Второе дыхание

      Если бы графине де Селонже задали вопрос счастлива ли она, то Фьора бы ответила утвердительно. Вопреки затянувшейся тоске, ностальгии и горю Филиппа Фьора могла не волноваться за своего супруга. Не раз она просыпалась от разнообразных кошмаров. Молодая женщина видела мёртвое лицо Марино Бетти, оскаленное в похотливой улыбке. Иногда ей снилось, что её хотят подвергнуть испытанию водой как ведьму, при этом Филиппа рядом не было, зато Фьора видела злорадную физиономию Иеронимы, лицо Пьетро, искажённое нервным тиком и плачущего Рауля. А после она видела Рауля, убивающего Марино Бетти. Он кинул к её изящным ножкам голову Марино как трофей. — Смотри, Фьора, я люблю тебя так сильно, что не пожалел твоего совратителя. Внезапно картина сменилась. На месте Марино оказалась голова Филиппа де Селонже. Король Людовик держал её как трофей, как игрушку. — Вот так должны заканчивать свой век все враги Франции, — торжественно провозглашал король. После таких снов Леонарда очень долго утешала Фьору. Но, несмотря на все увещевания своей гувернантки, графиня знала, что если Филипп погибнет, то она будет мстить его убийцам, пока её мятежное сердце не перестанет биться. И для Фьоры не имеет никакого значения то, что она сможет потерять свою жизнь в этой опасной игре. Людовик Валуа не знал, что Филипп де Селонже оказал ему огромную услугу своим отказом от борьбы. А теперь Филипп де Селонже начал постепенно оживать в кругу любящей семьи. Филипп почти не удивился, увидев своего тестя Франческо Бельтрами и бабушку Фьоры, Мадлен де Бревай. Но любовь жены и забота окружающих вернули Филиппа к полноценной жизни. Позже Филипп признался Фьоре, что его матушка также имела некую склонность к созерцанию и меланхолии. Адель де Селонже была не слишком счастлива со своим весёлым, громогласным и ветреным мужем. Пьер де Селонже не был заядлым покорителем сердец, но лебединой верностью явно не отличался. На людях мать держалась достойно, но часто она смотрела в одну точку и была молчалива. Когда её муж погиб в сражении, графиня не проронила ни одной слезинки и как будто бы вздохнула с облегчением. Позже Филипп покинул свою нежную мать, и стал безжалостным воином. Но когда Адель умирала, то Филипп бросил свою службу, и ринулся к матушке. Адель шокировала Филиппа своими откровениями. Да, она всю жизнь была достойной графиней и верной женой, но её супруг разбил сердце Адель своей неверностью. Пьер по-своему любил и уважал жену, но не смог удержаться от искушения. Роль запретного плода сыграла пылкая и беспринципная жена соседа, Бланка де Ла Шенель. Она обольстила Пьера своим расчётливым кокетством и зрелой красотой. Адель делала вид, что не обращает внимания на торжествующий вид бывшей подруги, на виноватое лицо мужа и на печаль графа Огюстена. Позже Пьер раскаялся и избегал настырной и тщеславной Бланки, из пустого каприза, разрушившей счастье бывшей подруги. Фьора была поражена откровенным рассказом Филиппа. Теперь многое стало на свои места. — Я долго ломала голову, почему ты оказался столь снисходительным к Раулю. Ведь он твой единокровный брат? — Я полагаю, что да. А ещё мне кажется, что граф Огюстен был либо бесплоден, либо несостоятелен как мужчина. Ибо Анна и Диана весьма похожи лицом на бывшего оруженосца графа, Бриана д’Этайн. — Ты не захотел пятнать свои руки кровью брата. Но мне бесконечно жалко супруга Бланки. Только подумать, эта женщина, не знавшая, что такое честь, достоинство и верность, читала мне и Жанне лекции о долге супруги. А сама вела себя хуже портовой шлюхи. Ведь эти несчастные создания оказываются перед выбором: продажа своего тела или голодная смерть. Как-то Иеронима Пацци рассуждала, что если благородная дама пускается во все тяжкие, то это не разврат. А я считаю, что эта так называемая графиня родилась с чёрной душой, хотя не мне её судить. — Узнаю твой горячий нрав, поспешные суждения и обострённое чувство справедливости. Хотя насчёт Бланки ты права. Я счастлив, что моей супругой стала столь прекрасная женщина. И дело не только в твоей чудесной фигуре, прекрасном лице и роскошных волосах. У тебя горячее, доброе и благородное сердце, которое сделало бы честь любой королеве. И я счастливее любого принца, имея такую жену. Если бы я был свободен, то поднял мятеж против этого двуличного короля Франции, которого ненавижу всей душой. Через некоторое время Фьора узнала, что Рауль вернулся из Флоренции мужем её сестры. В который раз Фьора подивилась причудливым узорам судьбы. Для кого-то судьба прядет простую нить, но точно не для неё. Тот юноша, любивший её настолько сильно, что забыл свои принципы, долг и честь, а позже его любовь дошла до таких глубин, что он смог добровольно отпустить Фьору и устраниться из её жизни, женился на её старшей сестре. По иронии судьбы тот же Рауль оказался единокровным братом Филиппа де Селонже. При первой встрече с Раулем его красивое лицо показалось Фьоре излишне надменным. Хотя узнав поближе Рауля, Фьора открыла в нём массу достоинств. Филипп с первого взгляда производил схожее впечатление. Казалось, что этот бургундец, кавалер ордена Золотого руна, гордый граф сделан из железа. Но теперь Фьора знала, что Филипп добр, великодушен и умеет любить и жертвовать своими интересами ради неё. Граф де Селонже послал приглашение в замок Ла Шенель, не ожидая ответа. Но к всеобщему удивлению, Рауль и Маргарита прибыли в замок Селонже. К большой радости Фьоры, Бланка осталась дома. Рауль держался независимо и прямо, но стоило заглянуть в тёмные глаза юноши, становилось понятно, чего ему стоит эта лёгкость и достоинство. Он качал на руках маленького Филиппа, а после взял в руки лютню и запел, стараясь не глядеть на Фьору и Маргариту: — Ведь Донна холодна, как лёд, — Не может сердце мне согреть. Зачем узнал ее? К чему? Одно скажу наверняка: Теперь легко и смерть приму, Коль так судьба моя тяжка! Для Донны, знаю, всё не в счет, Сколь к ней любовью ни гореть. Что ж, значит, время настаёт В груди мне чувства запереть! Холодность Донны перейму — Лишь поклонюсь я ей слегка. Пожитки уложу в суму — И в путь! Дорога далека. Понять Тристану одному, Сколь та дорога далека. Конец любви, мечте — всему! Леонарда слушала сладкоголосого певца всё с той же смесью восхищения и лёгкого порицания. — А почему бы вам, благородный господин, не спеть весёлую канцону, потешив не только наш слуух, но и подняв настроение? — Это вполне возможно, уважаемая Леонарда. Никогда не думал, что вы такая весёлая девушка. И Рауль снова начал петь, только на этот раз мотив был весёлым, но печаль певца давала знать о себе. Да и песня была не совсем подходящая для слуха молодой матери. На протяжении песни Маргарита очень сильно побледнела: — Жила-была на свете баба — жена доверчивого шваба. Был этот шваб купцом, видать. Ему случалось покидать пределы города Констанца. Уедет — в доме смех да танцы. Муж далеко. Зато жена толпой гуляк окружена, ватагой странствующих мимов, шутов, вагантов, пилигримов. Ну, словом, благородный дом был превращен в сплошной Содом. Не удивительно, что вскоре, покуда муж болтался в море, раздулось брюхо у жены (тут объясненья не нужны), и, как велит закон природы, в урочный час случились роды, явился сын на белый свет… Затем прошло ещё пять лет… Но вот, закончивши торговлю, под обесчещенную кровлю из дальних странствий прибыл муж. Глядит: ребенок! Что за чушь?! «Откуда взялся сей мальчишка?!» Дрожит жена: «Теперь мне крышка». Но тут же, хитрости полна, Затараторила она: «Ах, обо мне не думай худо! Случилось истинное чудо, какого не было вовек: сей мальчик — снежный человек! Гуляла в Альпах я однажды и вдруг занемогла от жажды, взяла кусочек снега в рот — и вскоре стал расти живот. О, страх, о, ужас! Из-за льдышки я стала матерью мальчишки. Считай, что снег его зачал…» Супруг послушал, помолчал, а через два иль три годочка с собой взял в плаванье сыночка и, встретив первого купца, за талер продал сорванца. Потом вернулся он к супруге: «Мы были с мальчиком на юге, а там ужасный солнцепек. Вдруг вижу: парень-то потёк и тут же превратился в лужу, чтоб ты… не изменяла мужу!» Сию историю должна запомнить всякая жена. Им, бабам, хитрости хватает, но снег всегда на солнце тает! — Ну и песенка, — заметила Леонарда. — На месте жены я бы сделала из мужа отбивную, а после бы объяснила всем, что супруг превратился в свинью. Цирцеи нет на таких мужчин. — На вас не угодишь, мадам Мерсе, — усмехнулся Рауль, — Но я не вижу моего доброго приятеля, Франческо Бельтрами. Я изрядно виноват перед ним. При этих словах Фьоре показалось, что Маргарита упадёт в обморок. — А мой тесть обвенчался с моей бывшей невестой, Агнесой, чтобы узаконить её будущих детей от монашка Кристофа. Похоже, отношения между семьями де Бревай и Бельтрами весьма непростые, но зато мне нескучно жить с Фьорой, — усмехнулся Филипп. Но тут Маргарита осушила бокал вина, хотя до этого она не притрагивалась к этому напитку, и порывисто вскочила. — Я больше не в силах скрывать своё прошлое. Я… я была любовницей Франческо Бельтрами. После этих слов Маргарите стало намного легче, но тут же за столом воцарилась тишина. Фьора даже не донесла до рта бланманже. Леонарда смотрела на Маргариту понимающе, а Филипп вышел из своей привычной апатии. Но реакция Рауля превзошла все наихудшие ожидания сестёр де Бревай. — Это было насилие? — страдание в голосе Рауля поразило Фьору. Быть может, виконт не вполне равнодушен к своей супруге. Но зачем Маргарита призналась? Ведь по законам Франции муж может сурово наказать неверную жену или девушку, которая не соблюла себя. То, что Маргарита дважды стала жертвой похотливых мужчин и пришла к нему не девственницей, Рауль предпочёл не заметить. «Но всему есть предел», — удручённо подумала Фьора. Лучше бы Маргарита рассказала обо всём Раулю перед свадьбой, как Фьора — Филиппу. — Нет, — раздался испуганный голос Маргариты, — я готова поклясться, что насилия не было. — Вы слишком наивны, моя дорогая супруга, — горько усмехнулся Рауль. — Насилие — это не всегда прямая угроза жизни женщины. Наверное, Франческо, о котором я так долго был незаслуженно высокого мнения, воспользовался вашей слабостью к вину и обесчестил вас, но я этого так не оставлю. — Я клянусь, что была не пьянее, чем сейчас. Да, мой любовник или насильник Клод напаивал меня до потери сознания, чтобы, ну вы все понимаете, что он хотел. А я хотела поговорить с Раулем и признаться ему в любви, но я перепутала комнаты и… — И вам сгодился Франческо вместо меня? — гневно спросил Рауль — Я была слишком одинока. — По-вашему, это служит оправданием развратному поведению? — Маргарита оторопела. Казалось, что Рауль превратился в каменное изваяние, только его глаза были наполнены болью. — Рауль ты должен знать, что… — Что я должен знать? Что девушка, которая клялась мне в любви, в это время спала со стариком. Хотя про старика я погорячился. Франческо Бельтрами — ещё красивый мужчина. Почему же ты не стала его женой? — тут голос Рауля сорвался на шёпот. — Я ждала, когда вы обратите на меня своё внимание. Я знала мало радости, как говорит Хатун. — Надеюсь, что вы не беременны. Иначе я всегда буду сомневаться в своём отцовстве. Возможно, вы хотите повесить на меня своего бастарда. К сожалению, терпение и молчаливость, бывшие высшими добродетелями средневековых жён, были абсолютно не присущи Фьоре. — Повесить своего бастарда? — ехидно произнесла графиня. — По-моему, это относится к вашей матушке. Вы хоть подумали, почему мой супруг не присоединил вашу голову к голове моего дедушки? Нет? А зря! Вы являетесь бастардом Пьера де Селонже. Ваша матушка раздвигала ноги перед многими мужчинами. — И чего вы доказали этой правдой, Фьора? — раздался неимоверно усталый голос Рауля. — Я всегда любил и уважал графа де Селонже и мечтал быть на него похожим. Ах, если бы я раньше это знал, то моему счастью не было бы предела. А так. Я теперь ничего не желаю. Мне горько осознавать, что Маргарита врала мне. — Нет, мой добрый Рауль, нет. Я всегда вас любила превыше жизни, — плакала Маргарита. — А почему я должен вам верить? Хотя я думаю, что Франческо воспользовался вашей слабостью. А я почти начал любить вас. Но теперь я понимаю, что вся моя жизнь была нагромождением лжи. Я — незаконный сын, обманутый муж и отвергнутый влюблённый. Но теперь я снова поеду во Флоренцию. А вы, Маргарита, вольны выбирать себе кого угодно в любовники. Что касается вас, Фьора, то после вашей речи я понял, что вы всё также прекрасны, но я вас совсем не люблю. Берегите Маргариту. Она прекрасна как тюльпан. Я хотел быть счастливым, но не судьба.