Сен-Пьер-де-Мини

Когда Пьер просыпается, Джон уже давно не спит: лежит рядом и внимательно изучает его лицо, словно не в силах налюбоваться. Заметив, что Пьер не спит, он отдёргивает пальцы, до того скользившие вдоль скулы. — Разбудил? — хрипловато уточняет он. Пьер качает головой и елозит по подушке, чтобы прижаться виском к руке Джона. Тэлбот чешет его за ухом, как кота, пропускает между пальцами длинные волосы. Солнце уже не светит прямо в окна спальни, значит, считать время утренним не выйдет даже с натяжкой. Пьер лениво прикидывает, что надо бы сходить в душ, но, в целом, можно отложить это благое дело ещё на пару часов. Тем более что вторая рука Тэлбота так увлекательно поднимается от его колена выше, выводя на тонкой коже узоры, отчего вдоль позвоночника пробегают мурашки. Впрочем, не наткнувшись на привычную преграду, Тэлбот замирает. Лицо его выражает удивительную степень непонимания. — Ты выкинул моё бельё куда-то в тот угол, — любезно подсказывает Пьер, вдоволь налюбовавшись. — Не уверен, нашли ли собаки, но я, в принципе, уже смирился с потерей. — Закажу тебе новое, — тяжело сглотнув, обещает Тэлбот, прежде чем с головой нырнуть под одеяло. — Заранее трепещу, — фыркает Пьер, но не препятствует, когда Джон подкладывает ему под поясницу подушку и задирает ноги выше. Только предвкушающе облизывает пересохшие губы и запрокидывает голову. Внизу расцветает жар — это разом чересчур и недостаточно, он ёрзает, пытаясь насадиться сильнее, но руки Джона сжимают бёдра, не давая двинуться, и вот это отчего-то выводит его за грань. Разбуженный Чарли обиженно ворчит, выбираясь из метко сброшенного на пол одеяла. Пьер бессмысленно улыбается, глядя в потолок. Мир постепенно обретает реальность: сбившаяся к краю постели простыня, складки, неприятно царапающие спину, влажная от пота наволочка, колючая щетина Джона у его бедра. Пьер чопорно поправляет задравшуюся футболку, но Тэлбот тут же поддёргивает её обратно и любовно целует следы собственных ладоней на бледной коже. Пьер ёжится: на контрасте с прохладным воздухом губы Джона почти обжигают. Ощущение это гораздо приятнее, чем чересчур шершавая простыня и матрас, так что Пьер всё-таки поднимается, волевым решением откладывает душ на потом и забирается к Джону на колени. Обычно Пьеру, правда, куда больше нравится растягивать удовольствие. Футболкам он предпочитает застёгивающиеся под ворот на множество мелких пуговиц рубашки — или, того хуже, сложные застёжки официального облачения. Ему нравится ощущать, как медленно обнажается тело, и это предвкушение, и неторопливые изучающие касания несут в себе так много наслаждения… Пальцы у Тэлбота начинают подрагивать от нетерпения где-то на середине, но оттого Пьер чувствует необычайную власть над этим человеком, зная, какого труда тому стоит удержаться и не порвать проклятые тряпки. …Но зато он почти перестаёт дышать, когда Пьер небрежно поводит плечом, позволяя футболке соскользнуть набок. В конце концов, такая выдержка заслуживает определённой награды. А потерю одних трусов он и правда как-нибудь переживёт.

***

— Сомнений нет, Его Преосвященство сражён мечом любовной ворожбы, — со вздохом заключает де Ре. Он сидит с бокалом вина в кресле, специально занесённом в дом с веранды, ибо святейший Кошон желает сегодня отдыхать на диване, вытянув ноги и прислонившись спиной к плечу Джона Тэлбота. Тот, кстати, залипает в телефоне, и мигающая на экране игра выглядит до боли знакомо, но Пьер милостиво делает вид, что не замечает этого. — Раньше он дольше пяти секунд соприкасался только с куколкой, — ябедничает Жиль. — И то, не то чтобы по своей воле. Просто Карл в нежном возрасте великолепно засыпал под Священное Писание, и Его Преосвященство пользовался этим, чтобы тоже лишний раз поспать. Библейская картина, воистину. Невинный младенец и святейший епископ спят в обнимку. — Я ещё не был епископом, — напоминает Пьер. — Поэтому и не высыпался. А ты делал всё, чтобы мне помешать. Джон слушает их с интересом, даже телефон откладывает — Пьер тут же подбирает его и, пока Тэлбот не видит, проходит сложный уровень. — Просто доводил картину до логического финала, — отмахивается де Ре. Пьер тянется пнуть его босой ногой, но Жиль удивительно ловко отскакивает в сторону вместе с креслом. Томми подскакивает на месте и принимается вертеть головой. — Он складывал вокруг нас всякое барахло стопками, пока оно не падало, тогда Карл просыпался и начинал рыдать, — поясняет Джону Пьер и возвращает телефон. Тэлбот признательно целует его в висок. — Вообще-то, я подбирал «барахло» тематически, — оскорбляется Жиль и громким шёпотом добавляет: — У меня остались фото. Некоторое время Пьер наигранно мешает Жилю приблизиться к дивану и показать Джону старые фотографии. Качество ужасное, но в чувстве композиции шевалье не откажешь — как и в некоторых способностях к эквилибристике или вроде того. Тэлбот в голос хохочет над пирамидой, выстроенной из доспехов Дюнуа буквально вплотную к дремлющему Кошону и увенчанную потрёпанным Писанием и обслюнявленной игрушкой, изъятой из объятий спящего дофина. — Короче говоря, вы, маршал, первый, в непосредственной близости от кого Его Преосвященство соглашается находиться по доброй воле, — заключает де Ре, всё-таки получая пяткой в плечо и стратегически отступая обратно в кресло. Это он ещё не слышал о том, как Пьер неделю не мог уснуть один в кровати. Пьер, которого второй человек в той же комнате обычно доводил до нервной трясучки и полной потери сна. Зато об этом едва ли забывает Джон, и его рука, обвивающая Пьера через плечо и поперёк груди, ощущается приятной тяжестью. Пьер то и дело жмурится по-кошачьи, потираясь щекой о его локоть. — Уже предвкушаю, как расскажу Дюнуа, — мечтательно тянет де Ре. И передразнивает интонации Жана: — Гулял по кустам с англичанином? Тот Пьер, который после прогулки по королевскому саду ещё сутки дёргался из-за несуществующих жуков? Позволил тебе целоваться с англичанином? Тот Пьер, который приревновал архангела? Сделал что, пока ты спал на заднем сиденье?.. — Ты не расскажешь ему об этом, — шипит Кошон, отчаянно краснея, под хохот Тэлбота. — Расскажу, — заверяет Жиль. — Он не захочет слушать, но я позвоню Изабо и попрошу включить громкую связь рядом с ним. Не отделается. Я отказываюсь переживать эту травму в одиночку. — Это не травма, — заверяет его Джон, успокаивающе прижимая Пьера к себе. — Это называется — новый фетиш. — Дюнуа вряд ли заинтересуется, попробуй рассказать Её Величеству, — рекомендует Кошон. Из-под руки Джона он выбраться отчаивается. Да не очень-то и хотелось, будем честны. — Ей к твоим фетишам не привыкать. Жиль досадливо морщится и машет на них рукой. Очевидно, не сильно-то он рассчитывает на благосклонность королевы-матери. — Ума не приложу, зачем прихожу к вам, — сетует он. — Ну как же, — живо отзывается Джон. — Мы помогаем тебе оставаться в тонусе. А то вы, маршал, размякнете на благословенных английских берегах, а при французском дворе вас сожрут. — Ежедневная доза яда, необходимая для привыкания, — соглашается Пьер. Жиль смотрит на них со смесью укора и некоторого даже восхищения таким единомыслием. Затем поднимает бокал и выпивает залпом: — Смотрите, маршал, чтобы эта змея не укусила вас. Пьер, конечно, тут же показательно кусает Джона в шею. Тот, впрочем, и не думает возражать.