Власть над прошлым

…было тепло. Он нежился на теплых камнях, разогретых его дыханием и подземными лавовыми реками. Вокруг пахло серой и его окружал приятный пар. В его животе было сочное мясо двуногих воров рыб, которых он поймал в свой последний полет над Узким морем. Треск. До его ушей донеслись звуки гальки, по которым кто-то ступал и не прошло и пары минут, как он учуял свежее мясо, — такое трепыхающиеся сердце, запах пота и страха… Ммм, даже жаль, что он уже был сыт — решившие, что сможет его оседлать. Таких было много. Их черные кости от его огня усеивали логово, и они так приятно хрустели под его лапами, когда он устраивался для сна, после очередной хорошей охоты, или драки с сородичем, который все пытается занять его логово, находящиеся ближе всех к теплым недрам горячей горы, где жили они, и бестолковые двуногие. Некоторые его собратья позволяли себя им оседлать и поднимали их к небесам, но не он. Никогда он. Он свободен и всегда таким будет. Не один двуногий не сядет на его спину и не будет ему указывать!.. Он потряс головой, ощутив прилив злости, и стал медленно поднимать, чтобы расправиться с тем, кто нарушил его покой. Да, очередной двуногий. Играть с едой всегда было весело, но сейчас ему этого не хотелось. Он был сыт и хотел поспать. Поэтому, двуногий, который посмел войти в его логово, пропитывая его своей вонью, даже не успел открыть, когда он развернулся и открыл пасть… …Рейнира резко села на своей кровати, ощущая, как с нее ручьем льется пот, а в ушах все еще стоял вопль человека, который в ее сне был такой странно маленький. Как букашка, которую там, во сне, ей хотелось раздавить. Или зажарить. А потом сожрать это хрустящее сладкое мясо, разрывая волокнистые мышцы, раскусывая полусваренные от огня органы, и хрустя косточками… Рейнира замерла. Как только ее разум оставили остатки такого странного, а самое главное реалистичного, — пекло побери! Она все еще ощущала жар во рту, свербящий запах серы в носу и привкус полужаренного-полусырого мяса на языке — сна, к ее горлу подкатила желчь, и она едва успела повернуться на край кровати, прежде чем ее вырвало прямо на пол. Ей еще никогда не снилось таких снов. Честно говоря, после того испытания в Королевском лесу, где она столкнулась со Старыми богами, все пророческие сны, которые мучили ее несколько лет, исчезли. Рейнира вообще стала спать без снов в те дни, когда ее не тревожила бессонница, за что она была благодарна всем богам, которые только могли услышать ее. А теперь это. Она ощутила, как за ее спиной зашевелилось теплое тело, с которым обнималась в большинство ночей за последний месяц, но не могла обернуться, чувствуя, как к горлу вновь подступила желчь. Ей в руку уткнулся мокрый нос, но Рейнира только отмахнулась от Призрака, а потом ее вновь вырвало, она уже не знала точно, от чего: сна, или из-за едкого запаха ее же рвоты. Как только она была уверена, что это больше не повториться, Рейнира рухнула на влажную подушку, чтобы перевести дыхание. Она прижала руку к влажному лбу и уставилась в потолок своих покоев, куда предпочла вернуться, после окончания торжеств по поводу ее свадьбы. Те были ей привычны, а два тайных прохода были весьма полезным ресурсом, чтобы от них отказываться в пользу более просторных комнат, чтобы там разместиться со своим новым мужем, который все равно почти все ночи проводил не с ней, а со своим любовником, сиром Джоффри, где-то в городе. «Какого пекла мне привиделось… это?» — рассеянно подумала она. Рейнира почти на сто процентов была уверена, что в этом сне все видела не от своего лица, а будто… глазами дракона? Довольно злого, хитрого и совершенно точно дикого дракона, который явно любил питаться человечиной. Ей даже показалось, что она видела, довольно туннельно и с непривычной точкой зрения, рельефы, похожие на горы на Драконьем Камень. Но разве такое возможно?.. Она не знала. Да и не могла толком на этом сосредоточиться. Запах рвоты становился сильнее, отчего ее вновь начинало мутить, а влажная постель, как и сорочка, остывали и неприятно липли к коже. Позвать бы служанок, чтобы они здесь все убрали, но Рейнира не могла этого сделать, поскольку сплетни о том, что принцессе составляет компанию в постели не молодой муж, а внезапно поселившийся в королевской семье живой символ Севера, ей были совершенно не нужны. Со стоном, она перевернулась, и хмуро уставилась на Призрака, который разлегся на другой стороне кровати и прикрывал лапами нос, недовольно смотря на нее своими умными алыми глазами. — Да, я знаю, что неприятно пахнет, что я могу сделать? — пробурчала Рейнира и перелезла через волка, который отказался двигаться с места. Она поморщилась, когда ее ноги коснулись холодного пола и, собрав влажные волосы в небрежный хвост, стянула с себя сорочку. Дуновения ветерка из открытых окон коснулся ее кожи, отчего Рейнира поежилась и накинула на себя легкий халат, лежащий на спинке кресла. Она на миг замерла, когда хотела завязать пояс и провела рукой по животу, а если быть точнее, по чуть заметному бугорку, который заметила буквально на днях. Если расслабиться, то его было и не видно, ибо срок был еще слишком мал, но если чуть напрячь живот и знать, что искать, то… Становилось ясно, что ее мальчик растет. И судя по тому, что ее начала преследовать тошнота, пару раз кружилась голова, когда Рейнира была слишком занята разными делами, ныла спина, и то, что ей нужно срочно обзавестить новым гардеробом, ведь лифы ее платьев стали ей давить на ставшую чувствительной немного увеличившуюся грудь, это уже скоро невозможно будет скрыть ото всех. Ее лунная кровь опять же перестала окрашивать ее простыни и скоро служанки об этом уже начнут судачить, а там и до королевы все дойдет. Впрочем, этого уже можно и не бояться. У нее был муж, время прошло достаточно, чтобы ее беременность не казалась подозрительной, так что… Она чуть улыбнулась и, еще раз ласково проведя рукой по животу, завязала пояс, после чего, развернулась, чтобы избавиться от своей более насущной проблемы и нахмурилась. Убрать свой беспорядок было нечем, если только… Ее взгляд упал на снятую сорочку и, решив, что ее не так уж и жалко, Рейнира кивнула сама себе и приступила к выполнению свой задачи. Она обошла кровать и тут же замерла. От запаха тошнота вновь поднялась к горлу, но Рейнира сделала над собой усилие и, стиснув сорочку в руках, подошла ближе. Ей нужно было избавиться от всего этого хотя бы до утра, и поймать еще хотя бы пару часов столь необходимого ей сна перед очередным тяжелым днем. Завтра было собрание Малого совета, где уже начали привыкать к ее более активному участию, и Рейнира хотела аккуратно попытаться внести предложение о форпостах на Ступенях, чтобы Триархия не посмела вновь на них напасть и не только это… Мысли о предстоящем дне ее несколько отвлекли от запаха и тошноты, и Рейнира уже почти все убрала, когда по покоям раздался тихий скрежет скрип двери, спрятанной за гобеленом, которые ей некогда показал дядя. Она даже не вздрогнула. Рейнира знала, что через этот тайный проход могли войти только Деймон, или Лейнор, посвященного ею лично в тайну этого входа, чтобы он мог беспрепятственно посещать Джоффри и не ставить под удар репутацию их внешне идеальной пары. Но Деймон, который, то ли ей назло, то ли нет, сейчас был занят обхаживанием Лейны Веларион, и едва ли с ней разговаривал за последний месяц… Ладно, она его избегала, потому что рядом с ним ее сердце начинало действовать вперед разума, а ей этого не надо, да и не было времени. Рейнира решительно была настроена посвятить себя наращиванию силы и укрепляла свои позиции, как при дворе, так и в народе. К счастью, при дворе ничего, кроме все более и более холодного взгляда Алисенты, которая начала всячески пытаться не дать Рейнире долго проводить время с ее детьми, у нее пока не было серьезных проблем. Хотя то были глупые и пустые потуги, поскольку отец только поощрял то, что Рейнира усилино начала налаживать связь с сестрой и братом, а на молодую жену все больше злился, и, более того, насколько Рейнира знала от своих новых «ушей» король весь этот месяц даже и и не притронулся к своей королеве, что не могло ее не радовать. Кстати, о народе и ее новых «ушах». Так Лейнор в шутку стал называть ее новых фрейлин, которых Рейнира постепенно стала брать к себе в штат. Раньше, как такового, у нее его не было — только служанки, и камеристка, но сейчас она была намерена это изменить. Теперь Рейнира считалась не только наследницей Железного Трона, но взрослой замужней леди, так что ей нужно было соответствовать и начать она решила именно с этого. Рейнира взяла модель штата фрейлин, которая была при ее матери, а не Алисенте, часть прислужниц которой были септы. Семь дам из высокородных древних семей, и семь из более маленьких домов, не считая обычных слуг. Лейна Веларион стала ее первой фрейлиной, хотя лично Рейнира не думала, что это будет надолго. Сестра Лейнора была слишком свободная духом, чтобы провести всю жизнь подле принцессы, сидя в четырех стенах, да Деймон, не ровен час, и позовет ту замуж, если тут все пойдет по тому, пути, которые боги им предназначили изначально и чему Рейнира не будет мешать. Слишком многое было на кону. Второй была Клеменс Селтигар, дочь лорда Бартимоса и сестра-близнец его сына наследника Клемента. Это была чуть пухленькая девушка с широкой улыбкой типично валирийскими серебряными волосами, но ее глаза были обычными карими, а самый ее большой талант был в том, что Клеменс узнавала все сплетни в замке быстрее, чем кто-либо. Именно поэтому Рейнира ее и пригласила, а еще потому, что лорд Бартимос был одним из тех немногочисленных лордов, которые хранил ей верность до конца и был членом ее Малого совета. Третьей дамой была Алисанна Блэквуд, предположительно будущая леди Винтерфелла, но Рейнира не торопилась загадывать так далеко. Леди Блэквуд также была одной из тех, кто состоял в партии Черных и могла сражаться наравне с мужчинами. Была участницей битвы у Горящей Мельницы, где были разбиты войска Бракенов, выступавших на стороне Эйегона. Леди Алисанна не была примером южной леди, прослыв талантливой наездницей и меткой лучницей, но именно поэтому Рейнира за ней и послала. Ей нужно было, чтобы двор начал привыкать к сильным женщинам, которые на своем примере могли показать мужчинам, что и они могут дать достойный отпор. Опять же, укрепить связи с Речными землями не помешало бы. Нет, лучше бы, конечно, подошла для этого леди из Талли, но там подходящих женщин не было. Леди Бетани Бисбери, внучка лорда Лимана Бисбери, который служил казначеем в Малом совете, к Рейнире попала не по ее задумке, а по просьбе ее деда, который был одной из первых жертв в Танце и всегда оставался верный Рейнире. Молодая, — всего четырнадцать лет! — леди Бетани была довольно милой, но не особо блистающей умом, девушкой, которая любила песни и разных пушистых животных. Как актив, она была не очень нужна Рейнире, но, с другой стороны, леди Бетани была дочерью вассала Староместа и могла все же на что-то сгодиться. Леди Джейн Корбрей, сестра Леовина и Корвина Корбреев, Рейнире прислала кузина ее матери, и тезка леди из Дома Сердец, Джейн Аррен, после того, как она упомянула в их завязавшейся переписке, что ищет верных дам для своего штата. Вот леди Орлиного Гнезда и прислала эту даму с запиской, где была такая на нее характеристика от леди Аррен: дом твой она не украсит, ибо ее лицо страшнее лошадиной задницы, но более склонной к вынюхиванию всяких секретов женщины, и более верной, во всей Долине не сыскать. В тот миг, Рейнира не могла себя вновь не похвалить за то, что она завела переписку с кузиной своей матери, которая оказалась весьма интересной особой, хотя и чересчур кокетливой. Из Штормовых земель, она хотела пригласить одну из Четырех Штормов лорда Баратеона, леди Марис или леди Кассандру, которые были ближе всего ей по возрасту, но в ответ на ее письмо было только подозрительное молчание, поэтому она пригласила к себе в штат леди Меллису Фелл, дочь леди Фелл, которая предпочла лишиться головы за верность ей, Рейнире, чем склонить ту перед Эйегоном, когда того короновали после смерти короля Визериса. А вот седьмой стала Джоссана Мандерли, одна из дочек лорда Десмонда из Белой гавани. Очаровательная розовощекая хохотушка, всегда способная вызвать на лице любого человека улыбку и готовая всех выслушать. И хотя она прибыла самой последней ко двору и поступила на службу к Рейнире не так давно, но она уже успела к ней прикипеть хотя бы потому, что с той было… тепло что ли. Леди Джоссана была самой старшей в их компании и благодаря своей отзывчивости и непосредственности все казалось безобидной матроной, которую хотелось обнять и поплакаться той на плече. Но в глазах леди Джоссаны также был скрыт острый ум, и Рейнира знала, что с той следует держать ухо востро. Остальные семь дев были дамы из младших ветвей или из домов ленных рыцарей. Двое были двоюродными племянницами-близняшками лорда Таиланда Ланнистера, еще двое были из дома Стронг, дочери лорда Лионеля, если быть точным, которых позднее Рейнира хотела перевести в основной штат, и по одной деве из разных ветвей Брюнов, а последняя была одной из дочерей лорда Веймонда Велариона. Рейнира не хотела ее брать, но за леди Селису поручилась Лейна, и она не смогла ей отказать. А вот десяток младших фрейлин Рейнира набрала как раз из народа, так сказать. Тех, что уже и так служили ей служанками, и еще несколько она привела из города, ведь за это время, она хотя бы пару раз в неделю стала посещать Королевскую гавань, как принцесса Рейнира, так и переодевшись в ту одежду, которую ей дал дядя Деймон, чтобы стать ближе к людям и присечь бунты, наподобие тех, которые могли лишить их драконов. И сначала было… страшно, ведь даже в видениях Рейнира не часто посещала недры столицы, где было очень опасно, и никогда не совалась туда одна. С ней был дядя. Она и сейчас могла его попросить сопроводить по злачным улочкам Блошиного Конца, или по другим улочкам, но Рейнира была упряма и была твердо намерена пойти туда одна, чтобы своими глазами узреть изнутри жизнь людей, которыми однажды будет править. В первую ночь, когда она там оказалась, повторилось почти все, что и в ту прогулку с Деймоном, минус распитие вина, кража леденцов, и визит в бордель, конечно. Рейнира вновь посмотрела спектакль на улице, попробовала местную еду и едва не получила удар увесистым кулаком, когда на ее путь буквально вывалилась парочка громил, которые ожесточенно выяснили отношения посредством ударов во все места, куда они дотягивались. И вновь… …большая и теплая рука ее одернула с пути пьяниц, которые напугали ее до полусмерти и затянула в переулок. Рейнира ощущала, как ее бедное сердце было готово выпрыгнуть из груди от страха, а мысленно она уже сто раз успела себя проклясть за эту безрассудную прогулку, которую себе устроила, но она так устала! Турниры и пиры ей стояли по перек горла — слава богам, завтра все кончиться, — и она просто хотела хоть на миг выдохнуть. Стать кем-то, кроме принцессы Рейниры, наследницы и так далее. А вместо этого… — Сир Харвин!.. — выдохнула она, когда вскинула голову и увидела пару знакомых карих глаза, удивленно смотрящих на нее из-под шлема Золотого плаща. Страх тут же ее отпустил, а на губах расцвела улыбка, которая стала еще шире, когда она увидела, как сам Харвин начал улыбаться ей в ответ. — Прин… — начал он, но Рейнира покачала головой, желая, на сегодня позабыть этот титул, и Харвин, дорогой и всепонимающий Харвин, тут же все понял и исправился: — Мальчик. Тебе здесь не место. Рейнира облизала губы, не без удовольствия отметив то, как глаза Харвина метнулись к ее рту, и хрипло выпалила: — Проведи мне экскурсию, добрый сир. Я хочу увидеть реальную жизнь, которой живет столица. Бровь Харвина удивленно поднялась, а потом он медленно кивнул и одарил ее еще одной ухмылкой. После этого, почти все те разы, когда она посещала Королевскую гавань инкогнито, сир Харвин сопровождал ее, и, в отличии от дяди, он показал ей не бордели, а именно то, что она просила: настоящую жизнь, которую королевской особе было не принято видеть. Жизнь грязную, голодную и жестокую. Рейнире была сначала в шоке и испытывала отвращение, ведь она к такому не привыкла, прожив всю жизнь в чистоте, сытости и тепле. А потом брезгливость и изумление сменилось жалостью и твердой решимостью начать это менять. Особенно сильны эти чувства стали после того, как Рейнира посетила материнские дома и приюты, как инкогнито, так и нет, где жили сироты, от чьего голодного вида и чумазых мосек, ее сердце болезненно сжималось, поскольку в каждой вихрастой макушке, и карих глазах, ей чудились ее сильные, но потерянные мальчики. Именно туда в последующие визиты, она брала с собой небольшой мешочек золота и тайком раздавала монеты мальчишкам и девчонкам, не доверяя деньги матронам, которые предпочитали пить дешевый алкоголь и трахать заезжих рыцарей, а не присматривать за детьми. И именно там, она встретила Каю и Шаю. Это были девочки-сестры: одной четырнадцать лет, а другой пятнадцать, которые были вынуждены работать на Улице Шелка, чтобы прокормить свою семью. Они столкнулись, как раз, когда Рейнира заплутала, будучи без гида в тот раз, и наткнулась на улицу, где царил разврат. В ту ночь ей впервые стало настолько плохо, что она едва могла видеть, куда идет и едва не рухнула прямо посреди дороги, если бы не эти полунагие девочки, которые вместо того, чтобы проигнорировать ее, оставили свои места около борделя, где они заманивали клиентов, подошли к ней, помогли присесть на один из ящиков и даже нашли ей где-то воды. Они были добры к ней, и узнав их историю и оценив их отзывчивость, Рейнира не могла не проявить милость в ответ. Она пригласила их работать в Красный замок своими личными служанками, посулив хорошее вознаграждение и девочки без колебаний согласились. Впрочем, ей двигала не только доброта. Рейнире нужны были более прямые контакты с простыми людьми, свои люди среди них, которые могли быть ее ушами в самых низах, и ее гласом, если так будет нужно. Она же не Деймон, не может завоевать преданность людей, как-то делал он. Не могла лить вино рекой в ближайшем борделе и так просто смешаться с толпой. Ей нужно действовать более тонко. Вот она и начала с пары бедных девочек, которым дала работу, и, следовательно еду на стол семье, где помимо них была еще мать, работающая в таверне разносчицей напитков, и пять юрких мальчишек разных возрастов, которые знали эти улицы, как свои пять пальцев и ценящие звонкие монеты, перепадающие им за то, что они приносили ей свежие сплетни и за выполнения небольших поручений. «Жаль сейчас Кая и Шая в городе, а то мне бы не пришлось здесь все это убирать», — хмуро подумала Рейнира про себя, делая вид, что не слышит, как закрылась двери, и последующие тихие за этим шаги. — Нира? — хрипло произнес голос Лейнора, который наконец понял, что супруги нет в кровати, и что в комнате покоя стоит неприятных запах. — Где ты?.. Он обошел кровать и, увидев, как она трет пол, поднял бровь. — Что ты делаешь? — недоуменно спросил Лейнор. Рейнира косо посмотрела на мужа, чей вид ясно показывал, что у него был раунд, а может и не один, хорошего секса и долгий сеанс страстных поцелуев, отчего тут же ощутила неожиданный приступ злости и зависти, хотя и понимала, что это иррационально. Она сама отказалась от идеи взять себе любовника, чтобы никто, даже Веларионы не посмели думать, что ее сын мог быть ребенком не принадлежащим Лейнору, и лично дала добро мужу бегать к своему возлюбленному, надеясь, что будучи не погруженным в горе, и чашки с вином, тот мог быть ей более преданным и полезным. Хотя бы на людях. Но это не значит, что ей не не хватало сильного плеча, страстного секса, и элементарной человеческой теплоты, которую в эти дни она могла восполнить лишь, как это не иронично, в компании Эйегона и Хелейны, чьи головы еще не были задурены ядом их матери и они были рады ее видеть в любой час любого дня, и иногда отца, расточавшего теперь на нее любовь не только в редких действиях, но и в виде вполне крепких объятиях, да настоящих наставлений короля своему наследнику. — Меня вырвало, — холодно ответила Рейнира, остервенело вытирая пол своей безнадежно испорченной сорочкой. — Почему ты не позвала прислугу? — осторожно спросил Лейнор, делая шаг к ней. — Или мейстера? Рейнира резко бросила тряпку и, сев на край кровати, пронзила мужа острым взглядом. — Потому что никто не должен знать, что мужа мне в кровати заменяет волк, Лейнор! — жестко сказала она, упираясь сжатыми кулаками в перину. — Мы, вроде как, молодожены, помнишь? Да и все со мной нормально!.. Лейнор поджал губы. — Ты же сама была не против… — тихо начал он. — И я предлагал тебе завести любовника, чтобы твои вечера не были так… — И чтобы потом кто-то посмел вякнуть, что наш ребенок бастард от другого? — хмуро сказала она и всплеснула руками. — Боги, вы, мужчины, порой такие идиоты! Все у вас так просто! Рейнира обняла себя руками и потерла переносицу. — Я, наследница Железного трона, первая женщина, который носит этот титул, и буду первой полноправной королевой, а не просто консортом, когда мой отец умрет, — тихо сказала она. — Я должна проявить себя, должна доказать, что достойна этого и смогу нести этот груз. Я должна быть идеальной. Мне даже чихать нельзя, чтобы никто не подумал, что я слаба здоровьем, а значит недостойна. Видят боги, найдутся те, кто и без того будут втыкать мне палки в колеса всю мою жизнь. Она уронила руки и недоверчиво уставилась на Лейнора. — Так о каком любовнике ты говоришь? — с ноткой горечи сказала Рейнира, уже точно зная, что могло бы быть, если бы она последовала совету своего мужа, а именно трагичная катастрофа. Нет уж. Не в этот раз. — Никто не должен даже помыслить, что мой наследник, — продолжила она, и выразительно показала на себя, а потом на него, и добавила: — Наше дитя может быть чьим-то, кроме как твоим. Да, это жестоко, да она лукавила, но ее ребенок и королевство, которое однажды Рейнира передаст ему, желательно процветающие, или хотя бы стабильное, а не лежащие в руинах — вот ее главный приоритет. Тем временем Лейнор присел перед ней и обхватил ее руки своими широкими ладонями. — Ты сведешь себя в могилу, если будешь так загонять себя в такие жесткие рамки, моя дорогая жена, — прямо сказал он, смотря ей в глаза, и Рейнира не удержалась от усталого смешка. Лейнор мягко улыбнулся. — Правда, Нира, — настойчиво продолжил он. — Ты не должна этого делать. Тебе позволено иметь слабости и делать ошибки. И ты будешь прекрасной королевой, даже если не будешь идеальной. В конце концов, важны поступки, а не облик. Он поколебался и, чуть понизив голос, добавил: — И ты заслуживаешь того, кто будет тебя любить так, как ты того достойна. А ребенок… Чье бы семя не прижилось в твоей утробе, я признаю и буду любить того ребенка, будто он мой, слышишь? Я уже говорил это тебе и… — Я беременна, — вдруг выпалила Рейнира и замерла. Не так она была намерена объявить мужу, что у них будет ребенок, да и потерпеть еще не много стоило бы, но что уж теперь?.. К тому же, Рейнира уже устала обо всем молчать и бояться, что кто-то другой обо всем узнает и обвинит ее в замалчивание. Так было когда она забеременела Джейкерисом. А она не хотела пересудов, или повторения тех событий, которые могли бы быть, если все пошло по изначальному пути. Событий, где в течение достаточно долго отрезка времени каждый считал нужным притворно-сочувственно поинтересоваться, не беременна ли она уже? Ведь столько времени прошло после свадьбы! Это было так мерзко! Особенно на фоне того, что через довольно короткий срок после свадьбы Рейниры, и рождения Хелейны Алисента родила сначала Эймонда, — второго сына! — а потом и Дейерона — еще одного мальчика! Она тяжко вздохнула, чувствуя, как в воздухе нарастает напряжение из-за молчания ее мужа, чьи глаза широко распахнулись и даже не мигали, а потом громко взвизгнула, когда ее внезапно подхватили на руки и закружили. Рейнира вцепилась в плечи Лейнора, и изумленно моргнула, когда услышала, как он… смеется? Она была поражена, поскольку в видениях ее муж ни разу не проявлял такой… радости от предстоящего отцовства. Невольно с ее губ тоже сорвался смешок, а когда тот опустил ее на пол и крепко обнял, что-то шепча ей в шею, и вот тогда Рейнира поняла, почему тот был так рад. Получилось. Получилось!... Вот что шептал ее муж, чей голос, как она осознала, был скорее даже не радостным, а полным облегчения. Это было ожидаемо, но все же от привкуса горечи Рейнира не могла избавиться, как бы не хотела.