Власть над прошлым

Деймон знал, что это нелепо. Знал, что не должен так реагировать на письмо Визериса, который наконец прислал подмогу в его битвах на Ступенях. Посланник тоже не заслужил того, как он его избил, но… Деймон терпеть не мог, когда его жалеют! А еще он был в бешенстве, что… Что его брат вознамерился выдать Рейниру, его племянницу, замуж за сына их кузины Рейнис, за Лейнора Велариона, который может и был хорошим воином, — за эти пару лет тот отлично проявил себя на поле боя — но совершенно точно не подходил Отраде Королевства. Даже Визерис с его природной слепотой не мог не слышать, что мальчишка предпочитал компанию мужчин, а не женщин! Не мог не слышать, что Лейнор, что он… он… Рейнира должна принадлежать ему. Да, может это звучит довольно собственнически, но Деймон Таргариен был драконом до мозга костей. Кровь Древней Валирии текла в его жилах густо, он всю жизнь был предан традициям своего дома, а язык предков лился с его губ легче, чем общий язык, который его род выучил, чтобы понимать простой народец, коим для него были все, кто не был потомком тех, кто был рожден у подножья Четырнадцати Огней. Как была рождена его семья. А он, чтобы кто не говорил, всегда ставил их на первое место и очень любил: своих родителей, столь рано его покинувших, бабушку и деда, Эйегона, своего младшего брата, который быстро ускользнул вслед за матушкой, и своего старшего, пусть слабого, но доброго братца, милую кузину Эймму, чью душу боги прибрали к себе слишком рано, и, конечно, свою племянницу Рейниру. Ох, этот свирепый маленький дракончик обернул его вокруг своего пальчика с первого мига, как Визерис положил свою малышку ему на руки, а эти хитрые фиалково-голубые глаза взглянули на него с этого славного личика, которое год от года становилось все краше. Впрочем, что он ее именно вожделел, Деймон понял, когда преподнес Рейнире то ожерелья из валирийской стали. Тогда он впервые заметил, что его племянница из юркой девочки стала превращаться в прекрасную деву с соблазнительными изгибами и огненным характером, а аромат ее кожи туманил разум, как никакое вино и шлюхи с ним никогда не делали. Но он не был настолько чудовищем, чтобы соблазнять свою юную племянницу, хотя не мог удержаться от игривого флирта. Деймон был готов подождать. Он должен был избавиться от ненавистной Бронзовой суки, и должен был доказать брату, что лучше мужа своей дочери тот не найдет. Что пора было прекращать притворяться им добрыми овцами и возродить традиции их дома, которые Визерис нарушил, женившись на девке из Хайтауэров. Да, Эймма по рождению была Аррен, но ее мать была драконом, Эймма была своей. А эта андальская девка нет, как и ее щенок, а точнее щенки, ведь если верить последним сплетням, та вновь разродилась. Деймон хотел дать время Рейнире вырасти, дать время стать женщиной. Он не хотел, чтобы его девочка страдала, как страдала ее мать, слишком рано вышедшая замуж. А теперь все вот-вот пойдет прахом. Деймон не знал почему, но ему в голову даже не приходила мысль, что Визерис может отдать Рейниру замуж до того, как он будет готов вступить в борьбу за руку своей племянницы. Хотя, он прямо мог почуять на всем этом запах этой пизды, Отто Хайтауэра, который явно желал посадить выблядка своей дочурки на трон их семьи, чтобы потом дергать за ниточки и загрести в свои руки еще больше власти. А что может быть лучше, чем отдать официальную наследницу замуж, да еще и за мужа из дома Веларион, с которым у короны были размолвки после отказа Визериса женится на Лейне Веларион? Корлис был бы только рад. Он достаточно хорошо знал Морского змея, знал его амбиции, знал, что тот до сих пор считал несправедливым, что на трон возвели не его жену и сына, а Визериса. Корлис своего не упустит. Даже бросит эту компанию, лишь бы только успеть доставить Лейнора в Королевскую гавань, пока король не передумал. Деймон не был готов так просто сдаться. В битву с пиратами он вложил всю свою ярость и злость, даже не ощущая, как его тело пронзают стрелы. Правда эти чувства полностью все равно не исчезли, а лишь утихли на достаточно контролируемый уровень, чтобы, когда он пришел в себя после того, как убил Кормильца Крабов, а Корлис его короновал, назвав королем Ступеней и Узкого моря, Деймон лишь поздравил мальчишку с предстоящим браком, а не утопил его в водах Узкого моря. Лейнора незаметно перекосило, а его глаза метнулись к сиру Джоффри, его нынешний любовничек, как понял Деймон, чем он не мог не насладиться в полной мере. А еще он был достаточно «любезен», чтобы предложить юному Велариону отправиться вместе, на Кераксесе и Морском дыме, в Королевскую гавань немедля, а то на корабле это будет очень долгое путешествие. Деймон же так скучал по семье, а Лейнор наверняка торопился к невесте. Корлис тут же согласился, клятвенно пообещав тут сам управиться с остатками Триархии, а его бедный сын стал выглядеть еще несчастнее, и даже не смог выдавить из себя улыбки. «Тьфу, и за этого сопляка должна выйти моя Рейнира?» — недовольно подумал Деймон, когда, сдерживая стоны, забирался в седло. Его ранения яростно протестовали и ясно ему говорили «ляг, идиот», но он не собирался никому показывать свою слабость, или отрекаться от своей цели. Деймон был твердо намерен добраться до Королевской гавани и… Если честно, он еще не придумал толком, что будет конкретно делать, когда будет там, но что-нибудь придумает, это точно. Путь до Королевской гавани был, откровенно говоря, мучительным. Раны ныли, и судя по ощущениям, кровоточили, мышцы сводили судорогой, а Караксес казалось намеренно решил именно сегодня похвастаться своим навыками полета перед Морским Дымом и выделывал в небесах петлю за петлей, отчего Деймон трясся и подскакивал в седле, проклиная все на свете. Кажется, он пару раз даже отключился, но точно Деймон не был уверен. Наконец они пролетели над замком Эрролов, а там пересекли и небо над лесным массивом Королевского леса, и впереди показалась Королевская гавань. Деймон не знал, чего именно в нем было больше при виде родного дома: радости или желания развернуться и улететь обратно на Ступени, или даже в Вольные города. Дорога от Драконьего логова до Красного замка была еще хуже, чем полет на спине его дракона, но Деймон его стойко выдержал и даже был уверен, что смог сохранить лицо, но… — Ты выглядишь, как дерьмо, кузен, — первым делом, сказала Рейнис, когда он и Лейнор пересекли Навесную башню, оказавшись на Западном дворе, и спешились. Его кузина стояла на ступеньках, которые вели в чертог, где находился тронный зал, чинно сложив перед собой руки и с ухмылкой смотря на него. Деймон был этому удивлен. Рейнис не бывала здесь с того мига, как его брат взял в жены дочь этой пизды Отто, а не ее дочь Лейну. Впрочем, Деймон помнил, что Корлис, кажется, упоминал, что женушка ему писала из столицы, а не из Дрифтмарка, так что… — Зато ты, как всегда, сияешь, кузина, — с усмешкой сказал он, подозревая, что Рейнис не пыталась его поддеть, а просто констатировала очевидное. Чувствовал Деймон себя определенно, как дерьмо, так что удивительного в том, что он выглядел так же?.. Кузина усмехнулась шире, а потом полностью переключила свое внимание на сына, который мялся за спиной у Деймона и выглядел все более несчастно. Явно «предвкушал» свою судьбу. Дурень и не понимал, как ему повезло!.. В конце концов, предпочтения предпочтениями, кто чем не балуется по молодости, но получить в жены самую прекрасную из принцесс не каждому дано и надобно бы гордиться, да радоваться, а не выглядеть так, будто сожрал с десяток лимонов. Он фыркнул и отвернулся. Деймон не стал ждать, пока кузина и ее сын закончат свои телячьи нежности, а решительным шагом направился в тронный зал, подозревая, что там его уже ждут. Ну, может и не его, а «женишка», но кому какое дело? Не убьет же его брат в самом деле? Нет, Визерис, конечно, мог, но Деймон был уверен, что еще не достиг того дна терпения брата, откуда не было возврата. Не достиг же?..

***

Его волосы были длинные. Это первое, что заметила Рейнира, когда в тронный зал вошел ее дядя Деймон, довольно сильно хромая и с одной рукой на перевязи. Судя по его одежде, он был прямо с поля боя, или с восстановительного ложа, и это было так неправильно! В голове Рейниры хоть и стали исчезать подробности видений, которые ей показали Старые боги, но она все еще точно помнила, что дядя должен был вернуться со Ступеней через несколько месяцев после рождения Хелейны, с короткой стрижкой, без явных ран и деревянной короной на челе. А не так, будто он сражался с целой ордой пиратов, а потом сразу вскочил на Кераксеса и помчался сюда! Впрочем, она подозревала, что тут могла быть ее вина. По видением того несбыточного будущего, ее помолвка с Лейнором должна была состояться позже, когда война на Ступенях была бы окончена и все воины бы вернулись домой. Без особой надобности, Рейнира бы и не меняла этот отрезок своей судьбы, поскольку по сути своей не торопилась замуж, и была бы не прочь повторить свое путешествие по Речным, Западным землям и Простору. Она была бы даже не прочь пережить тот скучный смотр женихов, но время поджимало. Рейнира с каждым днем все больше ощущала как время ускользает. Время, которое было отведено на поиск мужа, чтобы потом ее благословенное дитя не было опорочено клеймом бастарда. Пекло, ей нужен муж к концу этой луны и ни днем позже! Но своей торопливостью, она явно начала менять время в ту сторону, где у нее вообще может не остаться никакого, даже смутного, преимущества. Хотя между преимуществом и будущей репутацией, как ее, так и ее дитя, Рейнира все равно выбрала бы последнее. Она была намерена сохранить ту как можно более кристальной, в отличии от себя той, что совсем об этом не заботилась. Проанализировав видения, Рейнира медленно начала осознавать, как же все-таки много дает хорошая репутация, особенно в ее уникальных обстоятельствах. Нет, идеальной ее у нее не будет, ибо есть много неприятелей, которые не будут довольные тем, что на Железный трон сядет женщина, и сделают все, чтобы опорочить ее в глазах общественности, но репутацию шлюхи Рейнира зарабатывать себе не собиралась. Тем временем дядя подошел ближе, и замер только тогда, когда сир Стеффон вытащил меч, чей кончик уперся ему прямо покрытую доспехами грудь. Деймон выразительно посмотрел на острие оружия, которое могло бы проткнуть его насквозь, а потом медленно поднял взгляд на своего брата, стоявшего спиной к своему трону и на нее, застывшую по правую руку от отца. Рейнира проклинала свое предательское тело, которое тут же отозвалось на этот дикий вид этого проклятого мужчины. Ее кожа стала в миг чувствительной и горящей, будто она была в огне, а низ живота сладко начало тянуть. В ее душе поднялось привычное желание выведать у того все, что с ним происходило за это время, что он видел, а самая детская ее часть восторженно предвкушала получение очередного интересного подарка. Но она стойко задавила эти чувства, уже в которые раз говоря себе, что любовь до добра ее не доведет, а станет только источником бед, страданий и боли, да и не ребенок Рейнира более, чтобы подарки клянчить. Она поджала губы и вскинула подбородок, надевая на лицо привычную маску холодной принцессы, которую хорошо выработала за последние пару лет. Вздрогнуть, когда дядя поднял руку и бросил к подножью трона кривой меч, Рейнира себе тоже не дала. — Добавь его к трону, — коротко сказал Деймон. Сир Стеффон поколебался, но поднял сломанное оружие, вложив в ножны собственный меч, и отошел в сторону. — Ну здравствуй, брат, — первым начал король Визерис, и вновь прямо на глазах Рейниры развернулось иная картина, чем та, что она видела в видениях. Менее напряженная и враждебная. Ей нравилось думать, что более добродушный тон отца был результатом ее с ним беседы о том, что пора вернуть Деймона в лоно семьи. Но пока не стоит расслабляться. У дяди всегда был «потрясающий» талант выводить своего брата из себя и получать очередное изгнание куда подальше. — Слышал сплетни о том, что ты победил Триархию и стал называться королем Узкого моря, — продолжил отец, и Рейнира с трудом удержалась от вздоха. Кажется чему-то все же было суждено повторяться. — Это случилось всего несколько дней назад, а сплетни уже достигли столицы? — с притворным удивлением сказал Деймон. — Впечатлен. Он выпрямился и посерьезнел. — Я знаю, что есть только один король, мой государь, — добавил он и, склонив голову, тяжеловато опустился на одно колено. — Ступени ваши и ничьи больше. Рейнира посмотрела на отца, а тот бросил косой взгляд на нее. Они несколько секунд глядели друг на друга, и она молилась, чтобы ее родитель не обострял ситуацию и простил уже своего тупого брата, которому явно было больно стоять на коленях. Король Визерис издал еле заметный вздох. — Где же сир Лейнор, с которым ты прибыл? Или лорд Корлис?.. — сказал он, и Рейнира подавила желание закатить глаза. Ее отец явно ребячился и из детской обиды не торопился поднять брата с колен. Нет, комментарий дяди о «наследнике на один день» ее тоже некогда задел, но увидев путь, которые их всех мог ждать, Рейнире казалось это глупым. — Юный Веларион повстречал свою матушку по пути сюда и не мог не поприветствовать ее как-то должно, а лорд Корлис в этот момент собирается отплыть в Дрифтмарк, оставляя крабов и трупы на Ступенях в назидание тем, кто только подумает вновь напасть на эти земли… — сквозь зубы, ответил дядя, явно терпя сильную боль, о чем он упрямо отказывался говорить, или показывать. Рейнира хмуро сверлила отвернувшегося от нее отца, пока тот наконец не опустил чуть заметно плечи, наверняка ощутив ее настойчивый взгляд, и решительным шагом не направился вниз по ступеням. Весь зал замер в ожидании, вероятно, казни своенравно принца, может порки, или еще чего-то зрелищного, но… — Встань, идиот, ты весь пол тут уже кровью своей залил, — тихо сказал отец, остановившись перед братом, но смотря куда угодно, кроме Деймона. Угол губ того дрогнул в веселой усмешке, которая делала его еще более лихим, после чего он неловко встал на ноги, и отец перестал притворяться, что ему вдруг захотелось полюбоваться тронным залом. Наконец они, встретившись взглядами, несколько минут просто смотрели друг на друга, а потом король Визерис поднял руку и положил ту на плечо Деймона, который чуть заметно выдохнул и уткнулся лбом в плечо старшего брата под гром аплодисментов присутствующих дворян. Рейнира перевела дух и начала готовить себя первой фазе своего еще не до конца оформившегося плана, а именно к разговору с Лейнором, и тщательному игнорированию всего того, что в ней вызывал дядя. Игра началась, и я не могу оплошать, чего бы не хотело мое глупое сердце.