Чёртов епископ

В Сен-Пьер-де-Мини неожиданно пусто и тихо, словно из всего Компьена только они двое интересуются внутренним убранством церквей. А если быть совсем честным, внутренним убранством церквей интересуется только Кошон; Тэлбот же интересуется Кошоном и вынужден, так сказать, разделять участь того, кого любит. Участь эта, впрочем, не так уж страшна: холодная, отстранённая снаружи, внутри Сен-Пьер-де-Мини выглядит уютной — высокие белые стены, сходящиеся арками над головой, приглушённый свет жёлтых ламп, пляшущее на сквозняке пламя свечей. Тэлбот боится дышать и ходит на цыпочках, чтобы не нарушить покой, и с Кошоном они, не сговариваясь, общаются взглядами и жестами. Коснуться плеча и кивнуть: посмотри вон туда. Невоспитанно указать пальцем на зачаровавшую мозаику. В приступе восторга сжать запястье. Последнее делает Кошон, и Тэлбот, сам не понимая зачем, в ответ касается губами его щеки. Словно предъявляет права: видишь ли, Господи, теперь этот епископ не только твой. Вчера они весь день валялись в кровати. Вернее, валялся Тэлбот, а Кошон в этой кровати работал: разгребал бесконечные письма и сообщения, то стуча по клавиатуре, то протяжно вздыхая, то снова стуча; до завтрака наверняка бы не добрался, если бы Тэлбот не сделал горячие бутерброды и не сунул ему в руки тарелку, готовый, если понадобится, отбирать ноутбук и телефон. Вот, значит, как выглядели его ночи после дневных прогулок по Компьену? И ведь до последнего притворялся, что всё в порядке, что у него точно есть несколько долгих часов на кофе, сады и церкви. На фоне этого боль в разбитом отказами сердце кажется смешной, но как же легко смеяться над собой из прошлого, когда ты ни одной из этих подробностей знать не мог!.. Под вечер Тэлбот одержал верх — Кошон отставил ноутбук и позволил завалить себя на подушку и расцеловать абсолютно везде; ёжась из-за щекотки, бормотал что-то про оральную фиксацию, а Тэлбот смеялся: «Чего ты ждал от курящего человека?» Тем более что Кошон и сам оказался не промах, и засосы на шее до сих пор выглядят так, будто он не целовал, а душил. Вздумай он придушить — Тэлбот не стал бы сопротивляться. А ещё они признались друг другу — получилось само собой, сорвалось с языка. И не пришлось под окнами с плакатом стоять.

***

Сегодня утром, пока Тэлбот гипнотизировал варящийся кофе, Кошон спросил: «Не хочешь зайти в Сен-Пьер-де-Мини?» Можно подумать, на этот вопрос есть другой ответ, кроме «Хочу»! С тобой — хоть на край света. Поэтому они гуляют — сначала заглянули в пекарню, чтобы завтрак состоял не только из кофе, потом осмотрели внутреннее убранство Сен-Пьер-де-Мини (хотя Тэлбот всё-таки гораздо больше смотрел не на церковь — на непосредственно святого Пьера); а вечер, может быть, снова встретят с бокалами вина на летней веранде какого-нибудь кафе. Тэлботу нравится об этом думать, но если вместо вина в кафе они будут пить пиво на берегу Уазы, он не сильно расстроится. Может, даже наоборот. Но пока они стоят недалеко от Сен-Пьер-де-Мини, вдыхают летний воздух — тёплый, но не жаркий — и щурятся на солнце. Это ли не отличное продолжение прекрасно начавшегося дня?.. Идиллию рушит телефон, завибрировавший в кармане Кошона. Пускай Кошон честно не работает — то есть не открывает прилетающие сообщения, — на заблокированном экране он их всё равно читает. Хмурится, кусает губы, дыхание его становится тревожно поверхностным, и Тэлбот, скрипя зубами, борется с желанием отобрать телефон и спрятать в куртку. Так нельзя: Кошон — взрослый человек, Кошон — дипломат, приехавший сюда, на минуточку, ради переговоров, а не ради прогулок и поцелуев с ним, английским маршалом. И всем, кто не приехал вместе с ним, не терпится узнать, чем же всё закончилось, особенно — его влюблённым в Жанну друзьям; как их там, де Ре и Дюнуа-Дюбуа?.. «Они его сожрут», — думает Тэлбот. Дружба дружбой, но… Хочется закинуть Кошона на плечо и увезти в Англию — или, наоборот, поехать вместе с ним, зловещей тенью стоять за спиной, угрожающе поглаживать нож на поясе: только попробуйте его тронуть, только посмейте! Но Кошон, конечно, откажется — это его дело, он дипломат, он сам разберётся, а ты, дорогой англичанин, возвращайся к своим собакам и празднуй смерть девки Жанны. Не об этом ли ты мечтал, когда летел в Компьен?.. Тэлбот гладит Кошона по щеке, осторожно привлекая внимание, и предлагает: — Пойдём? Сообщения сыплются и сыплются, но Кошон прячет телефон и обнимает за руку: — С тобой — хоть на край света. Нет, отпускать его одного точно нельзя.

***

Они и правда пьют пиво на берегу Уазы — разувшись, спустившись к воде, усевшись на камни и зарывшись босыми ногами в мокрый песок. Телефон Кошона продолжает то и дело жужжать, и Кошон, отпив из бутылки, спрашивает будто невзначай: — А что у тебя за собаки?.. — Фоксхаунды, — отвечает Тэлбот. И широко улыбается.