Второе дыхание

      Дни Бланки де Ла Шенель были пусты, однообразны и похожи друг на друга, словно горошины в стручке. Даже щебетание её весёлых дочерей не развлекало несчастную мать. Если бы Фьора увидела графиню в таком состоянии, то смогла бы её нарисовать в образе Ниобеи или покинутой Дидоны. Но графиня де Селонже в данный момент находилась на вершине счастья. Её супруг вернулся целым и невредимым после битвы при Нанси. Филипп де Селонже сильно переживал гибель своего сюзерена Карла Смелого, которому был предан телом и душой. Но Филипп принял решение поселиться в родовом поместье со своей нежной супругой и любимым сыном, названным в честь отца. Подумать только! Фьора и Филипп были женаты меньше двух лет, а скоро их мальчику исполнится год. А брак Оливье так и остался бесплодным. И ладно бы только это. Отец Жанны каким-то образом узнал про все несчастья и унижения дочери и прибыл в замок де Ла Шенель. Барон де Вержи мог быть весьма любезным, но в гневе был страшен. Он не слушал робкие оправдания Бланки, приветствия и шутки Анны и Дианы. Гильом де Вержи устроил настоящий скандал. Этот бывший вояка абсолютно не стеснялся в выражениях, отчего нежные щёчки сестёр де Ла Шенель залил густой румянец, а лицо Бланки побагровело. Барон горько раскаивался в своей ошибке и желании породниться с семьёй де Ла Шенель. Теперь он был готов пойти на скандал и собирался забрать дочь у жестокосердной свекрови. — Клянусь Христовой башкой, я не спущу этого вашему глупому молокососу. Поднимать руку без причины на женщину благородных кровей, будто мало ночных королев, согревающих его развратную постель. Мы поедем в Рим. Я дойду до самого Сикста, но брак будет расторгнут. — Вы очевидно полностью рехнулись, — с презрением ответила Бланка. — Какой развод? Это будет позором для наших семей. Да и по какой причине Оливье и Жанну могут развести? — Ха. Были бы деньги, причина найдётся. Говорят, что Сикст весьма сребролюбив. Но моя дочь ни минуты не будет оставаться под вашей крышей. — Я не буду препятствовать вашему сумасбродному решению. Мой Оливье был достоин куда более лучшей партии. И не вздумайте обвинять его в импотенции. У моего сына полно бастардов, доказывающих его мужскую силу. — О, своей благонравностью ваш сын пошёл в свою мамочку, бывшую одним из мимолётных увлечений герцога Филиппа Доброго, — ядовито произнёс барон.— Не беспокойтесь. Наши семьи находятся в отдалённом родстве. Правда, Папе Римскому не обязательно знать, что ваш сын бастард. Бланка вскочила, её глаза сверкали как угли. — Немедленно оставьте наш замок. Можно подумать, что вы ничего не знали, когда наши семьи заключали договор. Но вы хотели видеть вашу бледную мышь графиней. Но ей никогда не достичь подлинного величия и аристократизма. — Моя дочь всегда вела себя сообразно своему положению. Вы же, Бланка де Шатонеф, ведёте себя подобно базарной торговке. Хотя что ожидать от женщины, наставившей мужу рога ещё до замужества. После этих слов отец и дочь гордо удалились. После барон прислал слуг за книгами и растениями, принадлежащими его дочери. После этого случая Бланка погрузилась в ещё большую меланхолию. Хотя Анна и Диана не были особо дружны с невесткой, но отъезд Жанны весьма расстроил их. Казалось, что все стремятся покинуть негостеприимный замок де Ла Шенель. Только им судьба навечно там остаться. Уютный дом детства превратился в унылое узилище. Даже бархатные и шёлковые платья и драгоценные безделушки не могли развеять тоску сестёр. Но однажды удивлённый слуга доложил о прибытии виконта Рауля с супругой. Бланка была донельзя поражена и обрадована. Забыв о своём графском достоинстве, она стала кружиться по комнате. — Ах, наконец-то судьба вспомнила о нашем доме. Ты никогда не будешь знать нужды и горя, потому что принес мне воистину благую весть. Кто бы ни была эта женщина, я уже заранее её полюбила. Дочери графини весело смеялись. Они уже и не чаяли увидеть своего брата. Каково было всеобщее удивление, когда Рауль, одетый по флорентийской моде, медленно уплыл в зал, держа под руку уже хорошо знакомую им даму. Бланка заставила себя дальше сохранять любезность, хотя теперь её улыбка выглядела натянутой. — Я рада вашему возвращению, сын мой, хотя вы причинили мне много горя. Похоже, что вы были вполне счастливы во Флоренции, которой давно бредили, — после она обратилась к Маргарите: — Надеюсь, что вы будете хорошей женой моему сыну. Я готова вас полюбить и забыть все недоразумения. Диана тихо шепнула на ухо сестре: — Похоже, нашу матушку ничто не берёт. — Я не знаю, что должно произойти, чтобы она почувствовала себя виноватой. Сама подняла в своё время руку на жену Рауля, а ведёт себя так, будто это ей нанесли оскорбление. — Но зато теперь в нашем замке снова будет весело. Но ответ Маргариты сразил всех. — Я рада, что вы готовы забыть то, что называете недоразумениями. Но ваш старший сын не страдает подобным великодушием. Очевидно, он очень крепко обижается на вас, раз предпочёл остаться во Флоренции. Из этих слов Бланка уловила только, что её Оливье жив. — Но что он делает во Флоренции? — беспомощно-счастливым тоном спросила графиня. — Я думаю, что он живёт там, — объяснила очевидную вещь Маргарита. Наконец, Бланка распорядилась накрыть на стол. Давно в замке не было застолья и веселья. Обед был относительно скромным: щука, зелёный горошек, белый лук, угри, вафли с мёдом и виноград. Но постепенно беседа становилась всё более оживлённой. Рауль поведал об изумительной Флоренции, рассказал о Лоренцо и Джулиано Медичи, поведал о великом живописце Сандро Боттичелли, живущим по соседству. Бланка была поражена. Её младший сын с лёгкостью вписался в такое блестящее общество и говорил с самим правителем Флоренции. Далее Рауль повёл речь о своих литературных успехах. С лёгкой иронией он рассказывал о своих поклонниках и завистниках. Многие люди, не столь даровитые, но ревнивые к чужим успехам, не верили, что молодой человек может создать довольно много произведений за короткий срок. Подвергали они сомнению начитанность и образованность Рауля. Напрасно Рауль пытался что-то доказывать враждебно настроенным людям. Один особо настырный поэт стал считать, за сколько времени Рауль создаёт свои «так называемые труды». За подобные речи Рауль вызвал наглеца на поединок. Но матушка поэта уговорила Рауля не драться с её неразумным сыном. Хотя неразумный сын был на пятнадцать лет старше Рауля. Позже Рауль услышал, как в каком-то разговоре его злопыхатель признался, что читает труды античных авторов по диагонали. А до этого поэт выражал сомнения, что вряд ли юный Рауль понял и прочитал труды Платона. После этого курьёзного случая виконт перестал воспринимать речи завистников всерьёз. Бланка искренне радовалась успехам сына и бурно возмущалась его врагами. В общих чертах он поведал про свой поединок с Антонио Пацци, не раскрывая причины. Про Хатун он не упомянул ни единым словом. Во-первых, Рауль не любил сплетни; а во-вторых, что была для Бланки Хатун и её печальная судьба. Тем более, что Бланка никогда не услышит о Хатун, ну разве что Оливье когда-нибудь вернётся и решит нажаловаться матери на непочтительную рабыню. Но Рауль поведал, что Оливье спас его жизнь. За время разговора проголодавшаяся Лоренца проснулась и начала осваиваться в своём новом доме. Стоит ли говорить, что сёстры Рауля пришли в восторг от пушистой красавицы и предложили ей рыбу и сливки. Вскоре кошка поела и стала точить свои когти о бархатную подушку, показывая, что этот дом пришёлся ей весьма по вкусу. Бланка жадно внимала слухам об Оливье. Услышав, что он сам хочет развестись с Жанной, дама де Ла Шенель злорадно усмехнулась. — Так им и надо. — Кому, матушка? — не понял Рауль. Тогда Бланка, кипя возмущением, рассказала об оскорблениях и угрозах отца Жанны. — Ну, с одной стороны, его можно понять. Думаю, что вам бы тоже не понравилось, если бы вашего ребёнка унижали. А вот попрекать женщину её прошлым — это очень низко и не по-мужски. Думаю, что если бы я был здесь, то остриё моей шпаги нашло бы, что ответить на это оскорбление. Но я рад тому, что меня здесь не было. Возможно, эти слова он сказал в гневе. А кому, как не мне знать, насколько страсти овладевают душой человека. После этих слов Рауль стал рассеян, отвечал односложно, и его взгляд был устремлён в никуда. Маргарита же будто не обратила внимания на подавленное состояние своего мужа. Для неё внезапное предложение Рауля и поспешное венчание было тем самым чудом, на которое она не смела надеяться. Даже то, что придётся жить под одной крышей со зловредной Бланкой, не омрачало её чистого, ничем незамутнённого счастья. Сам Рауль ни разу не заговорил с ней о любви, но был всегда безупречным супругом. А главное, он ни разу не назвал её именем старшей сестры во время супружеской близости. Жанна рассказывала Фьоре и Маргарите, что Оливье постоянно зовёт её чужими именами. Впрочем, Маргарита не могла представить Оливье в роли любящего супруга. Этот молодой человек любил только себя, свои страсти, прихоти и капризы. Сама Маргарита поклялась себе, что посвятит свою жизнь Раулю и сделает его счастливым. Бланка же разглагольствовала о том, какой должна быть новая жена Оливье. При её первых словах дочери стали смеяться, а под конец речи даже Рауль вышел из своего задумчивого состояния и начал улыбаться. — Во-первых, она должна быть приятной внешне и соответствовать вкусам Оливье. Во-вторых, она должна иметь твёрдый характер, но быть послушной. В-третьих, она должна быть весёлой, но не кокетничать с другими мужчинами. И желательно она должна быть молодой вдовой с ребёнком. — Почему именно вдовой с ребёнком? — спросила Маргарита, с трудом скрывая улыбку. — Она должна уметь ублажать мужчину и доказать свою способность к деторождению. И конечно, она должна иметь хорошее происхождение и безупречную репутацию. Богатое приданое не обязательно, — решила пойти Бланка на уступку. — Будет даже лучше, если она будет знать, чем нам обязана. — Боюсь, что ваши поиски, матушка, грозят затянуться, — усмехнулся Рауль. — Да и как говорят в Италии, не надо покупать горшок прежде чечевицы. Возможно, Сикст не пойдёт навстречу и не даст развода. Хотя это был бы лучший выход для всех.