Власть над прошлым

Почему ты не претендовал на другого? После смерти Черного Ужаса, почему ты не взял другого дракона, kepa? Заданный дочерью вопрос вертелся в голове Визериса все то время, пока он стоял на просторной площадке Драконьего логова, куда его нога не ступала долгие годы, и, задрав голову вверх, смотрел, как в небе нарезает круги Рейнира верхом на своей драконице Сиракс. Впрочем, Визерис знал ответ на ее вопрос. Он элементарно боялся, ведь после того, как соединился с Балерионом и они поднялись в небо в тот единственный раз, которые дался бедному старому дракону с таким трудом, он знал, что больше не взлетит в небеса. Знал, что дракон давно уже умирал и этот последний рывок был губителен. Знал, и все же, когда их только сформировавшаяся связи была разорвана, он едва не сошел с ума. Ему было больно, обидно и это было просто так неправильно! Всадники не должны переживать своих крылатых коней. Это была непреложная истина и все ее знали, но Визерис был «везунчиком», если это можно так назвать. Сначала пережил своего дракона, а потом стал королем, хотя изначально был весьма далек по линии наследования. Но если к тяжкой ноше, которой была корона, он привык едва ли, то боль от разорванных уз так до конца не зажила, как и рана на его сердце, оставленная смертью Эйммы и их мальчика, их Бейлона. Боги, да даже спустя столько лет, Визерис если и осмеливался потянуться к тем узам, что когда связывали его и Балериона, и находил там лишь звенящую пустоту, то тут же хотел рыдать столь же горько, как некогда рыдал в шелк юбок своей кузины Рейнис, первой его нашедшей после смерти Черного Ужаса в одной из ниш Красного замка. К тому же, даже мысли о попытке претендовать на другого дракона, казались ему предательством по отношению к памяти последнего дракона, которые видел Валирию во всей свой славе. Эймму потерять тоже было больно, но это не помешало же тебе взять новую жену, а? Так чем связь с новым драконом может отличаться? Балериона ты хотя бы оплакал в течение не одного десятка лет, а ее — нет. Визерис нахмурился, и хотел было отмахнуться от назойливого внутреннего голоса, даже если он не мог в чем-то с тем не согласиться, но… Не только внутренний голос его беспокоил. Он с утра проснулся от какого-то странного ощущения. Будто что-то скребло на задворках его сознания, будто он что-то… забыл?.. Да вроде нет. Визерис даже подумал, что это волнение оттого, что ему пришлось свидетельствовать факт того, что его девочка окончательно выросла и стала чьей-то женой, а потом он даже забыл об этом, но сейчас это чувство вернулось в двоекратном размере. Визерис тряхнул головой, и вновь поднял голову, чтобы посмотреть на полет Рейниры, но пораженно замер, когда увидел, что в небе кружил не один дракон, а два. Желточешуйчатая спутница его дочери с момента ее рождения, которая замерла в полете, и второй: более крупный и сверкающий серебром в лучах солнца, дракон. Визерис мгновенно узнал этого великолепного зверя, на котором когда-то летала его дорогая бабушка, королева Алисанна. Среброкрылая. А это была именно она, хотя Визерис не понимал, почему та вернулась с Драконьего Камня, где обитала в компании Вермитора с тех пор, как бабушка скончалась. Драконица сделала круг над Драконьим логовом, а потом направилась вниз. Хранители тут же начали выкрикивать друг другу приказы из-за такого неожиданного здесь гостя, а его верные гвардейцы попытались его увести прочь, словно боялись, что Среброкрылая ему что сделает. Смешно! Визерис нахмурился, не зная, откуда в нем возникла такая святая уверенность, что драконица его бабушки не навредит ему, но не успел толком обдумать это, как Среброкрылая приземлилась по центру колизея, вызывая тем самым дрожь земли под его ногами. Она издала тихий предупреждающий рык, когда к нем попытались подойти Хранители и… посмотрела прямо на него. Это странное чувство усилилось. А Визерис даже не сам не понял, как сделал шаг вперед. Потом еще один и еще. Он слышал хлопанье крыльев и видел краем глаза вспышку желтой чешуи Сиракс, тоже спустившейся с небес, но почти не обратил на это внимание. Визерис неотвратимо влекло вперед, пока он наконец не остановился в паре шагов от головы Среброкрылой. Та была намного меньше, чем когда-то был Балерион, но все же она была одной из самых крупных особей, ныне живущих, и могла сожрать его за один укус. Но ему не было страшно. Наоборот, в его душе вдруг расцвело нетерпение и предвкушение чего-то… Чего-то. Это не было плохое чувство, скорее это было похоже на… нетерпение от встречи с некогда любимым родственником, или другом, которого ты очень долго не видел, но вот-вот увидишь вновь. Вроде и страшно, — ведь столько времени прошло! — но в тоже время радостно — ну наконец-то вернулся! Обычно нечто-то похожее вызывал в нем Деймон, который должен был вернуться из очередного изгнания. Правда в этом случае, присутствовало еще разочарование и желание врезать брату в нос, а еще лучше выбить пару зубов из его наглой ухмылки. Тем временем Среброкрылая нетерпеливо запыхтела и пересекла оставшиеся между ними метры. Она повернула голову так, чтобы ее светло-серый глаз с всполохами оранжевого и красного цветов посмотрел прямо на него. У Визериса возникло отчетливое ощущение, что его измеряют и судят. Он был взрослым мужчиной, дважды женатый, и имеющий трех детей. Он был всадником дракона Завоевателя, который застал саму Старую Валирию. Пекло! Визерис был гребаным королем! Но в этот миг он отчего-то смутился, как молодой юнец, впервые увидевший дракона и не знал, что ему делать. Подойти? Бежать? Что ему делать?.. Вдруг словно ощутив его колебания, Среброкрылая напряглась и, расправив крылья, глухо зарычала на него, скаля длинные, как копья, зубы и обдавая теплым, пахнущим старым мясом и серой, дыханием. — Отец!.. — раздался за его спиной испуганный голос Рейниры, которому вторил еще один рык, вероятно, принадлежащий ее драконице. Визерис услышал топот ног, и был уверен, что его девочка, его безрассудная принцесса, бежит к нему, чтобы… Что, защитить его? Наверное, да. Она вполне могла. Этим Рейнира была очень похожа на своего дядю и на почившую давно принцессу Алиссу. Смелая и дерзкая… Не такая… не такая, как он. Ну так может пора что поменять?.. — Стой на месте, Рейнира, — чуть повернув голову, строго сказал Визерис, а потом вновь посмотрел на могучего, и начавшего волноваться, дракона перед ним. — Lyka, lyka, hāedar. Среброкрылая издала рев, вновь обдав его не самым приятным запахом из своей пасти, и Визерис понял, что драконица его бабушки, которая всегда была нежна с ней, уже не была так подвержена теплым словам, и успела одичать за годы одиночества. — Lyka. Rybas issa! — как можно тверже сказал Визерис, и сделал небольшой шажок вперед, снимая с руки перчатку. Его губы пересохли, а ладони вспотели, но не дрожали, спасибо богам, ибо Визерис был уверен, что если бы его била еще и дрожь, то быть ему закуской Среброкрылая, как пить дать. — Dohaeragon issa… Dohaeragon issa! — добавил он, произнося давно позабытые команды на таком же подзабытом языке, когда его пальцы наконец коснулись горячей и шершавой чешую. Среброкрылая затопталась на месте, продолжая утробно порыкивать, но больше не скалилась, а будто стала чего-то ждать. Она вновь выжидающе посмотрела на него, а Визерис вдруг понял, что все то скребущее чувство затихло. Более того, на том место, а точнее там, где когда-то была тонкая ниточка, связывающая с его с Балерионом, неожиданно что-то зажглось. Всего одна искорка, но она осветила ту пустоту, которую оставил старый дракон так, что Визерис впервые за долгое время ощутил тепло, которого и не понял, что была все это время лишен. Он знал, что это. Среброкрылая была готова его принять, как своего всадника. Готова была стать его новым крылатым скакуном, которого Визерис был лишен так давно, да и не имел в прошлом оного толком. Но он заслужил ли его?… Словно в ответ на его мысли, драконица вновь напряглась под его рукой. Соберись! Ты же тоже проклятый дракон! Или хочешь упустить такой шанс?.. Конечно, он не хотел. — Lyka, lyka, — сказал Визерис, собравшись с силами и, оттолкнув любые колебания на задворки своего сознания, прислонился лбом к теплой чешуе, ощущая, как кровь в его жилах, казалось, взревела и потянулась к дракону. К кровь его крови. По его телу будто пронесли искры, казалось, у него произошел прилив сил, которых ему так не хватало, а рана, оставленная потерей Белариона, наконец начала затягиваться и покрываться рубцами. С его губ невольно сорвался смешок, а рука без сознательно начала поглаживать морду Среброкрылой, которая перестала фырчать и с каждым мигом все сильнее и сильнее расслаблялась под его рукой. — Ao sagon ñuhon, se nyke aōhon, — тихо прошептал Визерис, ощущая, как по вновь образовавшейся связи, драконица посылает ему чувство согласия, а потом и вовсе издала удовлетворенный рев, будто хотела, чтобы теперь все знали, что у нее появился новый всадник. Он вновь ширко улыбнулся, а потом был вынужден отойти, когда Среброкрылая зашевелилась. Она начала топтаться на месте, под ее шкурой закипело нетерпение, а ее крылья затрепетали. Визерису понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, чего та жаждет, и ждет от него. Она хотела полетать. С ним. С лица Визериса сползла ухмылка, а в душу закрался липкий страх и неуверенность. Он не был уверен, что был готов подняться в небеса. Во-первых, ему хоть и стало легче, но все же, а во-вторых… Это было нелепо, но Визерис не мог избавиться от детского чувства, что если он оседлает Среброкрылую, то спустившись, она тоже умрет. Умом он понимал, что драконица была куда моложе, чем был Балерион даже во времена Завоевания, но все же на сердце было неспокойно. Он не мог пережить это еще раз!.. Невольно его взгляд скользнул в бок. Туда, где должна была находиться Рейнира и его гвардия. Его принцесса сияла. Она стояла впереди собравшейся толпы, ее щеки раскраснелись, а руки были сцеплены между собой в молитвенном жесте и прижаты к ее губам, на которых расцвела огромная и гордая улыбка. Гордая за него. Визерис неожиданно понял, что так на него дочь еще ни разу не смотрела. Осознание этого было горьким, а желание сохранить этот гордый блеск по отношению к нему в глазах его любимой девочки — сильно. Он вновь посмотрел на Среброкрылую, чье нетерпение росло и вздохнул. — Принесите седло, — громко сказал Визерис, зная, что Хранители его прекрасно слышат. — Я хочу полетать перед турниром. «Надеюсь, что я не упаду с непривычки, а то это будет весьма нелепая смерть», — с мрачным юмором подумал Визерис, делая вид, что ему не так уж и хотелось в небеса, хотя от предвкушения и нетерпения у него даже затряслись коленки, как у молодого юнца перед первым полетом.

***

Корлиса переполняла энергия, а с губ не сходила ухмылка. И был повод! Его сын стал мужем наследной принцессы, когда-то в будущем тот станет королем-консортом, и, судя по тому, что он узрел, как и остальные свидетели, в покоях молодоженов, вполне себе скоро он мог стать и дедом будущего короля. Боги, он так гордился Лейнором! Он был рад и благодарен всем всевышним, что был прав и его мальчик не совсем пропащее дело, как явно думала Рейнис, с мрачной иронией замечавшая на свадебном пиру, что она надеялась, что принцесса хотя бы найдет достаточно похожего на Лейнора любовника, чтобы ее будущих детей можно было выдать хотя бы за Таргариена, если не за Велариона. Если быть честным, какая-то часть Корлиса, та, которая соглашалась с женой, также была бы не против любого ребенка, которого Лейнор согласиться выдать за своего, если тому с женой не удастся все же возлечь на брачное ложе. В конце концов, Корлис верил, что история помнит не кровь, а имена. И от кого бы принцесса не родила в этом браке, дитя будет считаться в первую очередь Веларионом в глазах всех, а уже потом Таргариеном, и в книгах по истории он сам, Корлис Веларион, запомниться не только как знаменитый мореплаватель, но и как дед одного из королей. Чего еще желать? Но Рейнис зря боялась. Он, как и она, прекрасно видели и почти нагих молодоженов, в объятиях друг друга, когда они вошли, и простыни, окропленные кровью. Лейнор консуммировал свой брак, несмотря на свои наклонности, и Корлис молился о здоровом младенце, о рождение, котором все узнают, желательно, уже к концу этого года. — …боги, сотри уже эту ухмылку со своих губ! — вырвал его из размышлений голос любимой супруги, которая ходила туда-сюда и готовилась к предстоящему турниру. На ней было струящиеся голубое платье, четко очерчивающие ее тонкую, как у девочки, талию, и подчеркивающую высокую грудь, на которой он так любил спать, слушая, как бьется в этом хрупком теле такое могучее сердце его любимой драконицы. Рейнис стояла достаточно близко к креслу, где он сидел и надевала сережки с сапфирами, которые Корлис ей привез несколько лет назад, поэтому его не составило труда притянуть к себе жену и усадить к себе на колени. Та негромко ахнула, а потом шлепнула его по плечу. — Ты что творишь, старый дурак? — проворчала Рейнис, убирая с лица выпавший из прически серебряный локон. — Совсем уж из ума выжил? — Если только от любви к тебе, — соблазнительно сказал Корлис, и наклонился к любимой жене, чтобы сорвать с ее губ, все такой же, как и все эти годы назад, сладкий поцелуй, но Рейнис отвернула голову и ему пришлось довольствоваться целомудренным поцелуем в угол ее губ. Корлис нахмурился и внимательно посмотрел на жену. Та была мрачной, какой не должна быть женщина, чей сын вчера женился на наследной принцессе и ему это не нравилось. — Что такое, моя огненная дева? — тихо спросил он, крепче обняв ту за талию. — Отчего ты так печальна? Наш сын женился, и, дай боги, у нас будет внук уже к концу этого года, а там и Лейна… — А ты так уверен, что внук будет наш? — иронично спросила она, и подняла бровь. Корлис вздохнул. — Ты опять об этом, — устало произнес он, и поморщился. — Ниса, ты же все видела… Брак завершен, или ты не заметила, как наш сын весьма нежно обнимал принцессу, замотанный лишь в одно покрывало? Рейнис горько усмехнулась и отвела взгляд. — Ты дурак, если принимал то, что увидел, за страстные объятия, муж мой, — сказала она. — Ибо я увидела только двух перепуганных подростков с заплаканными и печальными глазами, ищущие утешения в объятиях друг друга. Она оттолкнула его и встала на ноги, а Корлис устало откинулся на спинку кресла. — Главное, что они выполнили свой долг, — пробурчал он, не желая соглашаться женой, как и не желая спорить. — Я уверен, что со временем… — Что? — резко прервала его Рейнис, закончив наконец возиться с застежкой сережки и хмуро уставившись на него. — Что со временем Лейнор перестанет тоскливо смотреть на сира Джоффри, или другого любого мужчину? Не будь наивен, Корлис! Мы оба знаем, какова натура нашего сына, которого мы не только обрекли на брак с нелюбимой, но и повесили на его спину огромную мишень! Морской змей стиснул зубы, а его жена, покачав головой, тихо добавила: — Зря мы это допустили. Не нужно было соглашаться на этот брак. Корлис стиснул кулаки, а потом выдохнул и встал на ноги. Он подошел ближе к жене, и приобнял ее. — Не волнуйся, Ниса, — уверенно сказал он. — С нашим сыном ничего не случиться. Король любит свою дочь и за два года так и не передумал, не изменил порядок наследования ради своего сына… — А когда он умрет? — шепотом спросила Рейнис, чтобы ее слова не долетели до ушей, которые всегда есть в Красном Замке. — Визерис не вечен, и когда его не станет, думаешь, что все будут соблюдать его завещание? Она покачала головой. — Будет война, — мрачно произнесла Рейнис. — Я знаю это. Пока есть хоть один сын у моего кузена — будет война. И наш сын пострадает один из первых. — Наш флот самый большой в стране, — заверил Корлис жену. — А теперь, с принцессой, у нас есть четыре дракона. Никому нас не сокрушить. Он наклонился и кратко коснулся ее губ в легком поцелуе. — Не беспокойся, — твердо сказал Корлис. — Я уничтожу любого врага, который будет у Рейниры, а значит у нашего сына и их детей. Рейнис несколько мгновений на него посмотрела и чуть кивнула. — Может ты и прав, — неохотно сказала она и, усмехнувшись, добавила: — К тому же, у нашей новой невестки полно огня в жилах, думаю, она и сама кого угодно обратит в пепел. Корлис тоже улыбнулся и мысленно выдохнул, благодарный, что Рейнис начала отпускать эту тему. Он вновь поцеловал ее, неспособный сопротивляться притяжению, которое его не отпускало с того мига, как впервые встретил этого дерзкого дракона. Знакомая страсть начала накаляться между ними, и Корлис уже думал, что они, пожалуй, могли и пропустить начало турнира, когда двери, ведущие на балкон, вдруг хлопнули от сильного поры ветра, хотя на улице сегодня была почти безветренно. Более того, он мог поклясться, что слышал… смех? Они оторвались друг от друга и переглянулись. Рейнис легонько отолкнула его и решительно направилась на балкон, чтобы выглянуть наружу, а Корлис смиренно пошел следом, понимая, что свое возбуждение снять сейчас не будет возможным. Впрочем, он забыл о своем безжалостно заброшенном члене, когда мимо балкона пронеслась тень. А точнее дракон. Серебряная чешуя зверя сверкала на солнце, которое просвечивало сквозь тонкие голубоватые крылья зверя, когда тот расправлял их в полете. Помимо него в небесах, как оказалось, кружил еще один дракон, поменьше, чья чешуя сверкала золотом. Оба зверя будто игрались, выполняя крутые пике и сальто в воздухе, и все это сопровождалось девичьим смехом и мужским криком. Корлис был удивлен, когда услышал, как его дорогая жена, сначала замершая, опираясь на перила, вдруг громко рассмеялась. — Что такое?.. — недоуменно спросил он. — Кажется, мой кузен наконец вспомнил, что он — дракон, и давно пора, — весело сказала Рейнис, и больше ничего ему не торопилась объяснить, да это было и не нужно. Он прищурился и, повнимательнее присмотревшись к всаднику серебренного зверя, который вскрикивал, когда его дракон выполнял очередной драматичный кувырок в небесах, изумленно узнал в том короля Визериса, первого своего имени. Единственного взрослого Таргариена, не имевшего дракона. До сего времени.