Власть над прошлым

Визерис должен был волноваться о жене, которая в муках рожала ему очередного ребенка. Должен был молиться о их здравии, перед алтарем Семерым, или около родильной палаты, топчась там, как беспокоящийся отец, но… …он даже не отправился с Алисентой до ее покоев, приказав Королевским гвардейцам помочь ей дойти, и привести наконец повитух. Визерис даже не чувствовал реального предвкушения, или ужаса, перед предстоящим рождением нового ребенка. Это было жестоко и неправильно, но он ничего не мог с собой поделать. Восторг от того, что Рейнира, его принцесса, пробудилась от своего сна, и беспокойство за Эйегона было сильнее. Впрочем, о сыне волноваться и не стоило. Прибывший мейстер Меллос сообщил, что у принца просто режутся зубки, и намазав уже задремавшему мальчику десна мазью, кратко осмотрел Рейниру, которая твердо стояла на том, что она в порядке, тот отбыл на помощь Алисенте, чьи крики разносились по всему семейному крылу. — Мы должны остаться, — твердо сказала Рейнира, когда он хотел сопроводить дочь в ее покои. Она упрямо замерла посередине коридора, повернув голову в сторону дверей, из-за который доносились стоны его жены. Ее губы были поджаты, а взгляд непривычно хмур. Будто она и не хотела здесь быть на самом деле, но должна была, потому что так правильно. Когда родился Эйегон, Рейнира тоже сидела рядом с ним, даже несмотря на слезы обиды сверкающее в ее красивых глазах. Тогда это было невыносимое ожидание для него в первую очередь как раз из-за напряжения и ощущения огромной пропасти, которая стремительно росла с каждым криком Алисенты. Визерис не хотел вновь смотреть на это. Его родительское сердце не хотело мучить своего ребенка, заставлять ту сидеть и ждать еще одного брата, или сестру, которые, как она могла думать, заменят ему ее. Визерис проклинал тоненький внутренний голос, которые ехидно заметил, что после рождения сына так и было. — Идем, Рейнира, — настойчиво сказал он, приобняв дочь и мягко ту потянув в сторону ее комнат. — Мы ничего не можем, кроме как ждать, что ты, моя дорогая, можешь сделать и в своих покоях, как и Эйегон, который, в отличие от тебя, уже спит глубоким сном. Дочь одарила его мрачным взглядом. — Я уже не ребенок, — хмуро сказала она, обняв себя руками за талию. Визерис горько усмехнулся. — Верно, ты уже выросла, а я и не заметил, — печально сказал он, и, не удержавшись, поцеловал дочь в лоб. — Но для меня ты все равно всегда будешь моей маленькой принцессой. — Скоро у тебя будет еще одна принцесса, — тихо сказала Рейнира, вскинув свой взор, который был странно уверенным и несколько обреченным. Из покоев Алисенты раздался особенно громкий стон, но Визерис вновь непонимающе смотрел только на свою принцессу. Пока его вдруг не осенила догадка. — Ты говоришь так оттого, что так желаешь, или потому, что тебе это… приснилось? — тихо спросил он, глядя, как глаза дочери сначала расширились, ее плечи напряглись, а потом она резко отпрянула от его рук. Это было… больно. Но Визерис знал, что заслужил это за два с лишним года отрицания того, что с Рейнирой что-то не так, и что ее кошмары могли быть не снами, а предвестниками будущего. — Ты же ничего не хотел слушать о моих снах, — прохладно сказала она. — Что сейчас изменилось? Визерис вздохнул. — Скажем так, мне напомнили, что нужно перестать вести себя столь неподобающе отцу, и что сны в нашей семье всегда нужно воспринимать всерьез, — твердо сказала он. Рейнира несколько минут на него смотрела пристальным взглядом, напомнив ему вдруг бабушку Алисанну, а потом кратко бросила: — Да, мне приснилось то, что у тебя родится еще одна дочь. Визерис резко вздохнул, понимая, что, да, его дочери все это время впрямь снились драконьи сны, и в тоже время ожидал наплыва эмоций из-за известия, что у него будет еще одна принцесса. Того же восторга, что на него обрушился, когда ему в руки положили громко возмущающуюся Рейниру, которую столь неожиданно вырвали из теплого лона ее матери и вытолкали в этот жестокий мир. Но… ничего. Ни даже искры восторга, ни капли разочарования, что это был не еще один сын. Просто… ничего. Пусто. Может он просто настолько переволновался за Рейниру, может страх, который он испытал, когда проснулся и не нашел ту в постели, все еще его не отпустил. Кто знает?.. Но пока Визерис ничего не чувствовал от этой новости, как и от криков жены, которые разносились по коридору. Визерис отмахнулся от этого, и вновь сосредоточился на Рейнире. — Расскажешь? — спросил он и еле заметно улыбнулся, когда его девочка слабо кивнула. — Только не здесь. Давай пойдем в твои покои? Не хочу пока идти к себе, — тихо сказала Рейнира, косо взглянув на Королевских гвардейцев. Те вновь стали на страже входа в детскую и около дверей, где сейчас рожала королева. И, конечно, их собственные стражники на сегодня сир Кристон и сир Гаррольд стоявшие чуть поодаль, давая им видимость уединения, тоже были здесь. Визерис тихо кивнул и, бросив гвардейцам наказ тут же сообщить, когда дитя родится, вновь положил руки на плечи дочери, подталкивая ту к своим комнатам. В этот раз, Рейнира не сопротивлялась. Они зашли в его покои, где пара служанок поспешно зажигали свечи и камин, которые были потушены все те дни, пока он бдел около кровати дочери. Пока девушки были здесь, Визерис молчал, как и Рейнира, которая медленно подошла к его модели, строящей по середине комнаты, и рассеянно провела пальцем по одной из башен. Наконец слуги их покинули, но тишину нарушать они не торопились. Изредка до них доносились приглушенные стоны Алисенты, и Визерис мимоходом подумал, что стоило разбудить Отто и… — Я видела его, — вдруг сказала Рейнира, продолжая рассматривать модель с таким вниманием, какого прежде она не проявляла к его увлечению. — Кого, милая? — мягко спросил Визерис, подойдя ближе и неторопливо следуя за дочерью, обходящей макет по кругу. — Чудовище из сна Эйегона Завоевателя, — отстраненно ответила Рейнира. — Мужчина, ни живой, ни мертвый, чьи глаза светяться неземным голубым светом, а на челе возлегает корона из осколков льда. В очах таиться смерть человечества и вечная стужа всех Земель Вечной Зимы. Визериса пробрала дрожь. Каждое слово дочери, словно оживляли того, кого она описывала перед его взором, и от этого ему становилось жутко. — Он тебе снился? Вот что тебя так пугало? — тихо спросил Визерис. К его удивлению, Рейнира на миг замерла, а потом яростно покачала головой. — Многое из того, что мне виделось в кошмарах уже не сбудется, — твердо сказала она, упрямо поджав губы. — Я не допущу этого. Визерис нахмурился, чувствуя, что сны напугали его дочь, и сильно, но не хотел давить на нее, беспокоясь, что Рейнира только еще больше закроется, если он будет настаивать. — Тогда… Где ты видела то… создание? — тихо спросил он. — Если не во снах, то… — Кто пустил Призрака в Богорощу? — вопросом на вопрос ответила Рейнира. Сначала Визерис не понял, о чем та говорит, но быстро сориентировался. В конце концов, в Богороще замка сейчас бегало только одно живое существо, которое, судя по всему, зовут Призрак. — Когда тебя нашли, этот зверь тебя защищал, и даже когда сир Харвин смог уговорить его отойти, чтобы тебя смогли отнести в лагерь, он не желал тебя покидать, — ответил Визерис, сложив руки за спиной. — Чудной зверь… — Дар Старых богов, — тихо сказала Рейнира, после пары минут молчания. — Точнее один из них. Бровь Визериса взлетела вверх, но дочь он перебивать не стал, ибо она еще не закончила. — Эти сны меня измучили, — рассеянно начала Рейнира, водя пальцем по краю вырезанного из камня миниатюрного амфитеатра на макете. — Они были полны крови, боли, предательств и одиночества. А еще смерти. Много-много смертей. Я боялась, что они сбудутся, поскольку чувствовала, что они — это видения будущее. И я молилась, чтобы они закончились. Рейнира сделала паузу. — И мне ответили, — тихо продолжила она. — Но не Семеро, и даже не боги Валирии. Когда я сбежала от сира Коля, я ощутила, как меня тянет вглубь леса, где я встретила Призрака, и он отвел меня к последнему чардреву в Королевском лесу, а там… Там было невысокое существо с землистой кожей и большими зелеными глазами, облаченное в листья и веточки. Это было Дитя Леса. Визерис широко распахнул глаза, а на его языке так и вертелись с десяток вопросов, но что-то говорило ему, что не стоит пока дочь прерывать. Он почти мог слышать голос того юноши из сна, которые вновь шептал ему на ухо, что нужно Рейниру выслушать. Нужно ей поверить. — Она сказала, что ее зовут Листочек. Она сказала, что хотя я и не верю в Старых богов, они верят в меня, — прошептала Рейнира и потерла грудь, будто ей было больно. — Потом она толкнула меня и все потемнело. Она вдруг всхлипнула. Так горько и жалобно, что сердце Визериса дрогнуло и он тут же обнял дочь. — Kepa, я видела всю свою жизнь, которая меня бы ждала, — сквозь всхлипы, пробормотала Рейнира, прижавшись к его груди. — Я прожила ее. — Неужели все было так плохо? — в ужасе прошептал ей в волосы Визерис, уже даже не зная, хочет ли знать о ее снах. — Почему я тебя не защитил? На секунду Рейнира напряглась в его объятиях. — Пока ты был жив, было терпимо, а когда тебя не стало, начался ад, — прошептала она, стиснув в своих кулаках его камзол. — Зеленые не стали чтить твое слово, и едва дыхание покинуло твое тело, Эйегона короновали. Теперь напрягся уже Визерис. — Зеленые? — хмуро спросил он, чуть отодвинувшись от дочери, чтобы посмотреть в ее несчастные глаза, полные слез. Визерис не видел в них лжи, лишь полную честность, усталость и немного страха. — В видениях, на мой свадебный пир Алисента пришла вся зеленом, как огонь в Высокой Башне, когда Старомест объявляет войну, и с тех пор всех, кто поддерживал ее, и ее детей, стали так зваться, — неохотно прошептала Рейнира, глядя на него так, будто боялась, что он ей не поверит. И какая-то часть него не хотела. Ведь это означало бы, что весь этот мир и спокойствие в королевстве, которые были создано во времена короля Джейхейриса, и которое он старательно поддерживал, лишь иллюзия, рухнувшая едва Неведомый прибрал его к себе. Это означало бы, что его дети вгрызлись вдруг другу в глотки, как будто у них не одна кровь, будто бы они звери, а не семья. Но все же сердце чувствовало, что его дочь не лжет. …не доверяй тем, кто из башни. Эти проклятые слова и так вертелись в его голове, словно на повторе и не давали покоя, а теперь, когда Визерис знал, что у дочери были видения о том, что Хайтауэры оказались не верными друзьями короны, не семья, ему самому не хотелось иметь с ними больше дело. Вот только было поздно. Как метко подметила Рейнис, от Отто можно избавится, стоит только уводить его с места Десницы, но что делать в Алисентой? Она же его жена! Мать его детей… Которыми, судя по всему, будет ловко манипулировать и настроит против его дочери. Его наследницы. Дочери Эйммы. Визерис вновь притянул Рейниру к себе, словно хотел защитить ото всех тех образов будущего, что ее мучили, и которые могли сбыться, если он что-то не будет делать. — Этого не будет, я не допущу, — яростно сказал он, невольно повторяя слова самой же Рейниры, которые ты произнесла не так давно. — Я буду защищать тебя. — Нас, — еле слышно выдохнула она ему куда-то в плечо. Это было так тихо, что это можно было принять за простой вдох, но Визерис еще не был настолько стар, чтобы жаловаться на слух. Хотя не сразу понял смысл ее слов. Кого «нас»? Может ее и Эйегона, с которым Визерис впервые видел свою дочь в одной комнате без всякого принуждения с чье-либо стороны, да еще так нежно держащего мальчика на своих руках? Почему-то он сомневался в этом. — О чем ты, моя принцесса? — настороженно спросил он, отодвинувшись от дочери и положив руки той на плечи. — Кого ты хочешь?.. Рейнира задрожала. Он ощущал эту дрожь, что пробежала по ее хрупкому тело, и насторожился еще больше. А потом она в один миг собралась, вскинула подбородок и четко произнесла: — После того, как Старые боги показали то, что меня могло ждать, я оказалась в заснеженном лесу. Я услышала плач ребенка и пошла на него, и довольно скоро вышла на поляну с древним чардревом, под которым было озеро с черной водой. Рейнира отвела взгляд и поспешно продолжила: — Я искала дитя около дерева, а потом поняла, что плач идет из озера и нырнула в него. Вода была такая темная!.. А все плыла и плыла. А когда поняла, что задыхаюсь, я заметила блеск и фигурку младенца, и сделала последний рывок… Когда я вновь выбралась на поверхность, то увидела, что я вытащила из воды мальчика. Совсем маленького, темноволосого, с необычными глазами цвета индиго с ободками цвета льда и пламени около зрачка и миниатюрной короной Эйегона Завоевателя на челе. И он был мой. Я просто чувствовала это. А потом они заговорили со мной. Старые боги. Их глас шел из чардрева. Сказали, что мальчик будет моим, если я соглашусь на сделку… Что песня была неправильна спета и мир подошел к концу. Сказали, что я могу спеть ее по-новому. Могу изменить то, что меня могло ждать. Визерис ощутил дежавю, услышав эти слова, а его руки начали подрагивать. …Песня была неправильно спета. И мир погиб… — …а потом из леса вышло это чудовище, и я знала, что он пришел за ребенком, — все более быстро говорила Рейнира, даже, казалось, не тратя на это свое дыхание. — А они сказали мне быстрее выбирать, и я выбрала… …а потом вернулся к началу, и теперь я вновь гряду… — А мальчик? — сипло спросил Визерис, понимая, что и он, и его дочь, видели одного и тоже юношу, только он видел его взрослым, а Рейнира младенцем. И они оба видели его в короне их предка, чей сон привел их туда, где они были сейчас. Он ощущал, что это было не просто так, что это очень важно и взаимосвязано, а слова из его драконьего сна звучали все громче в его ушах, мешая думать. …ты должен защитить нас, пока не придет время мне защищать вас… — Рейнира, когда ты сказала защитить вас, ты имела ввиду этого мальчика? — настойчиво спросил Визерис, сжав плечи дочери. — Кто он, ты знаешь?.. Рейнира растерянно моргнула, а потом внезапно застыла. — Песня Эйегона… Это он… Он-Принц, что был обещан. Он-Песня Льда и Пламени… — изумленно пробормотала она и, опустив глаза, положила руки себе на живот. Визерис нахмурился. — Рейнира, этот мальчик, он?.. — строго начал он, чувствуя некую срочность, будто само время его подгоняло, чтобы исполнить завет потомка-из-сна, который хотел, чтобы Визерис его защитил до определенного часа. А может все же не потомка? Ведь тот явился именно сейчас, когда его жена была беременна, а не раньше, или позже. Может Рейнира все же ошиблась? Может Алисента рожает сейчас не девочку, а мальчика? Этого самого… — …здесь, — шепотом ответила Рейнира, вырывая его из лихорадочных размышлений. Визерис непонимающе моргнул и открыл было рот, но тут дочь схватила его руки, все еще лежащие на ее плечах, и прижала их к своему животу, которые обнимала еще миг назад. — Он здесь, — с улыбкой, полной изумления и благоговения, повторила Рейнира, вскинув на него блестящий взгляд. — Чувствуешь? Рот Визерис так и остался нелепо приоткрытым, когда он впрямь ощутил тепло. Вот только не просто тепло кожи дочери под руками, а какое-то нечеловеческий, но родной жар, подобный тому, что он лишь однажды ощутил, коснувшись чешуи Балериона, в его ушах вдруг начал биться знакомый бой грохочущих копыт, раскалывающихся щитов и звенящих мечей. Громко-громко. Визерис резко отдернул руки и сделал шаг назад, а потом еще один и еще, пока он не упал в свое кресло. — Это невозможно… это невозможно… Ты не… Мейстер сказал, что ты… ты… — пробормотал он, совершенно не понимая, что сейчас произошло и пораженно смотрел на дочь, чьи руки все еще лежали на ее животе. Лицо Рейниры ожесточилось. — Девственница? — холодно сказала она. — Да, я. Но боги могут все. И чтобы спасти наш род, и даже весь мир, они даровали мне сына. Разве ты не об этом мечтал, когда рассказывал мне о сне Эйегона, когда показал кинжал? Говорил, что это важнее трона и даже нас. Так вот он. Растет в моей утробе по воле Старых богов. Визерис широко распахнутыми глазами смотрел на ручки дочери, такие тонкие и хрупкие, которые нежно лежали поверх ее живота, где было дитя. Невероятно и невозможно. Но он знал, что оно было. Фантомный жар все еще ощущали его ладони, а эхо грохота все еще стояло в его ушах. Как и видение-сон, которое теперь имело куда больше смысла, чем изначально. Но осознать такое все еще было трудно. — Как же?.. — прошептал Визерис, рассеянно махнув рукой в сторону Рейниры. Лицо его девочки смягчилось. — Я не знаю, — смиренно сказала она, и подошла к нему ближе. Рейнира присела около кресла и положила ладонь ему на руку, которая стискивала подлокотник. — Kepa. Я знаю, что это невероятно. Я и сама еще не совсем это осознаю, но точно знаю, что боги благословили меня мальчиком, которого я должна защитить. Он-будущее. Но я сама не справлюсь. Люди не поверят, что я понесла, будучи невинной. Скажут, что нагуляла бастарда… — Пусть только попробуют! — жестко сказал Визерис, ощущая всплеск защитных инстинктов, требующие уберечь его девочку от любых наветов. Рейнира слегла улыбнулась. — Я видела принцессу Рейнис, — прямо сказала она. — И изъявила желание выйти замуж за сира Лейнора. Что ты скажешь на такого кандидата в зятья? Визерис растерянно моргнул. Он не совсем поспевал за сменой событий, которые на него валились за последнюю неделю, как их рога изобилия. Сначала эта проклятая ссора, потом побег Рейниры, его драконий сон, поиски, долгий сон уже дочери, роды Алисенты, весь этот поразительный разговор, а теперь это невозможное дитя, растущее в утробе его девочки, и это… — Ты же не хочешь выходить замуж, — тихо сказал он, все еще помня злость Рейниры, когда она поняла, что лорд Джейсон прибыл ко двору не просто так. — Мне нужен муж, чтобы никто не посмел косо смотреть на моего сына, твоего внука, — твердо сказала она. — Он-будущий король. А Лейнор отличное прикрытие. Я знаю, что он может быть хорошим отцом моему ребенку. В видениях, которые мне показали боги я вышла замуж именно за него, и мы… неплохо жили. Лучше, чем это могло бы быть. — Но не любили друг друга, — со вздохом сказал Визерис, прочитав все, что нужно в глазах дочери. — Нет, — честно ответила Рейнира. — Но мне сейчас любовь и не нужна. Наоборот, она бы мне только помешала. Визерис вскинул бровь. Его девочка была необычным ребенком, и он знал это, но также он знал, что, как и всякая девочка ее возраста она мечтала о любви. А теперь говорит о ней с такой неприязнью в глазах, будто это было не возвышенное чувство, а ядовитая змея, которая могла ее укусить. Визерис подозревал, что все дело в том, что ей показали эти чужие для них боги, но не стал настаивать. У него была другая миссия. Он перевернул руку, на которой все еще покоились пальцы его девочки и сжал ее ладошку. — Если ты так желаешь, я поговорю с Рейнис утром, моя принцесса, — тихо сказал Визерис и улыбнулся ей, а потом восторженно, только сейчас до конца понимая, что случилось, воскликнул: — Боги, я же стану дедом!.. Рейнира кивнула и хихикнула, а он, не удержавшись, присоединился к ней, пока их приступ веселья не был прерван прибывшей служанкой, которая сообщила, что королева Алисента разродилась девочкой. Как его старшая принцесса и предсказала.