Второе дыхание

В конце мая Франческо Бельтрами получил долгожданное письмо от дочери. В нём говорилось, что Фьора родила сына, названного Филиппом в честь отца. И младенец, и мать чувствовали себя прекрасно. Также Фьора писала о жителях городка Селонже, полюбивших и принявших её, как свою госпожу. Сама Фьора старалась всячески улучшить жизнь простых людей. Письмо было довольно длинным и дышало любовью матери к первенцу и тоской по супругу, воевавшему на стороне Карла Смелого. Графиня де Селонже непрестанно переживала за судьбу Филиппа. Стоит ли говорить, что Франческо ощутил сильнейший порыв бросить все дела и поехать к дочери в Бургундию, чтобы увидеть Фьору и своего внука. Как ни странно, Рауль поддержал синьора Бельтрами в этом желании. — Вы должны навестить дочь и внука. Я вполне могу приглядеть за хозяйством и выполнить роль управляющего. Не глупее же я погонщика мулов, — при этих словах в голосе Рауля послышался металл. — Я нисколько не сомневаюсь в ваших способностях, Рауль, но вы сами не хотите ли вернуться в Бургундию? — Нет, это исключено. Я порвал все отношения со своей семьёй. Впрочем, это к лучшему. Я чувствую, себя веткой, оторванной от родного ствола. Но если Фьора нашла приют в Бургундии, то почему бы и мне не обосноваться во Флоренции. Чем больше расстояние разделяет нас, тем лучше. К тому же я хочу доказать вам, что вполне могу быть полезным. — Я не сомневаюсь в этом. Но я опасаюсь, что вас с Маргаритой в моё отсутствие будет очень легко обмануть. К тому же, Джакопо Пацци — очень предприимчивый и энергичный пожилой человек. Рауль усмехнулся. В энергичности Джакопо Пацци был убеждён весь город. А что касается доверчивости Рауля, то совсем недавно он отдал кошелёк нищенке с младенцем, при этом вспомнив о своих многочисленных и любимых племянниках. После этого Коломба провела с Раулем целую воспитательную беседу. Она рассказала о приёмах, которые используются подобными людьми. — Не думайте, уважаемая Коломба, что я этого не знаю. Не надо принимать меня за несмышлёныша, только потому, что я проявил милосердие. В нашей стране подобное процветает сплошь и рядом. Даже покойный король Карл Седьмой издал указ, в котором были описаны все ухищрения подобных людей. Они разрисовывают кожу шафраном, мукой и кровью. Слышал я и про торговцев лжереликвиями, и про кайманов, и про кокийяров. Но есть, действительно, люди, попавшие в трудное положение. — Слышать — одно дело, — не сдавала своих позиций Коломба, — а наяву встречаться с прощелыгами — другое дело. Помню, что я в молодости попыталась подать милостыню нищенке, так она убежала с моим кошельком. А как-то племянник моей подруги тоже попался на удочку таких ловких ребят. Он бражничал в трактире, и к нему подошёл пьяный юноша и стал жаловаться, что потерял дорогое кольцо. А после ухода этого юноши к нему подошёл бородатый мужчина и предложил по смешной цене купить золотой перстень. И как вы думаете, благородный господин Рауль, чем закончилась эта история? — Думаю, что перстень оказался фальшивым, а эти мужчины были сообщниками. Племянник вашей подруги был наказан за жадность и доверчивость. Коломба согласно кивнула. Но сейчас Рауль убедил Франческо в своей разумности. Франческо Бельтрами стал готовиться к отъезду. Пусть Рауль и был мечтателем, музыкантом и поэтом, но умом его Бог не обидел. Маргарита без всяких колебаний решила остаться во Флоренции и продиктовала послания бабушке Мадлен и Фьоре. Письмо ей давалось намного сложнее чтения. В конце посланий Маргарита неровным почерком написала своё имя и фамилию. Рауль попросил Франческо Бельтрами передать два лимонных деревца Жанне и Фьоре. При этой фразе лицо Маргариты омрачилось, но при следующих словах Рауля она уже счастливо улыбнулась. — Я приобрёл три деревца, но раз дамуазель Маргарита остаётся во Флоренции, я буду иметь смелость преподнести ей третье деревце. Плоды этого дерева напоминают мне золото ваших волос. Да и во Флоренции этим деревьям будет лучше, как и мне, — уже тише добавил Рауль, не заметивший улыбки и сияющих глаз Маргариты. В этот момент перед внутренним взором юноши пронеслось красивое, грубоватое и наглое лицо Антонио Пацци. Честно говоря, Рауль не собирался убивать негодяя. Он хотел только припугнуть и легко ранить беспутного возлюбленного Хатун. Слёзы, терзания и попытка самоубийства Хатун тронули Рауля и окончательно настроили его против Антонио. Вначале он сражался с семьёй Пацци с помощью своего острого пера. Антонио, Джакопо и Иеронима стали смешны всей Флоренции. Но когда Рауль стал сражаться с Антонио, то представлял на его месте подлеца Марино Бетти, сломавшего жизнь Фьоры, Хатун, Клавдии и многим других девиц. Хатун поведала Раулю эту некрасивую историю во всех красках. Оказывается, Марино соблазнил служанок Иеронимы, а самой Хатун угрожал расправой или продажей в бордель, если она расскажет кому-нибудь правду. Рауль представил какую боль и разочарование испытала Фьора, узнав всю правду про этого человека. А потом ещё потеря ребёнка. Неудивительно, что Фьора потеряла разум от горя и предалась разврату. Но при этом она не утратила доброты и справедливости. В самой Фьоре не было ни малейшей фальши и вульгарности, как во многих милашках Оливье. Кто бы ни был убийца Марино, он поступил слишком милосердно с этим человеком. Если бы Марино был жив, то Рауль бы заживо сварил его в котле, как фальшивомонетчика, предварительно оскопив. И его бы рука не дрогнула. А в итоге он пришёл в ярость, нанося удар за ударом ошеломлённому Антонио. Даже боль в руке не отрезвила Рауля. Возможно, среди его далёких предков были берсерки. Когда-то норманны совершали набеги на Францию. «Храни нас, Боже, от ярости норманнов», — гласили слова древней молитвы. Но Бог не охранил Антонио от ярости Рауля. Рана оказалась смертельной. Позже Рауль, мучимый раскаянием ходил на исповедь, но священник слишком легко отпустил ему этот грех. А ещё Рауль со стыдом вспоминал, как подстерегал графа де Селонже с арбалетом в руке. До этого виконт не представлял на что он способен. Поэтому лучше ему жить во Флоренции, пока страсти не улягутся. А с Маргаритой Раулю было просто и спокойно, он с удовольствием проводил с ней время, напевал итальянские канцоны, читал вслух баллады Эсташа Дешана, переводил с древнегреческого трагедии, стихи и поэмы. Кроме того, у Маргариты был талант к языкам. Она уже довольно бегло говорила по-итальянски, занималась немного древнегреческим и английским. А теперь, когда Франческо Бельтрами покинет город, то Рауль будет продолжать её обучение. — А вы, Рауль не хотите черкнуть пару строчек своей матушке и сёстрам? — спросил Франческо. — Думаю, что моя матушка будет в ярости, узнав, что её сын всё-таки посетил Флоренцию. Хотя, она имеет право знать о моей судьбе. Да и не просто же так вы повезёте в замок де Да Шенель это бедное дерево. Рауль без особых подробностей описал своё пребывание во Флоренции, в конце прибавив, что Франческо Бельтрами — бескорыстный и честный человек, и Рауль в нём уверен больше, чем в самом себе. Написав последнюю строчку, Рауль горестно усмехнулся. Да уж, в себе он в последнее время был уверен значительно меньше, чем в великодушном и спокойном Франческо. Уж синьор Бельтрами не стал бы надевать маску и подстерегать человека с оружием в руке. Да и чужую жену он не стал бы красть. Хотя если бы он увёз Марию де Бревай во Флоренцию, то жизнь многих людей повернулась бы по- другому. А как бы сложилась жизнь Рауля, если бы он два года назад поехал бы во Флоренцию? Неужели он пришёлся бы юной Фьоре по душе меньше, чем сладострастный погонщик мулов? Но жизнь невозможно прожить заново. Всё же и Марино, и его порочный сын понесли заслуженное наказание. Фьора счастлива в супружестве с Филиппом. А граф де Селонже поступил с Раулем намного лучше, чем тот заслуживал. И это именно Филипп дал совет Раулю посетить Флоренцию. Всё же вдали от чрезмерно заботливой матушки и её удушающей опеки Раулю живётся почти прекрасно. Быть может, судьба Оливье была более счастливой, если бы Бланка не воспитывала его, как наследного принца. Какую важность имело то, что настоящим отцом Оливье был женолюбивый герцог Бургундии. Филипп выдал надоевшую любовницу замуж, и благополучно забыл об очередном бастарде. Но Бланка была вечно всем недовольна и сумела внушить сыну, что весь мир ему должен. А сколько блестящих возможностей открывалось перед Оливье. Хатун подробно рассказала Раулю про Иерониму Пацци. Эта женщина тоже была недовольна своей судьбой и желала лучшего для своего сына. Всё закончилось самым плачевным образом. Но Пьетро был уродливым изгоем, ненавистным всем сверстникам, а у Оливье было почти все, но почему-то старший брат не чувствовал себя счастливым. А может быть, Рауль поверхностно судил об Оливье? Ведь и Хатун, ведущая развратный образ жизни, на проверку оказалась ранимым и несчастным человеком. Но Рауль никогда не старался понять, а только осуждал брата. Напоследок, он накупил на рынке гостинцы для своих многочисленных незаконнорождённы племянников. Франческо смеялся, что не запомнит все адреса детей плодовитого Оливье. Но Рауль отнёсся к этому серьёзно. Он подробно расписал все адреса, имена и фамилии. Многие дети Оливье, в том числе и любимая племянница Рауля, Гильометта жили в Селонже. Наконец, Франческо отправился в путь, увозя с собой письма и многочисленные подарки. Маргарита с благодарностью пожала руку синьора Бельтрами, но мыслями и сердцем она была с Раулем. На прощание Франческо пошутил, что надеется, что его дом останется на своём прежнем месте. Хатун пролила немало слёз, провожая своего благодетеля. Хатун понимала, что никакой другой человек не был бы столь добр и терпелив с ней. Но пока она была не готова встретиться с Фьорой, к тому же на плечи Хатун легла забота о Клавдии. В последнее время Клавдия немного приболела, и хотя теперь её жизнь была вне опасности, Хатун сильно беспокоилась. Впрочем, Клавдия шутила, что проживёт ещё достаточно долго, чтобы увидеть крушение рода Пацци.