Второй шанс всё исправить

             Эрик открыл шкафчик и увидел новую бутылку. Стояла себе на полочке, ждала, пока её возьмут и выпьют. Вот только он вчера уходил и точно знал, что не оставлял её там. Понятия не имел, где спрятана камера, но порадовался, что её установили. Значит, теперь есть запись того, как Данте, а он не сомневался в личности взломщика, ставит её. Он протянул руку и привычно открутил крышку. Эта тварь должна увидеть, что он сделал хоть глоток. Вон, стоит в сторонке, зыркает накрашенными глазами, думает, что красивый.       Глаза Даниэля на его действие дико расширились. Они с утра успели показательно поругаться, их крики слышала вся школа. Теперь они вроде как обижались друг на друга. Он едва заметно кивнул. Во внутреннем кармане куртки ждала своего часа безопасная бутылка. Их нужно как-то поменять местами.       — Эрик, привет! — сбоку подошёл одноклассник. Блин, как же ты вовремя! — Ты обещал мне конспект по биологии.       — Привет. А, да, сейчас.       Эрик поставил бутылку обратно в шкафчик, закрыл её собой и вытащил из рюкзака толстую общую тетрадь. Отдал её парню и снова отвернулся к шкафчику. Сделал вид, что забирает бутылку, но он стоял ко всем спиной. Только стоящий ближе всех Дэнни видел, что он ловко вытащил бутылку из кармана и захлопнул дверку. Крутанул крышку и сделал несколько жадных глотков из горлышка. Газировка запенилась, газ ударил в нос, он захлебнулся и закашлялся. То, что надо!       — Ааааа! — он загнулся и присел возле шкафчиков. Из глаз брызнули слёзы. От этого стало только хуже. Он картинно схватился за бок. — Больно!       Ученики окружили его, но Дэнни успел незаметно забрать чистую бутылку и сунуть в свой рюкзак. По легенде они не разговаривали. Но тут он вроде как проявил жалость.       — Сильно больно?       — Да. Позови врача, я не могу встать.       Дэнни убежал и не увидел того, что произошло дальше. Он картинно постонал, прикусил губу и потёр якобы больное место. Ещё помнил по прошлой жизни, где и как должно болеть и тянуть.       — Эй, Эрик, что, ушёл твой тупой омега? Давай, я помогу! — возле него присел Данте. В нос ударила вонь, а на корне языка появился фантомный привкус гнили. От этого у Эрика зачесался нос, он чихнул несколько раз подряд, но лучше не стало.       — Отвали, Каллини, я лучше сдохну, чем позволю тебе к себе прикоснуться. Чем ты так мажешься, что мне нечем дышать? Вот никто в школе так не воняет, только ты отличился! Или ты специально носишь в кармане труп любимого хомячка? Никак не можешь попрощаться и похоронить? — после вчерашних результатов тестов он отлично знал, почему Данте смердит хуже трупа недельной давности, но хотел, чтобы это поняли остальные.       Почему до сих пор ни до кого не дошло? Ладно, младшие классы — им рано, но ведь старшеклассники уже проходили этот параграф в самом начале учебного года. И учителя должны знать, увидеть и догадаться. А понял только Каллини, вон как старается, духи прикупил, чтобы вонь забить и соблазнить. Не на того напал!       — Повторите, что вы только что сказали, господин Кёниг. — Рядом с ним остановился учитель биологии. Присел, пощупал лоб, посмотрел глаза, даже оттянул веки, велел показать язык. А у него слюна с клыков капала как у бешеной собаки и язык распух.       — Это вы про мою аллергическую реакцию на запах Данте? — уточнил Эрик на всякий случай. Дождался согласного кивка учителя и затараторил, словно на экзамене. — Общий курс биологии, десятый класс. С некоторых пор альфы и омеги обладают слабо выраженным природным запахом. Обычно мы друг друга не чувствуем. Исключения — запах истинной пары и вонь антипода. В первом случае мы ощущаем приятный аромат, чаще всего он совпадает с нашими вкусовыми предпочтениями: любимая еда, запахи цветов и так далее. В случае антипода мы ощущаем нестерпимую вонь с примесью гнили. Настолько противную, что она вызывает у нас ярко выраженную аллергическую реакцию: чихание, кашель, слёзы, слюни, сопли. Всё то, что обычно происходит, когда ко мне подходит Данте Каллини. Странно, что до сих пор никто не увидел связи. Поставьте им всем двойки в аттестат, пожалуйста!       Он поднял полные бешенства глаза на замершего без движения ненавистного омегу.       — Ты для меня воняешь гнилыми апельсинами, Данте, и никакие запрещённые Уставом школы духи с феромонами, что ты так усердно на себя распыляешь, чтобы завлечь меня, здесь не помогут. Сколько бы ты не пытался, только делаешь хуже. Спасибо тебе, с некоторых пор я ненавижу апельсины, даже сок пить не могу. Меня тошнит от них и от тебя! Оставь меня в покое! — выкрикнул он в лицо мерзавцу. — У меня есть истинный партнёр, так чего ты никак не успокоишься? Найди уже свою пару и отвали от меня!       Шокированный его открытой агрессией Данте отпрыгнул в сторону, едва не сбил с ног ученика, но его неожиданно остановил незнакомый бета. Ну, как незнакомый? Эрик видел его вчера в лаборатории.       — Как интересно! Парень, — бета крепко держал Данте за шкирку, а обращался к сидящему на полу Эрику. — Ты уверен? Применение искусственных феромонов с целью привлечения альфы или омеги запрещено. Это серьёзное обвинение.       — Да я дышать рядом с ним не могу! — искренне возмутился он. — Отгоняю его от себя, а он прилепился и не отстает. И с каждым разом воняет всё сильнее. Вы ни разу не нюхали заплесневелый апельсин? Вот так я его ощущаю! Хочется сунуть в нос ёршик и почесать изнутри, так раздражает! Бесит!       — И как давно? — уточнял бета. Никто не знал, что они вчера виделись, поэтому он задавал вполне обычный для окружающих их людей вопрос. — Я так понимаю, что вам лет по шестнадцать? Выпускной класс?       — Да с начала учебного года! Сначала понемногу, а потом я нашёл своего истинного омегу, и этот решил меня отбить и стал вонять всё сильнее и сильнее.       — Так долго? — удивился бета. — И никто не обратил внимания? — он поднял глаза на внезапно побледневшего учителя биологии. — Странно. Но у меня особые полномочия.       Он подозвал кого-то из своих людей, в коридоре столпилось много незнакомого народа.       — Омегу обыскать, сделать тест на наличие на коже феромона для привлечения внимания противоположного пола. Оформить всё официально, я подпишу, это подсудное дело.       Данте и пискнуть не успел, как у него из рук выхватили рюкзак и высыпали содержимое на пол. Пока альфа рассматривал обычный набор школьника из учебников, тетрадок, карандашей с ручками и других непонятных предметов, бета деликатно, но настойчиво обыскал омегу и вытащил из кармана флакончик с пульверизатором. Пшикнул, и Эрик зашёлся в приступе чихания. Бета тут же подскочил к нему и приложил ко рту и носу маску с дыхательной смесью. Он вдохнул и почувствовал облегчение.       — Этих двоих в кабинет врача, охранять! Альфе дать лекарство, пока у него не начался анафилактический шок! Подумать только, два антипода сидят в одном классе, омега ещё и несколько месяцев издевается над парнем, искусственно усиливает свои феромоны, а ни один из учителей ничего не заметил! Никого из школы не выпускать! Мне нужен директор. — И альфа открыл перед носом учителя биологии удостоверение.       — Специальная правительственная исследовательская лаборатория. Ваша школа попала в число обязательных к проверке. И теперь я вижу, что не зря. Сейчас мы тут всех проверим, у меня есть основание. — И он указал на снова начавшего чихать от близко стоящего Данте Эрика. Прикрикнул на своих людей. — Да разведите вы их по разным углам! Они вообще не должны в одном помещении находиться! Минимальное контрольное расстояние — сто метров!       Данте грубо схватили за рукав формы и куда-то повели, Эрику помогли подняться, но он даже уже не ломал комедию.       — Господин, я не могу, у меня вот здесь болит. — Он уже немного надавил это место, поэтому стоило одному из пришедших людей слегка нажать на бок, как он неожиданно ахнул от боли. — Осторожней! Больно же!       Мужчины переглянулись.       — Ты принимаешь обязательные подавители?       — Да. Врач составил для меня и моего омеги график постепенного отказа от них. Мы признали друг друга, поэтому в них больше нет нужды.       — И ты не бросил их пить сразу? — подозрительно сощурился мужчина. — Ну, молодость, самонадеянность, глупость…       — Нет, конечно! Я же не тупой! — обиделся Эрик. — Нельзя сразу, нужно постепенно снижать дозу. Врач сказал, что через полгода можно будет совсем отказаться.       — У тебя есть какие-нибудь особые жалобы? Чем болел в детстве?       — Спросите у родителей. Но я помню, что много лет задыхался и пил какие-то таблетки. А сейчас болит здесь. — Он указал на почку и описал симптомы. В кабинет врача его принесли на руках. Вчерашний альфа поднял его словно пёрышко и шепнул, что сыграно отлично. Но он же больше не притворялся!       Дальше было совсем интересно. Их не выпускали из школы несколько часов. Учеников разделили по классам, рассадили по кабинетам и по очереди вызывали, чтобы взять кровь для анализа. Эрик всё это время лежал на диване в кабинете школьного врача. Его отгородили ото всех ширмой и позволили Дэнни сидеть рядом, тот показал на форме на шеврон истинного партнёра.       У Эрика взяли кровь в первых рядах. Он уже знал, что они там обнаружат. Ещё ему без шуток вкололи лекарство, чтобы унять ставшую слишком сильной аллергическую реакцию на Данте. Быстро проведённый тест показал, что благодаря ухищрениям омеги он на всю жизнь заработал настоящую аллергию на цитрусовые.       Из его шкафчика официально изъяли и отправили на экспертизу газировку. Она показала наличие тех самых таблеток для омег в дозировке десяти штук на бутылку. Таким количеством можно было сразу в гроб отправить. Видать, Данте решил снова увеличить свои шансы, чтобы вожделенный альфа всё же обратил на него внимание. Хорошо, что Эрик не отпил ни глотка, а то без притворства загнулся бы возле шкафчика на глазах у всей школы.       Ещё с них всех сняли отпечатки пальцев, одни из которых совпали с отпечатками на бутылке. И на вчерашней тоже. Они принадлежали Каллини. Запись с камеры тоже забрали как улику, на ней было отчётливо видно Данте и бутылку в его руках.       Его обвинили в попытке убийства Эрика и в нарушении закона, вывели из школы в наручниках, родителей к нему не подпустили. Директор лично звонил отцу Эрика и объяснял ситуацию. Не заметили, не доследили, вовремя не приняли меры.       Пока эксперты тщательно проверяли кровь учеников на повышенное содержание подавителя, Эрик лежал под системой. Его ещё вчера хотели отправить в больницу, а сегодня не могли, пока проводили экспертизу. Поэтому для него привезли необходимое лекарство.       Сначала он бодрился, а потом всё же заснул. Когда открыл глаза, то выяснилось, что он уже в больнице. Лежит в кровати в пижаме, в руке катетер, на соседней кровати спит Дэнни, в кресле рядом сидит отец и тихо беседует с одним из вчерашних «шпионов».       Эрик лежал тихо, поэтому услышал то, что в обычное время от него обязательно бы скрыли. Империя Каллини сознательно превысила дозировку лекарства и производила опасные для здоровья людей подавители. Сильнее всего они влияли на молодёжь, их растущие и только-только формирующиеся организмы быстрее привыкали к повышенному содержанию вещества в крови, быстрее начинали разрушаться. Подавители стали наркотиком, снять с них целое поколение будет очень сложно.       Чтобы вылечиться, нужны другие лекарства. Их тоже производили Каллини. Получалось, что они долгие годы сознательно наживались на людях. Сначала пичкали их почти наркотой, а спустя пару десятков лет начинали лечить от неё же. И в обоих случаях получали прибыль, ведь их препараты считались лучшими и дороже стоили.       Оказывается, у учёных давно были подозрения, но подкопаться к клану бывших отравителей не могли. И полиция куплена, и чиновники поддержат, и даже в правительстве имелись «свои» люди. Отец Эрика сдвинул дело с мёртвой точки, когда поделился с этим альфой подозрениями об убийстве отца Даниэля.       Оказывается, официальная статистика высокой смертности от отказавших почек тоже существовала, просто никто не связал её с применением препарата. У него был и дешёвый аналог, который больше калечил, чем лечил. И он продавался без рецепта, потому что не обладал теми же свойствами, что и дорогой. Но про это фармацевты молчали. Подумаешь, кто-то хочет пить плацебо, да кто ж запретит?       Эрик вспомнил очередь за донорской почкой. Вот почему она была такой длинной. В их мире процент совпадения истинных пар был очень низким, поэтому омеги шли на разные ухищрения, чтобы удержать возле себя альфу. И плевать, что они буквально травили и убивали мужей, главное, чтобы не ушёл, не потребовал развод. И никто не задавался вопросами о причине всплеска заболеваемости. Никому не было нужно?       Тело Отто Миллера официально эксгумировали, отправили на дополнительную экспертизу и выявили наличие гигантской дозы запрещённого дорогого препарата. Получается, что патологоанатом сделал ложное заключение о смерти. Харрисов арестовали. Омегу за убийство мужа, его детей — за финансовые махинации с бизнесом Миллеров и, неожиданно, за изготовление запрещённого препарата в домашних условиях. Состав сильно отличался от того, что делали на заводах Каллини, но был не менее убийственным. Он не так сильно влиял на почки, но в конце концов они всё же отказывали. Все трое будут осуждены.       Эрик понял, что именно этим составом его много лет травил Эван. Если бы он попал в руки Данте и задержался, то умер бы намного быстрее. Вот же ж средневековье! Дети поставляли отцу отраву. А Данте? Не приходил же он на производство и не набирал таблетки горстями? Эрик сам как-то предположил, что он точно сможет и дома сделать. Почему-то слабо верилось, что где-то в доме нет специально оборудованной лаборатории. Он аж завозился от этой мысли. Мужчины тут же замолчали. Он понял, что выдал себя, и устроил цирк с пробуждением.       — Где я? Почему так темно?       — Эрик? — над ним склонился отец. — Успокойся, мы отвезли тебя в больницу.       — Дэнни? — позвал он.       — Да здесь твой омега! Устал и уснул. Уходить отказался. — Быстро отчитался отец. — Ты как?       Он притих, чтобы оценить своё состояние.       — Нормально. Ничего не болит.       — Оно и не будет. Пока. — К ним подошёл альфа из «шпионов». — Повезло тебе, парень. Если бы ты хлебнул из той бутылки, то уже вылизывал бы этому гадёнышу ботинки и жрал с рук. Там была убойная доза, чтобы доломать тебя. Наши лучшие умы в шоке от точности его расчётов.       — Так он знал, что делал? — всё же поинтересовался Эрик, хотя и так понимал, что да, знал.       — Не просто знал, он всё тщательно законспектировал, — хохотнул альфа. — Целый научный труд по тебе написал. Зато нам теперь не нужно ломать головы, чтобы подобрать дозировки для нейтрализации. Он всё сделал за нас.       — И этим подписал себе приговор? — понадеялся Эрик. Альфа перестал смеяться.       — Парень, ты, главное, не волнуйся. Он не сядет в тюрьму…       — Почему? — возмутился Эрик. — Его отмазали, да? Выкупили? Скольких ещё он тогда отравит, пока до всех дойдёт, что он опасен для общества?       — Всё не так, — вздохнул мужчина. — Дело в том, что Данте Каллини серьёзно болен и нуждается в лечении.       — Чем? — не унимался Эрик. Его бесила ситуация. Какой-то мелкий сучонок пытался отравить его, чтобы подчинить своей воле, а ему за это ничего не будет! Чем таким можно болеть, чтобы избежать тюрьмы? — Воспалением хитрости?       — Данте Каллини безумен, — спокойно объяснил альфа. — Это подтвердила независимая экспертиза. Он никогда не покинет стен клиники для умалишённых.       Эрик замер с открытым ртом. Данте — псих? Буквально?       — Ещё скажите, что он не осознавал того, что делал! — психанул он. Знал, что прекрасно понимал, действовал осознанно, последовательно, методично подсовывал лекарство, ведь придумал же способ! Наблюдал, делал выводы, менял дозировку. Даже записал всё!       — Осознавал, конечно, — вздохнул альфа. — Но суд это не будет учитывать. Им достаточно заключения врачей, что он сошёл с ума, чтобы освободить его от ответственности. Но то, что он проживёт остаток жизни в клинике для душевно больных — уже наказание, согласись. Там некого соблазнять, кругом такие же психи.       — Из любой клиники можно сбежать, — не унимался Эрик. — Что помешает ему?       Альфа переглянулся с его отцом.       — Наверное, то, что это не простая клиника. Фактически он попадёт в специальное учреждение, где его сознание погасят лекарствами. Сделают из него овощ, чтобы больше не умничал и не ставил на людях эксперименты. Он будет под особым контролем.       Эрика это не сильно успокоило. Он понимал, что ему ничего не скажут, ведь видят в нём только подростка. Зачем доводить гения до состояния овоща? Он же химический гений! Его можно бесплатно использовать как раз в закрытом заведении, выжимать из его мозгов всё возможное.       Вот стоит сейчас просочиться информации, что он вернулся в прошлое и всё. Его тоже закроют в одной из таких клиник и объявят миру, что он внезапно сошёл с ума. Да тот же Данте переборщил с феромонами, вот юный альфа и не выдержал нагрузки. И проведёт он остаток дней своих с датчиками на голове. Будут тестировать подобно лабораторной крысе, чтобы выяснить каким образом он скаканул на несколько десятков лет назад и влез в собственное юное тело? Да он понятия не имеет! Совесть замучила! Такой ответ устроит?       — Очень на это надеюсь, — едко процедил Эрик. — Или в будущем кто-нибудь гениальный снимет очередной исторический фильм об омеге из великого клана отравителей, что хотел альфу и пошёл по трупам для достижения цели. И выставят меня там идиотом, который не понял своего счастья, а Данте — несчастной жертвой неразделённой любви. А мой истинный превратится в коварного разлучника.       Мужчины многозначительно переглянулись.       — Парень, ты книги писать не пробовал? — поинтересовался альфа.       — Нет, — нахмурился Эрик. — Только статьи в школьную стенгазету, а что?       — Я бы почитал такую историю. Красиво рассказываешь.       — Ага, заняться мне больше нечем, — фыркнул он и отвернулся. Потом вспомнил, что хотел узнать, и сел в кровати. — Скажите, ваша проверка крови дала хоть что-то?       — Эрик, это дела взрослых! Ты не думаешь, что тебе незачем это знать? — перебил его отец. Он вспыхнул от злости.       — Нет, не думаю! Меня отравили, и я хочу знать, что больше это никого не коснётся!       Альфа качнул головой, не давая его отцу начать спор.       — Будь в этом уверен, парень. Мы выявили такие отклонения от нормы, что теперь фармацевтическим компаниям не отвертеться. Проверили десятки школ и везде одно и то же. Причём, есть один очень опасный факт: на альф эти подавители действуют сильнее, вызывают больше патологий. — Это Эрик знал и без них. Уже прожил в прошлой жизни и видел статистику своими глазами.       — Значит, этот подавитель запретят, да? — понадеялся он.       — Да, обязательно, — подтвердил альфа. — Есть аналог от малоизвестной лаборатории, они производят его в ограниченном количестве и продают только в своём регионе. Он абсолютно безопасен для здоровья и не даёт побочных эффектов.       — А почему так? — искренне удивился Эрик. — Если оно хорошее…       — Потому что эту компанию задавил такой гигант как «Каллини фармасьютикал». Они не выдержали конкуренции на общем рынке, но отстояли право на продажу в пределах своей области.       — А где это? Где живут эти счастливые люди? — спросил Эрик. Сейчас он завидовал тем, кто оказался за пределами гонки за прибылью.       Альфа назвал город. Эрик не помнил его совсем. Скорее всего в его прошлой жизни Каллини их совсем задавили и разорили.       — Сын, ты не беспокойся, я уже отправил туда своего человека, — поспешил успокоить его отец. — Он привезёт вам с Даниэлем это лекарство, а парни помогут рассчитать дозировку и составят новую схему приёма, чтобы вы пили его и постепенно отказывались.       — А пока тебе нужно отдыхать и проходить нудные процедуры, — подхватил вслед за отцом альфа. — В твоей степени отравления поваляешься под капельницами несколько недель, посидишь на диете. Потом выпишем тебя домой, там будешь долечиваться. И спасибо тебе.       Мужчина протянул ему руку. Эрик пожал её и откинулся на подушки. Что-то он устал сегодня. Взрослые ушли, а в палату вошёл бета в медицинской одежде. Он прикатил столик с едой и разбудил Дэнни.       Еда Эрику не понравилась, но его солнышко радостно щебетал о том, что узнал у врачей всё о еде, которую ему можно. Он собирался сам готовить для пары. Пришлось жевать тушёные овощи и парное мясо. Но он мужественно вытерпел пытку больничной едой, потому что помнил прошлое. Тогда было ещё хуже, а он не хотел становиться инвалидом и возвращаться в беспомощное состояние. Дэнни увидел его рвение и заулыбался.       — Эрик, я только завтра один раз уйду, чтобы взять в школе задание. Мы переходим на домашнее обучение. А потом приду и поселюсь здесь, чтобы присматривать за тобой.       Он догадался, что это решение отца. Им больше не позволят вернуться в школу, отец слишком дорожит единственным сыном. Ещё Эрик понимал, что будет какое-то время прикован к постели. Хорошо, если промывка пройдёт без осложнений. Он будет слабым, медлительным, на восстановление уйдёт много времени.       — Хорошо, Дэнни, — устало улыбнулся он лишь уголками губ. — Как-то слишком быстро началось наше «в болезни и в здравии».       Дэнни надул губки.       — Не важно! Я сказал им, что не пойду в школу один и останусь с тобой. Мы же вместе, да?       — Конечно, солнышко. Знаешь, о чём я сейчас жалею?       — Нет, но ты мне расскажешь? — Дэнни мужественно улыбнулся. Неизвестно, что он подумал, но испугался. Неужели решил, что от него сейчас откажутся? Да ни за что на свете!       — Что мы не попали на дегустацию твоего с Дереком пирога. Вы так вкусно его обсуждали, а теперь придётся пропустить.       — Но мы же пойдём потом? Когда тебя выпишут? — заволновалось солнышко.       Эрик погладил его по щеке.       — Обязательно, но это будет нескоро. Предположу, что с моей диетой я смогу попробовать ваш пирог хорошо, если через год.       — Тогда у нас есть масса времени, чтобы сделать его идеальным! — засмеялся Дэнни. — А теперь отдыхай. Я позову врача, чтобы тебе сменили капельницу.       Эрик лёг обратно, позволил укутать себя одеялом и забылся тяжёлым сном под монотонное бормотание омеги. Да, эти недели в больнице будут слишком долгими.