Власть над прошлым

Рейнира не любила турниры. Даже до смерти матери, ей были противны кровавые бои, которые велись лишь для того, чтобы похвастаться своими навыками и заработать денег. А уж после того, как во время такого же турнира ее мать погибла на родильном ложе, проиграв схватку за собственную жизнь, Рейнира возненавидел те еще больше. Но она не могла отказаться от участия. Как не могла не посещать турниры в честь рождения Эйегона, так не могла не прийти на тот, которых был устроен в честь ее же свадьбы, и заочно в честь рождения принцессы Хелейны, случившиеся пару недель назад. Пришлось пересилить себя, как в прошлые разы, и с улыбкой ожидать окончание всего этого, даже если эта самая улыбка давалась с таким трудом. Взгляд Алисенты был одной из причин, почему это было так муторно. Ее бывшая подруга сидела рядом с отцом в очередном зеленом платье, только более темного цвета, и вместо того, чтобы наблюдать за зрелищем внизу, сверлила ее непонятным взглядом. Рейнире было и смешно, — поводов злиться по-сути у молодой королевы на нее не было — и вызывало настойчивое желание взять тяжелый кубок, который стоял на столике рядом с ней, и швырнуть тот в голову Алисенты. Сил же никаких нет это терпеть! В этот момент, Рейнира безудержно завидовала Призраку, которого еще до свадьбы и прибытия гостей выпустила в Королевский лес, чтобы он мог там поохотиться и порезвиться вдали от толпы. А то мало ли, вдруг какой лорд захочет поживиться белоснежной шкурой редкого зверя и плевать на указы? Нет уж. Даже малейший шанс на подобное ей хотелось пресечь. К тому же, она отчего-то знала, что он вернется позже, так что Рейнира с легким сердцем отпускала того на волю, а сейчас отчаянно жалела, что не убежала с ним. Или не улетела на Сиракс подальше отсюда. Невольно ее взгляд скользнул в сторону отца, который довольно заметно для публики игнорировал свою молодую жену. Смущение Алисенты было таким очевидным, особенно, когда перед началом турнира король вновь отпрянул от ее касания, как и на свадебном пиру, а потом тот и вовсе предпочел беседовать с лордом Корлисом и своей кузиной, которые занимали почетные места рядом с ним, как родители его зятя. Рейнира не могла не посмаковать злорадное удовольствие из-за пунцовых щек Алисенты и ее забитого взгляда, хотя еще не так давно даже не посмела бы о таком думать. Но это чертово зеленое платье!… Факел объявления войны, в которой Алисента в этот раз точно не одержит победы, сжег все доброе, что в ней оставалось по отношению к этой девушке, ну и пекло с ним. Рейнира отмахнулась от мыслей о молодой Хайтауэр, и вернулась к тому, что произошло этим утром. Отец оседлал дракона! Боги, она в жизни не думала, что когда-либо увидит это зрелище: как ее добродушный kepa сядет в седло на спине Среброкрылой, или даже любого другого дракона, и взлетит в небеса. В видениях, показанных ей богами, он подобного так и не сделал. Не отпустил своего первого крылатого скакуна и даже не пытался взять нового. Не пытался стать вновь настоящим драконом, который спал в его душе большую часть ее жизни. Она им гордилась. Рейнира по-настоящему и искреннее гордилась своим отцом в тот миг, когда до сего момента жившая на Драконьем Камне драконица королевы Алисанны вдруг явилась в Драконье логово, будто ощутив, что ее новый всадник был готов и ждал ее, когда тот робко подошел к Среброкрылой, а потом они взлетели в небеса. Они летали над Королевской гаванью, казалось, часами и в эти мгновения Рейнира и ее единственный оставшийся родитель впервые в жизни были, как никогда, близки. Были равны. Когда они приземлились, отец бурчал, конечно, что его старые кости к такому не привыкли, но она видела, как этот полет словно насытил его подточенное инфекцией тело силами, и вернул в глаза блеск, потухших после смерти матери. Он даже, казалось, помолодел! Рейнира не удержалась тогда и повисла на шее у отца, будто ей вновь было семь, и ей только что позволили оседлать Сиракс. Отец охнул, но обнял ее в ответ и потом почти весь путь назад они хихикали, как два подростка, ощущая, как адреналин все еще бежит по их жилам. В глазах принцессы Рейнис появился новый блеск уважения, когда та взглянула на отца, когда они встретились перед турниром, и Рейнира поняла, что та видела их полет. Глубоко в душе, она интуитивно ощутила, что именно тогда, принцесса окончательно отпустила ту ситуацию с решением Великого совета и встала на их сторону. На сторону Дома Дракона. Рейнире было интересно, как на то, что отец забрал Среброкрылую отреагирует дядя, но тот так и не показал свое наглое лицо. Ни в начале турнира, ни к его середине. Это ее злило. Нет, сначала было больно, потом обидно, а теперь она была в бешенстве и не понимала, почему даже ее слабый папа смог наконец начать отращивать позвоночник, а вот ее дядя не мог перестать быть проклятым ребенком?.. Бах! Грохот очередного выбитого из седла рыцаря, отвлек ее от мрачных дум, и Рейнира велела себе сосредоточиться. Скоро на ристалище должен был выйти Лейнор и она не могла пропустить раунд, где участвовал ее муж, который по традиции должен был попросить знак ее внимания, но… Перед ним на ристалище вышли рыцари из более низкого сословия и один из них нес щит, разрисованный черепами и поцелуями. Джоффри Лонмаут. Любовник ее мужа, с которым она пересекалась лишь вскользь, и чье выступление Рейнира могла бы и пропустить, если бы тот вдруг не двинулся вперед и не замер рядом с королевской ложей. Он поднял забрало, отчего пару рыжих прядей его волос упали ему на лицо, и, одарив ближайших к нему высокородных дам очаровательной улыбкой, глянул прямо на нее. — Прекрасная принцесса Рейнира, — громогласно объявил сир Джоффри. — Я всего лишь ваш покорный слуга, но позвольте мне проявить небольшую дерзость и попросить у вас даровать мне знак вашего внимания. Рейнира подняла бровь и, ощущая на себе взгляды знати, встала на ноги. Она подошла к перилам и внимательно посмотрела на Рыцаря Поцелуев, не совсем понимая, чего он этим добивается. — Мой знак внимания предназначен моему мужу, — хитро сказала она, продолжая сверлить взглядом молодого человека, который должен был вчера умереть. Его это не смутило, а в зеленовато-карих, лисьих, глазах, только сильнее стало сверкать озорство и в тоже время некая хитринка, ясный проблеск скрытого, но острого ума, которые Рейниру невольно зацепили. Она вдруг поняла, почему Лейнор мог влюбиться в этого юношу и ей было интересно узнать его поближе, поскольку они и так, рано или поздно, столкнуться. — Ваш муж, мой старинный друг, и так уже получил самый драгоценный дар, который только есть в Вестеросе, отчего я ему завидую белой завистью, — льстивое ответил сир Джоффри. — Так что я думаю он будет не против, если я получу хоть кроху вашего внимания, о, великолепная Отрада Королевства, которое ему и так будет доставаться с лихвой и без усилий до конца жизни. Рейнира приложила усилие, чтобы сохранить выражение лица спокойным, когда она внезапно осознала, что таким тонким образом сир Джоффри давал понять, что он понимает всю опасность их игры и сделает все, чтобы ее союз с Лейнором оставался безупречно чист на публике. Что он готов делить своего возлюбленного с ней, лишь бы только того не осудили за любовь к самому Джоффри. — Так и быть, — милостиво сказала Рейнира, слегка кивнув молодому Лонмауту, словно принимая его незримую оливковую ветвь, взяла со столика венок и метко набросила тот на его копье. — Мой знак внимания ваш и если мой муж расстроится из-за того, что тот достался не ему, утешать его будете вы, о, серебряноязыкий Рыцарь Поцелуев. Сир Джоффри ухмыльнулся. — Думаю, если я выиграю турнир и короную вас Королевой Любви и Красоты, старина Лейнор меня простит, — напыщенно сказал он и, отвесив еще один поклон, вернулся в колонну рыцарей, готовых начать следующий тур. Рейнира скрыла собственную ухмылку и, проводив взглядом дерзкого рыцаря, развернулась, чтобы вернуться на свое место, но на миг замешкалась. Дядя Деймон. Этот подлец сидел на том месте, которое было зарезервировано для ее мужа, облокотившись на подлокотник и широко ухмыляясь. Судя по лицу отца, который сверлил затылок брата хмурым взглядом, тот был удивлен явлением того народу не меньше, чем Рейнира. Она скрипнула зубами, понимая, что стоять у перил, как последняя дура, больше не может, и подобрав полы платья, подошла к своему месту. — Дядя, — холодно сказала Рейнира, твердо уставившись на поле, где только что был дан свисток и начался раунд конных сражений. Застучали копыта оземь, заскрежетали доспехи и забушевали люди на трибунах. Любой другой был бы отвлечен всем этим, но Рейнира едва могла сосредоточиться на своем дыхание, когда на нее так пристально смотрел дядя, игнорирующий то, что твориться внизу. — Племянница, — насмешливо отозвался он. — Ну, и каково это быть женой? Слышал, брачная ночь была… бурной. Даже странно… Рейнира резко повернула голову и пронзила дядю острым взглядом. — …ведь жених уже был так пьян, — закончил Деймон, усмехнувшись еще шире и паскуднее, когда он увидел, что завладел ее вниманием. — Но все же он… — Это была лучшая ночь в моей жизни, дядя, — твердо сказала Рейнира. — И я молюсь, чтобы в ближайшее время боги даруют мне повод объявить королевству весть о будущем наследнике. Моем и Лейнора. «И не твоим. Никогда твоим», — с нотой горечи подумала Рейнира, прилагая усилия, чтобы отогнать образы Висеньи, Визериса и Эйегона, которые теперь никогда не явят себя миру. Но сколько бы ей не было горько, она все еще твердо стояла на том, что сделала правильный выбор, когда боги дали ей шанс. Правильно, что не стала рожать детей, которые в жизни — такой короткой жизни! — ничего, кроме страданий не ждало. Она спасла их от мук и агонии, как сделала бы любая мать!.. Но боль-то не уходила, но ей с этим жить и Рейнира была готова принять эти страдания. Таково ее бремя и ничье больше. Лицо Деймона дернулось, раздался отчетливый скрип зубов и он отвел взгляд. Ему явно было не приятно это слышать, и может Рейнире не следовало бы испытывать злорадство, но оно было. Хотя бы потому, что он бросил ее, сбежал со свадьбы, как трус, которым Деймон Таргариен порой был, хотя в жизни этого не признает. — Кстати, а как ты провел ночь? — елейно спросила она. — Ну, после того, как… сбежал. Деймон вновь повернулся к ней и прищурился. — Почему же, — с насквозь фальшивой улыбкой ответил он. — Я не сбегал и провел не менее прекрасную ночь в компании леди Лейны: мы летали и не только это. Он чуть наклонился к ней и ядовито добавил: — Как ты мне и посоветовала, племянница. Вероятно, Деймон хотел сделать ей больно, хотел также ткнуть ее, как она его, но Рейнира, хотя и ощущала все то, что он хотел в ней вызвать, приложила массу усилий, чтобы не дать ничему из этого отразить на ее лице. Даже если ей хотелось плакать, хотелось ударить его и… — Тогда я непременно потороплюсь похлопать за тебя перед отцом, чтобы тот побыстрее освободил тебя от брака, которые тебе в тягость, и дал благословение на новый брак с леди Лейной, — благодушно сказала Рейнира и сладко ему улыбнулась, игнорируя то, как в душе кошки скребут, а в уголках глаза собрались слезы, которым она никогда не даст упасть. Ибо плачут девочки, а она теперь взрослая женщина. Будущая королева. Деймон оскалился, явно намериваясь сказать нечто едкое, но в этот миг очередной грохот на ристалище, крики толпы, под аккомпанемент которых герольд громогласно объявил сира Джоффри Лонмаута победителем этого боя. И Рейнира хлопала, наверное, громче всех, отбивая до боли ладони, которыми она представляла, что лупит глупое лицо своего дяди, а не дарит аплодисменты любовнику своего мужа.

***

Деймон хотел размозжить чью-то голову, хотел бить кулаками о стены, и кричать до хрипоты, лишь бы только избавиться хотя бы от толики того ада, что царил в его душе. Его Рейнира вышла замуж за другого! Вышла и довольна этим!.. А это было так неправильно! Его дерзкий дракон не должен довольствоваться браком с отродьем Корлиса, которого он хоть и уважал, и даже считал другом, но все же не мог по-детски винить за то, что Морской змей на это все согласился. Знал же каков его сын и все равно согласился! Заковал его племянницу в заведомо брак без любви, лишь бы только та родила ему внука-правителя с кровью морских коньков, чтобы тем самым получить справедливость за то, что Великий совет не выбрал его жену в королевы. Впрочем, стремления Корлиса, и его чаяния, ему были понятны, и даже не удивляли, то Рейнира… Кто и что так изменил его дракончика? Кто ее так… сломал? Деймон не был слеп, или глуп, и не мог не заметить, что огонь в глазах его племянницы, огонь, который его так очаровывал и был равен тому, что горел в его собственных глазах, потух. Нет, не так. Этот огонь не потух, но утих, как костер под дождем, чье яркое пламя погасло, и теперь тлели лишь угли под кучой золы. Ему больно это видеть. А еще он чувствовал непривычную вину. Ему казалось, что если бы он тогда не отправился на Ступени, переждал бы, когда гнев его брата утих, а это случилось бы довольно быстро, ведь Визерис всегда был отходчив, и вернулся бы в столицу, то он смог бы предотвратить это. Смог бы уберечь Рейниру от того, что ее пылкий характер был задушен стенами Красного замка. Деймон не сомневался, что это работа Отто Хайтауэра. Эта пизда всегда совала свой нос куда не надо. Слава богам, его брат вытащил голову из задницы и уволил этого говнюка с поста Десницы, хотя и сделал это слишком поздно. Уже после того, как их Отраду сломили после того, как Визерис взял в жены сучку Отто, которая рожала полукровных щенков с той же частотой, что безродные собаки на псарне. И не только это сделал Визерис, который, в отличии от дочери, начал меняться в ту сторону, которая Деймона могла только радовать. Во-первых, у его брата начал наконец расти позвоночник, он стал вычищать Красный замок от гадюк, и свою новую жену уже не так жаловал, как прежде. Помирился с кузиной, опять же, но самое главное, преодолел свое горе от потери Белариона и оседлал нового дракона. Деймон до сих пор помнит, как его глаза чуть не выскочили из орбит, когда он увидел, как над Королевской гаванью, в компании Сиракс, летела Среброкрылая, а на ее спине был визжащий, как девчонка, Визерис. Крылатый конь их бабушки ему подходил. Та всегда была самая спокойная, миролюбивая и покладистая из всех драконов, которые Деймон когда-либо встречал. Прям как его брат. Среброкрылая идеально подходила Визерису, и Деймон сожалел, что тот раньше ее не оседлал, чтобы доказать этим крысам, что он — чертов дракон, а не марионетка, которой они могут играть, как им вздумается. А ведь он мог это пропустить. Деймон, после того разговора с Рейнирой на пиру, впрямь был намерен покинуть Королевскую гавань и пекло с ними, этими обещаниями, которые он дал брату. Он даже успел добраться до Драконьего логова и взлететь в небеса на Кераксесе, но оставить столицу Деймон так и не смог. Все кружил и кружил над городом, но повернуть на восток, юг, север или запад, не сумел. Что держало его здесь, и ему понадобилось время, чтобы понять, что это. Визерис попросил его остаться. Впервые за долгое время, брат не изгонял его, а желал, чтобы Деймон остался. Наконец тот был согласен расторгнуть брак с ненавистной ему Бронзовой сукой, и хотел, чтобы они вновь сделали Дом Дракона сильным. Вместе. Деймон хотел бы, чтобы это укрепление началось с того, чтобы это он женился на Рейнире, а не Лейнор-мужеложец, но… Стоила ли обида на это шанса укрепить их семью, и их дом? Не было бы это трусостью — убежать, когда он явно нужен брату, убежать, так и не узнав, что случилось с его пылким драконом? В конце концов, Рейнире понадобится наследник, которого Лейнор ей точно не даст, и тогда Деймон может завоевать свою племянницу назад. Любовник, конечно, не муж, но для своего дракона он мог стать и первым, а потом, может и вторым. Мужья ведь не стена, могут и подвинуться. Или умереть. Поэтому он и вернулся. Была еще ночь, люди гуляли в тронном зале, вино лилось рекой, но молодой пары уже не было здесь. Деймон понял, что пропустил церемонию, и тут же испытал острое желание сбежать, лишь бы только не находиться в замке, в одном из комнат которого его дракона лишает невинности другой. Если, конечно, Лейнор сможет это сделать. Но потом его взгляд упал на скучающую леди Лейну и чисто из вредности он подошел к ней, как и «советовала» ему сделать Рейнира. Они выпили, потанцевали и много-много говорили. В основном о землях, которые лежали за Узким морем. Лейне было интересно все то, что связано с путешествиями, и полетами на драконах, но самое главное, ей нравилось слушать его. А еще она не была лишена страстной жилки, которая его всегда привлекала в его любовницах, и Деймон сам не заметил, как сумел отвлечься о думах, касающиеся того, что происходит в покоях молодоженов. Вот только ненадолго. Уже утром он разбил все костяшки о стену, игнорируя боль в раненом плече, услышав, что брачная ночь Рейниры… удалась. Что его брат со своей женушкой, и Веларионы, лично засвидетельствовали окропленные кровью Рейниры простыни, а великий мейстер торжественно объявил о завершении брака молодой четы. Более того, Деймон подслушал, как пара служанок, которые помогали снимать те самые простыни и были там лично, шептались о том, как пылко «молодой, такой нагой и красивый сир» обнимал «краснеющую, как маков цвет» принцессу, когда свидетели пришли. Желание сбежать вновь дало о себе знать, но потом он увидел, как впервые за долгое время в небеса поднялся его брат, и ноги против воли отвели его на турнирные поля, а не в Драконье логово. «Кажется, сама судьба против, чтобы я покинул дом», — подумал Деймон, войдя в королевскую ложу, ощущая, как на губах расцвела широкая ухмылка при виде Рейниры, — такой прекрасной и сияющей в лучах солнца, подобно богине Мелеис стоящей около перил и разговаривающей с рыцарем внизу. Да, теперь он определенно никуда не уйдет, пока не доберется до сути того, что так сильно изменило членов его семьи в его отсутствие.