Второе дыхание

      Следующая неделя прошла относительно спокойно. Анджела давала интересные советы Фьоре по поводу нарядов и причёсок. Это была довольно живая и очень красивая женщина. Даже Леонарда, которая вначале отнеслась насторожённо к новой служанке, постепенно оттаяла к ней. Франческо помог многим спасённым девушкам рекомендациями и деньгами. Бесцеремонная Анджела без обиняков высказала своё мнение по этому поводу. — Франческо Бельтрами просто святой человек. Он сделал для меня больше, чем эта женщина. А вскоре Фьора увидела эту женщину. Гвидо теперь работал секретарём в лавке книготорговца Бистиччи. Стоит ли говорить, что своим местом он был обязан рекомендации Бельтрами. Но Бистиччи был доволен ловким, расторопным и начитанным работником. Новая работа была нелёгкая. Часто Гвидо валился с ног от усталости, но он был рад завязать с ремеслом, которое рано или поздно привело бы его на эшафот. Фьора с Анджелой часто наведывались в книжную лавку. Иногда их сопровождал Франческо Бельтрами. Во время одного посещения Анджела схватила Фьору за бархатный рукав. — Смотри, только не резко оборачивайся. Это сама Элеонора Надменная пожаловала в лавку книготорговца. Фьора медленно повернулась к нарядной, красивой и довольно моложавой даме. Цвет шевелюры Элеоноры вызвал бы зависть у прежней Фьоры, но волосы были довольно редкими. Зато на лице не было ни единой морщинки, кожа тоже была превосходной. Светло-голубые глаза источали ум, рассудочность и расчёт. Фигура женщины отличалась приятной полнотой. Рядом с ней были две роскошно одетые девушки. Та, что постарше, явно скучала и имела надменное выражение лица. Младшая напротив — произвела на Фьору довольно выгодное впечатление. Это было крепко сложенная светловолосая девочка с нежным и мечтательным лицом. В этот момент вошёл Гвидо. Выражение лица бывшего разбойника почти не изменилось при виде полузабытых родственников. Но Элеонора напротив была сама любезность. — Гвидо, мой милый племянничек. Кто бы мог предположить, что мы встретимся в книжной лавке? — Почему же? — раздался столь же любезный голос Гвидо. Но Фьора, достаточно хорошо узнавшая повадки нового приятеля, уловила нотки сарказма. — Если вы помните, тётушка, то я учился в университете Болоньи. Я всегда увлекался живописью, архитектурой, историей и культурой. — О да, история Италии всегда будоражила моё воображение. Я не согласилась бы жить в другой стране. — Это зря, — серьёзно заметил Гвидо, — но в его глазах плясали лукавые искорки. — Я увлёкся историей Франции. Особенно меня поразила вражда между Робером и Маго Д’Артуа. — Ты поразительно похож на моего брата. Такой же умный и образованный. А ты знаешь, моя мама умерла год назад. Она перед смертью очень много вспоминала о тебе. А я искала вас с Анджелой, чтобы… Тираду Элеоноры прервал немного визгливый смех Анджелы. — Надо же, тётушка, вот мы и встретились. Я состою служанкой при синьорине Бельтрами. А бабуля перед тем, как отдать Богу душу, не делала никаких распоряжений? — Нет, конечно, — невозмутимо ответила Элеонора, — а ты неплохо устроилась. Думаю, твои навыки, полученные в постели знатных синьоров, пригодятся тебе со столь своеобразной хозяйкой. Я выбрала книги. «Роман о розе» для меня и «Метаморфозы» Овидия для моей серьёзной младшей дочери. Тут Фьора не выдержала и подбежала к Элеоноре. — Вольно вам, синьора Даванцатти, порочить других. Впрочем, я и не ожидала другого от лучшей подруги Иеронимы Бельтрами. — Насколько я знаю, ты сама неравнодушна к чарам моей подруги. Не годится дочери Франческо Бельтрами бегать за другими женщинами. — А женщине из славного рода Даванцатти не годится собирать сплетни, подобно любопытной кухарке. Фьора любезно попрощалась с господином Бистиччи. Книготорговец с трудом сдерживал улыбку. По дороге к дому их догнала Нина Даванцатти. Девушка желала общаться с новообретённой родственницей. К удивлению, Фьоры, Анджела тепло и сердечно пообщалась с Ниной. — Она совершенно другая, в отличие от Элеоноры и её старшей дочери, Валентины, — заметила Анджела. Ещё через неделю несколько девиц подали жалобу в Синьорию на донну Иерониму Пацци и настоятельницу Маддалену, происходившую из рода Альбицци. Естественно, эта новость стала главной сенсацией города. Кьяра Альбицци со всем злорадством, доступным её благородной натуре, подкалывала своего дядю. — Вы запретили мне общаться с лучшей подругой. Вы вырвали моё сердце. А теперь женщина из нашего дома покрыла себя позором. В конце концов, дядя Кьяры сдался. Он разрешил девушкам общаться, правда в своём присутствии. Это решение стало роковым для синьора Альбицци. Вскоре дядя Кьяры безумно влюбился в девушку, сопровождающую Фьору. Анджела была довольно сообразительной девушкой и правильно истолковала робкие авансы стареющего аристократа. Она сама первая заговорила с ним. Темой разговора стала живопись. Анджела поведала о том, что Фьора берёт уроки живописи у Сандро Боттичелли. Заодно поведала, что Сандро хочет написать портрет самой Анджелы, и что живописец Вероккьо заинтересовался работами Фьоры. Синьор Альбицци с готовностью поддержал диалог. Он рассказал, что его неугомонная племянница хочет позировать Вероккьо для портрета. Их дальнейший роман развивался стремительно. Анджела рассказала пожилому поклоннику приукрашенную правду о себе и поведала о своём благородном происхождении. Последняя новость произвела очень сильное впечатление на синьора Альбицци. Семьи Альбицци и Даванцатти давно заключали брачные союзы. А насчёт прошлого своей избранницы синьор Альбицци придерживался мнения, что во- первых, девушка не виновата в своём несчастье; во-вторых, молодёжь ещё не то вытворяет; а в-третьих, человек в его возрасте, который вёл добродетельную жизнь, имеет право на личное счастье. Свадьба Людовико Альбицци и Анджелы Даванцатти прошла почти незамеченной. Конечно, Фьора радовалась за новую подругу, а Кьяра подтрунивала над влюблённым дядей, но всю Флоренцию потрясло здодейское убийство матери Маддалены и монахини Приски. Несчастные поплатились за свою доверчивость. Иеронима Пацци угостила своих подельниц вкусными кексами с изюмом. Но истинной изюминкой выпечки был яд, составленный покойным сыном Иеронимы. Иеронима действовала наверняка. Услышав об обвинении, донна Пацци кинулась за помощью к свёкру. Но Джакопо говорил очень холодно со своей невесткой. Ещё одним ударом для Иеронимы стала смерть её сына. Изрядно обглоданное тело Пьетро выловили в реке Арно. Её молоденькая любовница Фьора также охладела к Иерониме. Тогда Иеронима решила наплевать на предсказание и отравить свою сообщницу Маддалену. Другие монахини помогали настоятельнице, но только догадывались о роли Иеронимы. Но Маддалена съела только половину кекса, а другая половина была слишком сильным искушением для толстой и прожорливой Приски. Две женщины промучились несколько суток. Даже Беатриче, ненавидевшая двух преступниц, признала, что таких мучений никто не заслуживает. Настоятельница молчала до своего последнего вздоха, но Приска поведала обо всём не только духовнику, но и людям барджелло. Иеронима была арестована. После допроса с пристрастием донна Пацци поведала о своих преступлениях. Иеронима Пацци закончила свою никчёмную жизнь на костре. Среди людей, стоявших в первом ряду, Иеронима заметила Фьору, Стефано Альбицци и Гвидо, отказавшегося от громкой фамилии. После казни народ разошёлся. — Ты счастлива, Фьора? — спросил Гвидо. — Я никогда не буду счастлива. Но я рада, что эта женщина получила заслуженную кару. — Кто знает? Вдруг ты пересмотришь свои взгляды? — Для меня не будет счастливого «завтра». — Когда-то один мой знакомый бандит тоже так думал. — Я не так уж несчастна, у меня есть мои любовницы, занятия живописью, а самое главное — любовь отца и Леонарды. — Я тоже не испытываю тоски и боли. Но отсутствие несчастья — это ещё не признак счастья. Фьора и Гвидо хором рассмеялись и пошли навстречу новым жизненным обстоятельствам, ситуациям и приключениям. Вскоре они узнали, что Стефано Альбицци принял постриг в монастыре Святого Марка.