Dragon's heartstrings | Сердечные жилы дракона

      — Миссис не желает чего-нибудь поесть?              — Нет, Мипси, спасибо, я не голодна.              — Может быть, Вы хотели бы принять ванну?              — Со мной всё в порядке.              Минута молчания. Только недолгое шуршание платьишка эльфийки нарушало гробовую тишину. Гермиона была уверена, что та очень волнуется и уже не знает, куда себя деть, но и покинуть девушку не может.              — Хозяин уехал вместе с мистером Забини, так что поместье полностью в Вашем распоряжении, миссис.              — Это здорово, Мипси, но я не в настроении.              Эльфийка некоторое время стояла у кровати, раздумывая, что ещё сказать Гермионе, которая провела в постели около двух суток, наотрез отказываясь вставать и как-либо шевелиться. Из ночи пыток в памяти осталось лишь то, как чьи-то руки подняли еë безвольное тело, перекинули через плечо, и эхо шагов направилось в спальню. Она не могла пошевелиться, не могла кричать, но чувствовала — это был не Верховный Правитель. Тело этого мужчины ощущалось иначе. В нос бил чужой сладковатый одеколон. Лишь когда он опустил еë на мягкую прохладную постель, карие глаза разглядели лицо — наполовину скрытый в тенях Блейз Забини, хмурый и серьёзный. Он заставил её выпить снотворное, принесённое Мипси. Девушка видела, как быстро шевелятся пухлые губы, но ничего не слышала, ощущая себя как под толщей воды, и не смогла разобрать ни слова.              Последней мыслью перед погружением в сон был, как ни удивительно, Забини. Друг Пэнси, преданный член школьной слизеринской троицы, которых часто видели вместе… Как он мог стоять, накинув на себя маску безразличия, ничего не предпринимая, пока девушку пытали, унижали и, в конце концов, убили?              Произошедшее не укладывалось в голове. Мысли тяжёлым молотком опускались на виски, от чего становилось ещё хуже. Но вскоре зелье подействовало, и глаза ведьмы медленно закрылись, позволяя, наконец, провалиться в беспокойный сон.              Проснувшись, гриффиндорка осознала, что Забини уже давно ушёл.              С тех пор она лишь смотрела в стену, в окно, в потолок. Занимала взгляд, мысли всем, чем угодно, лишь бы не возвращаться к жестокому убийству, которому стала невольной свидетельницей. Первые десять часов Мипси неотступно находилась рядом, предлагая помощь, но Гермиона отказывалась от всего, не желая покидать безопасную зону. Наконец, вздохнув, эльфийка смирилась и оставила молодую хозяйку в покое.              Но последние слова заставили девушку прийти в себя.              Если Мипси говорила правду, и Малфоя не было дома, времени оставалось не так много, нужно было торопиться. Гриффиндорка быстро вскочила с кровати и надела первое, что удалось схватить. Ещё минут десять ушло на поиски Живоглота; ведьма шарилась по углам коридоров и спален, шепча его имя, постоянно срывая голос, потому что всё, что сейчас хотелось сделать — завыть от ужаса и тревоги. Наконец кот был найден. Выскочив с питомцем на руках, Гермиона даже не обернулась к замку, — побежала вперёд, ощущая, как обжигало лёгкие от прохладного свежего воздуха. Девушка даже не потрудилась собрать вещи: по сравнению со случившимся всё остальное казалось столь незначительным, что оставленная в поместье одежда совсем не занимала мысли. А время меж тем утекало сквозь пальцы.              Шатенка выбежала за дверь, шагнула на дорогу и попыталась аппарировать, как это сделал Верховный Правитель чуть больше месяца назад. Мысль о Хогвартсе вызвала знакомое напряжение внизу живота, но мгновение спустя нестерпимая боль пронзила левую руку. Вскрикнув, девушка постаралась удержать равновесие и не уронить Живоглота, но ноги сами подкосились. Оглядевшись, стонущая от боли, она с ужасом поняла, что переместилась лишь на несколько шагов и всë ещë находилась у ворот поместья Малфоев.              Гермиона застонала, поднялась на ноги и попыталась применить заклинание ещё раз. На этот раз боль, словно спускавшаяся лавина, пронзила уже всю левую сторону тела, заставив Гермиону вскрикнуть. Испуганный Живоглот взвыл, когда она снова рухнула на землю, ударившись головой. Карие глаза приоткрылись и, о ужас! — продвижение оказалось ничтожным.              Девушка догадывалась, в чём дело, потому с опаской посмотрела на свою левую руку, боясь узнать, что с ней стало… Та, покрытая синяками, ушибами и ссадинами, напоминала почерневшее яблоко. Чувствительность практически исчезла.              Гермиона поднялась и посмотрела на ворота, стараясь не обращать внимания на боль.              — Мипси.              Хлопок.              — Да, миссис?              — Открой мне ворота, — спокойно потребовала Гермиона.              Девушка заметила, как сильно расширились большие глаза эльфийки.              — Но… я не могу этого сделать, миссис… Мне не разрешено…              — Можешь, тебе разрешено. Я хозяйка Поместья и потому приказываю открыть ворота, — голос Гермионы обрёл непривычную твёрдость и уверенность.              — Но хозяин сказал…              — Мне всё равно, что говорит твой хозяин. Он бесчувственный монстр, и я больше ни минуты не проведу в его доме. Делай, как я говорю.              Мипси испуганно посмотрела на Гермиону, но вскоре осознала, что ведьма отступать не собирается и… в её словах была доля правды. Она хлопнула в ладошки — ворота открылись. Гермиона тут же развернулась и молча направилась к выходу, не удостоив эльфа и взглядом, всё ещё пытаясь себя успокоить.              Новая попытка аппарации. Невыносимая боль пронзила всё её существо. Вскрикнув, девушка сжалась в комок, обнимая кота, бесполезно надеясь, что это хоть как-то поможет. Очнулась ведьма на рыхлой, сырой земле, чей холод, словно камень, доставал до костей. Гермиона застонала от боли, вылезая из позы эмбриона и пытаясь встать. Темно. Непроглядная ночь скрывала силуэты, но не могла утаить звук. Живоглот вдруг запищал, и шатенка схватила его, пытаясь заставить замолчать — недалеко были слышны мужские разговоры, крики и смех. Кромешная вечерняя темнота мешала разглядеть хоть что-нибудь, и гриффиндорка решила действовать скрытно и осторожно, потому как ситуация вообще не внушала доверия.              Гермиона не знала, где находится, но это явно был не Хогвартс, даже близко. После нескольких неудачных попыток она всё же поднялась на негнущихся ногах и постаралась разглядеть хоть что-то. Окружение было похоже на большое открытое поле, а в нескольких сотнях футов раскинулся лес. Как она здесь оказалась? Как отсюда добраться до Хогвартса? Тело сильно ныло после нескольких тяжёлых прыжков и было донельзя истощено — ещё одно подобное путешествие оно явно не выдержало бы. Сомнений не оставалось, что причиной было то проклятое кольцо, которое надел на неё Верховный Правитель.              Голоса мужчин становились всё ближе, впереди показались тени фигур. Живоглот заскулил. Гермиона, крепко держа кота, отступила на несколько шагов, судорожно пытаясь найти место, где можно спрятаться. Сердце с каждой секундой начинало колотиться всё сильнее от смешанных чувств страха, злости и отчаяния… В этот момент кто-то грубо схватил гриффиндорку сзади, прижав руку ко рту, чтобы заглушить внезапный крик, который вот-вот сорвался бы с губ. Живоглот зашипел и был готов сразиться с нападавшим, защищая себя и хозяйку, но тот мгновенно аппарировал.              Опять прыжок. Уже который за день. Гермиону в первые секунды чуть не вырвало, но как только зрение восстановилось, пришло осознание того, где же они находятся. Это был вестибюль поместья Малфоев — место, откуда она сбежала буквально пару часов назад. Круг замкнулся. О боже, нет… Тела вдруг коснулись огромные руки, разворачивая её лицом к Верховному Правителю. Их взгляды встретились. Он выглядел взбешëнным, но она была в ярости.              — Отойди от меня, — прошипела Гермиона, когда он крепко прижал её к себе за предплечье.              — Отпусти кота, — сказал он убийственно спокойным голосом.              Она прищурилась.              — Зачем? Собираешься пытать меня, а потом убить так же, как убил Пэнси? — На слове «убить» голос предательски сорвался.              Гермиона заметила, как напряглись челюсти Верховного Правителя. Он едва сдерживался. При других обстоятельствах девушка точно бы отступила, решив использовать более рациональный способ сбежать, но сейчас эмоций накопилось так много, что они взяли верх.              — Осторожнее со словами, Грейнджер.              Она с вызовом уставилась на него.              — Сними с меня это чёртово кольцо!              — Отпусти кота, — повторил он.              После недолгой борьбы взглядами она злобно фыркнула и опустила Живоглота на землю. Взгляд Верховного Правителя скользнул к её левой руке, покрытой синяками, и задержался дольше положенного. Потом он осторожно, словно к дикому зверю, протянул ладонь, коснувшись израненной кожи.              — С твоей стороны было невероятно глупо пытаться сбежать, — тихо сказал он.              Гермиона стиснула зубы, вырывая свою руку из его хватки.              — Не смей прикасаться ко мне! — Она возмущенно вздохнула. — Ты не имеешь права прикасаться ко мне… И я отказываюсь оставаться с тобой наедине ещё хоть минуту!              Он бесстрастно встретил её взгляд, голосу вновь вернулось привычное безразличие.              — Тебе следовало подумать об этом, прежде чем соглашаться выйти за меня замуж.              Затем она могла поклясться, что увидела, как расширились тёмные зрачки, когда мужчина сделал шаг вперёд, сокращая дистанцию. Огромная рука грубо схватила её за горло, притягивая ближе. Гермиона задрожала, её охватила смесь страха, удивления и очарования. Что он делал?              Почему она так себя чувствовала? Гордый мальчишка, который когда-то был ей знаком, исчез, оставшись лишь призрачным воспоминанием о прошлом. Было глупо верить, что мужчина, стоящий перед ней, заслуживает борьбы или признания — что человеческого в нём осталось? Неужели и вправду ничего…              Вдруг сдерживаемое рыдание сорвалось, наконец, с губ. Слёзы боли и разочарования затуманили взгляд, голова вновь начинала безумно пульсировать. Гермиона вытянула шею и приподняла голову, глядя снизу вверх.              — Как ты мог так поступить? — дрожащий шёпот постепенно сменил терзания. — Как ты мог убить Пэнси? Она ничего тебе не сделала. Она ведь была твоим другом…              — На этой войне нет друзей. Есть те, кто тебе нужен и те, кого надо убить. Всё ради достижения цели.              Гермиона зарыдала сильнее, оплакивая и Пэнси, и человека, в которого она до последнего верила. Убийцу, что стоял сейчас рядом и сжимал её горло. Но то, что стояло перед ней сейчас, не имело ничего общего с тем, с кем она хотела бы себя ассоциировать.              Заплаканные карие глаза вновь скользнули по суровому лицу.              — Значит, убьëшь и меня тоже?              Его лицо было совсем близко, горячее дыхание опаляло кожу, а глаза были такими тёмными, что в них наверняка можно было бы рассмотреть едва сдерживаемую яростную бурю. Мужчина наклонился, нарушив тишину спокойным и в то же время невероятно зловещим голосом.              — Я мог бы прикончить тебя голыми руками, разорвать пополам одним лишь движением пальца. Одним взмахом палочки.              Неужели я тоже стану его жертвой?              — Тогда давай, — прошептала она в ответ, собираясь с духом. — Вперёд. Никто тебя не останавливает.              Рука сильнее сжала горло. Вот-вот, и он действительно сломал бы её тело, но вместо этого, наклонившись, спокойно прошептал:              — Но что останется у меня, если сделать это? Даже если бы я смог вскрыть тебя, всë равно так и не узнал бы тебя изнутри…              Ведьма замерла, проглотив ком в горле. Голова была так близко, что лоб почти касался его груди, ещё немного и получилось бы услышать размеренный стук сердца. Если оно, конечно, было. Девушка не вникла в суть произнесëнных слов, но отчётливо заметила блеск стали ножей на его поясе.              Гермиона действовала быстро: схватив один из ножей здоровой рукой, левой она изо всех сил оттолкнула его твëрдое тело от себя. Любой другой мужчина наткнулся бы на стену, но толчок заставил Верховного Правителя лишь сделать шаг назад от неожиданности. Поэтому шатенка сама отпрыгнула от него как можно дальше, надеясь на безопасность расстояния. Она подняла покрытую синяками руку, приставив лезвие к безымянному пальцу.              — Сними с меня кольцо, или я отрежу его вместе с пальцем, — пригрозила она.              Верховный Правитель наблюдал за этой сценой с невозмутимым выражением лица, но под маской клокотала молчаливая ярость. И Гермиона это чувствовала всем своим существом.              — Ты не снимешь его и не уничтожишь, как бы ни старалась. Даже если отрезать палец, это ничего не даст, — он равнодушно оглядывал её тело, но всё же держался на расстоянии, не желая лишний раз провоцировать.              Гермиона зло посмотрела на него, полная решимости. Провела лезвием, разрезая тонкую кожу, и почувствовала новый прилив сильной боли. Она увидела, как потемнело выражение его лица, когда кровь хлынула через разрез.              — Прекрати, — прошипел он приглушëнным голосом.              — Позволь мне аппарировать в Хогвартс!              Верховный Правитель покачал головой:              — Ты не сможешь аппарировать без меня.              Гермиона прищурилась, проводя лезвием дальше по нежной плоти. Она проигнорировала ослепляющую боль, хлынувшую по всей длине руки, как только нож коснулся кости. Кровь начала обильно литься из раны, стекая по руке. Алые капли с характерным звуком падали на пол, окрашивая его в грязный цвет.              Ноздри Верховного Правителя раздулись, он почти взорвался, чуть не шагнув в её сторону, но в последний момент остановился по неведомой причине.              — Остановись! Хорошо! Я позволю тебе добраться до Хогвартса.               — Как? — потребовала она.              — Портключ, — неохотно сказал Верховный Правитель, рыча. — Он доставит тебя туда. Только, ради Мерлина, перестань калечить себя.              С стоном Гермиона вытащила нож из раны. Верховный Правитель выдохнул, как будто с облегчением, взгляд начал понемногу светлеть. Окровавленное лезвие с глухим звуком ударилось о пол, окунувшись в алую лужицу.              Верховный Правитель с горечью посмотрел на неё. Это было совершенно не свойственное ему выражение лица, отчего Гермиона невольно удивилась.              — Подожди здесь, — бросил он, уходя вон из комнаты.              Как только мужчина исчез, Гермиона применила к пальцу исцеляющее заклинание и начала восстанавливать дыхание, приходя в себя.