Власть над прошлым

Алисента остервенело смяла письмо от отца и бросила его в камин. Она столько недель пыталась с ним связаться, чтобы никто в Красном замке, где чувствовала себя все больше и больше запертой в ловушке красивой птичкой, не узнал об этом. Ей так хотелось услышать, что-то ободряющее от единственного человека, на которого сейчас могла положиться. Алисента надеялась, что отец даст ей совет, как ей теперь быть, когда ее сына отодвинули еще дальше в линии наследования после того, как Рейнира и Лейнор торжественно объявили на днях, что у них будет ребенок. Не было сомнений, что то был бастард. Это должен быть бастард, ведь, а как иначе? Сир Лейнор был безбожником и мужеложцем, посему просто не мог зачать законнорожденное дитя! Не мог же?.. Алисента, как ни старалась, не могла полностью убедить в этом даже себя, каждый раз вспоминая, в каком виде узрела бывшую подругу и ее нового мужа, когда она, с остальными свидетелями, прибыла засвидетельствовать завершение союза принцессы и сына дома Веларион. Также, она не могла отрицать, что за то время, что прошло с момента свадьбы, Рейнира и сир Лейнор никак иначе, как молодая пара, которые наслаждались своим союзом. Они часто хитро переглядывались, смеялись, вместе летали, и то, как часто, молодой Веларион целовал руки своей жене Алисента и вспоминать не хотела, потому что… чувствовала зависть. И даже если Лейнор и Рейнира лишь играли на публику, чтобы сохранить видимость крепкого союза, они делали это слишком хорошо, чтобы кто-то мог усомниться. Визерис никогда таким не был. А с того момента, как родилась Хелейна, ее муж и вовсе стал Алисенту игнорировать: не звал по ночам разделить ложе, хотя она давно уже оправилась от родов, не посещал с ней вместе детей, предпочитая это делать в компании старшей дочери, вдруг возлюбивших Эйегона и Хелейну, чего не было прежде, и их прежние, частые, совместные приемы пищи, или беседы, стали редки, опять же, потому, что Визерис полностью стал отдавать себя Рейнире, детям, или государству. И совсем не ей. Более того, ей порой казалось, что он на нее за что-то злился. Визерис по сути своей не был злым человеком, или даже пугающим, но с тех пор, как тот оседлал дракона, а может еще чуть раньше, он стал более… внушительным. Алисента не знала, как это объяснить. Ее миролюбивый и, откровенно говоря, слабый муж не любящий конфликты, слушающий своих советников, особенно после того, как его здоровье стало ухудшаться, и старающийся угодить другим внезапно для нее, — и для многих других, что уж тут лукавить — стал принимать более суровые решения и меньше стал слушать советников. Хотя нет, не так. Он все еще прислушивался, но по большей части к своим сородичам: принцессе Рейнире, естественно, которую ввел в Малый совет, как одного из членов оного, — возмутительно! — а не как простого виночерпия, принцу Деймону, вернувшегося в лоно семьи после войны на Ступенях, и принцессе Рейнис с ее мужем, которые, опять же, были приняты в совет, как действующие лица. Лорд Корлис вернул свой прежний пост, а его супруга стала почетным гостем, как член королевской семьи, пока прибывала при дворе. Алисенту туда не пригласили, даже как молчаливого слушателя. Хотя она была королевой! Она была матерью двух живых детей короля, одним из которых был сильный и здоровый сын. Но в эту странную и языческую семью ее так и не приняли. Королевой там ее никто не принял. Алисенте было плевать, как она ясно дала понять, облачившись в зеленый цвет на свадьбе Рейниры, но… Это несправедливо! Вот и все. Но отец, сначала похваливший ее за столь показательный бунт, весть о котором до него явно донес дядя, присутствовавший на свадебном пиру Рейниры, ниже лишь посоветовал… Нет, даже не так. Он приказал ей все же не быть столь дерзкой, быть милой с королем, а еще, чтобы она, как можно скорее, родила мужу еще одного ребенка, и лучше всего сына, пока принцесса не подарила отцу внука, или пару. Будто это было так просто!.. Особенно теперь, когда Визерис совсем не желал ее трогать, да и еще один ребенок… Алисента не была порой уверена, что ей делать с Эйегоном, или Хелейной, которая, в отличие от брата, помимо всего прочего, кричала будто ту режут, стоило ей взять дочь на руки, куда ей еще одно дитя?.. Нет, она знала, что родильное ложе — это ее удел, как королевы, и женщины, все из которых были прообразами Матери, существующими только для того, чтобы мужчины могли продолжить свой род, но все же… Глубоко внутри, Алисента не была уверена, что хочет принести еще одного ребенка в этот жестокий мир, где ее саму-то защитить некому, не то, что дитя. На мужа в этом вопросе тоже полагаться не стоит, ибо Визерис, сколь бы не мечтал о сыне, — которого она ему подарила с первого раза! — все равно больше всех любил Рейниру. Единственное дитя, которое тому родила покойная, и до сих пор любимая, королева Эймма. Невольно Алисента вспомнила, как видела однажды, когда Визерис думал, что она уснула после их соития в его кровати, что ее муж достал из тайника золотое кольцо, некогда красовавшиеся на пальце первой королевы, и с глубоким почтением, и большой любовью, на лице кратко коснулся того губами. Будто извинялся перед мертвой женщиной за то, что в его кровати лежит другая: тоже жена, но отнюдь не столь желанная, какой была первая та, покинувшая его столь рано. Будто она желала быть чьей-то заменой!.. Алисента стиснула зеленую ткань своего платья в руках и поджала губы, а потом прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, ощущая, как в душе разлился стыд за такие нечестивые мысли. С ее губ сорвалась тихая и привычная молитва Матери, полная благодарности за доброго мужа, к тому же короля, и живых детей, которые были благословением для любой матери, заучена ее еще с юности под бдительным оком ее септы. К сожалению, утешения, и покоя, эти молитвы приносили все меньше, а вкус горечи после них во рту становился все сильнее.

***

Деймон был в отвратительном расположение духа, ведь последний месяц с небольшим был полон разочарования и… поражений, если можно так выразиться. Его маленький дракон его избегал. После того злосчастного турнира в честь свадьбы принцессы и сира Лейнора, и последующих празднеств, они почти не пересекались. Только если на публике, где невозможно было поговорить так, как того желал Деймон. И хотя сначала ему казалось, что позже подвернется момент, но уже после того, как все улеглось, и Вестерос стал отходить от такой громкого события, он мрачно понял, что дело тут не в неудачном месте, или времени, а в Рейнире, которая ловко стала от него уклоняться, и прятаться. Деймону это не нравилось. Более того, для него такое поведение племянницы было в новинку, ведь прежде его дерзкая принцесса всегда искала его внимания и компании, чтобы узнать новые истории о его приключениях, или просто чтобы провести с ним время, полетать и посоревноваться в небесах в том, чей дракон может рассекать облака быстрее. Да, что там, подчас именно она первая его встречала, когда он возвращался в Красный замок из своих далеких странствий, или изгнаний!.. А теперь она избегала его. Рейнира делала все, чтобы с ним не пересекать дольше, чем было то нужно. После скучных заседаний Малого совета, куда он вновь был вхож, она быстро исчезала в коридорах, или покидала зал с кем-то: будь то лорды, которыми Рейнира явно наводила мосты в преддверии своего будущего правления — умная девочка — Визерис, взявшегося за образование своего наследника всерьез, или кузина Рейнис, которая взяла свою невестку под свое драконье перепончатое крылышко. А в Драконье логово Рейнира теперь ездила только с мужем. Ах, нет, еще с Визерисом, который заново учился, как обращаться со своим драконом, давно позабыв все уроки, которые им давали почти жизнь назад. Но не с ним!.. А ведь Деймон ее приглашал полетать, как прежде, но каждый раз получал отказ с формулировкой, которая всегда была разной: то ей нужно посетить город, где его дракон взялась курировать приюты, как некогда делала кузина Эймма, то у них с отцом в тронном зале аудиенция с очередным жалобщиком, то еще что-то. Он пытался разузнать у самого Визериса, отчего их маленьких дракон так изменился, но получил только странный взгляд, вскинутую бровь и туманные отговорки, сходящиеся к тому, что Рейнира просто повзрослела и сейчас бросила все силы на то, чтобы подготовиться к будущему правлению. И развлекаться той было некогда, хотя это звучало несколько лицемерно от человека, самого вечно занятого, с которым та находила время навещать Драконье логово. Попытка через Лейну подобраться к его закрывшемуся за своими вдруг выросшими стенами дракону так же провалилась. Задобрить Рейниру подарками опять же не вышло. Все его дары, начиная от всяких безделушек, и заканчивая настоящими сокровищами, которые он приобрел за время своих путешествий, были возращены назад. Без объяснений и даже записок. Просто слуги, которых Деймон отправил к Рейниер возращали не развернутые свертки, или сундуки, стыдливо пряча глаза и блея, что принцесса не пожелала принимать дары. В последний раз, когда это случилось, он потерял терпение и решительно направился в покои Рейниры — никогда он не назовет ее комнаты, комнатами молодой семьи Веларион-Таргариен. Уж лучше отрезать себе язык, чем озвучить такое вслух, — но там его встретил только… …дверь резко распахнулась и к своему удалению Деймон увидел Лейнора, а не Рейниру, или одну из ее дам, хотя должен был бы догадаться, что племянницы здесь нет, не увидев около дверей сира Криспина. — Что ты здесь делаешь? — грубо сказал Деймон, хотя и понимал, что это глупый вопрос. Лейнор фыркнул и, схватив его за руку, затащил внутрь как какого-то очередного оруженосца, с которым тот крутит роман. Деймон скривился и отступил от мальчишки на шаг назад, едва дверь за ними закрылась. — Я здесь живу, ваше высочество, — многозначительно сказал молодой Веларион и сложил руки на груди. — Это покои мои и моей жены, которую вы очевидно здесь ищите, но тут не найдете. Деймон нахмурился. — Ну и где она? — раздраженно спросил он, хмуро смотря на парня, с которым был готов воевать плечом к плечу вновь, как уже, бывало, на Ступенях, но делить с ним Рейниру не был намерен от слова совсем, хотя какая-то часть него не могла насмешливо не заметить, что уже поздно. Лейнор вдруг вздохнул и опустил руки. — Мой принц… Деймон, — серьезно начал он, быстро решив отбросить формальности. — Я не берусь судить о твоих отношениях с моей женой, но этого достаточно. Рейнира не хочет с тобой разговаривать. По крайней мере, пока. Она же такая упрямица! Чем больше ее заставлять что-то делать, тем сильнее Рейнира будет сопротивляться. Так что… Просто… Прекрати. Деймон поджал губы, чтобы не зарычать на этого идиота, чтобы не крикнуть, что тот совсем не знает ту, на которой женился, и что он совсем ее недостоин хотя бы потому, что никогда не сможет по достоинству оценить. Вместо этого он громко хмыкнул, развернулся и ушел, так ничего и не ответив молодому Велариону, который пробормотал ему вслед нечто нелицеприятное об истеричных принцах и идиотских родственниках. Он мысленно поклялся еще проучить своенравного мальчишку за эти слова, но позже. И вот сегодня, Деймон намеривался поймать свою племянницу после ужина, который его брат устроил для всего их семейства, во чтобы то не стало. Он пришел одним из первых. Следующей прибыла его кузина и Корлис, а с ними прибыла и Лейна, которая лучезарно ему улыбнулась, что заставило Рейнис подозрительно прищуриться и метнуть в него острый взгляд. От этого усмешка на губах Деймона невольно стала шире. Ох, знала бы кузина, что он уже попортил ее малышку, и это касалось не только хорошенькой головки Лейны, которую Деймон был только рад заполнить историями о том, что лежит за Узким морем. Если быть совсем честным, Деймону даже было чуточку стыдно. Лейна была прекрасной девушкой, которая сумела взволновать его душу больше, чем многие его любовницы. Он не был знатоком в любви духовной, больше предпочитая любовь физическую, но Лейна определенно была той девушкой, в которую Деймон мог бы даже со временем по-настоящему влюбится, даже с учетом того, что большая часть его черного сердца уже отдана в ручки другой дерзкой девчонки. От его мыслей, Деймона отвлекло прибытие хайтауэрской сучки, — опять вся в зеленом — которую он никогда в жизни королевой не назовет. И, конечно, вставать, чтобы ее поприветствовать, он тоже не собирался. Прибывшей с ней Визерис даже не метнул в него хмурый взгляд, который Деймон мог бы ожидать, если бы не знал, что в семейной жизни брата был полный разлад. Едва ли он мог ему посочувствовать. В конце концов, его брат сам выбрал эту девку в жены, и теперь пусть терпит. Впрочем, если Визерис, который начал наконец думать своей головой, а не головами пиздюков-люзоблюдов, состоящих в Малом совете, надумает убить эту дуру, то он будет только рад помочь умертвить и ее, и отца ее, чтобы Отто не успел наложить лапы на своих внуков-полукровок и не додумался поднять восстание. Наконец прибыли последние гости, а именно сир Лейнор, чьи глаза подозрительно блестели, а на губах поселилась такая широкая ухмылка, что Деймон не мог не задаться вопросом, отчего сын его кузины такой счастливый? И принцесса Рейнира Таргариен, Отрада Королевства, его дерзкий дракончик, и по совместительству головная боль. Она была прекрасна. Деймон не был слеп, и видел, что день ото дня, несмотря на свою новообретенную преданность делам королевства и некую нотку мрачности, поселившейся в ее фиалково-голубых глазах, где ей было не место, Рейнира расцветала все больше. И то была красота не юной девы, а молодой уверенной в себе женщины. Ее стиль в одежде также потерпел изменения, и отныне вместо платьев в светлых тонах, которые предпочитали незамужние девушки, Рейнира все чаще облачалась в цвета их дома, выглядя при этом, как настоящая королева. Вот и сегодня на ней было черное платье с длинными волнистыми рукавами, которые внутри были бордового цвета, и чей лиф украшал такой же дракон цвета крови. Казалось, тот был живой и шевелился с каждым шагом Рейниры, и был готов извергать пламя на ее врагов. Ее белоснежные ключицы были открыты, и их вид заставил его рот наполниться слюной, а на тонкой шее было ожерелье в виде морского конька с сапфировым глазом и дракона с рубиновыми очами, которые прижимались друг к другу лбом. Это украшение явно были для показа единства Рейниры и ее мужа. Непроизвольно, как и тогда на свадьбе, Деймон взял в руки нож и стиснул его в пальцах так, что их свело судорогой. Ох, как ему хотелось вонзить тот в шею Лейнора, который должен молиться на свою жену, а не бегать к рыжему рыцарю, подобно обычной влюбленной девке!.. Жену, которая даже не одарила Деймона взглядом, когда обошла стол и поравнялась с Визерисом, поднявшегося на ноги и расплывшемся в улыбке. Отец и дочь обнялись, а когда расстались, не торопились присесть, и вместо этого обернулись ко всем присутствующим. Деймон чуть нахмурился, только сейчас заметив, что его брат, как Лейнор, чуть ли не светился от радости и не подпрыгивал на месте от волнения. Визерис развел руки в сторону и, оглядев всех присутствующих, при этом чуть задержавшись в миг похолодевшим взглядом на своей жене, громогласно произнес: — Мне отрадно видеть всех вас сегодня здесь. Вся наша семья собралась в этом зале. Вместе, как это всегда должно быть в Доме Дракона. Визерис сделал паузу, и отродье Отто, смотрящиеся здесь, среди светловолосых и фиалкового глазных потомков Старой Валирии, облаченных в черно-красные цвета и цвета морской волны своих домов, в своем зеленом платье, как сорняк среди редких цветов, решило открыть рот. — Помолимся? — тихо произнесла она, но больше не спрашивая, а утверждая, но Визерис, одарив ее еще один хмурым взглядом, неожиданно резковато отрезал: — Нет. Потом он чуть смягчился, увидев, как девчонка болезненно скривилась и дернулась на своем месте, и добавил: — Сначала я хотел бы объявить новость, ради которой я вас сегодня здесь собрал, желая, чтобы вся моя семья первой об этом услышала и разделила мою радость. Визерис широко ухмыльнулся, приобнял Рейниру и Лейнора, а Деймон ощутил, как в горле встал ком, поскольку у него возникла ужасающая догадка, в которую ему не хотелось верить. Его взгляд невольно метнулся к животу его племянницы, который та покровительственно прикрывала рукой. Нет, нет, нет!.. — Разделила нашу радость, поскольку скоро в наших домах станет на одного члена больше, ведь моя дражайшая дочь, и наследница, сообщила мне, что ждет дитя! — гордо объявил Визерис, чья улыбка стала еще шире, если такое вообще возможно. Деймон будто сквозь вату слышал, как изумленно ахнула Лейна, почти сразу бросившаяся поздравлять сияющего брата, также он рассеянно отметил то, как лицо его кузины и ее мужа исказилось от шока, быстро сменившегося радостью — еще бы от Лейнора внуков они, наверное, уже и не ждали, или думали, что это займет куда больше, чем полтора месяца, едва прошедшие со свадьбы — и не мог мельком не увидеть, как девка Отто поджала губы и побелела, как полотно, отчего на фоне своего зеленого платья стала выглядеть довольно уродливо. Но все это было неважно. Он медленно поднял взгляд и поймал взор Рейниры, которая впервые за долгое время прямо на него смотрела, без холода и отрешенности, а с печалью и молчаливой мольбой не устраивать сцену и разделить ее радость. Деймон никогда не мог отказать этим глазам и первым поднял тост за будущего принца, или принцессу, и залпом опрокинул в себя все вино, зная, что сегодня это будет не последний бокал, которые он выпьет. Знал, что как только все это кончится, отправиться в город и нажрется так, чтобы вся память отшибло, а сердечная боль, вонзившаяся острым щипом в его черное сердце, не утихнет. Знал, что всю ночь, опрокидывая в себя чашку за чашкой, будет пить за здоровье нового члена их семьи, которого будет защищать так же, как защищал брата, и дорожить, как дорожил Рейнирой и Эйммой. Ведь это дитя, в отличие от потомства Алисенты, будет настоящим драконом. Ведь это дитя будет сыном, или дочерью, его своенравного дракона, а когда он мог ей хоть в чем-то отказать, и когда мог заставить себя не любить хоть какую-то ее часть?.. Верно, никогда.