Власть над прошлым

…она была в агонии. Горячая кровь текла беспрерывным поток по ее бедрам, а тело было покрыто потом, отчего тонкая сорочка неприятно липла к телу. Голова кружилась от кровопотери и перегретого дорнийским солнцем воздуха, а низ живота, казалось, вновь и вновь пронзало кинжалами. Ей хотелось выть от боли, которая сотрясала ее тело, но хватало сил только на сиплые стоны, то и дело срывавшиеся с пересохших от жажды губ. Ей было страшно. Она была одна и очень далеко от дома, который ей хотелось увидеть еще хотя бы раз. Но этого не случится. Она чувствовала это. Ей не пережить эти роды, и оставалось только молится, чтобы ее ребенок это сделал. Или не сделал. Она не знала, что будет лучше для ее малыша, который родится в столь суровый для его дома час. Его отец был мертв, оба деда, дядя, брат и сестры, а скоро не будет и ее. Кто же защитит ее славного мальчика? А в том, что это мальчик, она не сомневалась, хотя ее муж был уверен, что у них дочь. И снова боль. Агония пронзила все ее тело, и она не смогла сдержать крик. Ей казалось, что что-то в ее тело разорвалась, а крови стало еще больше. Неконтролируемый страх сковал ее тело и разум. Она не могла ни о чем думать, кроме как о том, что еще не готова умереть. Ее душили слезы. Ей хотелось плакать о потерянных родителях, о братьях, о муже, о его детях и их матери. Ей хотелось плакать о том, как несправедлива судьба и о своей короткой жизни, которая могла быть куда длиннее, если бы она была чуть умнее. Но самое главное, ей хотелось плакать о того, что она провалилась. Провалилась как мать и защитница мальчика, чья судьба была очень особенной. Она видела это во снах. Старые боги показали ей ее мальчика, взрослого и такого красивого, показали правду о том, что он представляет для мира и настолько он уникален. Ей было страшно от того, какое бремя боги возложили на ее бедное дитя, которое этого не заслужило. Она хотела кричать на них, хотела, чтобы боги не взваливали на ее сына такую ношу! Не взваливали подобную ношу на нее. Это было трусливо, но в чем-то она сама была ребенком и боялась, что не сможет сделать то, что от нее хотят боги. Что она все испортит. Что не сможет воспитать достойного спасителя и короля… …так и вышло. Она должна была быть сильной, чтобы дать жизнь своему сыну, должна была жить и защищать его, пока он не сможет делать это сам. Она должна была столькому ее научить, столько рассказать о его отце и их предках. Она должна была вернуть ему трон, который принадлежал ему по праву. Но она впрямь оказалась слаба. Она дрогнула, сломалась, узнав, что случилось с ее семьей и со всей страной, и на миг пожелала умереть, чтобы всего этого не было. В сердцах она прокляла богов за то, что они даровали ей такую любовь к принцу, что свела всех в могилу, и что те дали ей это дитя пророчества, которое родится на ложе из крови и пепла жизней тысяч людей. Она не хотела всего этого! И суровые боги не потерпели такой слабости. Она провалила свою задачу и теперь она будет наказана. Она умрет, а ее мальчик будет страдать всю свою жизнь, и никто его не утешит, не скажет, какой он замечательный, умный и храбрый. Не скажет, как он важный, как для всего мира, так и для нее самой. Как он был бы важен для своего отца. Не познает любви, не познает тепла. Его битвы будут вечны и не знать ему покоя. Она вновь закричала и… …Рейнира резко открыла глаза. В ее пересохшей, будто от долгих криков, глотке застрял вопль, а в голове царил хаос. Она не понимала, что только что с ней произошло. Был ли это видение о том, как родится ее дитя? Было ли это просто сон? Непохоже. Более того, Рейниру не оставляло странное чувство, будто она только что стала зрителем чужих воспоминаний. Нет, она ощущала все ту боль, растерянность, чувство неудачи и даже гнев, но в то же время, все это было будто не ее. Неправильные мысли, неправильные люди, и неправильное место. Рейнира моргнула, понимая, что пялится в чистое небо, вместо потолка своей спальни, и медленно села, чтобы оглядеться. Ее тут же одолело острое чувство дежавю, поскольку лес, а она была в лесу, который ее окружал, был ей знаком. Высокие сосны, вязы, и страж-деревья, и многие другие, которые Рейнира прежде видела тогда, когда Старые боги дали ей шанс изменить свою жизнь. Но здесь не было снега. В отличии от того раза, когда она была здесь в прошлый раз, этот прекрасный первобытный лес не был укрыт белым покрывалом, а дышал красотой теплого лета. Деревья были полны сочной зелени, как и трава, на которой она сидела, в воздухе приятно пахло прохладой, которая тянулась от знакомого бездонного озерца, какими-то цветами полевыми цветами и сосновой смолой. И только чардрево все так же величественно стояло посреди этой природной красоты, а его багровая крона тихо шуршала от легкого ветерка. Рейнира была вновь заворожена. Почему-то вид этой первичной красоты природы заставлял дыхание сбиваться, а сердце биться чаще. Ей было даже чуточку жаль, что она не умела рисовать, иначе бы давно попыталась запечатлеть этот лес, как покрытый снегом, так и вот такой, пышущий свежестью долгого лета. Она бы была не прочь и дальше сидеть на траве и просто любоваться видом, но что-то ей подсказывало, что сейчас на это не было времени. К счастью, в этот раз Рейнира не была нага. На ней была сорочка, в которой она легла спать и, надо полагать, все еще спала. Это было так удивительно. Понимать, что ты спишь, но в то же время, ощущать себя так, будто она не спала. Рейнира неторопливо встала на ноги, придерживая поясницу, а потом опять огляделась, особенно задержав взгляд на плачущем красным соком лице чардрева. Какая-то часть нее ждала, что Старые боги вновь заговорят с ней, но древние голоса молчали. К счастью, того ужасающего существа с голубыми глазами тоже здесь не было, чему Рейнира не могла не радоваться, но в то же время, она не могла не задаться вопросом: зачем же она вновь оказалась здесь? И что за видений-память ей открылась за пару мгновений до?.. — Она моя, — внезапно произнес голос, потревожив умиротворяющую тишину леса. Голос был молод, явно принадлежал женщине, и был он полон печали. Рейнира нахмурилась и сделала пару шагов вперед. Она настороженно обошла чардрево, в поисках говорившего, и увидела, что по ту сторону, на плоском камне, сидела девушка. Она была худа, темноволоса и тоже облачена в одну лишь сорочку, чей подол был запачкан кровью. Рейнира не видела ее лица, поскольку незнакомка сидела в пол оборота к ней, низко опустив голову, отчего волосы закрывали ее лик. Она могла видеть только ее тоненькие ручки, которые несколько судорожно сжимали венок из засохших голубых роз. — О чем ты говоришь? Кто ты? — резко спросила Рейнира, выпрямив спину, защитно сложив руки на животе, и используя своим самым лучшим командным голос. — Отвечай. Девушка застыла, а потом медленно повернула голову, благодаря чем Рейнира, наконец, смогла увидеть ее совсем еще юное и довольно симпатичное, хотя и несколько усталое, лицо, темно-серые печальные глаза и пухлые потрескавшиеся губы, чьи уголки были трагично опущены. — Память. Ту, что ты видела, — тихо произнесла незнакомка, встав на ноги и сделав несколько шагов в сторону замершей Рейнира. — Это одно из моих последних воспоминаний о жизни, которой теперь может и не быть. Старые боги решили, что ты должна это увидеть. Рейнира нахмурилась. — Зачем? — все также резко спросила она, и нахмурилась еще больше, когда увидела, каким тоскливым взглядом та уставилась на ее живот. Она инстинктивно растопырила пальцы, будто пыталась охватить своими руками весь свой округлившийся уже живот, чтобы уберечь тот от этого несколько нервирующего взгляда незнакомки, которая, казалось, на миг даже отключилась от реальности, и могла только застывшим взглядом смотреть на ее чрево. — Отвечай! — вновь холодно сказала Рейнира. — Чтобы ты не дрогнула, — ответила незнакомка. — Чтобы ты не отступала с тернистого пути, который теперь лежит перед той, взамен того, что ты могла бы прожить изначально. Девушка осторожно приблизилась. — Чтобы ты была сильной для нашего мальчика и поддержала его на всем пути, что ждет его, — тихо закончила она и вытянула руку вперед, будто хотела коснуться ее живота. Рейнира отшатнулась. — Нашего мальчика? — дрогнувшим голосом спросила она, не совсем понимая, что эта странная девушка имела в виду. Или не хотела понимать. Она привыкла думать, что ее ребенок только ее ребенок, дар богов, которым те ее благословили и думать о том, что в ее чреве он найдет не жизнь, а перерождение, Рейнире не хотелось. Это был ее сын! Только ее. Ни Лейнора, ни Харвина, ни Деймона, ни чей-либо еще. Только ее. Рука девушки безжизненно упала, а ее лицо еще больше, казалось, осунулось. — Нам с Рейегаром выпала ноша, которую мы не смогли вынести, — глухо сказала она. — Может мы были слабы, а может было просто уже слишком поздно. Слишком долго были мертвы драконы, слишком близко Король Ночи подошел к Стене, слишком магия была уже исчерпана в нашем умирающем мире… Она наклонилась чуть вперед. — Слишком поздно боги даровали нам Принца, который был обещан, — мрачным голосом закончила девушка, отчего у Рейниры прошли мурашки по спине. Незнакомка вновь подняла руку, чтобы коснуться ее живота, и в этот раз она не успела отойти. По какой-то причине Рейнира словно переросла к месту и не могла пошевелиться. Она могла только смотреть, как на губах девушки расцвела легкая улыбка, которая мгновенно преобразила ее из изнеможденные черты, когда ребенок в ее чреве чуть ощутимо начал пинаться. — Он силен, — радостно сказала незнакомка, вскинув на нее взгляд, который был уже не столь пуст, как миг назад. — Наш принц всегда был таким. Тут она нахмурилась. — Но ты должна отправиться на Север, — строго произнесла девушка, острым взглядом зыркнув на Рейниру, которая все меньше и меньше ее понимала. — В нем уже много огня, но и лед нужно взрастить в его жилах, ты понимаешь? Пора заканчивать твою истерику и отправляться на Север, Рейнира Таргариен. Твой путь еще только начался, и ты должна действовать, а не плакать из-за мелочей. А теперь… Проснись! Вдруг девушка сильно толкнула ее в грудь, и она даже не успела вскрикнуть, или даже взмахнуть руками, как вокруг нее сомкнулась темная вода озера, которое внезапном оказалось прямо за ней, и Рейнира больше ничего не знала.