Второе дыхание

      После довольно эмоционального ужина, приправленного недоброжелательностью, взаимными колкостями и откровенными оскорблениями, Хатун имела довольно неприятную беседу с Раулем. Никогда она ещё не видела такого надменного и отчуждённого выражения на красивом лице виконта. Вначале Рауль повёл речь о том, что он прекрасно понимает чувства Хатун, но надеется на более сдержанное поведение для её же блага. Хатун молчала, но про себя подумала, что это ещё спорный вопрос, кто окажется жертвой в их борьбе с Оливье. Изнеженный, надушенный аристократ не внушал ей особого страха. Не зря же Фьора с Кьярой потешались над подобными попугаями и их манерой держаться. Позже в доме Альбицци Хатун имела немалый успех, изображая чопорные манеры Оливье, его вычурные приёмы и смехотворные оскорбления. Кьяра полностью поддержала Хатун, заявив, что презирает таких людей. А Коломба в тот же день рассказала нескольким приятельницам, что расфуфыренный граф бросил вдову Даванцатти. А поскольку в большинстве случаев дружба связывает людей с общими склонностями, то скоро вся Флоренция знала о новой любовной неудаче Элеоноры. Впрочем, вдова Даванцатти на людях презрительно относилась к сплетням и слухам. Раулю она напоминала змею, свернувшуюся в клубок и ждавшую удобного случая для нападения. Хатун выпустила весь свой пар в разговорах с Клавдией, Кьярой, Коломбой, Мафальдой и Анджелой. Оливье проходил мимо неё, глядя с таким отвращением, как будто Хатун была не очаровательной девушкой, а китом, поглотившим пророка Иону. Маргарита говорила с Оливье, не разжимая своих губ, подобных цветку мальвы. Поведение Маргариты и её чопорность изрядно забавляли Оливье, но он никак не обнаруживал своих чувств. Пусть лучше избегает его и молча презирает, ему же лучше и меньше проблем. Ни одна женщина не стоит того, чтобы рисковать ради неё. Ну может, кроме Агнесы. Но думать о своей глупости и доверчивости, предательстве матери и утраченной любви было слишком больно. Ещё больнее было думать о былой дружбе с графом де Селонже. Но Оливье, подобно многим слабохарактерным людям, всегда находил себе оправдание и старался не замечать жизненных неурядиц. Но Хатун сменила тактику. Она надевала красное платье с весьма откровенным вырезом, обнажавшим её юные безупречные груди, садилась напротив Оливье и издалека заводила разговор на животрепещущие темы. — Как я завидую моей милой подруге Фьоре, — начала Хатун в очередной раз. Маргарита с аппетитом поедала жаркое, щедро приправленное шалфеем, розмарином и базиликом. Рауль пробовал салат «панцанелла». Оливье угрюмо смотрел на сыр пекорино, который невзлюбил с первого взгляда, как и Хатун. А вот простые виноградные пироги пришлись весьма по душе графу. Впрочем, Оливье всегда отдавал должное виноградной лозе. Отдал должное бургундец и куриным потрохам. Он старался есть как можно быстрее, пока колкие речи Хатун не испортили его аппетит. Находятся же охотники на такую злонравную девицу. Впрочем, Оливье всегда любил блондинок, причём отдавал предпочтение добродетельным, скромным и робким созданиям. Сложная победа весьма тешила его самолюбие. Недавно Оливье встретил совсем юную особу, бывшую внучкой ткача. Девушка была наивна и очаровательна — как раз то, что было нужно Оливье после страстной и требовательной Элеоноры. В это время Хатун продолжала свою речь: — Фьора вышла за настоящего рыцаря, сражающегося за своего сюзерена. Правда, не все бургундцы обладают подобным чувством чести. — Спасибо за столь лестные слова, Доктровея, — мгновенно отреагировал Рауль. — Вижу, что вы мастерица замечать чужие недостатки. Согласен с вами. Некоторые простолюдинки приучены с раннего детства к работе, а некоторые сходят с ума от безделья. Не все созданы и для военной службы. Насколько я понимаю, в Флорентийской республике ценятся другие качества. — Я совсем не вас имела в виду, Рауль, — Хатун невольно поёжилась, её христианским именем виконт называл татарку только, когда был разгневан. — Что ты, братишка, уже давно пора привыкнуть, что только я являюсь мишенью для острого язычка этой особы. Но она не сможет уязвить меня. Я смотрю на неё как на забавную обезьянку. Или как на шутих, или карлиц. Впрочем, рабыне никогда не стать знатной дамой. — Недостойно опоясанного рыцаря вести себя подобно вздорной кумушке, — тихо, но твёрдо сказала Маргарита. — Мне с раннего детства внушали, что женщины глупы, мелочны, суетны, но теперь я понимаю, что подобные качества присущи многим кавалерам. С этими словами Маргарита гордо удалилась. К удивлению Оливье, предвкушающего жаркий спор, Хатун последовала за ней. Когда две стройные фигурки удалились, Рауль только заметил: — Вот так вы, мой брат, держите своё графское слово. Могу вас поздравить. Слово графа де Ла Шенель не менее крепко, чем стоптанный башмак. — Я не виноват. Эта ужасная Хатун специально издевается надо мной. — Не проще ли проигнорировать её? Я специально завёл этот разговор с ней, но вам нужно было вставить своё веское слово. — Не переживай, братишка, скоро у меня появятся дела совсем иного характера. И пусть теперь прислуга мне приносит ужин в мою комнату. Я по горло сыт этой глупой и скандальной девицей, хотя грудь у неё восхитительная. Посмеиваясь, Оливье удалился. Но уже через несколько дней ему было не до смеха. Ткач Маттео Канетти встретил поклонника внучки весьма агрессивно. Маттео гордился тем, что честно зарабатывает на жизнь и не чаял души в своей внучке, которую воспитывал один с раннего детства. И вот какой-то чужестранец покусился на его маленькую Джованну. — Давай, находи более достойную даму в других слоях общества. Мы не гордимся бастардами, в отличие от твоей матушки. От этих слов Оливье оцепенел. Как мог флорентийский ремесленник узнать про тайну его рождения? Ведь об этом он не говорил даже Элеоноре. Хотя вдова Даванцатти вполне могла разузнать всё про него. Да, Рауль прав. Эта женщина коварна и опасна. Но младший брат со скептицизмом отнёсся к теории Оливье. — Когда бы она успела? Я тоже никому не говорил про твоё происхождение. Может этот старец просто хотел уязвить тебя побольней? Хотя, конечно, всякое бывает. Вызванная Хатун энергично затрясла черноволосой головкой. — Откуда вы вообще это взяли? Ну да, я ругалась с вашим братом, потому что ненавижу его, но клянусь своей христианской верой, что я бы в жизни не сделала такой подлости. — Что я плохого сделал тебе? — искренне изумился Оливье. — Да в общем-то ничего. Просто я не люблю таких людей, которые развлекаются с женщинами, но относятся к ним как к бессловесной скотине. — Я, кстати, весьма люблю ваших милых питомцев, — белозубо улыбнулся Оливье. — Ну хоть что-то хорошее в вас есть, — парировала Хатун. — Особенно хорош чёрный красавец. Он так похож на моего младшего брата, что я зову его Рауль. — А по-моему котёнка надо назвать Тристан. Рауль рассмеялся: — Браво. Вы можете ссориться по любому поводу. Но я думаю, что инцидент исчерпан. Даже если старик узнал о тайне твоего рождения, Оливье, то я не вижу в этом ничего страшного. Маргарита была смертельно напугана. Ей казалось, что скоро вся Флоренция узнает о её бесчестии. Через пару дней мрачная Хатун успокоила её. В это время Маргарита возилась с цветами на вилле Франческо Бельтрами во Фьезоле. Она не обладала таким талантом к садоводству как Жанна де Ла Шенель, но чувствовала себя намного спокойнее среди своих безмолвны зелёных друзей, чем в присутствии Оливье. Неожиданно на виллу нагрянула Хатун, прижимающая к груди своего чёрного любимца. — Девушка с цветочным именем подходит к пышному саду. Я принесла сюда Тристана. Пусть порезвится на травке. — Тристан превратился в очаровательного негодника, — улыбнулась Маргарита, гладя подрастающего гладкошёрстного кота с белым сердечком на груди. — Благодарю. Я польщена и негодник с рыцарским именем тоже. Но я не выдержала и пришла покаяться. Я вижу, как ты подавлена в последнее время. В общем, эта толстая змея Элеонора ничего не знает. К удивлению Хатун, Маргарита весело рассмеялась. — Я сказала что-то весёлое? — Не то слово. Так смешно представлять себе толстую змею. Надо подкинуть Фьоре идею для полотна, чтобы она изобразила Элеонору в виде змеедевы. Думаю, что картина будет иметь успех. — Просто я змей видела только на картинах и в Библии, — поддержала шутку Хатун. — Ну и одну знала лично. Её звали Иеронима Пацци. Тоже была довольно упитанная ящерица. Но я хочу рассказать, что это я поговорила с ткачом и рассказала ему всё про Оливье. — Но ты же поклялась своей христианской верой. — И что с того? Вот, Пьетро Пацци клялся здоровьем своего дедушки постоянно. И хоть бы одна болячка к Джакопо прицепилась. В этот момент тон Хатун настолько напоминал речи Клавдии, что Маргарита невольно улыбнулась. — Но как же ты узнала про тайну рождения Оливье? — Чисто случайно. Я перехватила письмо Бланки к Раулю. В нём благородная дама сетует на злую судьбу и пишет, что родила Оливье от самого герцога Бургундии. — Да, Фьора мне говорила про что-то подобное. Ну и Бланка как-то намекнула, что её сынок по происхождению стоит не ниже принцев крови. Но это всё равно низко читать чужие письма. — Зато всем будет лучше. Рауль не обеспокоится ответом матушке. Оливье тоже полезно вести целомудренную жизнь, а девушки встретят достойных мужчин, ведь добродетель останется при них. — Девушки? — Неужели ты думаешь, что безупречный Оливье ограничится одной жертвой? Но в следующий раз я буду умнее. Я не буду говорить про то, что он бастард. Кстати, этому ткачу я не сказала, кто отец Оливье. Я просто сказала, что его мать развратная женщина. Но в следующий раз я скажу, что у Оливье дурная болезнь. Маргарита не знала, чего ей больше хочется — возмущаться или смеяться. В конце концов пересилило последнее желание. Тристан наслаждался долгожданной свободой и с удивлением смотрел на смеющихся девушек. Но вскоре кот заметил полевую мышь и устремился за своей первой жертвой.