кто ты такая и что сделала с Грейнджер? Потому что подобные проявления чувств к слизеринцу строго запрещены гриффиндорским уставом, — прозвучал холодный, насмешливый голос Пэнси.              Гермиона в моменте чуть отстранилась, оглядывая девушку с ног до головы, вновь убеждаясь в том, что это не мираж и не плод больного воображения. После времени, проведенного в Мэноре, ведьма была готова поверить во многие манипуляции с разумом. Но нет, это была настоящая слизеринка, старая знакомая и возлюбленная её близкого друга. Живая.              — Прости, я просто… я просто так рада, что ты в порядке… — прошептала она, всё ещё не веря столь счастливому исходу.              — И с чего ты решила, что Пэнси мертва? — Гарри прервал любезности девушек, возвращая внимание к насущному вопросу, который теперь начинал волновать и саму шатенку.              Гермиона посмотрела на него, вытирая слёзы тыльной стороной ладони.              — Потому что… я видела… я видела, как её убивают, — голос её дрогнул, слова с трудом прорывались сквозь ком в горле. — Я видела пытки, смерть… и я… я просто не могу понять, как… как это возможно…              Гарри нахмурился, а Пэнси закатила глаза, но её голос, несмотря на раздражение, звучал удивительно мягко.              — Что ж, Грейнджер, теперь ты знаешь, что со мной всё в порядке. Только не говори, что проделала весь этот путь только для того, чтобы посмотреть мне в лицо, как бы сексуально я ни выглядела.              Гермиона виновато пожала плечами.              — Ну, на самом деле… Именно поэтому я здесь.              — И ты бросила своего мужа одного? — Пэнси театрально вздохнула, лёгкая ухмылка заиграла на её губах.              — Он мне не муж.              Пэнси продолжала ухмыляться.              — Но ты вышла за него замуж.              — Неважно, — Гермиона махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Я ушла, потому что… ну какая разница? Теперь я здесь и… понятия не имею, что буду делать дальше. — Голос звучал разбито и обессилено — девушка банально устала. Устала от войны, от смертей, от обмана, от всего… И как будто было мало проблем, к ним добавился теперь и Верховный Правитель.              В отличие от беззаботной Пэнси, лицо Гарри омрачали тревога и глубоко серьëзное выражение. Его брови были сдвинуты, а губы сжаты в тонкую линию.              — Начни с того, как ты увидела смерть Пэнси.              Глаза Гермионы расширились от ужаса. Она не хотела снова переживать эту сцену, не хотела вновь погружаться в ледяной кошмар. Хотя сейчас, зная, что Пэнси жива и невредима, стоит перед ней… Становилось чуточку легче. Воспоминания о той ночи были такими яркими, такими осязаемыми… чувства и ощущения забыть не удастся, но она едва ли могла с уверенностью сказать, насколько точно помнила всё визуально.              Шатенка опустилась на алый диван перед камином, мягкая ткань которого лишь слегка приглушала дрожь в теле. Пэнси села рядом, излучая беззаботное спокойствие, но в глубине тёмных глаз Гермиона уловила напряжение, скрытую тревогу. Гарри же остался стоять. Он смотрел на подругу, ожидая, вероятно, не самый приятный рассказ.              — Это случилось прошлой ночью, — начала Гермиона, уставившись на свои дрожащие руки, затем переведя взгляд на танцующие языки пламени в камине. — Крэбб и Гойл… приехали в поместье Малфоев… — Голос начал немного хрипеть от неприятных воспоминаний и ощущений, слова вырывались с трудом, словно из последних сил. — Зачем именно — я не знаю, мне никто ничего не объяснил. Думаю, они хотели увидеть меня… поиздеваться… но привели с собой ещё кого-то, — тяжёлый взгляд упал на Пэнси. — Тебя. Сначала я не узнала. Огромный плащ, капюшон… Потом Крэбб снял его, и я увидела тебя… Ты не смотрела на меня. Как будто меня не существовало… А потом… он… Верховный Правитель… Он начал пытать тебя Круциатусом. Ты узнала его, шептала имя и умоляла о пощаде. Но он продолжал… Я не могла смотреть… хотела, пыталась остановить его… но заклятие обездвижило тело… и всё, что я могла — это смотреть, как он… как он убивает тебя… — Гермиона завершила свой рассказ, выдохнув ком в горле.              — Ты видела, как убили не Пэнси, а кого-то другого, — заявил Гарри.              Гермиона кивнула:              — Да, теперь я знаю. Но… почему? — ответ плавал где-то на поверхности, но разум ведьмы упорно его игнорировал.              Пэнси выглядела потрясённой, но во взгляде тёмных глаз таилось нечто похожее на завораживающее очарование, а уголки губ слегка приподнялись в странной загадочной улыбке.              — Они искали меня. И не успокоились бы, пока не нашли…              — И это привело бы их сюда, в Хогвартс… — Тихо добавила Гермиона. Осознание, наконец, начинало накатывать неспешной волной. К какому же ужасу это могло бы привести…              Пэнси усмехнулась, её глаза блеснули холодным огоньком. Тонкие пальцы неспешно вырисовывали на красной ткани незатейливые узоры — весь вид девушки выдавал её спокойствие, лёгкую радость и… веселье?              — Вот нахальный ублюдок, — смешок. — Теперь я мертва для них всех, — заключила она, глядя на Гарри. — Теперь я свободна.              Гарри, однако, не выглядел таким уж успокоенным. Его лицо оставалось напряжённым, словно он держал в руках новый груз неразгаданных тайн.              — Но как Крэбб и Гойл могли привести Пэнси к Верховному Правителю, если знали, что он с ней сделает? — Парень повернулся к слизеринке. — Разве вы не дружили в школе?              Лицо Пэнси окаменело.              — Да, я знала, что меня продадут при первой же возможности, — ответила Пэнси, голос её стал холодным и отстранённым. — Можешь себе представить — лучшими подружками мы не были. И всё же… что они сделали?              — Крэбб и Гойл… они говорили о тебе ужасные вещи, — Гермионе тяжело было открывать правду той, чей и так небольшой мир дружбы рушился с каждой минутой. — А ты плакала… и они вели себя так, будто чужие люди, которым предоставили полный карт-бланш. Говорили, что это то, чего заслуживают предатели… Смеялись, когда тебя пытали, издевались, когда ты… умерла. Мне так жаль, Пэнси…              Лицо ведьмы помрачнело, однако она с явным усилием сдерживала проявление своих чувств, стараясь сохранять маску безразличия.              — Что сделал Крэбб? — спросила она ледяным голосом.              — Он… ударил тебя…              — Пьюси?              — Ну, я не очень хорошо всё помню…              — Пэнс, может, хватит… — вмешался Гарри, пытаясь прекратить эту болезненную исповедь.              Пустые холодные глаза Пэнси были устремлены на Гермиону, в них таилась острая жажда правды.              — Что он сказал обо мне?              — Он сказал: очень жаль, что ты предала Тёмного Лорда…              Гермиона была, мягко говоря, удивлена, что Пэнси больше интересовали подробности действий Крэбба и Гойла, чем то, как Верховный Правитель применил к ней два непростительных. Это казалось необычным, почти иррациональным, — но только не для слизеринки.              — Там ещё был Забини, — добавила Гермиона. — Но он ничего не сделал… просто стоял в стороне. На самом деле он… он пришёл в поместье предупредить примерно за полчаса до прихода Крэбба и Гойла… Они о чем-то говорили с Верховным Правителем, но я ничего не услышала.              Теперь, когда все кусочки пазла стали вставать на свои места, в голове Гермионы возникла ясная, холодная картина событий прошлой ночи. Забини пришёл предупредить Верховного Правителя о визите, чтобы у них было время подготовиться, и Гермиона была проинструктирована вести себя должным образом, иначе её поведение, не свойственное грязнокровкам, могло бы вызвать подозрения у Крэбба и Гойла.              Забини, вероятно, также рассказал, кого приведут с собой эти двое — ненастоящую Пэнси. И Верховный Правитель определённо знал, что его товарищи — Пожиратели Смерти — совсем осмелеют и захотят увидеть зрелище с применением его печально известной силы и безжалостных приёмов…              Чтобы поддержать игру, слизеринец сделал так, как умел, — играл роль хладнокровного убийцы, который не чурается пыток своей бывшей подруги. И Гермиона даже не хотела думать, кто был на месте этой несчастной — ей уже не помочь… Единственное, что радовало — на плаху легла не голова Пэнси.              Таким образом, Пожиратели окончательно убедились в смерти бывшей их сообщницы. И теперь она свободна. Её оставят в покое. В этом тщательно продуманном спектакле каждый сыграл свою роль, и лишь Гермиона, ослеплённая ужасом, не понимала истинного смысла происходящего.              Пэнси вздохнула, откидываясь на спинку дивана. Неужели хотя бы часть происходящего вокруг кошмара могла для неё закончиться, сменившись размеренной жизнью в замке вместе со своей любовью?..              — Чертова борода Мерлина… — на мраморном лице вновь заиграла улыбка. — Я знала, что в своём холодном мëртвом сердце Малфой всё ещё питает ко мне слабость…              — Он сделал это не ради тебя, — возразила Гермиона. — Он не заботится ни о ком, кроме себя самого, — но её слова потонули в тишине, оставшись незамеченными. Казалось, никого, кроме шатенки, это не беспокоило.              — Черт возьми, теперь я у него в долгу… Снова обязан жизнью Малфою… — обессилено пожаловался Гарри. Он взъерошил волосы, сделав несколько шагов по комнате, и зажмурил глаза, стараясь сложить последние пазлы в картине произошедшего. Наконец-то утрамбовать в голове всё, что случилось.              — Ты имеешь в виду мою жизнь, — поправила Пэнси.              Парень нахмурился.              — Это я и сказал.              — Я не могу сейчас вернуться в Мэнор… — шатенка перебила назревавшую любовную перепалку, обращая внимание на себя.              — Почему нет?              — Я как бы… вынудила его выпустить меня из поместья, намекая, что никогда не вернусь… — объяснила Гермиона. Всё недавно произошедшее казалось ей дурным и безрассудным поступком маленького ребёнка, впервые столкнувшегося с трудностями. Но ведь у неё была причина, верно?..              Пэнси казалась возмущëнной.              — Как ты могла оставить его в таком состоянии? Разве ты не дала ему Непреложный обет? — Не нужно было быть экспертом, чтобы распознать в голосе слизеринки нотки обвинения.              Гермиона покачала головой.              — Нет, я этого не делала… Не знаю почему, но он не просил меня об этом… — Она посмотрела на свои руки, на едва заживающий порез в бинтах. — Он подарил мне это дурацкое кольцо… хотя…              Гермиона подняла левую руку, демонстрируя кольцо. Пэнси мгновенно схватила её за кисть, пальцы сжались, словно стальные тиски, пристально рассматривая украшение. Брови сдвинулись, а на лице отразилось мрачное задумчивое выражение.              — Это он подарил тебе это?              — Да, — ответила гриффиндорка, застигнутая врасплох реакцией подруги. — Что-то не так?              Пэнси коснулась кольца кончиком пальца. На мгновение украшение словно запульсировало теплом, как живое существо, отдавая непонятную пугающую энергию. Затем она, наконец, отпустила руку.              — Нет, не думаю. Просто… Никогда бы не подумала, что обручальным кольцом станет именно это, вот и всё.              — Это что, какая-то древняя семейная реликвия Малфоев? — спросила Гермиона, стараясь скрыть за спокойным тоном разгоравшееся любопытство. А Малфой, действительно, был не так прост.              — Что-то в этом роде, — задумчиво ответила Пэнси, её взгляд устремился куда-то вдаль, словно та пыталась проникнуть сквозь туман времени и найти подтверждение своим словам.              — Ну, я не могу снять его и куда-либо уйти без ведома Верховного Правителя. Тогда единственной логичной мыслью было избавиться от кольца, отрезав палец, и стать свободной. Особенно после всего, что произошло, — продолжила Гермиона. — Но он заверил, что это бесполезно.              Пэнси и Гарри обменялись встревоженными взглядами.              — Ты пыталась… отрезать себе палец, чтобы снять кольцо? — осторожно спросил Гарри. Слова звучали так, словно парень разговаривал с ребёнком, совершившим необъяснимый, бессмысленный поступок.              — Я знаю, как безумно это звучит, — Гермиона вздохнула, признавая нелепость своих действий. — Ладно, я просто подумала… Я была уверена, что избавилась бы от кольца, если бы только закончила… Он… Повторюсь, он указал, что этим ничего не добьёшься. Было даже заметно его беспокойство в тот момент…              Теперь пара смотрела на неё так, словно уже готова была отправить подругу в больницу Святого Мунго. В глазах Гарри и Пэнси читалось не только беспокойство, но и глубокое недоумение.              — Должна сказать, Грейнджер, это вполне нормальная реакция, — произнесла Пэнси, её голос был полон сарказма, но под ним сквозила скрытая тревога. — Когда кто-то пытается в буквальном смысле искалечить себя.              — Да, — поддержал Гарри. Его голос был серьёзным, лишённым всякого юмора. — Если ты сделаешь что-то подобное у меня на глазах, я обязательно одурманю тебя, прежде чем произойдет что-нибудь жуткое.              Гермиона закатила глаза, раздражение подступило к горлу. Они не знали того, что знала она, не видели того, что видела она. Они не имели ни малейшего представления о том, как сильно Верховный Правитель наслаждался, наблюдая за чужими физическими мучениями… Её память воскресила ужасающий образ, взгляд полный безумной радости, одержимости, как будто он ничего так сильно не желал, как уничтожить всё вокруг… Она никогда не забудет это.              — Кстати, о причинении вреда, — прервал Гарри поток её мыслей. Его обеспокоенный голос сменился на деловой тон. — У нас есть кое-какие новости по поводу крестражей.