Власть над прошлым

Рейнира с наслаждением вдохнула прохладный аромат моря и прикрыла глаза. Она сидела под темно-бордовым навесом, установленном на пляже Драконьего камня, и упивалась моментом блаженного покоя. Нет, последние пять лет были в принципе периодом мирными и щедрыми. Как к королевству, так и к ее семье. Болезнь отца, казалось бы, совсем отступилась, дядя Деймон честно вел себя в эти годы более чем примерно, не ссорился больше с отцом, а их отношения были может и шаткими, но достаточно удовлетворительными. Также Бейла и Рейна родились в положенный срок, сделав их семью еще больше на пару дракончиков. Помимо этого, урожаи были хорошими, налоги исправно поступали в казну, а Ступени были в безопасности и не так давно было закончено строительство нескольких укрепленных фортов на самых крупных островах: Кровавом камне, Пыточной Глуби, Серой Петле. Теперь ни один пират не прошмыгнет на территорию Вестероса незамеченным. Так же за последние годы ее отец озаботился состоянием Ночного Дозора и замков на Стене, зная, что чудовища за ней не дремлют и скоро восстанут, чтобы принести на эти земли холод и смерть. К сожалению, здесь уже было все не так хорошо. Отчеты лорда Старка и лорда-командующего Ночным Дозором были мрачными и давали понять, что при всей их защите с моря и на южных границах, от истинного врага на Севере они были едва ли защищены. Из девятнадцати замков на Стене обитаемы были только шесть, да и то, их гарнизоны были едва заполнены. Причем в основе своем убийцами, ворами и насильниками. Нет, Рейнира, как и ее отец, знала, что Дозор давно, еще до прихода их предков на эти земли, начал превращаться из благородного ордена в прославленную колонию для разнообразных отбросов общества. Но они не думали, что все настолько плохо!.. Если честно, Рейнира не понимала, как Эйегон Завоеватель, видя все эти сны, и зная, что грядет, ничего не сделал, чтобы это изменить, или почему не завещал своим потомкам исправить положение дел на Стене. Единственному, что защищает их от великой тьмы, что грядет на мир, который даже не знает, в какой был опасности. Рейнира знала, что это нужно исправить, причем как можно скорее. Нужно было послать людей, рыцарей и мастеров мечей, который обучили бы тех, кто там уже был. Нужно было поднять престиж этого древнего ордена и укомплектовать еще хотя бы шесть замков. Нужна была монета и строители, чтобы укрепить и восстановить заброшенные замки. Отец уже поручил лорду Лионелю и лорду Лиману заняться этим вопросом, и даже отправил дядю Деймона для личной инспекции, зная, что тот скажет прямо о том, насколько все плохо, но этого было мало. «Время идет слишком быстро, и опасность все ближе», — рассеянно подумала Рейнира и открыла глаза, услышав взрыв громкого смеха неподалеку. Ее муж, Лейнор, дурачился со своими маленькими племянницами, брызгая в них водой, отчего близнецы громко визжали, и щекотал Эйегона, который, лично, по ее мнению, был куда более счастливым и милым ребенком, чем был в том несостоявшемся будущем. Рейнира повернула голову чуть в сторону и посмотрела вниз. На свою сестру, Хелейну, сидящую на подушках подле нее, которая была занята ужиком, не так давно найденным ею по дороге на пляж, где они решили устроить редкий семейный пикник. Она слегка улыбнулась. После чего перевела взгляд на отца, расслабленно сидящего в удобном кресле и с улыбкой смотрящий на внука, который сидел у него на коленях со слишком большой для него книжкой в руках. Кудрявые черные волосы ее мальчика с тонкими прядкам серебра развевались от ветра, его милое личико было сосредоточенными, а его необычные глаза, привлекающие внимание каждого при дворе, были направлены только на страницы перед ним. Даерис медленно читал своему деду сказания Севера, присланные ему лордом Старком на последние именины и Рейнира не могла сдержать гордой улыбки, слыша, как у него хорошо это получается. Ее мальчику было всего пять, но он уже был так умен. И так быстро вырос. Казалось бы, еще не так давно ее малыш умещался у нее в руках, а его внимательные глаза смотрели на мир из вороха шелковых пеленок, вызывая умиление и восторженные возгласы у своих родителей, дедушек и даже бабушки. Казалось бы, Даерис только сделал свои первые шаги, упрямо насупив брови, и отказываясь от чьей-либо помощи в этом деле. Только-только сказал свое первое слов, которым Лейнор безмерно гордился, ведь тем словом было не «мама», не «папа», и даже не «дедушка», которых так обожал, а «меч». Впрочем, в этом Рейнира винила Сару, которая редко ходила без оружия и едва ли проводила время в дали от Даериса, чьим неофициальным щитом стала сразу после рождения, как и Призрак. Эти двое охраняли ее принца лучше, чем вся Королевская гвардия. А теперь ему было уже пять. Ее милый благословенный ребенок всего через десяток лет уже будет взрослым мужчиной, может быть, даже со своей женой, а еще через пару лет и детьми. Рейнира эгоистично хотела, чтобы время замедлило свой бег, поскольку очень не хотела, чтобы ее дракончик так быстро рос. В этот раз, когда у нее было всего одно дитя, которому она могла подарить свою любовь и заботу, Рейнира особенно остро ощущала то, как ее время, как главная женщина в его жизнь, утекает как песок сквозь пальцы, даже если понимала, что это было глупо. Она всегда будет его матерью, а потом и его королевой, но… — Даерис? — вдруг произнес голос ее отца. Рейнира отвлеклась от своих дум, и вновь сосредоточилась на своем сыне, только сейчас понимая, что Даерис замолк. Ее мальчик вскинул свою кудрявую голову к верху и наклонил ее набок, будто к чему-то прислушивался, совершенно забыв о дедушке, на чьих коленях сидел и своей книге, которую до этого мига так увлеченно читал. Она забеспокоилась, но не потому, что это было немного странно. Ее мальчик был полон сюрпризов и это Рейнира знала еще до того, как родила его. Порой он мог сказать некие вещи, которым только предстояло случится или не имели смысла до определенного момента, а порой в принципе, он всегда был очень спокоен, даже когда был совсем малышом, помещающимся в ее объятиях, что не могло ее по началу не тревожить, едва ли плакал и был очень серьезным независимым ребенком. Рейнира волновалась просто как любая мать волновалась бы о своем ребенке. Вот и все. Она только успела встать на ноги, чтобы подойти ближе и узнать все же в чем дело, как вдруг Даерис покинул дедушки колени, чем вызвал у него невольный вздох и, бросив книжку, что обычно было ему не свойственно, выбежал из-под навеса. Рейнира приглянулась с взволнованным отцом, после чего, подобрав полы платья, быстро последовала за сыном. — Даерис! — крикнула она, рассеяно слыша, как за ней последовали чьи-то шаги. — Стой! Куда же ты? Даерис!.. Для такого маленького ребенка, Даерис был очень быстрым мальчиком, и успел далеко от нее убежать. Почти на самый край пляжа, пока он внезапно не замер неподалеку от скал, нависающих над пляжем и вновь забрал голову вверх, прежде чем повернуться к ней с сияющей улыбкой на губах. Рейнира невольно и сама улыбнулась, поскольку ее мальчик так редко улыбался, но, когда это случалось, это была самая милая и обезоруживающая вещь на всем белом свете. — Он идет, мама! Наконец-то он идет! — радостно крикнул Даерис, вновь вернув свое внимание к скалам и небу над ними. Рейнира нахмурилась, не понимая, о чем он, и слышала краем уха, как Лейнор, догнавший ее, тоже растерянно вопрошает, о чем их сын говорит. А потом она услышала это. Звук хлопающих драконьих крыльев был для нее знаком также, как звук материнского голоса. Этот звук был подобен музыки неба для нее и всей ее семьи, у кого был свой дракон. Этот звук был звуком свободы и силы. Рейнира не без скромности могла сказать, что могла с закрытыми глазами определить по этому звуку какой из знакомых ей драконов его издавал. Могла отличить свою прекрасную золотую леди от всех остальных, чьи крылья рассекали воздух плавно, но сильно. В то время как Морской дым ее мужа, предпочитал ловить потоки воздуха и парить в нем до тех пор, пока не приходилось вновь размахивать крыльями, Караксес резал воздух каждым взмахом так же, как его всадник рубил своим мечом врагов, а Среброкрылая летала тяжело и медленно, ввиду своего почтенного возраста, в то время, как Красная королева принцессы Рейнис была чем-то между Караксес и Среброкрылой. Уже стара и имела большой свистящий размах крыльев, но все еще размахивала ими бойко и часто, как молодая драконица. Эти крылья ей были незнакомы. Они явно большими и издавали долгий гулкий свист, чем напомнили ей Вхагар, чье крыло могло запросто накрыть своей тенью весь этот пляж. Но Вхагар была с Лейной, на Севере, куда кузина улетела вместе с дядей Деймоном, оставив своих детей в Красном замке, и настолько старых драконов здесь больше не было. По крайней мере, из оседланных, на которых они прибыли сюда. К тому же этот звук доносился со стороны Драконьей горы, где обитали в основном дикие драконы, которые редко показывались людям и не очень-то любили своих сородичей, имевших всадников. Рейниру охватила тревога и странное предчувствие. Она не знала хорошее ли оно, или плохое. Ей больше не снились драконьи сны, и у нее не было видений, который были волей Старых богов и дарами ее благословенного сына, забравшего их с собой, когда он покинул ее утробу. Но оно было сильным как никогда и четко говорило ей, что сейчас случится нечто такое, что многое изменит. Рейнира приложила руку ко лбу и взглянула выше, туда, куда смотрел ее мальчик, а именно в сторону скал, за которыми была окутанная дымом Драконья гора. — Боги, это же… — изумлено выдохнул Лейнор, когда из дыма, откуда донесся еще несколько долгих свистящих звуков, появилась большая черная тень. Она удивительно проворно и быстро для своих, не исполинских, но впечатляющих размеров достигла нависающих скал, где замер Даерис, подпрыгивающий на месте от редкого мига чисто детского восторга, и с грохотом опустилась на них. Это был один из самых больших драконов, который Рейнире приходилось видеть. Меньше Вхагар, но больше Вермитора и Среброкрылой. Его чешуя была полностью черной, на его шкуре было много шрамов от драк с другими драконами, не иначе, вдоль его спины тянулись несколько рядов острых шипов, а в неестественно ярко-зеленых глазах была некая дикость, какой не было в очах оседланных драконов. — …Каннибал, — побелевшими губами прошептала Рейнира, в ужасе смотря на то, как огромная голова самого дикого из всех ныне живущих драконов, усевшегося на скалы, опасно заскрипевшими под его весом и начавшие осыпаться мелкими камешками, начала опускаться ниже. Прямо на пляж, прямо к ее сыну. Она хотела кинуться вперед, к своему мальчику, чтобы спасти его от зубов дракона, слывшего дурным нравом, и любившего полакомится не только сородичами, но и людьми. Рейнира даже успела поднять юбки своего платья, но тут ее схватила сильная рука, обвившаяся поперек ее талии, как удушающая петля, не дающая ей сдвинутся с места. — Нира! Нира! Стой!.. — кричал ей Лейнор, не пуская ее вперед. — Посмотри!.. Рейнира зарычала, до крови царапая руки мужа, и чувствуя вспышку предательства из-за того, что он ее держит. — На что? Как нашего сына убьют?.. — выплюнула она и вновь попыталась вырваться, лишь отдаленно слыша, как к ним подбежали гвардейцы, служанки, часть из которых осталась позади, чтобы успокоить испуганно визжащих трехлетних близнецов, и, кажется, ее отец. — Рейнира, — неожиданно сурово произнес последний, отчего она даже замерла, перестав вырываться. — Смотри. Рейнира почти бессознательно вернула внимание к сыну и Каннибалу, панически боясь увидеть, как это дикое чудовище сжигает ее сына, и… увидела, как голова черного дракона опустилась настолько низко, что почти касалась носом песка пляжа, а Даерис, ее милый сын, благоговейно касался одного из шрамов на его морде. Он явно не понимал, что был, наверное, первым человеком, который смог это сделать, оставшись при этом в живых. Даерис был просто мальчиком, чье яйцо, принадлежавшие некогда и весьма недолго принцу Бейлону, так и не проклюнулось. Ее сын не был этим особо расстроенным, всегда говоря, что оно было не для него, и что его дракон скоро придет, но… …Рейнира и подумать не могла, что ее сын, говоря об этом, имел в виду, что он будет всадником этого дикого монстра и пожирателя своего рода!.. А это явно было так. Каннибалу довольно быстро наскучило висеть головой вниз, и он отдернул голову от крохотной ручки Даериса, чем вызвал еще одну волну ужаса в душе Рейниры. А потом он начал разворачиваться. На миг она подумала, что он хочет улететь и даже облегченно выдохнула. Пока Каннибал не развернулся боком и не опустил свое крыло так, что оно накрыло собой скалы и легло на песок, прямо перед ногами Даерисе, который тут же начал бесстрашно взбираться по нему верх, цепляясь за щипы по краю крыла. — Нет! — решительно сказала Рейнира, понимая, что Каннибал хочет поднять ее сына, — пятилетнюю кроху, чей рост был ниже, чем один из зубов дракона, — вверх, в небо. Но Лейнор вновь не дал ей двинутся вперед. Он все держал ее и держал, смотря на их мальчика, успевшего заползти на спину Каннибала, где тот буквально затерялся среди шипов, одновременно с гордостью и ужасом, а потом истерично засмеялся, когда эта черная тварь взмахнула крыльями и взлетела вверх, что-то шепча о том, что теперь его отец точно взорвется от гордости. Рейнира была глубоко возмущена таким поведением мужа, а потом и отца, который благоговейно смотрел на то, как его внук поднимается в небеса на спине этого чудовища и шепотом возносил молитвы, и хотела их убить. А еще она начала проклинать богов, которые подарили ее сыну такого ужасного дракона и радовалась, что ее волосы уже были серебряными, иначе после сегодняшнего, Рейнира точно бы была седа, как и принцесса Рейнис. Впрочем, едва по небесам разнесся звонкий смех ее мальчика, так часть ее, такая же дикая и являющаяся драконом насквозь, не могла не восхититься и не возгордится тем, что ее сын оседлал самого Каннибала. Не сын Алисенты, которого теперь нет и который никогда теперь не получит Вхагар, и не Эйегон. Также Каннибала не заполучил ни один из ее предков и не один из смельчаков, которые думали, что смог это сделать. Никто не смог получить этого дракона, а ее Даерис смог. Ее сын смог. И Рейнира ощущала некий триумф от этого знания. Почти такой же, как тогда, когда родила сына у подножья Железного трона, а ее отец вынес его восторженной толпе, вновь и вновь скандирующей ее имя и имя ее наследника, напрочь забыв о детях Алисенты, которые в этот раз точно не дотянутся до трона. Жить будут, но не править.