Хороший, Плохой, Пони

«Сегодня сорок второй день в Эквестрии. Наверно, нигде ещё я не останавливался так надолго, как на ферме этих маленьких пони, с тех пор, как моего отца вздёрнули на виселице. И это порой внушает мне ощущение, что здесь теперь мой дом. Но я знаю, сколь зыбки такие чувства… Первый осенний месяц перевалил за половину, и наступил Сезон Урожая. Это две недели подготовки к празднованию конца сельскохозяйственного года. Похоже, все пони очень ждут этого события – и простые горожане, и фермеры. Для одних это приятная дармовщина, а для других – эдакая самореклама, которая, как не раз говорила миссис Смит, сулит немалую выгоду. Как сказала мэр, в этом году Фестиваль Урожая (так пони называют этот праздник) обещает быть особенным. Сегодня из столицы приехал какой-то чинуша вместе с мелкой племянницей здешней правительницы, собираясь взять подготовку к торжествам, что называется, в узду. Прибыли они в Понивилль на воздушной карете, запряжённой пегасами, которая плыла по воздуху так, словно катилась по земле. За полтора месяца жизни в этом мире я уж думал, что меня более ничто не удивит. Но уж больно много у них тут причуд. Этот столичный пони хочет, чтобы Эпплы и Пеа готовились к празднованию Фестиваля Урожая бок о бок. Едва ли можно было придумать более глупую идею. Честно говоря, мне это не по нраву. И не столько от того, что в таком случае обе фермы превратятся в сущее поле брани, сколько потому, что мне станет труднее доить кошелёк мистера Пеа, оставаясь при этом в тени. Есть во всём этом, правда, и какая-никакая светлая сторона. Насколько я понял, к празднику из столицы съедется немало торгашей, которых как раз хочет привлечь тот самый чинуша. И это единственное, что радует миссис Смит после утреннего собрания у ратуши. Что ж, чем больше у неё доходов, тем больше их и у меня. Думаю, ближайшие две недели мне стоило бы работать поусерднее и соглашаться на любые подработки, если я хочу собрать состояние, достаточное, чтобы отгрохать себе ранчо. Впрочем, сегодня у меня выходной. И от нечего делать я предложил Эппл Куки научить её читать, коль уж у них тут собираются вскоре открыть первую библиотеку. Дело это не из лёгких – она совершенно не знает букв».

– Выдержка из дневника Артура Моргана.

– Давай ещё разок, – утомлённо вздохнул Артур, после чего указал на первый знак той палкой, которой начертил два слова на земле. – Какая это буква? – «Э», – ответила Эппл Куки, а когда кончик палки сдвинулся дальше на следующую, продолжала: – «П»… ещё раз «П»… «Л»… теперь «К», хотя порой читается как «С», две «О», снова «К», но уже другая… потом «И» и «Е»… правильно? – В кои-то веки, – кивнул ковбой. – Теперь сложи их все вместе. Что получится? Шоколадногривая пони ещё раз смерила каждую букву взглядом. Она около полуминуты сосредоточенно всматривалась в два слова, разгадывая тайну их значения. – Эп-пле Ко-окие? – наконец нерешительно произнесла она. Её раскрытые на всю ширь глаза вопросительно поднялись на напарника. – Что это? – А на что это похоже? – На… Эппл Куки? – проронила она, как вдруг её осенило: – Это же моё имя! – И первое, что ты прочла в своей жизни, – добавил Морган, отшвырнув палку в сторону. – Ну, теперь ты знаешь, как это делается. Хотя над правильным чтением ещё надо поработать. – Я правда читала? – с придыханием произнесла кофейно-молочная пони, словно совершив только что подлинное чудо и до сих пор не веря, что ей это удалось, как уже вспыхнула восторгом: – Юху! Я прочитала! Я теперь умею читать! При виде того, как Эппл Куки взмахнула передними копытами, точно конь, вставший на дыбы, Артур выпрямился во весь рост и иронично помотал головой. Склонность этой пони приходить в жеребячий восторг буквально от каждой мелочи не переставала его изумлять. Вместе с тем его рука инстинктивно потянулась к карману и не обнаружила там привычной пачки сигарет. Порой желание покурить донимало стрелка. И сейчас он был готов отдать многое даже за обычную самокрутку, не говоря уж о его некогда любимых сигариллах. Однако табак в этом мире никто не выращивал… Стоял приятный раннеосенний вечер – в меру тёплый, в меру прохладный, исполненный свежести и травяного запаха, витавшего в воздухе по всей ферме Эпплов. Нынче смеркалось раньше, чем это было летом. Однако это нисколько не мешало яблочным пони делать свою работу, которая кипела в последние дни до самого сгущения ночной мглы. Шла осенняя уборка урожая, самая важная в году, которая заготавливала пищу для всего городка на зиму вперёд. И именно окончание этого весьма нелёгкого процесса отмечалось Фестивалем Урожая, где всегда прилавки фермеров просто ломились от фруктов и овощей, а из бочек рекой лился знаменитый на всю округу сидр Эпплов. Впрочем, в этом году добавился ещё один пункт в списке демонстрации богатств того или иного хозяйства – овечий мех. И по прошествии шести недель инициатива по этой позиции целиком и полностью принадлежала яблочному семейству. Видя это обстоятельство, Морган понимал, что непреднамеренно создал в противостоянии обеих семей явный перекос, поскольку среди овец только и шли разговоры о том, сколь безопасно пастись под его с Куки чутким присмотром. И даже передача Пеа рецепта самогона не вернула исходного паритета. Хотя слух о том, что в салуне появилась некая новая выпивка, которую семейство соперников гонит из груш, весьма насторожил миссис Смит. Ковбой полагал, что у его нанимательницы должно быть побольше поводов для беспокойств, если он хочет поддерживать некое равенство во вражде Эпплов и Пеа, дабы иметь свою выгоду как от тех, так и от других. И хотя он уже даже получил свою десятую часть от первых продаж самогона, ему не составило труда уловить в глазах главы грушевого семейства, что тот порвёт с ним всякие связи, если на яблочную чашу весов падёт хоть ещё одно преимущество, исходящее от него. Поэтому Артур ясно видел, что должен что-то делать. Но идей у него не было, а решение королевского церепониймейстера о сотрудничестве обоих родов могло ещё больше всё усложнить… Пока в сердце Куки пылал восторг от нового приобретённого знания, хоть и весьма условного, Морган провёл взглядом по территории фермы. Он и его напарница находились у входа в амбар, откуда открывался вид что на задний двор, переходивший в обширный огород, что на передний, откуда брала начало дорожка, тянувшаяся через сады к самому Понивиллю. Всюду, куда мог проникнуть его взор, наблюдались члены семьи Эппл, с головой погружённые в работу. Весь день они трудились среди яблонь, а теперь сортировали собранные яблоки по бочкам и расставляли их в амбаре, в погребе и снаружи под стенами дома. Хотя некоторые всё ещё оставались в саду. И посмотрев на его южную часть, видневшуюся как раз за забором переднего двора, Артур разглядел в тени деревьев нескольких пони, всё ещё сшибавших плоды с ветвей. Сам же он, как и Эппл Куки, сегодня был освобождён от труда, поскольку вчера они вдвоём с утра до ночи пасли овечье стадо, ставшее нынче огромным. Хотя днём они всё же немного подсобили остальным в транспортировке урожая к дому. Напоследок ещё раз окинув взглядом передний двор, где над сортировкой яблок трудилось с десяток жеребцов и кобылок, а Брайт Мак разгружал одну из телег, Морган заметил, как с высоты деревьев на дорожку прямо перед воротами фермы опустилась некая пегаска, которой он не встречал прежде. Она была облачена в коричневую униформу, а на её плече висела сумка, из которой торчали конверты. Это явно была работница почты. Почтовая пегаска вторглась на территорию фермы, чем привлекла внимание тех, кто на ней трудились. И навстречу ей вышла песочного цвета пони со светло-зелёной гривой, заплетённой в две косички розовыми бантиками. У Артура до сих пор были смутные представления о составе многочисленной семьи Эпплов, и всех их он знал очень поверхностно. Но он припоминал, что эта кобылка – одна из младших кузин миссис Смит. Кажется, её звали Голди Делишес. Наконец восторг Эппл Куки внезапно прервался озадаченностью, чем она приковала к себе взор своего напарника по выпасу. Снова взглянув на надпись, вычерченную ковбоем на земле, она задумчиво приложила копытце к подбородку и хмыкнула: – Постой-ка, но почему моё имя говорится и читается как «Эппл Куки», а пишется как какое-то «Эппле Коокие»? Какой в этом смысл? – Кто знает? Должно быть, тот, кто придумал правописание, был из тех, кто говорят одно, а думают другое. Так и получается, что порой пишешь «Блэкуотер», а читаться это будет как какой-нибудь… «Бивер-Холлоу», – сказал Артур, а потерев затылок, задумчиво признался: – Меня это тоже донимало, когда Датч учил меня читать. – Датч? – переспросила кофейно-молочная пони. – Кто это такой? Твой давний друг? Или родич? Артур беззвучно хмыкнул. До сих пор он не рассказывал Эппл Куки почти ничего из своего прошлого. И, благо, та не так уж и часто о чём-то его спрашивала, чаще, наоборот, что-то рассказывая. Что ж, откровенничать он по-прежнему не шибко желал. – Так… один человек, который однажды стал мне, можно сказать, отцом, а потом – могильщиком. Извечно беззаботная улыбка на лице Куки тут же померкла. Даже её ушки чуть поникли. – Тебе пришлось кого-то хоронить? Как это нередко бывало, утверждение стрелка эта пони поняла по-своему, причём в корне неверно. Но прежде чем Морган что-либо пояснил – или же отказался это делать, – со стороны ворот донёсся голос младшей кузины хозяйки фермы: – Эй, Артур! Тебе письмо! Тотчас же ковбой озадаченной переглянулся с напарницей. Направив шаг к выходу с территории фермы, он тем не менее громко возразил: – Это невозможно, мисс Делишес! Мне здесь некому писать! – Конверт говорит о другом, – ответила Голди, ещё раз взглянув на то, что на нём было написано. Морган смутился и заинтриговался пуще прежнего, но шаг не замедлил. С ним вместе зашагала Куки, к которой вмиг вернулся её прежний оптимизм: – Почему ты так думаешь? Разве ж на Диком Западе нет почты? Вдруг это кто-нибудь из твоих родичей… или этот самый Датч? – Это вряд ли, Эппл Куки, – уверенно выдохнул американец, а про себя тут же добавил: «На тот свет письма не ходят». Работе во дворе встала, все пони с интересом уставились на Артура. Тот меж тем, подходя к воротам, внимательнее оглядел работницу почты. Это была довольно изящно сложенная небесно-голубая пегаска. Из-под кепки – столь же коричневой, сколь и форма – вываливались пышные локоны её оранжевой гривы, а кьютимарка у неё на крупе изображала порыв ветра, рассекающий облака. Её большие фиолетовые глаза взирали на ковбоя так же, как любой из людей смотрел бы на пегаса. Но в их выражении было не удивление, а скорее некий восторг. Как только Артур встал перед воротами и приветственно кивнул почтовой пони, Голди сразу протянула ему конверт: – На-ка вот, взгляни. Ты ведь единственный Артур Морган Эппл на ферме Смити, так? Едва ковбой взял адресованное ему послание и успел удивиться тому, что ему приписали двойную фамилию, как уже дала о себе знать та, кто его сюда доставила: – Так, значит, вы и вправду Артур Морган? – Ну, вы ведь доставили это письмо мне, так? В мгновение ока небесно-голубая пони вспыхнула ещё большим восторгом и схватила обеими копытцами свободную руку Артура, принявшись энергично трясти её. От столь агрессивной дружелюбности стрелок несколько опешил. – О, я очень рада встрече с вами, мистер Морган! Меня зовут Винди Вислз, я работаю в клаудсдейльской экспресс-почте. Представляете, в нашем городе все газеты всё время пишут о вас, о том, что вы прибыли издалека, что стали лучшим пастухом Понивилля. Теперь я смогу от души похвастаться перед коллегами, что доставляла письмо знаменитости! Хотя мне, наверно, не поверят. Сумбурная речь, которую почтовая пегаска буквально протараторила, была завершена широкой улыбкой. Недоумение Артура достигло новых пределов. Ему не раз доводилось слышать от пони, что те читали о нём в газетах, и такая известность ему не нравилась. Неужто издательствам в других городах не о чем больше писать? С другой стороны, появись бы подобная пегаска где-нибудь в Нью-Ганновере, о ней наверняка стали бы строчить газетчики что в Сен-Дени, что в Блэкуотере, приписывая её и без того необычной персоне кучу лишних небылиц. Помотав головой, Артур нерешительно проговорил: – Боюсь, вам особо нечем хвастаться, мисс Вислз. Я простой бродяга. – Ты же знаешь, что это не так, Артур! Вспомни, сколько раз алмазные псы нападали на стада за последний месяц? Нисколько, и всё благодаря тебе, – вступилась Эппл Куки, а затем, прикрыв рот копытцем, шепнула почтовой пегаске: – Он у нас просто скромняга. Голди добродушно добавила: – Да и наши сады могут спать спокойно, покуда он сторожит их от этих Пеа, а то те всякого могут понаворотить! – Невелика честь – быть пугалом, – отшутился ковбой, на что небесно-голубая пегаска отозвалась неизменно: – В любом случае, для меня было в радость доставить вам это письмо! – От кого хоть оно? – проронил Артур. Теперь, когда Винди отпустила его руку, он снова обратил взор на конверт. И если адресатом и впрямь был указан именно он, то адресант значился под именем Фэнси Пэнтс. По итогу сегодняшнего утра он хорошо помнил это имя. – Оно от столичного посланника? Того, что прикатил сюда с рассветом? – Оно от мистера Фэнси Пэнтса. После рейса в Кантерлот мне доверили переслать ему срочную посылку из дворца, а он передал мне специальное письмо для вас, мистер Морган, – объяснила Винди, а переглянувшись с другими пони, улыбчиво добавила: – Даже чаевых мне за это подкинул! – Ну, Артур, теперь ты – большая шишка! Тебе уже даже кантерлотские аристократы весточки шлют, – проулыбалась кофейно-молочная пони, по-свойски потыкав локтем в бедро стрелка. – Что ж, тогда не будем тебе мешать, – заключила Делишес, а неспешно зашагав вглубь двора, позвала свою родственницу: – Пойдём, Эппл Куки. Надо бы нам до темноты перетащить вон те бочки в погреб. Поможешь нам, солнышко? – Конечно, тётушка! Кратко проводив их взглядом, Артур обратил внимание на отклик своей напарницы. Ему казалось, что Куки и Голди очень похожи – особенно из-за того, что у них почти одинаково была заплетена грива в две косы, – а потому он догадывался, что они – близкие родственницы. И всё же эта достаточно зрелая земная пони оказалась тётушкой его напарницы. Сколько же у неё их? Будто почувствовав на затылке прикосновение его глаз, шоколадногривая кобылка оглянулась на ходу и дружественно подмигнула ему. Далее же американец вернулся к письму. Он вскрыл конверт, не стараясь сохранить его целостность, и извлёк оттуда белоснежный бумажный лист, на котором был каллиграфическим почерком выведен текст послания: «Уважаемый мистер Морган! От имени королевского двора Эквестрии я чрезвычайно рад приветствовать вас как нового жителя Понивилля! Известия о вашем присоединении к роду Эпплов, равно как и о ваших заслугах в заботе о понивилльских овечьих стадах, дошли до Её Величества Принцессы Селестии. И от её имени я бы хотел лично поблагодарить вас за ваши труды, коль скоро на то была её воля, а также познакомиться с вами поближе, учитывая обстоятельства, о которых не столь уместно вести речь в письме. Вы можете заглянуть ко мне в любое удобное для вас время. С визитом я вас нисколько не тороплю. На протяжении моего пребывания в Понивилле вы можете найти меня либо в рабочем кабинете в городской ратуше, либо в личных апартаментах. Адрес прилагается к письму. С наилучшими пожеланиями, королевский церепониймейстер Фэнси Пэнтс». Прочитав письмо, Артур снова заглянул в конверт. Действительно, на его дне лежала небольшая визитка. Прежде чем он её вытащил, о себе снова дала знать почтовая пегаска: – Желаете послать обратное письмо, мистер Морган? – Не-а, в этом нет нужды, – буркнул он, а взглянув на визитку, будто подумал вслух: – Что ж, в любое время так в любое время. – Тогда распишитесь вот здесь, пожалуйста. Винди протянула ему листок бумаги, на котором предварительно поставила галочку в нужном месте, орудуя ручкой при помощи рта. Взяв собственный карандаш, покоившийся в сумке вместе с дневником, стрелок вывел на той строке, что была отмечена, весьма простую подпись в виде большой буквы «А», и вернул накладную работнице почты. – Вот. – Спасибо, – приняла Винди, а убрав накладную обратно в сумку, просияла очередной улыбкой: – Приятно было с вами познакомиться, мистер Морган! Надеюсь, мы ещё встретимся! – Всего доброго! Кивнув ей, американец снова уткнулся в письмо, желая уточнить наиболее неопределённую часть письма. Что за обстоятельства такие подразумевал этот столичный щегол, что о них неуместно писать в письме? Пока ковбой задавал себе этот вопрос, почтовая пегаска взмыла ввысь и полетела по своим дальнейшим рабочим делам… – Что стряслось, Голди? Кто к нам приходил в столь поздний час? Тотчас Артур повернулся на каблуках, метнув взгляд из-под полей шляпы вглубь двора, и увидел миссис Смит, только что вышедшую из дома. Судя по вопросу хозяйки фермы, её глаз не застал только-только улетевшую пегаску, однако она явно что-то услышала. Это был уже не первый раз, когда американец замечал, что эта светло-зелёная пони очень чутка ко всему, что творится в её хозяйстве. Порой её чуткость казалась феноменальной. Даже удивительно, что при такой её бдительности и внимательности семья Пеа – по крайней мере, Эпплы винили именно их – умудрялась порой портить им яблони, что имело место ещё летом. – Это почтальон, – ответила Голди, копытоводившая молодыми родичами в процессе складирования урожая в погребе. – Артуру пришло письмо. – Письмо? – слегка удивилась Смит, метнув взор к ковбою, застывшему у ворот, и направив к нему неспешный шаг. – Тебе уже шлют письма родные, Артур? Они прознали, что ты нынче живёшь у нас? Ещё раз мельком взглянув на письмо, Морган на мгновение задумался. То, что он слышал утром от этого церепониймейстера, а именно – его желание принудить Эпплов и Пеа к совместному труду, – отнюдь не было стрелку на руку. Но сейчас он держал козырь, что мог дать ему возможность снова владеть ситуацией. Эта мысль мигом блеснула ему в глаза, как луч света во тьме. Шагнув навстречу хозяйке фермы, ковбой вскинул бумажный лист и покачал головой: – Не-а, миссис Смит. Это письмо от того столичного перца, что решил заставить вас работать бок о бок с Пеа. Смит тут же нахмурилась: – И чего же он хочет? Предложить нам с Пеа обменяться фермами на эти две недели? Или вовсе объединиться с ними в единую семью и стать наполовину гнилой грушей? На её втором язвительном предположении Артур заметил боковым зрением, как глаза Брайт Мака, трудившегося неподалёку, явственно вспыхнули. Он определённо был задет за живое этими словами. – Он просит меня заглянуть к нему в любой удобный момент, и… – Просит заглянуть?! – тут же вспыхнула Эппл Куки, опустив на землю корзинку с яблоками. – О, Селестия! Артур, ты ж ведь сможешь увидеть юную принцессу вблизи! Можно, я пойду с тобой? Можно? – Умерь пыл, Эппл Куки, – покосилась на неё Смит. Её взор затем вмиг вернулся к ковбою. – Чего ж ему от тебя надобно? – Пишет, что хочет лично передать мне благодарность от вашей Селестии за добрый труд, – слегка усмехнулся Морган. Все пони, слышавшие его, в мгновение ока оживились, изумлённые вниманием самой Принцессы к работе их семьи. – Я подумал, почему бы не откликнуться на его призыв сейчас же? Авось с глазу на глаз я смогу убедить его, чтобы он не заставлял нас иметь дело с Пеа, а? От его идеи Смит застыла, как вкопанная, всерьёз озадачившись. Но уже пару секунд спустя к ней вернулась вся живость её ума. – А ведь это мысль! – отчеканила она. – Если найти к нему подход, то мы сможем не только избавить себя от мучений с Пеа, но и показать ему, кто в Понивилле хозяева. Я думаю, начать следует с приятного гостинца. Будь добр, Артур, погоди чуток. Я приготовлю яблочный пирог по нашему лучшему рецепту, и ты заодно передашь его мистеру Пэнтсу, лады? – Зачем печь? У вас же ещё с обеда остался один целый, разве нет? – Будет лучше, если мы побалуем его свежеиспечённым пирогом. И глава яблочного семейства повернулась обратно к дому. Американец же на секунду застыл. Ему не хотелось долго ждать, а потому, подавшись за ней, он недовольно возразил: – Это же займёт уйму времени! – Думай, кому это говоришь, Артур, – иронично бросила Смит, остановив шаг и оглянувшись на него через плечо. – Чтобы ты знал, я неоднократно занимала первое место в состязаниях по выпечке пирогов на скорость. Уж поверь мне, ты не успеешь даже произнести слово «яблочко», как уже всё будет готово! Она продолжила свой путь в явно приподнятом настроении. Морган угрюмо вздохнул, потерев затылок, как вдруг его поразила кое-какая мысль. Он тщательнее задумался над планом миссис Смит, а прежде всего над тем, какие выгоды такой подход к королевскому церепониймейстеру может сулить Эпплам, особенно на фоне и без того сложившейся расстановки сил. Что-то заставило его посмотреть налево, в сторону яблоневого сада, над кронами коего выглядывала верхушка амбара семьи Пеа. – Эй, Артур, – услышал он справа. Повернув голову, он увидел Брайт Мака, подошедшего к нему. – Ты уверен, что стоит накалять и без того полыхающую вражду наших семей? Вдруг мистеру Пэнтсу и впрямь удалось бы нас примирить? – Ты так думаешь? – ухмыльнулся ковбой. – Не сомневаюсь, что это всё только усугубит. Думаешь, ваши и ихние будут миленько трудиться вместе и сразу обо всём забудут? Да они как два паука в банке тут же вцепятся друг в дружку! И коль уж все у всех будут всё время на виду, тебе куда как станет труднее уединяться с твоей ненаглядной. Стало быть, всё, что я делаю, как раз таки в твоих интересах, Мак. Скрестив руки на груди, Артур многозначительно пожал плечами. Брайт же явно был сбит с толку его рассуждениями. Если американец в этой ситуации видел возможности, то для сына хозяйки фермы всё это, как всегда, было лишь очередным препятствием к его заветной мечте. Но прежде чем из его уст сорвалось хоть одно слово в ответ, к ним подскочила Эппл Куки, чьё сердце было исполнено восторга. – Можно мне с тобой, Артур? – попросилась она. – Я так хочу повидать юную принцессу! Если хочешь, я понесу за тебя пирог, идёт?

* * *

Закончив чёркать карандашом на последней странице дневника, Артур чуть надорвал её верхний край и аккуратно вырвал. Далее он поднял с земли камень, заранее присмотренный им для своих нужд, и плотно обмотал его бумагой, обратив написанное послание внутрь. Снаружи он приписал лишь одно: «Мистеру Пеа». Обвязав облачённый листом камень тонкой бечёвкой крест-накрест, он поднял взор на сад, что пролегал за забором. Это были грушевые угодья. И вдалеке среди деревьев ковбой даже заметил нескольких пони из семьи Пеа, которые сосредоточенно собирали лежавшие на земли груши в вёдра и лохани, а потому до сих пор не замечали, что за ними следит член враждебного рода, притаившись за забором в сотне ярдов от них. Они вполне подходили для того, чтобы передать послание, пусть даже и не догадывались о тайном сговоре главы своего семейства с чужаком. В руке Морган держал предупреждение о ходе миссис Смит с задабриванием королевского церепониймейстера при помощи гостинца. Если мистер Пеа не дурень, то он обязательно должен был бы отреагировать на это аналогичным действием, что помогло бы сохранить паритет во вражде семей. Оглянувшись по сторонам и не заметив на яблочной стороне никого, Артур с размаху метнул камень прямиком к тем пони, что виднелись вдали, как уже поспешил скрыться. Он не был уверен, что в семье Пеа никто ничего не знает о его тайной связи с её главой, но не собирался лишний раз об этом свидетельствовать. Зная также о природном любопытстве всех пони, он не исключал, что те члены грушевого рода прочтут его записку перед тем, как передать её мистеру Пеа. И поэтому-то свою подпись он в конце не оставил. Как только камень пал на траву, среди пони воцарился переполох. Моргана же и след простыл. В конце концов, ему не стоило списывать со счетов слова миссис Смит о том, сколь быстро она умеет печь пироги…