Власть над прошлым

Все вроде начало налаживаться. Именно так казалось Визерису до определенного момента. Он всерьез взялся за обучение Рейниры и у него неплохо получалось, благо его девочка все схватывала на лету. Более того, простой народ ее обожал, даже больше, чем его самого. Она вышла замуж и, кажется, даже смогла впрямь найти общий язык с молодым Лейнором. А лорд Корлис, который наконец перестал смотреть на него волком и союз с Веларионами стал как никогда силен. Деймон стал приличнее себе вести и выводил его только раз в неделю, а не каждый час каждого божьего дня. Он начал привыкать к тому, что у него вновь был дракон, и даже стал с нетерпением ждать того мига, когда сможет посетить Драконье логово и полетать. В королевстве была тишь, да гладь, а лорд Лионель настолько хорошо справлялся со своими обязанностями, что Визерис нарадоваться не мог. Его дети росли здоровыми и сильными, как и будущий благословенный внук. Все было настолько прекрасно, что даже не верилось. Наверное, поэтому он и расслабился. Поэтому не глядя пил вино на очередном пиру, поэтому ни сразу понял, что с ним что-то не так, поэтому не отверг внезапно начавшую ластится к нему жену. Если честно, Визерис почти ничего не помнил после того, как выпил третий кубок. Все было как в тумане. Нет, даже дурмане. Сначала веселом и эйфоричном, а потом мутном и неестественном. Буквально в один миг Визерис смеялся над какой-то нелепостью, сидя на своем месте за высоким столом, а в другой уже был в своей спальне. С Эйммой. Его первая любовь была окутана светом и улыбалась ему так, что у него замирало сердце и спирало дыхание в глотке от благоговения. Визерис, кажется, молил ее о прощение, молил не уходить, шептал, как любит и даже целовал. Какая-то часть его разума отмечала, что здесь что-то не так, что тот образ был слишком расплывчатым и не таким, как настоящая Эймма, чьи глаза никогда не отливали медом, а в волосах не было шоколада. Но Визерис ничего не мог сделать. Он даже свое тело не был способен контролировать, или даже точно сказать, где был низ, а где верх. А на следующие утро он проснулся с жуткой головной болью, голый, как в день своих именин, сухостью в глотке и с омерзительно знакомым привкусом Сонного вина на языке, от которого после стольких лет его приема уже тошнило. И отчетливым ароматом резковатых духов Алисенты на подушках, которых тут быть не могло, ведь они не спали в этой кровати уже несколько месяцев. Визерис надеялся, что ошибся. Что он не спал со свой женой, с которой поклялся себе, что больше не возляжет. Но сир Райам, который его охранял этой ночью, подтвердил, что королева Алисента вчера помогла ему дойти до покоев и ушла только спустя час. Визерис не был этому рад, но, впрочем, бояться, что та сейчас понесет дитя не стоило. Целитель Селинарис был впрямь кудесником, но и у его методов были побочные действия. А конкретно от его тоников, очищающих кровь от инфекции, которые Визерис согласился принять, хотя и чувствовал себя неплохо еще до того, как тот прибыл из-за моря. Лучше уж перестраховаться, чтобы избежать проблем в будущем, чем сожалеть в дальнейшем. К тому же, у него впрямь прибавилось сил и бодрости, так что грех было жаловаться. И пониженное либидо казалось не такой уж большой ценой за хорошее самочувствие, особенно если учесть, что Визерис хотел отстраниться от жены, от которой больше не желал иметь детей. Он решил забыть об этом. Ну и что что Алисента подпоила его? Кто его знает, вдруг жена все-таки питала к нему теплые чувства и просто затосковала, но не знала, как это показать? Слабое, конечно, оправдание, но другого у Визериса не было, а думать о чем-то худшем ему просто не хотелось. К тому же, в последующие дни та вновь не попадалась ему на глаза, не искала его компании, да и в вино ему больше ничего не подливали. Слухи о его немощности в постели по Красному замку тоже не поползли, и Визерис выдохнул, да решил все это забыть. Но отчего в глаза дочери смотреть было… стыдно. Будто он опять нарушил какое-то обещание, которое ей дал. Будто вновь подвел свою дорогую девочку, зеницу его ока. Хотя, с чего бы ему так себя чувствовать? Визерис старался всеми силами ее защищать, слушал то, что Рейнира говорила, не отмахивался от нее. Так отчего же им владел этот непонятный стыд? В конце концов, он не клялся держать целибат, а Алисента его жена. Да, Визерис больше не хотел… Нет, не мог себе позволить иметь других детей, чтобы те не стали соперникам его девочке и ее сыну. Да, сейчас он на это бы не совсем способен, но… Что-то его гложило. Визерис старался проглотить эту нарастающее ощущение того, что он что-то сделал не так. Старался не дать показать кому-либо свою тревогу, а особенно Рейнире и Деймону, который обязательно бы докопался до сути и не остался бы, пока он ему все честно не рассказал. Изо всех сил старался вести себя как обычно, но порой его одолевали эти чувства так, что ему лишь хотелось запереться в покоях и никого не видеть. Или полетать. Кто бы знал, как это было удивительно для него самого, что полеты так его увлекут вновь. Казалось бы, Визерис похоронил свои крылья и жажду полета вместе с Балерионом. Он искренне думал, что может прожить без этого. Что и на земле ему живется неплохо. Но после того, как Среброкрылая приняла его как своего всадника и Визерис вновь поднялся в небеса, эти чувства воскресли и только крепли. Более того, он не понимал, как мог жить без этого! Без ветра, который бил в лицо, когда драконица взмывал в небо, без этого вида вниз, где все становилось таким мелким и незначительным, без этого ощущения свободы, которое дарили полеты… Визерис только успел распрощаться с лордом Лиманом, с которым они обсуждали расходы, требуемые для того, чтобы укрепить Ступени и построить там форпосты, как в зал Малого совета прибыл мейстер Меллос. В последние месяцы они редко виделись, кроме, как только на собраниях, поскольку Визерис больше не доверял этому мужчине ни свое здоровье, ни благополучие дочери, которая носила столь бесценное дитя. Великий мейстер был этим недоволен, и даже писал в Цитадель о своем возмущение насчет того, что королевская семья стала пренебрегать их гласом. Визерис узнал об этом от своего мастера над шептунами и приказал, чтобы эти письма «случайно» затерялись по дороге. Ему только недовольства Цитадели не хватало. Нет, Визерис уважал этот древний орден ученых мужей, но с некоторых пор он им не доверял. А конкретнее после того, как ему во сне явился будущий внук и предупредил, чтобы он не верил людям из башни, который были прямыми спонсорами Цитадели. Тот факт, что целитель из-за моря оказался эффективнее, чем великий мейстер, так же говорил в пользу того, что мужам из этого ордена верить нельзя. Что они не друзья короне. Визерис не мог не задаться вопросом, что было бы, если он раньше проявил инициативу, раньше перестал так слепо доверять всем подряд и давно бы уже послал за другими сведущими во врачевание людьми… Может Эймма и Бейлон бы выжили? Может и другие дети, которые у них были, тоже не были потеряны и именно они был сейчас спали в детской, а не дети Алисенты? Это была еще одна из причин для его самобичевания. Впрочем, когда великий мейстер с едва сдерживаемым ликованием сообщил ему новость о том, что скоро благочестивая королева Алисента подарит дому Таргариен еще одного наследника, Визерис забыл о стыде и тревоге, что его мучили все эти месяцы. Просто в один миг все это испарилось, и ему стало даже как-то легче. Будто груз упал с плеч. А потом его обуяла непривычная злость. Визерис знал, что это не его ребенок. Он просто это чувствовал и не только в его тогдашней немощности было дело. Не его и все. Перед его глазами встала красная пелена, а кулаки сжались. Какая-то его часть не могла не позлорадствовать над растерянным и даже испуганным выражением лица Меллоса, который в жизни не видел, как он злился. Но то была небольшая часть, которая вскоре смолкла под тяжестью его гнева. Он не помнил, когда в последний раз так быстро пересекал такие знакомые коридора Красного замка. Зато четко запомнил лицо Алисенты, бледное и перепуганное, когда Визерис ворвался к ней и велел собирать вещи, чтобы отправится в Старомест, в септу, где служила его родственница. В ее медовых глазах был стыд и ужас. Ее голос дрожал, когда она пыталась оправдаться и выдать бастарда в своем животе за его дитя. Визерис видел по этому самому лицу, что Алисента — его жена! — впрямь изменила ему, и от этого ему было мерзко даже смотреть на нее, не то, что касаться. Он возвел ее из никого, просто леди, дочери второго сына без наследства, в королевы! Сделал ее первой женщиной в королевстве, одарил богатствами и почестями! Он оставил ее в покое, поняв наконец, что ей не нравятся разделять с ним ложе, и больше ничего не требовал. Алисента могла жить в роскоши и благополучии всю свою жизнь, если бы только не совала свой нос куда не следует и растила их детей, с детства прививая им уважение к старшей сестре — будущей правительнице, а не дуря им головы о том, что они могу стать королем и королевой Вестероса. Вот и все. А она так ему отплатила!.. «Вся в отца. Жадная пиявка», — с отвращением подумал Визерис, покидая покои Алисенты, и слыша, как оттуда почти сразу стали доносится несчастные стенания, который нисколько не тронули его сердце. В нем умерло все теплое и нежное по отношению к жене, и он мог лишь сожалеть, что боги раньше не отвели его от этой женщины, до того, как она родила бы детей и он не мог бы от нее избавиться, не покрыв себя при этом позор оттого, что его жена-шлюха. Впрочем, Визерис догадывался, что сам виноват. Что это и было наказание от богов за его слабость и ведомость. Что он сам должен разгребать результат своих ошибок, а не надеяться на то, что боги сами за него все сделают. Визерис вызвал лорда Лионеля, зная, что тот не будет задавать лишних вопросов и не мешкая организует отъезд королевы, которая «внезапно» возжелала посетить Звездную септу. Так же он в приказном тоне попросил своего Десницу, чтобы его сын, молодой Ларис, который теперь служил королевским дознавателем и слыл довольно «предприимчивым» юношей, несмотря на свою инвалидность, убедился, чтобы новости о том, что королева вновь беременна не вышла за пределы Красного замка. К сожалению, новости бежали вперед его приказов. И узнал он это, когда Визерис только вернулся в свои покои и устало свалился на стул около окна, чтобы перевести дух. А заодно придумать, что именно написать бывшей принцессе Рейле, о которой, стыдно сказать, не вспоминал уже очень давно, чтобы та присмотрела за Алисентой, пока он не решит, что с ней теперь делать. Он пялился на пустой пергамент перед собой, когда раздался грохот резко распахнутых дверей, заставивший его вскинуть взгляд. Это был Деймон. Он ворвался внутрь без предупреждения и до того, как его успели объявить. Это было очень в стиле его брата, врываться куда угодно, подобно неконтролируемому ветру, сносящему все на своем пути. И приличия, и протокол. Но едва взглянув на его лицо, Визерис понял, что сейчас тот был не ветром, а штормом. Тщательно контролируемым, но готовым в любой момент обрушить на всех свой гнев и силу, сминающую и уничтожающую все на своем пути. — Деймон… — устало сказал Визерис, не готовый сейчас разбираться еще и с братом, который решительно прошествовал вперед и замер по ту сторону стола. — Что ты здесь делаешь? — Как же, пришел тебя поздравить, — саркастично сказал тот, раскинув руки в стороны, будто хотел его обнять. — Ты же, я слышал, станешь отцом. Опять. Визерис нахмурился. Ему не нравилось, что слухи о том, что происходить за закрытыми дверями королевских покоев, так быстро разлетелись по замку. Да и кто их мог разнести? Неужто Меллос оказался не только некомпетентным мейстером, но еще и сплетником? Как он мог быть настолько слеп и глух, чтобы раньше этого не видеть?.. — Сколько еще людей об этом знает? Откуда ты об этом знаешь? — тут же строго потребовал знать он, чуть приподнявшись на своем месте и поддавшись ближе к брату. Деймон прищурился. Он сел на стул, стоящий по ту сторону стола и, сцепив руки перед собой, наклонился вперед. Его сиреневые глаза впились пристальным взглядом в его лицо, а потом Деймон настороженно произнес: — Что-то не вижу я на твоем лице радости, брат. Неужто впрямь не ожидал этого? Так надо бы не спать со своей зеленой сукой, которая щенится от каждого чиха. В любой другой день, Визерис был оскорбило то, как брат зовет его жену. Он бы отчитал его, а то и выгнал из своих покоев, или даже из Красного замка, опять отправив того в очередное изгнание. Но сегодня был не тот день. Сегодня, он полностью разочаровался в представителях дома Хайтауэр и теперь лишь остро мог сожалеть, что так долго им доверял. — Твои племянники дети этой «зеленой суки», — желчно отметил он, вновь откинувшись на спинку стула. — Мог бы быть и помягче с высказываниями. — Моя племянница, — выразительно начал Деймон. — Несколько часов назад, узнав о том, что ты вновь обрюхатил свою суку, чуть не потеряла сознание в коридоре. Она плакала и паниковала из-за того, что у ее сына вот-вот появится еще один соперник, который может его убить, когда ты отправишься к предкам. А ей вредно нервничать, тебе ли не знать. Визерис весь напрягся. Это было то, чего он хотел в последнюю очередь. Рейнира все равно бы узнала о том, что Алисента беременна, но он надеялся, что успеет поговорить с дочерью и все ей объяснить до того, как все станет известно. И не зря. Судя по словам Деймона, та восприняла новости не очень хорошо и его сердце тут же пронзило беспокойство. Оно и так тлело на дне его души с тех пор, как Рейнира тихо призналась, тогда в покоях Эйммы, что боится, как бы ее не постигла участь матери, а теперь возросло в несколько раз. Он не хотел потерять свою дочь! А мальчика, которого она носила под сердцем, они не могли потерять тем более. Тот был даром богов, которые вряд ли будут вновь столь щедры. Да, пекло, если этого ребенка не будет, весь мир заплатит самую высшую цену, а человечество перестанет существовать, как всякая живая тварь, что ходила по этой земле! Визерис резко встал с места. — Мне надо с ней поговорить, — решительно сказал он и обогнул стол, твердо намереваясь пойти в покои дочери, чтобы все той объяснить. Но тут перед ним выросло препятствие. — Нет, брат, — жестко сказал Деймон, перегораживая ему дорогу и схватив за локоть. — Рейнира должна успокоиться и прийти в себя. К тому же, что ты ей собрался сказать? Чтобы она не сходила с ума, не клеветала на твою пресвятую женушку и весь ваш выводок? Поверь, это не то, что она хочет услышать! — Ты не понимаешь! — рыкнул Визерис и вырвал свою руку из слабого захвата брата. — Это не мой ребенок! Он тут же поджал губы и рефлекторно обгляделся. Визерис понимал, что это уже паранойя, но ему стало казаться, что даже у стен есть уши, который жадно ловят любые сплетни о том, что происходила за закрытыми дверями комнат Красного замка. В конце концов, как те буквально за час просочилась весть о новой беременности Алисенты и дошла до Рейниры, верно?.. Деймон изумленно моргнул. — Что? — воскликнул он и издал недоверчивый смешок. — Только не говори мне, что твоя благоверная оказалась не такой уж и… Визерис закатил глаза. — Да, я не должен был женится на дочери Отто. Да, Алисента наставила мне рога и теперь носит какого-то бастрада, которого пыталась выдать за мое дитя, — самоуничижительно сказал он. — Доволен, болван? Мое признание в том, что я был идиотом, а ты был прав, достаточно удовлетворяет тебя, вечная заноза ты в моей проклятой заднице? Деймон вскинул бровь, а на его губах расплылась еще более широкая ухмылка. — Ты признал, что я бываю прав, и даже несколько раз выругался за весь этот спич, — дразняще сказал он. — Ай-яй, а я-то думал, это ты у нас благовоспитанный брат, который упрямо ничего не видит перед своим носом, а ты вон какой… Потом он гордо выпрямился. — Весь в меня, — счастливо закончил Деймон, и Визерис закатил глаза, видя такое типично ребячливо поведения своего младшего братца. Внезапно Деймон посерьезнел, сжал его плечи и пристально посмотрел ему в глаза. — Не надо ходить пока к Рейнире, — твердо сказал он. — Поговори с ней утром, потому что сейчас наш свирепый дракон не станет тебя слушать. Скорее она натравит на тебя своего белого зверя, о появление которого в этих стенах мне еще до сих пор никто не поведал. Он чуть хлопнул его по плечам. — Давай лучше выпьем, и ты мне все объяснишь поподробнее насчет того, что вытворила твоя зеленая сучка и что ты теперь намерен с ней делать, — куда легче добавил Деймон и направился к столику, где стоял полный кувшин вина. Визерис не хотел пить. Он хотел поговорить с дочерью, ему нужно было написать их родственнице в Звездную септу и убедится, что уже к утру духа Алисенты здесь не будет. Причем нужно было сделать все так, чтобы никто не понял, почему именно королева вдруг решила устроить себе паломничество в дом своего детства и цитадель Семерых. Лишние слухи раньше времени ему были не нужны. У него был полно дел. Но когда Деймон протянул ему уже полную вина чашку, Визерис ее без колебания взял и выпил одним махом. Алкоголь приятно обжег его горло и согрел желудок. Он рассеяно посмотрел в пустую чашу, а потом на брата, и решил, что все дела могу подождать пару часов. Или, может быть, даже до утра. В конце концов, что может случиться за столь короткий срок?..